***
Гомез растягивает довольную улыбку, потирая ладони друг об друга, вешает пальто, разувается и на носочках бежит на кухню, где её уже ожидает подруга. На столе уже стоят два фужера, бутылка красного сладкого вина и две небольшие тарелочки с нарезанным небольшими кусочками сыром, орехами и мёдом. Старые полюбившиеся традиции, которые, кажется, пора возрождать. За считанные секунды девушки обустраиваются друг напротив друга за круглым столом, и мертвую тишину, порой прерываемую нетерпеливыми вздохами, разбавляет тонкий звук от легкого столкновения фужеров.Уже в одном только нижнем кружевном белье бардового цвета Селена прыгает по комнате в поисках подходящей одежды. Она останавливается перед отодвинутой зеркальной дверью шкафа, прижимая плечом к уху телефон, и перебирает аккуратно разложенные на полках вещи. — Да, опять позвонил начальник, — Адриана подпирает голову кулаком, внимательно наблюдая за отъезжающим от дома автомобилем Майкла через окно. Рыжая посылает любимому воздушный поцелуй, когда он смотрит в её сторону и несколько раз сигналит ей в ответ, тем самым прощаясь. Кажется, всю ночь ей опять придётся провести одной. — И я одна дома, — Хоккин невинно почесывает за ухом, возводя взгляд к потолку, и сгибает правую ногу в колене, так что пяткой осторожно бьёт себя по попе. Селена поправляет телефон, снова зажимает его между ухом и плечом и уже перемещает своё внимание на другую полку. Нащупывает черные зауженные брюки, которые кидает на кровать. — И что ты предлагаешь? — брюнетка заинтересованно изгибает бровь, стягивая с вешалки черное пальто на замке и бежевый вязаный свитшот. Ей хватает каких-то двадцать три минуты, чтобы одеться, отрыть среди так и не разобранных с момента переезда ещё в старый дом Зейна вещей черные кожаные полусапожки, одетые за весь год лишь два раза, накраситься и вызвать такси, и Гомез, чуть ли не подпрыгивая, шустро спускается с лестницы. Приятный аромат от её волос и кожи мгновенно распространяется по всей гостиной и будто нарочно привлекает внимание сидящего на диване Малика. Кажется, он впервые сталкивается с настолько ухоженной Селеной. Минимальное количество макияжа заметно освежает. Счастливая улыбка возвращает всё на свои места. То характерное ей сияние, проявившееся недавно лишь на некоторое время, теперь вовсе не собирается покидать Гомез. Даже допивающая очередную чашку чая Беатриса выбегает в гостиную, когда Зейн встревоженно вскакивает с места. — Ты куда-то уходишь? — незнакомое ей и волнение проскакивает в его охрипшем голосе. Она настороженно кивает в ответ. — К Адриане. Майкла на работу вызвали. Опять, — брюнетка невинно пожимает плечами и уходит в прихожую. — Она попросила приехать. Попросила. И вещи она сразу твои из шкафа сама достала. Малик идёт за ней, нервно кивая головой. — Я тебя отвезу. — Я уже заказала такси. — Я сам тебя отвезу, — настойчивей повторяет брюнет. Кажется, он начинает плавно закипать. Неужели, невыносимое желание не выставлять её никому на показ в таком виде берёт верх? Будто боится, что кто-то позариться на его жену. С каких это пор ты, Зейн Джаваад Малик, испытываешь это глупое чувство собственности? Гомез непонимающе хлопает густыми ресничками, подкрашенными черной тушью, переминаясь с ноги на ногу, и плавно пятится назад. Кажется, теперь появляются большие сомнения по поводу того, где он был вчера вечером. Всё такой же дерганый и возбужденный. Она не находит слов, чтобы наконец что-то ответить, поэтому глубокая неловкость окончательно растворяется в мертвой тишине. Малик крепко сжимает веки, качает головой, на автомате кивает, уже плавно отступая назад.
— Так… — рыжая, будто надеясь ещё застать чью-то машину перед домом, выглядывает в окно. — Он тебя привёз? — Нет, — брюнетка невинно пожимает плечами, подтягивая к губам уже второй, заполненный на половину, фужер с вином. — Ещё и спрашивал, куда собираешься? — Адриана подпирает подбородок кулаком, растягивает довольную улыбку. — Помнишь тот сериал, в котором главной героине муж сломал пальцы, когда узнал, что за эту руку её держал другой мужчина? Гомез с ужасом и непониманием смотрит на подругу и отрицательно покачивает головой. — Это ты любительница турецких сериалов. — Вообще-то, его мама смотрела, — в ответ фырчит рыжая. — И он американский, — всё тот же испуганный взгляд блуждает по лицу Адрианы, которая старательно размахивает кистью руки. — Так вот. Он сделал это, потому что… — Хоккин делает паузу, предоставляя Селене возможность закончить предложение, но в ответ та лишь осторожно отодвигается назад. Брюнетка лишь делает глоток полусладкого напитка и откидывается на спинку стула. — Ну потому что ревновал. Включайся уже. — Что за намеки такие? — Гомез неодобрительно сводит брови. — Абсолютно никаких, — отрезает рыжеволосая, демонстративно рассекая рукой воздух. — По-моему, он тебя ревнует. — По-твоему. Адри невинно возводит глаза к потолку, наматывая кудрявую прядь на палец. Пронзительный недоверчивый взгляд плавно мякнет. Кажется, Гомез с легкостью готова довериться этой глупой, но вполне даже возможной версии. — Между вами что-то произошло? — кареглазая молча качает головой в знак отрицания и делает ещё один глоток. — Ты влюбилась, — Хоккин хватается за бутылку и спешит обновит бокалы.***
Гомез вжимает в стену и секунду крепко сжимает веки, опасаясь каких-либо шорохов в области спальни Зейна из-за щелчка входной двери. Она плотно сжимает зубы, скалясь, когда начинает снимать с себя ботинки, и один из них, с грохотом, резко срывается с пятки и летит в угол. Брюнетка теперь старательно тянет за края рукавов своего пальто, но сил просто-напросто не хватает, чтобы снять с себя верхнюю одежду. Наконец пальто небрежно виснет на вешалке, и Селена проходит чуть вперёд, поставить сумку на полку. Из-за пары стопок текилы, припрятанной от Майкла Адрианой, всё расплывается в глазах, поэтому и сумка плавно падает с самого края комода. Из-за пары стопок текилы она уже решительно готова лечь спать на диване. Лишь бы не ползти по лестнице наверх. — Я не звонил, но с момента отъезда прошло уже три дня, — раздаётся голос Зейна со стороны лестницы, и он сразу замолкает, когда до него доносится странный грохот с прихожей. — Так всё, — он поднимается с лестницы. — Иди спать, — уже достаточно строго произносит он, почесывая затылок и кивая на лестницу. Беатриса, недоверчиво посматривая на брата, уходит наверх, и тогда он направляется к источнику шума. Мягкий, но всё же неприятный свет неожиданно загорается в прихожей. Селена хмурится. Половина первого ночи. Как она только до дома добралась. Мысли о том, что она могла провести всё это время в каком-нибудь клубе со своей странной подружкой не дают ему покоя. Страшные ассоциации возникают в его голове. Бежевый идеально чистый свитер на ней теперь кажется ему отвратительно грязным от посторонних прикосновений. Её тело не излучает привычный кофейный запах с нотками пряностей. Нежная кожа проблемно пропахла чужим домом, запахом чужих людей и алкоголем. И ему не хватает душащего привычного аромата, излучающегося от неё за метры. Не нравится. Ему категорически не нравится. Селена разрывает слипшиеся губы, уже готовясь что-то сказать. — Ты же не будешь отчитывать меня, — она строит недовольную мину, заинтересованно изгибая бровь и слегка склоняя голову к правому плечу. На что Малик хмурится, складывая руки под грудью. — Ты, что, серьёзно? — брюнетка недовольно усмехается. Её пьяный взгляд только смягчает его негодование. — Ты же критикуешь меня, — Зейн замечает её нетрезвую походку и сильное пошатывание, поэтому уже осторожно движется к ней навстречу. И уже будучи готовым он резко хватает Селену за руку, когда она оступается, и подхватывает за талию. Мозг окончательно отключается, когда её практически бездыханное тело оказывается в руках парня. Тогда он уже полностью поднимает её на руки. Мягкие длинные волосы приятно щекочут кожу. Но даже от них не ощущается никакого привычного запаха.***
Попивающего, сидя на диване, кофе Зейна отвлекает странное жужжание с неизвестном направлением. Он уверенно оборачивается назад, бросает взгляд на любующуюся видом соседского забора через дверь, ведущую на задний двор, Беатрису на кухне, смахивая вибрацию на её мобильный, но кажется, девушка ничего подобного не слышит. Продолжает рассматривать колыхающиеся от холодного ветра выстриженные кусты и пить теплый чай. Его взгляд чисто случайно останавливается в области прихожей, и Малик вспоминает про поднятую им вчера вечером с пола черную сумочку Селены. Ставит на половину пустую кружку с горячим напитком на журнальный столик и бодро поднимается с дивана, желая поскорее узнать, кто же смеет звонить его жене в десять часов утра. Да и тем более зачем. На экране давно светится «Адри» на фоне милой фотографии самой Гомез с рыжеволосой подругой, на которой они, крепко прижимаясь друг к другу щеками, довольно улыбаются. Зейн уходит глубоко в себя, разглядывая практически совершенно другую девушку на фотографии, и вовсе забывает про звонок. Но судя по всему, он даже не собирается отвечать. — Слушай, — за считанные секунды он оказывается на кухне, где ещё сидит Беатриса. — Можешь сказать, что Селена ещё спит? Малик протягивает телефон, на что русая лишь поднимает удивленный взгляд на брата. — А сам чего? — Триса уже готовится взять мобильный в рука, как вдруг фотография Селены и Адрианы пропадает, и экран окончательно гаснет. Лицо Зейна не выдает никаких эмоций. Щетинистый подбородок заметно приподнимается, когда он крепко сжимает челюсти, до боли прикусывая между ними язык, дабы не сорваться окончательно. Разжимает пальцы, позволяя телефону грубо свалиться на столешницу, дожидается звука от соприкосновения гаджета с лакированной поверхностью, и в его взгляде теперь сияют эти искры вызова и провокации, будто это телефон именно Беатрисы. В глазах пустота, заполненная злостью на самого себя. Обида на самого себя за свою же скомканность. И эта чертова интеллигентность по отношению к жене делает тебя слабее и слабее. Что ещё за сопливость в твоем поведении? Что за признания, разговоры и ночные игры на рояле. Он не есть грубый и властный на самом деле. Но и к таким нежностях со стороны кого-то кроме мамы и бабушки не привык. В его природе не были заложены серьёзные отношения. Неужели, по-твоему, твоя собственная семья втоптала тебя в эту грязь? Беременная сестра отняла место любимца мамы и первенца? Родители уверенно отправили тебя во взрослую жизнь, предоставили личное пространство, о котором ты так просил, и не нарочно избавили тебя от своей поддержки. Единственная помощь идёт со стороны жены, которая порождает лишь смазливость и слабость в его характере. Мямля Беатриса старательно уводит взгляд в сторону, но в результате, не выдерживает. — Что? — она вскакивает со стула и выливает остатки чая в раковину. Ответная реакция сестры служит щелчком для застывшего Зейна, и он наконец возвращается в гостиную, расслабленно выдыхая.***
Стук в дверь разбавляет напряженную атмосферу, воцарившуюся с появлением на кухне Селены. Всё то время, что она пьёт кофе, параллельно переписываясь с Адрианой и с опаской поглядывая на Зейна, он же не отрываясь всё также сидит на диване, беспорядочно листая каналы по телевизору, не останавливаясь лишь на одном хотя бы на пару минут. Нервничает. Брюнетка отвлекается от прочтения длинного сообщения от подруги, поднимает взгляд на уже поднимающегося с края дивана Малика, и невольно дергается, боясь потерять его из виду. Кружку, с не растворившимися на дне крошками кофе, ставит в раковину и срывается с места, напрочь забывая про сообщения Хоккин. На первый взгляд, настроение парня оставляет желать лучшего, потому Гомез старается держаться всё же на допустимом для неё расстоянии. Останавливается у рояля, упираясь бедром в корпус, когда Зейн уже открывает входную дверь. Первой в дом шустро забегает Триша, от которой уже веет осенним холодком, смешавшимся с её еле слышными полусладкими духами. Следом за миссис Малик не спеша проходит Джуно, сложив руки в карманы черных брюк, а за ними темноволосая женщина, лет сорока шести, с двумя молодыми девушками, на вид которым лет девятнадцать-двадцать от силы. Не смотря на резкие похолодания девушки одеты достаточно легко. Светлые похожие блузки, с акцентом на все их прелести, заправленные в джинсы. У одной из них светлые короткие волнистые локоны, а у другой — такие же светлые, но длиной по лопатки. Может, Селена уже была готова счесть их за близняшек, но на лицо они абсолютно разные и значительно перекрашенные. Если не считать сегодняшнего похмелья Гомез, то в обычные дни она красится и то меньше чем эти дамы, пытающиеся своим внешним видом привлечь постороннее внимание. Порой самой Селене начинает казаться, что всё окружение Зейна — подобные личности. И сравниваясь с ними, брюнетка уже начинает терять уверенность в самой себе. — Привет, мам, — Малик невозмутимо пожимает плечами, глядя матери, убежавшей к Селене, в след. Он даже не обращает внимание на мало знакомых ему девушек, женщину и лишь здоровается с отцом, косо поглядывая в сторону рояля. — Здравствуй, Селена, — проявившиеся от вечно хмурого выражения лица морщины и складки на лбу заметно вытягиваются; уголки его губ еле заметно подтягиваются вверх. Странно, но она нравится ему. Как избранница для сына. Как человек. Хрупкая по натуре, выделяющаяся из их семьи. Кажется, ещё совсем недавно Триша и Джуно спорили о дальнейшем будущем Зейна под влиянием Селены. Малик-старший оценил её полное спокойствие и пришёл к выводам, что в скором будущем она будет значительно прогибаться под него, учитывая искусственно привитый характер Зейна, и работа снова будет для него на первом месте. Но судя по всему, миссис Малик это категорически не устроило. Она уверенно радовалась тому, что эта простота и нежность Селены сломает парня, вернув к прежней мирной жизни. В ответ брюнетка кивает и давит из себя это хриплое «Здрасте». От вечно недовольного образа Джуно старательно избавляется. Она заставила Вас в кое то веке подобреть на лишние пару минут, и Вы до сих пор будете отстаивать свою глупую точку зрения? — Я пойду Беатрису позову, — Триша поглаживает брюнетку по спине и, на ходу расстегивая пальто, уходит на второй этаж. Тетя Меделайн, не задумываясь ни на секунду, представляет свою дочь Алекс от первого мужа и падчерицу, дочь второго мужа, Нору своему племяннику, не забывая упомянуть его внешние изменения. Она, что, надеется, что стоящая позади Селена — подросшая Беатриса, что пытается так ненавязчиво сосватать Зейну своих дочерей? В ответ на такие нежные рукопожатия со стороны девушек Малик-младший довольно усмехается, молча покачивая головой. Неожиданные прикосновения становятся горящим щелчком для брюнетки. Плотно сжимает губы до побеления, складывая руки под грудью, Гомез шагает куда-то сторону, желая незаметно удалиться на кухню, в ванную, в свою комнату, на задний двор… Куда угодно. Но она вынуждена остановиться, когда Триша, бегущая по лестнице ей на встречу произносит её имя. И опять же прикладывая ладонь к её спине, ведёт брюнетку в прихожую. — Беатрису ты знаешь с пеленок, — улыбается шатенка, указывая на брядущуюся позади Беатрису, с кем-то бурно переписывающуюся по телефону. — А Селена — новый член нашей семьи по последним событиям. Выражение лица Меделайн заметно меняется. Женщина неоднозначно качает головой, вытягивая губы в трубочку, и пожимает девушке руку. «Важным звеном» их семьи Селена не одобрена. Запретный плод сладок. Нынешнее поколение всегда готово идти против правил. И разве статус женатого бизнесмена испугал девушек? Невинные касания девушек их самих совсем не смущают, что раздражает Селену. Бесит Ей не нравится, как одна из них трогает его локоть, говоря одним лишь взглядом, как ей уже хорошо и весело. Возможно, где-то в недрах своего разума осознавая, что эти две девушки его какие-то, но всё же родственницы, она никогда не примет тот факт, что сами эти «родственницы» не ведут себя по-семейному. Никто, черт возьми, не ведёт себя с ним по семейному Бесит. — Заезжайте завтра вечером. Я бы хотела познакомиться с тобой поближе, — Меделайн старательно выдавливает гнилую улыбку, склоняясь к Селене. Левым плечом кареглазая плотно прижата к плечу Зейна, потому он ощущает насколько холодной ладонью правой руки она сжимает своё предплечье. И её опять становится так жалко. Беззащитно жмется к нему, надеясь хоть на какую-то помощь. Он напрочь отрубается от мира сего, пропускает мимо себя момент, когда родители прощаются с ними. И понимание происходящего возвращается к нему, когда они наконец остаются вдвоём. До сих плотно прижатые друг другу плечами. От неё уже не пахнет чужими сладкими духами. И та «грязная» одежда не напрягает его. Знакомые серые спортивные штаны и серый бомбер. От недавно высохших после душа волос, блестящих на свету, слышен аромат вишни, а от кожи доносится запах нежного капучино от кофейного скраба. И лишь её ледяные руки возвращают его в реальность. Брюнет грубо сжимает её пальцы в своей ладони. — Ты так жмешься ко мне, — его фирменная ухмылка совсем не успокаивает. — Нет, если тебе, конечно, так спокойнее, ты можешь меня даже за руку держать, — невинно пожимает плечами, дергая левой бровью, и зажимает её пальцы между своими ладонями. — И не нервничай так. Никто никуда всё ровно не собирается. Лично я уже точно, — парень возводит руки к потолку. — Расслабься, хорошо? — желанно Малик кусает нижнюю губу, гневно сжимая пальцы в кулаки, старательно сохраняя тем самым на ладонях её запах. Нравится. Селена тяжело сглатывает, молча кивает в ответ и с удовольствием опускает веки, до сих пор ощущая жар, исходящий от его рук. Может, у него просто температура. Но ничего кроме мыслей о том, что только что он держал её за руку, в её голове больше не воспроизводится. Нравится.