Сборник имейджинов

      — Что новенького? — после продолжительного перерыва в общении новостей накопилось достаточно, чтобы занять целый вечер диалогом, а под несколько бокалов вина и хороший ужин компания Мэтта кажется особо привлекательной. — Мы давно не виделись. Всё ещё бегаешь по Адской кухне в своём обтягивающем трико и вершишь правосудие, полностью перекрывая свою адвокатскую деятельность? О, кстати, о ней. Какие успехи?       — А ты явно нацелена на беседу, — Мёрдок нахально улыбается уголком губ, берёт бокал с красным содержимым в руки и отпивает немного. Отставляет дорогой алкоголь с лёгкой кислинкой в сторону и поправляет очки на переносице. — Ты прекрасно пахнешь.       — Спасибо, — расплываешься в улыбке и не знаешь, как реагировать на уход от ответа.       — Твой любимый парфюм, — вспоминает мужчина.       — Твой любимый, — выделяя голосом первое слово, ты, довольная маленькой уловкой, улыбаешься шире.       — Подловила, — Мэтту явно приятен тот факт, что даже несмотря на то, что вы давно не виделись, ты всё ещё помнишь, как ему сносило крышу от твоего запаха. — И, отвечая на твой первый вопрос, да, я всё ещё бегаю в своём костюме и борюсь с преступностью, но уже не в роли адвоката. А что касается как раз моей карьеры, то тут всё не очень радужно. Защищаю в основном тех, кого защищать не стоит, чтобы получить достаточно денег на проживание, а потом надеваю, как ты выразилась, трико и иду бороться с теми, кого защищал в суде.       — Интересный у тебя, конечно, подход к правосудию, — пытаешься сдержать смех, но Мёрдок чувствует это, ему даже не нужно видеть твоё лицо в этот момент.       — Да-да, знаю, как это звучит, — опустив голову, Мэтт надеется спрятать от твоего внимательного взора свою смущённо-восхищённую улыбку. Вы так давно не виделись, а ты по-прежнему очаровываешь мужчину непринуждённой беседой и кружишь голову дорогим запахом полюбившегося парфюма. — Знаешь, в тот вечер...       — Не надо, Мэттью, — предостерегающе накрываешь своей ладонью руку Мёрдока и просишь с некой опаской в голосе.       Ты знаешь, что после такой паузы в разговоре, после перерыва в общении, затянувшегося на три года, Мэтт не сможет не упомянуть последнюю вашу встречу, которая оборвалась весьма резко. И хоть ответы на свои терзающие душу вопросы ты до сих пор не получила, теперь ты в них и не нуждаешься. Почему-то именно спустя время и именно после новой случайной встречи тебе подумалось, что объяснения вовсе не нужны, ведь прошло так много времени и так много упущено, тебе не хочется упускать ещё больше из-за старых обид.       — Прости меня, — осторожно просит мужчина, укладывая свою ладонь поверх твоей руки. — Я правда не хотел тогда уходить.       — Но понимал, что должен, чтобы защитить меня, — ты грустно улыбаешься, зная, что Мэтт хоть и не видит этого, но чувствует. — Я знаю. И всегда знала, только очень долго не принимала этого. Боялась отпустить, смириться с тем, что ты так просто ушёл.       — Это было совсем нелегко, справедливости ради, — Мёрдок усмехается, крепче сжимая твою руку своими пальцами, словно не желая отпускать. — Ты была безумной, яркой, всегда честной и открытой для диалога, а я был не готов... Я так безумно любил тебя и от этого безумия сходил с ума, растворялся в тебе каждый раз, как видел, как чувствовал твой запах, — Мэтт подсаживается ближе, продолжая пламенную речь, наполненную былыми, но, кажется, совсем неугасшими чувствами, — и даже сейчас, спустя три года разлуки, я понимаю, что... — его губы обжигающим пламенем касаются мочки твоего уха, скользят по шее и вновь возвращаются к уху. Мёрдок переходит на шёпот, — хочу тебя. Больше всего на свете.       Поражённая его словами, тебе едва хватает сил повернуть голову вполоборота. Столкнувшись лицом к лицу с дьяволом Адской кухни, ты вдруг поняла, что в Мэттью, твоём Мэттью всегда это было, но ты отчаянно пыталась стереть эти черты с его образа.       Всего несколько сантиметров между вашими губами, в носу стоит чёткий запах парфюма: у тебя — его, у Мэтта — твой.       — Дьявольские уловки, Мэттью, — с этими словами ты накрываешь его губы долгим чувственным поцелуем, которого ждала слишком долго и трепетно.