— Сейчас он намерен продать свой ресторан, — Триша делает небольшой глоток и возвращает чашечку на лакированную поверхность. — И хочет сосредоточить свою фирму на другой сфере. Заняться крупными компаниями. Кажется, он что-то говорил про самолёты сегодня. И знаешь, меня очень беспокоит, что работа отнимает у него очень много времени. О совсем не думает о семье. О своей личной семье. О жене, о детях. По-моему, такой брак — это единственный выход для него.
— Кому что совесть позволит, — с легкой вопросительной интонацией произносит брюнет, пожимая плечами. В ответ Селена кивает головой и на секунду опускает веки, показывая этим жестом своё согласие.— Он стал совсем взрослый. Самостоятельный, — довольная улыбка проявляется на румяном лице женщины. — И мне до сих пор хочется подарить ему свою любовь и заботу, несмотря на то, что он старательно отдаляется от нас.
— Она любит тебя. — Я знаю, — слишком равнодушно отвечает брюнет. — И до сих пор заботится. Пытается. — Поэтому решила женить меня на незнакомке? Его тон звучит достаточно обидно. Но она уверена, что это лишь слова так звучат. Малик не пытается преподнести их с плохой стороны. — Я тоже была не в восторге от такого решения, — Гомез возмущённо вскидывает руками и запускает пальцы себе в волосы. — К тому же, в этой ситуации последнее слово было не за ней. — Мой отец — своеобразный человек. Чем ты так насолила своему отцу, что он так быстро согласился на такое глупое предложение? — Своим рождением, — девушка отрывается от спинки дивана и делает шаг вперёд. — Ты, правда, думаешь о разводе? — Селена складывает руки под грудью. — Мне вроде как двадцать пять, но я настолько наивная, что надеялась привести это к чему-то хорошему. Тебе это не нужно, верно? — У меня много работы и большие планы на будущее. Я нисколько не задумывался о чем-то серьёзном в личной жизнь. По крайнем мере, в ближайшие десять лет, — кажется, он совсем не понял насколько глубоко она сейчас себя выдала. Действительно, такая наивная. Разве не видно этих искр свободы в его поступках, в его действиях, взгляде, словах. Должно пройти не мало времени, чтобы он понял, что заводить семью в тридцать шесть — это поздно. Когда-нибудь он пожалеет. По крайней мере, задумается об этом. — Я поняла тебя, — она беспрерывно покачивает головой и плавно пятится назад. — Мы ссорились, кажется, — брюнет почесывает бровь и поспешно следует за пропадающей в коридоре девушкой. — Прости. И он вновь ловит её немые кивки, перед тем как та окончательно уходит наверх, бросая себе в след лишь «Джексон! Пошли, малыш».Через четыре дня
Эти немые три дня проходят чрезмерно мучительно. Мысль о том, что он снова наговорил что-то лишнего или не понял её слов, изъедает парня изнутри. Она не подает лишнего повода для лирических вопросов, но и на приветливое «Доброе утро» старается не попадать. Вот теперь то, находясь одновременно дома, они не пересекаются вовсе. Традиционная тишина прерывается лишь в четверг, когда Зейн впервые за долгое время заходит в одну из самых дальних комнат второго этажа — гардеробную. Его личную гардеробную. А ей он, черт возьми, часть шкафа выделил. Кажется, тогда она лишь предложила помощь в упаковывании всех его рубашек и костюмов.— То есть ты решил сэкономить на гостевой спальне, но выделил помещение под свою одежду? — это звучит так дёшево для дочери владельца крупных жилых комплексов. — Моё самолюбие подвело меня, — брюнет разводит руки в стороны и расслабленно выдыхает. — Единственный раз. Дождался. Заговорила. Первая. Но не на долго.
И сейчас его автомобиль останавливается у большого двухэтажного дома, который внешне уже превышает габаритыпредыдущего. Следом за его черным джипом останавливается менее роскошный форд мамы Селены, который, кстати, уже пора вернуть, а позади две грузовые машины с их личными вещами и оставшейся мебелью. Водители грузовиков и Зейн принимаются что-то бурно обсуждать, и Малик вовсе не замечает, как девушка заходит в дом. И этот запах свежести будто бодрящий дождь обдаёт её с ног до головы. Гомез опускает на пол Джексона и осматривает огромную комнату, чем-то напоминающую гостиную. Сразу же с порога — холл, плавно перетекающий в гостиную. Чуть левее — кухня и лестница. За лестницей, как оказалось, — гардеробная, бассейн, кабинет и даже, черт возьми, бильярдная. Левее лестницы — ванная комната. Какое состояние он только потратил на это всё. Правее гостиной — спальня. И скорее всего, та самая заветная спальня Зейна. Лестница не кажется такой высокой, какие есть потолки. Не смотря на это второй этаж своих блеском тоже выделился. Такой себе богатый минимализм с дольками хай-тек. Холодные пальчики осторожно вырисовывают невидимые известные лишь самой Селене узоры на бежевой стене и останавливается перед конечной дверью в самом конце коридора. Дверь плавно открывается внутрь, и Гомез на носочках проходит в комнату. Белый цвет с оттенком голубого придаёт некий холодок помещению. Большая кровать, мягкий ковёр цвета слоновой кости, панорамные окна, за которыми кроется вид на идеально выстриженный газон, задний двор их новых соседей с бассейном. — Это твоя спальня, — Малик останавливается у порога и опирается плечом на стену. — Моя внизу. Брюнетка прикусывает губу и убирает руки за спину. Она внизу видела лишь диван и пианино. Для разнообразия пианино прикупил? — Тебе до работы недалеко, — он пожимает плечами и растягивает достаточно искреннюю улыбку. Будто его это беспокоит. Гомез вновь молча кивает. Может она хочет отблагодарить его? За то что принял в свой дом и терпит и по сей день. За то, что не выгнал. Но на мгновение немеет. — Мне пора собираться на работу. Разберу вещи завтра, — она буквально пробивает между стеной и его плечом и уходит.Через несколько дней
— У пациентки из 305 палаты снова упало давление, — Гомез кладёт на стойку регистрации карту пациента и ставит на неё сверху небольшую баночку с таблетками. — Передайте Джошу. Брюнетка отдаляется от стойки, и её внимание привлекает знакомая черная куртка на темноволосой девушке небольшого роста. — Беатриса, — брюнетка срывается с места и приближается к девушке. — Селена, — к ней лицом тут же поворачивается Триша. Как всегда прекрасная Триша. — Здравствуй, милая. — Рада видеть вас, — Селена приобнимает женщину за талию. — Зейн сказал, что освобождаешься обычно в это время. — Да, я уже собирал… — Ты на машине? — интересуется Триша, склоняя голову к правому плечу. — Нет, я оставила её у мамы и поехала оттуда на работу на такси. — Мы как раз собирались заехать и посмотреть ваш новый дом. Мы подождём тебя в машине.***
Миссис Малик ставит сумку на пол у входной двери, ногой осторожно отталкивает кроссовки дочери в сторону и проходит в гостиную. Она что-то неразборчиво бормочет, задирая голову наверх, и пятится в сторону кухни. — Здесь же гораздо лучше чем в том доме, милый, — Триша развязывает ремень пальто и кладёт его на руку сыну. — Здесь же, наверняка, есть ещё одна спальня. — Их здесь четыре, — довольно улыбается брюнет и возвращается к входной двери, чтобы повесить пальто матери. — Селене понравился дом? — Не знаю. Но тот факт, что у неё теперь есть личная спальня её точно радует. — Вы, что, правда спите в разных комнатах? — брюнетка останавливается и резко поворачивается к Зейну лицом. Её мягкая ладонь накрывает тыльную сторону ладони парня, и тот молча кивает в ответ. Кажется, до этого момента она воспринимала слова сына и дочери в шутку. Они уже взрослые люди, как-никак. И кто знает, может они уже могли бы сблизиться. — Я спал на диване, — брюнет пожимает плечами, отрывает от себя руку Тришы и уходит на кухню. — Я уверена, что всё наладиться, — женщина глубоко вздыхает и следует за парнем. — Она знает причину переезда? — Это не так важно. — Появились завистники, дорогой. Она связана с тобой, как-никак. Ты не беспокоишься, что злопыхатели привлекут к этому и её? — Всё будет в порядке. Я уверен в этом, — Малик останавливается у холодильника и бросает взгляд на дверной проход в гостиную. — Где Триса? — С Селеной наверху. — Пусть Беатриса не лезет к ней лишний раз. Она и так не любит нас, — Зейн опирается руками на нижнюю кухонную гарнитуру. — Тебе ли не всё ровно, — миссис Малик тяжело вздыхает и присаживается за стол. — У Селены своя голова на плечах, Зейн. — Поэтому она вряд ли будет общаться с шестнадцатилетней девчонк… — Достаточно, — перебивает его Триша, тихо ударяя ладонью по столу. — Мы сегодня были у врача. Зейн заметно загорается интересом к данной теме, поэтому поспешно присаживается напротив мамы. С гостиной уже доносятся голос девушек, которые буквально через пару секунд оказываются на кухне. Малик еле слышно здоровается с Селеной и вновь поворачивается к матери. — Так что сказал врач? — Аборт нельзя делать, — брюнет заметно напрягается. Кажется, в какой-то части его, конечно же, волнует жизнь его младшей сестры. Но он же просто стыдится этого. Дочь миллионера в свои шестнадцать уже стала матерью-одиночкой. За то сын женатый, но практически владеющий авиакомпанией. — Позже могут быть осложнения. — Детский дом, — новый случай, когда слова вылетают раньше, чем Малик успевает подумать головой. — Мы выделим средства на его содержание там. Найдём новых родителей. В любом случае, если она собирается заняться бизнесом, то в работе детям нету места. Его слова заметно шокируют женщин. Если бы здесь был его отец, он бы обязательно поддержал сына. Триша всегда боялась, что Зейн станет похожим на Джуно. Странно, что у них вообще дети родились. Гомез складывает руки под грудью, будто готовясь высказать что-то очень острое, но лишь разочаровано качает головой и поспешно покидает кухню. И печальный взгляд миссис Малик падает на брюнета, от чего он нервно ёрзает на стуле. Его напрягла лишь одна реакция Селены. Опять. Опять он чем-то её задел. И кажется, даже сейчас ему не понятна его ошибка. Его миллионная ошибка. — Если бы в работе детям не было места, — Триша плавно поднимается со стула, боком опирается на угол стола и постукивает ноготками по столу. — Вас бы обоих здесь не было. Она разочарована, расстроена, зла. Желания продолжать этот диалог нету. Одним выстрелом трёх зайцев.