Stockholm Syndrome

Мэнди проснулась от звука бегущей в душе воды. Она посмотрела на часы рядом с кроватью. Угх, боже, всего лишь шесть утра. Микки вернулся хрен знает откуда лишь в двенадцать ночи, так что вряд ли он мог проснуться так рано. Мэнди встала с кровати и, надев пижамные шорты, вышла из спальни. Дверь в комнату Микки была прикрыта, но не полностью. Она приоткрыла её достаточно, чтобы увидеть крепко спавшего растянувшись по всей кровати брата. — Говнюк, — пробормотала она про себя. Это могло значить только одно – душ принимал её отец. Боже, она не хотела иметь с ним дело с утра, а Микки через пару часов уйдет на работу. Мэнди вернулась в свою комнату и, скинув шорты, надела узкие джинсы и черный рваный топ. Она вытащила косметичку из своего комода и посмотрела в зеркало, вспоминая события прошлого вечера. Ей очень повезло, что брат находился дома. Она понимала, что он не обязан. Он переехал в квартиру над магазином, но оставался с ней, когда Терри ошивался рядом. Её отец был куском дерьма. Он творил вещи, которые не посмел бы делать ни один нормальный отец, и когда Мэнди рассказала об этом Микки, ей пришлось останавливать его, чтобы он не пустил пулю в башку этому козлу. Её брат порой мог быть довольно устрашающим, но она любила его. Они оскорбляли друг друга, и Микки бывал грубоват с ней, но она знала, как сильно он за неё волнуется, когда брат подставлял себя под удар, чтобы защитить её. Сейчас в доме было довольно спокойно. По крайней мере, не так плохо, как раньше. Теперь, когда рядом постоянно находились Йен и Микки, Мэнди редко приходилось волноваться из-за отца. Она была так рада, что решила в тот день поехать на поезде, чтобы встретить Игги, иначе она, возможно, никогда бы не встретила своего лучшего друга. Йен был для неё глотком свежего воздуха в темные дни. В тот момент, когда она увидела его, сидящего рядом с наушниками в ушах, кивающего головой и странно себя ведущего, Мэнди сразу поняла, что он станет её другом. То есть, сначала она думала, что парнем, но теперь понимала, что это невозможно. Надевая ботинки, Мэнди хохотнула, вспомнив свою первую прогулку с Йеном. Парень так увлеченно трещал о военной подготовке, своей семье и музыке, что это поражало. Но Мэнди не могла поддержать разговор. Её семья не была веселой и шумной, за исключением тех моментов, когда они накуривались или напивались. Йен же казался искренне счастливым и наслаждающимся жизнью… по крайней мере, он был таким. Что-то изменилось в её лучшем друге. Он перестал быть тем человеком, с которым она познакомилась почти год назад. Он стал мрачнее. Казалось, всё счастье, все мечты, всё то, что делало Йена тем, кем он являлся, испарилось, не оставив ничего, кроме привычной оболочки. Мэнди понимала, что у парня проблемы, но он отказывался ей что-либо говорить. Йен постоянно держал её на расстоянии вытянутой руки, не подпуская к себе и повторяя одни и те же три слова: «Это сложно, Мэнди». Мэнди закатила глаза, потому что эти слова эхом раздавались у неё в голове каждый раз, когда она замечала, что что-то не так. Когда настроение Йена менялось, или она обнаруживала на его теле еще один след, которого не было раньше, Мэнди не задавала вопросов, боясь снова услышать те три слова. Милкович схватила куртку, шарф и сумочку, висевшую за дверью её спальни. На кухонном столе лежала пачка сигарет брата; в ней осталось лишь две, но не зря же Микки работал в сраном магазине, поэтому Мэнди все равно взяла их. Она открыла входную дверь и вышла в осеннее утро; солнце ярко светило в глаза, и она сбежала по ступенькам. Мэнди решила проверить, проснулся ли Йен, и может, проводить его до школы. В последние дни ей не удавалось проводить с ним много времени, и то время, что они проводили вместе, Йен был… довольно странным. Раздражительным и молчаливым. И все это точно из-за парня, с которым он встречался и которого отказывался бросать. Мэнди зажгла сигарету и покачала головой, думая о своем лучшем друге. Она стала замечать перемены в его настроении одновременно с появлением следов на его теле. В первый раз, когда Йен упомянул об этом парне, он все еще не был уверен на его счет. Он говорил, что они не вместе, что он не его парень. Тогда в нем еще присутствовал боевой дух. Второй раз Йен заговорил о нем, когда показался в её доме посреди ночи. Она сказала, что ему нужно бросить этого парня, но снова встретилась с теми тремя словами, которые ненавидела: «Это сложно, Мэнди». В тот раз они звучали разбито и менее уверенно. Милкович догадалась, что её друг сдался, когда они встретились в парке, и он заговорил о побеге. Она указала на следы на его запястьях, но Йен попытался отмахнуться, и когда она надавила сильнее, он взорвался. Он убежал от неё, снова закрыв тему. С того дня, казалось, они стали отдаляться друг от друга, пока Йен и её брат, наоборот, становились ближе. Ей стоило догадываться, что это произойдет. Они работали вместе, и Микки, возможно, заметил то же, что и она, и стал проводить с Йеном больше времени, чтобы ему не приходилось видеться с тем парнем. Мэнди улыбнулась своей мысли, поднимаясь по ступенькам Галлагерского дома. Может быть, Йен все рассказал её брату, и поэтому они стали так близки. Микки рычал на неё гораздо чаще с тех пор, как они втроем начали проводить время вместе. Мэнди думала, что он просто козлился, но если её друг посвятил её брата в свою тайну, то, возможно, Йен попал в круг тех людей, для которых Микки сделает все, что угодно, и это выводило его из себя. Мэнди знала, каково быть одним из этих людей. Микки ни за что не признается, что ему не плевать, и будет носить грубую маску, но если кто-то плохо о тебе отзовется или неправильно на тебя посмотрит, он нанесет удар. Теперь все стало обретать смысл. Милкович постучала в дверь дома Галлагеров и услышала неотчетливые голоса. Йен открыл дверь с выражением удивления на лице. — Привет, Мэнди, — он улыбнулся и жестом пригласил зайти. Пройдя на кухню, Мэнди не смогла не обратить внимания на лицо Йена. Казалось, на нем появился синяк… Нет. Нет, ее глаза точно играют с ней в злую шутку; наверняка, это просто луч солнца. Мэнди облокотилась на стену и стала наблюдать, как друг бегает туда-сюда по кухне, прибираясь после завтрака. — Так, ам, зачем ты пришла? — поинтересовался он, убрав молоко в холодильник, а кастрюлю с прилипшими яйцами поставив с плиты в раковину. — Подумала проводить тебя до школы, ничего? Прошлым вечером у нас так и не получилось нормально потусить. Йен почесал затылок. — Да, прошлый вечер был довольно странным, — он посмотрел на нее и улыбнулся, прежде чем убрать остальную посуду со столешницы в раковину. Нет, Мэнди не ошиблась. Она выпрямилась и подошла к другу, схватив его лицо. Действие заставило парня отдернуться, но она мягко опустила руку на его щеку и повернула обратно к себе. Так, как Мэнди и предполагала, у него был фингал. Она достаточно повидала, чтобы знать наверняка. — Какого черта, Йен?! Кто тебя ударил?! Глаза парня расширились, и он резко повернул голову в сторону гостиной, где его старшие брат и сестра собирали детей в школу. — Я в драку ввязался, когда шел к тебе вчера, — ответил он. Мэнди была в шоке. Неужели Йен думал, что она настолько глупа? Почему он врет ей? — Йен, я весь день с тобой вчера была. Что произошло, после того, как ты… — Мэнди, заткнись, окей? Это то, что я им сказал, ясно? Я не хочу, чтобы они волновались, поэтому молчи, — резко прошептал он. Мэнди поняла. Очевидно, что его семья абсолютно ничего не замечала, и верила его тупым отговоркам. — Ладно. Но мы еще не закончили, Йен, — предупредила она и облокотилась обратно о стену. Милкович наблюдала, как её лучший друг прибирает кухню, время от времени поглядывая на неё. — Ладно, я все. Сейчас только захвачу вещи сверху, и можем идти. — Окей, — Мэнди села за стол. Она услышала, как её друг умчался наверх, и зарылась лицом в ладони. Он должен поговорить с ней. Может, ей и не по силам остановить то, что происходит, но она видела, что это убивает Йена изнутри и убеждает его, что ему не с кем поделиться. Он не доверяет ей? Мэнди была уверена в своем друге. Может, ей нужно надавить, сказать Йену что-нибудь, что убедит его, что она способна хранить тайну? Дурацкие мальчишки. Всегда все усложняют. Милкович сидела за столом, играя в своем телефоне, когда услышала мужской голос. — Эм, привет, Мэнди. Милкович подняла взгляд, увидев перед собой Липа, брата Йена, стоящего с рюкзаком и двумя маленькими детьми. — Привет, Лип, — она улыбнулась. Мэнди влюбилась в старшего брата своего друга еще в тот день, когда Йен впервые пригласил её в свой дом. Лип сидел на диване со своими дурацкими светлыми кудряшками и курил косяк, затем повернулся и одарил её своей улыбкой. В тот момент она почувствовала, как её сердце оттаивает, и поняла, что влюбилась. — Йена ждешь? — Ага. Хочу проводить его в школу, — брюнетка улыбнулась и встала из-за стола, подойдя к парню. Она дотронулась до руки Липа и, флиртуя, наклонила голову, встречаясь с ним глазами. — А что насчет тебя? Лип нервно закашлялся и отступил от неё. — А я зайду за своей девушкой, потом доставлю этих крысенышей в школу. — Оу, — равнодушно отозвалась Милкович и села обратно на стул. Глаза Липа задержались на ней, словно он ожидал чего-то еще, но теперь Мэнди решила игнорировать парня. С неё хватит траты времени. У неё есть заботы поважнее. — Ну… удачного дня. — Ага, — ответила она, накручивая на палец локоны. За Липом закрылась входная дверь, и, выпустив из груди вздох, который даже не заметила, как задержала, Мэнди стукнулась головой о стол. — Мэнди? — Мэнди подняла голову, заметив смотревшую на неё Фиону. — Привет, — ответила она, выпрямившись на стуле. — Ты Йена ждешь? Почему у неё все об этом спрашивают? Зачем ей еще здесь быть? — Да. Фиона налила две кружки кофе и села напротив неё. — Спасибо, — поблагодарила Мэнди, взяв кружку с Morning Goodness. Она и не знала, как сильно хотела кофе, пока терпкий аромат не ударил ей в нос. — Вы же с Йеном очень близки, да? Лучшие друзья? — Фиона посмотрела на неё уставшими глазами; девушка казалась обеспокоенной. — Эм, да… А что? — Когда приходил твой брат, я рассказала ему, но он ничего не заметил, сказал, что это нормально, но я… — Стоп. Микки приходил сюда? Когда? Это не имело никакого смысла. Микки не ходит просто так к людям в гости. Он всегда был одиночкой, так же как и Мэнди, если не больше. Её брат не контактировал с людьми, за исключением продажи наркотиков. — Да, Микки здесь постоянно находится. Мы пьем кофе и разговариваем так же, как и мы прямо сейчас. Так я… — Но почему? — Мэнди с непониманием посмотрела на Фиону. Девушка покраснела, переключив свое внимание на кружку с кофе. — Я не знаю почему, но это мило, — тихо произнесла она. Вау, ладно. Может быть, Микки влюбился? Это логично. Возможно, поэтому он провожал Йена до дома, чтобы уловить возможность увидеться с его сестрой. О господи, это так мило! Теперь она ему спуску точно не даст, зная о его грязной маленькой тайне. Мэнди улыбнулась девушке, сидевшей напротив. — Понимаю… Так что ты говорила насчет Йена? — Да, Йен. Он уже очень долгое время ведет себя странно. Поначалу он ходил не в настроении и огрызался на всех, но в один день он просто замкнулся. Он едва говорит с нами и постоянно отсутствует дома. Он продолжает ввязываться в драки. Я уже просто не знаю, что делать, Мэнди. Скажи мне, что я не напридумывала это себе. Ты с ним чаще находишься, чем мы. Мэнди знала, что происходит. По той же самой причине она и пришла. Какой-то мудак сломал её лучшего друга, оставив ничего, кроме фальшивой улыбки и шрамов. — Нет, ты права, он кажется другим. Он тебе ничего не говорил? — Ничего. Мэнди кивнула. — Не волнуйся, Фиона. Йен мой лучший друг. Я постараюсь выяснить правду. Хорошо? — она взяла ладонь девушки в свою. — Спасибо, Мэнди… — Ладно, Мэндс, пошли, — Йен спрыгнул с последних ступенек. Милкович улыбнулась Фионе и, поднявшись со стула, взяла друга за руку. — Целую вечность копался. Ты что, девчонка? — Заткнись, — Йен игриво вытолкнул её перед собой за дверь. Мэнди подождала, пока они выйдут на дорогу, и развернувшись, ударила друга по плечу. — Блин, Мэнди! Какого хрена? — Йен потер свое плечо. — Я хочу ответы, немедленно, — Милкович посмотрела на него, устроив руки на боках. — Какие еще ответы? — Йен спрятал руки в карман своей худи. Мэнди покачала головой и остановилась, наградив его осуждающим взглядом. — Чего? — спросил Йен, подойдя к подруге. — Я сделала что-то не так? Ты больше не доверяешь мне, Йен? — Милкович кинула свою сумочку на бордюр тротуара и села на неё. — Что? Нет, Мэнди. Конечно же, я доверяю тебе, — заверил он подругу и сел рядом с ней. — Тогда, пожалуйста, Йен, объясни мне, что происходит. Скажи мне, кто тебя ударил. — Я не могу, — произнес он и стал подниматься, но Мэнди дернула друга за рукав, усадив обратно. — Послушай, Йен. Я волнуюсь за тебя, ясно? Это правда. Но если ты не расскажешь мне, что происходит, я клянусь, я надеру тебе зад и больше никогда не буду с тобой говорить, потому что я не могу дружить с кем-то, кто не доверяет мне. Это правда. Мэнди не могла сидеть на месте, ничего не предпринимая. Даже если она не в силах остановить то, что происходит, она могла бы быть рядом с Йеном, но он не позволил бы ей. Йен глубоко вздохнул и вытащил из куртки сигареты. Он повернулся к подруге, посмотрев на неё пустыми глазами. — Что ты хочешь знать? Лицо Мэнди просияло от этих слов, а рот слегка приоткрылся в слабой улыбке. Она понимала, что ей нужно быть осторожной, иначе существует риск спугнуть Йена. Милкович вытащила из своей сумочки и зажгла последнюю сигарету. — Давай пойдем с самого начала. Как вы познакомились? Йен неуютно подвинулся рядом с ней. — Я в школу опоздаю, Мэнди. Она с сомнением посмотрела на него. — Ты реально собирался пойти? Йен секунду молчал, затем встретился с взглядом подруги. — Нет, — он глубоко вздохнул. — Ладно, просто спроси что-нибудь другое, — попросил парень, гуляя пальцами по краю тротуара. — Хорошо. Как долго вы уже встречаетесь? Йен задумчиво поднял глаза. — Амм… не знаю. Месяцев восемь или девять. — Уоу. Ладно. Это долгий срок для того, чтобы быть с кем-то, кто тебе не нравится, — ответила она, будучи неуверенной, как реагировать. Она не хотела судить. Но зачем тогда Йену так долго оставаться с этим парнем? — Это глупо, Мэнди. Я пойду, — Йен поднялся с бордюра. Черт. Она уже успела все запороть. — Нет, Йен, прости, ладно? Сядь, — попросила Мэнди, и Йен закатил глаза, медленно сев обратно. Хорошо. Попробуем подступиться с другой стороны. Может, ей следует спрашивать о том, о чем, как она думает, Йену будет кофмортно говорить? — Так вы, парни, занимаетесь сексом? Йен посмотрел на подругу и пожал плечами. — Да. — Он хотя бы хороший? — Теперь да, — ответил Йен, опустив ладонь на колени и играя с пальцами. — Что значит «теперь да»? — Я имею в виду, что теперь секс хорош. Не знаю… раньше он был… — Йен опустил взгляд на землю, — раньше он был другим. — Ладно, — Мэнди посмотрела на его лицо, заметив стыд в глазах друга, и решила выяснить больше. — Что изменилось? Вы типа стали ближе теперь? — Не совсем… Поначалу… не знаю… мне не нравилось, а теперь, видимо, нравится. Мэнди в непонимании нахмурила брови. — Как тебе может не нравится секс? — Легко. Тебе просто не нравится, — огрызнулся парень. — Ты не хочешь им заниматься. Вот как. Мэнди была шокирована внезапной вспышкой и стала нервно теребить рукав своей куртки. Она боялась продолжать беседу, неуверенная, что Йен сумеет вытерпеть. — Прости. Я же говорил, что не хочу об этом разговаривать. Теперь мы можем идти, пожалуйста? — Йен посмотрел на неё с мольбой в глазах. Но именно этого она от него и хотела. Йен говорил с ней, но ей нужно вглядываться в его слова глубже. Йену необходимо её вмешательство, потому что, в конце концов, это приведет к тому, что Мэнди, возможно, способна исправить. — Нет, Йен. Я хочу, чтобы ты говорил со мной. Я понимаю, это сложно, но я здесь для тебя. Я не собираюсь тебя судить, но мне нужно, чтобы ты открылся мне. — Ладно, — тихо ответил Йен; его голос почти походил на шепот. — Ладно, — повторила она и ободряюще улыбнулась другу. — То есть поначалу секс тебе не нравился, но ты все равно им занимался… Почему? — У меня не было выбора, — равнодушно ответил он. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, у меня, блять, не было выбора, Мэнди! Я должен все разжевывать? Мне просто приходилось этим заниматься, ясно? Мэнди хотела верить, что неправильно поняла своего друга. Он не мог этого сказать. — То есть ты был вынужден заниматься сексом…? Типа тебя принуждали? — Наверно… не знаю. — Йен, никто не имеет право тебя принуждать, это насилие. Это незаконно, блять! Ты сейчас серьезно говоришь мне, что тебя принуждали? — Да… Слушай, Мэнди… Это больше не так уж важно. Это просто то, чем я вынужден был заниматься. Всей этой фигней я просто вынужден был заниматься. Я не хотел ничего из этого тогда, а теперь мне все равно. Я знаю, что это пиздец, но сейчас секс потрясающий, и… не знаю, это все так сложно, — глаза Йена наполнились слезами. — Все в порядке, Йен, — Мэнди успокаивающе опустила руку на спину друга. — То есть… это все еще происходит, но теперь все нормально? — спросила она, ласково поглаживая парня по спине. — Нет, ненормально, но это просто секс. Мне нравится секс… Думаю, мне просто понадобилось время, чтобы принять это. — Ты, бля, шутишь, что ли, Йен? — Мэнди посмотрела на него удивленными глазами. — Эй, не смотри на меня так, окей? Ты ни хера не понимаешь, — огрызнулся он. — Этот парень повсюду, Мэнди, ясно? Он везде. Куда бы я ни повернул, куда бы ни пошел. Какой у меня выбор? Если я скажу ему «нет»… Я давно уже перестал говорить «нет», и так лучше. Когда я просто делаю, что мне скажут, и даю ему то, что он хочет, все гораздо лучше, и все нормально. Просто так все обстоит, — Йен склонил голову и уставился на землю, играя с гравием, рассыпанным на дороге. — Йен, это НЕ нормально. Ничего из этого НЕ нормально. Какой-то жестокий придурок принуждает тебя к отношениям. Почему ты не рассказал мне раньше? — Я не думал, что могу. Я не хотел, чтобы ты считала меня трусом. Я же с Саутсайда, Мэнди, здесь плаксам не место. Мне и так постоянно говорят, что я тупой. Не хотел еще и это к списку прибавить, — он посмотрел на подругу глазами, полными печали и чувства стыда. Мэнди охватила ярость из-за того, что её лучшему другу приходилось сражаться с этим в одиночку, когда она была рядом. Йен не должен был находиться один. Он заслуживал гораздо лучшего, чем парня-козла, с которым состоял в отношениях, и Мэнди стоило изначально обратить на это больше внимания. Йен должен был ей сказать. Милкович сильно стукнула друга в плечо. — Твою мать, Мэнди! — вскрикнул рыжий и потер ударенное место. — Просить помощь тогда, когда ты нуждаешься в ней, это совсем другое, Йен, и ты прекрасно знаешь об этом. Ты не тупой, блять, ясно? Мне плевать, что говорит эта сволочь. Сколько этому козлу лет вообще? — Ему больше двадцати, но не знаю, сколько точно, — ответил Йен, все еще потирая плечо. — Откуда ты знаешь, что ему больше двадцати? — Он может покупать пиво. Мэнди кивнула и прислонилась к плечу друга. — Что еще? — спросила она. — То есть… что он еще делает, какой он? — Ам… Он довольно властный и собственник. И в сексе и во всем остальном тоже. Любит называть меня по всякому. Но мне уже все равно. Я… просто не думаю об этом. Мэнди закусила губу, стараясь сдержать злость, которую испытывала, наблюдая, как ее друг постепенно гаснет. — Например? Что он говорит? — все-таки спросила она. Йен молчал, и Мэнди подумала, что, возможно, зашла слишком далеко. Ей, на самом деле, не обязательно было знать. Мэнди просто было интересно, и, возможно, после этого Йен открылся бы ей больше. — Забудь. — Нет, все нормально. Он называет меня «рыжий» и часто хорошим мальчиком, когда я выполняю то, что он говорит, и другими вещами, когда я не выполняю. Господи боже, этот парень просто больной. Он обходится с Йеном, как с рабом! — Так нельзя, Йен. Ты не можешь оставаться с этим парнем, — произнесла Мэнди гораздо эмоциональнее, чем планировала. — Что он такого может сделать? Почему ты так его боишься? Йен достал еще одну сигарету. — Он просто ненормальный, Мэнди, — ответил он, закурив. — Он может сотворить ужасное, понимаешь? Той ночью, когда я пришел к тебе… он преследовал меня, — Йен рассеянно смотрел на машины, проезжающие по улице. — Между нами все было нормально, около недели я думал, что все кончилось, и потом он появился из неоткуда и напал на меня. Он знает, где я живу, где я работаю, в какую школу хожу. Он знает обо мне все. — Поэтому ты хотел убежать? — Да, — ответил Йен, глубоко затянувшись. — Почему не сделал этого? — Он сказал мне, что это ничего не изменит, что даже думать об этом было тупо, и он был прав. Он сказал мне, что владеет мной, поэтому найдет меня. Глаза Мэнди в неверии расширились от слов парня. — Он сказал, что владеет тобой, блять? Ты прикалываешься надо мной? — Нет. Ему нравится считать меня «своим». Я же говорил тебе, он ебанутый псих. — То есть, какой-то взрослый парень насильно принуждает тебя состоять с ним отношениях и считает, что владеет тобой… как будто бы ты вещь, собственность, типа того? — Да, именно… Звучит так просто, когда ты произносишь это вслух. — Просто? Просто! Как, черт возьми, это вообще случилось, Йен? Как ты встретил этого парня? Он тебе когда-нибудь нравился, или это просто какой-то рандомный чувак? Я не понимаю. — Это сложно, Мэнди. Я говорил тебе. — Нет, Йен, ты не говорил мне! Просто скажи, что это не какой-то абсолютно незнакомый тебе парень, который следил за тобой. Скажи, что хотя бы это не так. — Нет, Мэнди, это не так. Он не был незнакомцем, ясно? Мы знали друг друга… по крайней мере, я так думал. Поэтому это все так странно, наверно. — Что ты имеешь в виду? — Я думал, что он милый, поначалу. Он казался противоположностью тому, что я слышал о нем. Я думал, мы становимся друзьями, но потом он словно слетел с катушек и… наверно, я ошибался. — Что случилось? Что изменилось? — спросила Мэнди в нетерпении узнать больше. Кто этот чертов мудак? — Он узнал, что я гей, и наговорил мне из-за этого всякой херни, и я разозлился. — И…? — Оказалось, что он тоже гей, и хочет переспать. Но он очень странно вел себя по этому поводу, поэтому я отказал. — И тогда он вынудил тебя? Йен кивнул, играя со своими пальцами. — Черт, Йен, это так ужасно. Мне жаль, что тебе пришлось проходить через это в одиночку. — Уже все намного лучше, чем раньше, Мэнди, правда, — Йен посмотрел на нее со слабой улыбкой. — Я к тому, что у него бывают моменты, когда он может быть хорошим человеком. Мэнди наградила друга убийственным взглядом, потому что не могла поверить той херне, что вылетала из его рта. — Прошлой ночью, это, — Йен показал на свое лицо, — это была моя вина. — Как это, черт возьми, твоя вина? — Я понимал, что вывожу его, но наплевал. Мне казалось, он был расстроен из-за кое-чего, что произошло раньше, и я хотел исправить это… — Ты поражаешь меня, Йен. Этот парень обращается с тобой, как с дерьмом, а ты до сих пор заботишься о его сраных чувствах. — Я же сказал, Мэнди, теперь все по-другому. Когда я слушаюсь его и не открываю рта, я не злю его и не расстраиваю, то все не так уж плохо. Вот и все. Мэнди в неверии покачала головой и схватила Йена за руку. — Ответь мне. Если он бросит тебя, ты расстроишься? Будешь скучать по нему? — Нет, — ответил Йен, затем зажевал губу и взглянул на подругу. — То есть, я не знаю. Он может быть очень милым, если захочет, он просто меняется и… — Прекрати оправдывать его поступки, Йен! — Я не оправдываю, Мэнди, я просто растерян, ясно? Блять. Я больше не знаю, что чувствовать или что думать. Я ненавижу этого козла. Ненавижу всей душой, ясно? Но иногда нет. Я говорил, все могло быть куда хуже. Мне просто легче не думать об этом, потому что – какой смысл? Все равно ничего не изменится, — парень выкинул сигарету на асфальт. — Как ты можешь говорить так, Йен? Он бьет тебя, называет по всякому, принуждает к сексу. Это ненормально. — Я в порядке, ясно?! У меня все под контролем, — Йен поднялся с земли и отряхнул грязь со штанов. — Нет, это не так, Йен. Мы найдем способ вытащить тебя из этого. Я поговорю со своим братом. — Мэнди, прошу, не делай этого. Пожалуйста, — Йен посмотрел на неё, и Мэнди заметила страх в его глазах. Почему он все еще боится Микки? Они же теперь друзья. Вряд ли Микки будет заботить, что он гей. — Ну же, Йен, Микки будет плевать, что ты гей, обещаю. Он будет рад помочь тебе. — Господи, Мэнди! — Йен дотронулся рукой до своего лица и повернулся к подруге. — Если ты пойдешь к своему брату, все станет только хуже. Я знал, что мне не стоило ничего говорить, — взгляд парня был холодным и злым. — Я знал, блять, что это была плохая идея. Ты сказала, я могу тебе доверять! Что случилось? Почему Йен внезапно так сильно разозлился на неё? — Ты можешь, Йен. Что я такого сказала? Парень выставил перед ней руку. — Просто не лезь в это, Мэнди. Это не твоя проблема, ясно? Оставь это, — он начал быстро идти по улице. — Йен, подожди! — Уходи! — крикнул Йен и побежал по тротуару.

***

Ебучий случай! Что только что произошло? Мэнди знала, что что-то не так, но такого она абсолютно не ожидала. Йен говорил ей, что от парня, с которым он встречается, ничего хорошего не жди, и видела на теле друга работу его рук, но совершенно не ожидала, что он принуждал его к сексу. Йену всего лишь шестнадцать, а этому парню за двадцать! Конечно, это Саутсайд, и если бы их отношения были настоящими, и с Йеном бы правильно обращались, никто бы и не посмотрел на разницу в возрасте. По крайней мере, Мэнди. Она и сама встречалась с парнями старше неё, но такого никогда не было. Ей необходимо поговорить с Микки и выяснить, что он знает. Они с Йеном казались очень близки, даже чересчур близки, словно были лучшими друзьями. Поэтому Мэнди не понимала, почему Йен так испугался, когда она предложила попросить о помощи её брата. Может быть, он боялся, что потеряет работу, или чего-то другого. Все равно. Она поговорит с Микки, и неважно, с помощью или без помощи Йена, но Мэнди была настроена исправить эту ситуацию. Мэнди зашла в магазин, обнаружив брата на его привычном месте за кассой. — Хэй, говнюк. Микки посмотрел на сестру и закатил глаза, положив журнал на прилавок. — Хули ты тут делаешь? — Боже, Мик, мне нельзя просто зайти и проведать своего братишку? — Отвали. Че те надо, Мэнди? Я занят. Все нормально? — поинтересовался он, вопросительно выгнув бровь. — Да, да, у меня все норм. Йен уже здесь? — спросила она, осматриваясь вокруг. — Что? Нет. Его смена только после полудня начинается. Пацан в школе, — ответил Микки, облизнув пальцы, чтобы перевернуть страничку журнала. — Нет. Я хотела проводить его до школы, но мы поссорились и он убежал. Подумала, он мог придти сюда. Фиона сказала, он стал много пропускать. Я просто волнуюсь. Микки на мгновение взглянул на неё, и Мэнди показалось, что он раздражен. — Господи, клянусь, этот пацан тупой, как пробка. Так сложно, блять, делать, что тебе говорят, и ходить в сраную школу? — Твою мать, Микки, он не тупой. Я думала, вы друзья. Почему тебе постоянно надо быть таким козлом? — У меня нет друзей, Мэнди. — Я знаю, именно поэтому и странно, что вы так близки. — Ты на что, блять, намекаешь? — Микки потер переносицу и скрестил руки. Почему Микки так защищается? Он здесь не причем; дело в Йене. — Йен в депрессии, — Мэнди смотрела на своего брата в ожидании хотя бы намека на обеспокоенность. Микки пожал плечами и подошел к холодильнику, вытащив себе Mountain Dew. — И? Думаешь мне не срать, потому что я работаю с парнем? — спросил он и сделал большой глоток газировки. Мэнди не могла поверить в то, как высокомерно и пофигистично вел себя её брат. Она знала, что они друзья, – они постоянно зависали вместе. Почему он так равнодушен? Мэнди была уверена, если бы Микки знал, что происходит, то проявил бы хоть толику волнения. — Йен тебе ничего не рассказывал о том, с кем встречается? — поинтересовалась она, прислонившись к стене и скрестив ноги. Брат на секунду посмотрел на неё, затем направился обратно за прилавок. — Он ни с кем не встречается. Рыжий гей, бля. Глаза Мэнди расширились от удивления, когда брат уселся обратно в кресло и продолжил перелистывать страницы журнала. Микки посмотрел на неё; его взгляд был намного серьезнее, чем она ожидала. — Что? Ты думала, я не знаю. Я его босс, блять, пацан рассказывает мне все. — Если он рассказывает тебе все, почему он не рассказал тебе о своем парне? Этот ублюдок ужасно с ним обращается. Он тебе ничего не говорил о нем? Микки поднял голову. — Что за херню ты сейчас несешь? Что он тебе сказал? — Микки закрыл журнал и посмотрел сестре в глаза. — Парень Йена. Он просто полная сволочь. Я подумала обратиться к тебе за помощью, но Йен почему-то испугался. Если он тебе так много рассказывает, почему он так против того, чтобы ты узнал? В этом, черт возьми, никакой логики. — Я говорил, Мэнди, что пацан тупой. Очевидно, что он сам не знает, чего хочет, — ответил Микки, закатив глаза и взяв свой телефон. — А хули он наболтал тебе? — Блять, Мик, Йен не тупой, прекрати так его называть. Он сказал мне, что его парень помешен на контроле, и он ничего не может поделать, чтобы избавиться от него. — Звучит чутка драматично, Мэнди. Рыжий же подросток, бля. Ты не думала, что с ним может быть до хрена проблем? Я работаю с пацаном, с ним бывает очень непросто, поверь мне, — ответил он, яростно печатая сообщения на телефоне, затем со стуком опустив его на прилавок. — Господи, неудивительно, что Йен не хотел тебе ничего рассказывать. Ты рассуждаешь, как мудак. Что, из-за своего поведения Йен заслуживает того, что с ним происходит? Её брат поднялся с кресла и обошел прилавок. — Я этого не говорил. Я просто сказал, что ты ничего не знаешь. За этим, возможно, кроется гораздо большее. — Большее?! — воскликнула Мэнди, раздраженная полным отсутствием у брата волнения за её друга. — Йен не заслужил того, чтобы его насильно заставляли состоять в отношениях! Никого нельзя насиловать и принуждать! Йен слишком хороший, чтобы с ним так обращались! Почему ты не защищаешь его? Представь, что такое происходило бы со мной, мм? И что бы ты сказал? Что я заслужила этого? Микки облизнул губы и потер переносицу. — Слушай, этого бы вообще никогда не случилось с тобой, потому что я убил бы козла, прежде чем он к тебе прикоснулся, — её брат посмотрел на пол, затем снова на неё. — Так это он тебе сказал, да? Что его принуждали? — Его изнасиловали, Микки, — ответила Мэнди, не пытаясь смягчить ужасное звучание этих слов. Микки потер свой лоб. — Ладно, окей. Я понял. Что еще он тебе рассказал? — спросил он, кинув взгляд на свой телефон и снова став строчить сообщения. Какого хера? Она ведет с ним важный разговор, а её брат, кажется, больше заинтересован в своем дурацком телефоне. — Это не может подождать? — Мэнди указала на мобильник. — Не то чтобы это твое дело, манда, но нет, не может. Мэнди раздраженно закатила глаза и продолжила: — Ясно. Он жестокая сволочь, Микки. Заставляет Йена выполнять все, что прикажет, или в противном случае наказывает его. Он его бьет, блять! Поставил ему фингал. Ты можешь в это поверить? Видела сегодня утром. Микки, Йен так боится его. Я… я просто, блять, в ярости. — Он боится… серьезно? — Микки сделал еще глоток газировки и подошел к Мэнди. — Так он сказал тебе, кто этот парень, или что-нибудь еще он нем? — Нет, он не сказал мне, кто этот мудила. Зачем, ты думаешь, я тебя спрашиваю? Если бы я знала, кто это, уже убила бы гада. — Я предупреждаю в первый и последний раз, Мэнди, — её брат подошел к полке с журналами и взял еще один, сев обратно в кресло. — Не лезь в это, ясно? Просто потому, что пацан не держит язык за зубами, не значит, что это тебя касается. Я знаю, что он твой друг, но если ты правда за него волнуешься, не лезь, блять, и дай ему самому разобраться со своим дерьмом. — Пиздец, Микки. Отлично. Зачем я вообще к тебе пришла, не знаю. От тебя всё равно никакой помощи! — крикнула она и вылетела из магазина. Когда Мэнди вернулась домой, Йен был всем, о чем она могла думать. Она продолжала воспроизводить их разговор у себя в голове. Она пыталась понять, если этот парень всегда был рядом, как она могла никогда не видеть и не встречать его. Он знал, где Йен живет, но Фиона говорила, что Йен постоянно отсутствует дома. Тогда, как он мог найти его там? Микки понятия не имел, о чем она говорит, и это выносило Мэнди мозг. Как Йен без проблем мог рассказать Микки, что он гей, но не мог рассказать о том, что происходило. В этом нет никакой логики. Мэнди легла на постель и попыталась утихомирить свой разум, но все, что она продолжала делать, – слышать голос Йена: «Он повсюду, Мэнди. Мне не сбежать». Дьявол. Как она могла этого не заметить? Уже долгое время они проводили время втроем. У Йена не было других друзей, кроме неё и её брата. Плюс, Микки постоянно бывал у него дома, поэтому… нет. Бред. Полный бред. Это невозможно. Микки не гей… или гей? Нет. Мэнди замотала головой, прогоняя эту мысль так же быстро, как она появилась. Микки вместе с её отцом и братьями презирали геев, поэтому невозможно, чтобы он был одним из них. В этом нет никакого смысла. Откуда у Йена находится время для отношений, особенно таких полных контроля, как он описывал? Он постоянно находился либо на работе, либо с ними… с Микки. Мэнди перекатилась набок и взяла с тумбочки косяк. Она зажгла его и сделала глубокую затяжку, рассматривая портящийся на стене узор. Йен пугался каждый раз, когда она упоминала о своем брате. Он словно сходил с ума. В первый раз он заплакал и сбежал, а в этот практически умолял её ничего не рассказывать… Нет. Микки не гей, а даже если бы и был… Он никогда бы не смог сотворить такое с кем-то. Конечно, у её брата есть недостатки, но он хороший человек. Он всегда защищал её и убеждался в том, чтобы у неё было все, что ей нужно. Она всегда могла подойти к Микки с любой проблемой… Несмотря на то что он козел, он всегда выслушает её. Он не мог бы сотворить подобного. Он был другом Йена. Он не стал бы причинять ему боль, ведь так? Черт. Грудь Мэнди тяжело вздымалась, пока мысли вращались у неё в голове. Она стала размышлять о том, как они вели себя рядом друг с другом. Мэнди вспомнила ресторан. Она была удивлена, узнав, что они знакомы, но настоящий шок испытала, когда услышала, как Йен разговаривает с Микки. Да, Йен работал на него, но всего лишь больше месяца, а вел себя так, будто знаком с Микки вечность, разговаривал с ним так, как Мэнди никогда бы себе не позволила. Это было реально странно. Как и то, что Микки внезапно стал постоянно находиться дома. Он оставался на ночевки пару раз в неделю, когда отец возвращался домой, но по большей части Микки жил в своей квартире. Пока Йен не стал зависать у них все время, когда Микки был рядом… или Микки начал находиться рядом, когда Йен стал постоянно у них зависать. Твою мать… Нет. Это невозможно. Мэнди зажмурила глаза и почувствовала, как скатилась слеза, когда она начала собирать вместе кусочки пазла, которого бы желала никогда не открывать. Йен сказал, что ему не сбежать, что этот парень постоянно рядом. Как это возможно, если Йен всегда с ними? Он работал с её братом, он проводил свободное время с её братом. Микки больше двадцати и он… он все время называет Йена тупым и… рыжим? Как она могла этого не заметить? Микки постоянно его так называет, словно это его имя. «Рыжий» – кличка Микки для Йена. Мэнди думала, Микки называет его так, потому что они друзья, а не… — Блять, — Мэнди спрыгнула с постели, распахнув дверь и побежав в ванную. Она добежала до туалета и упала на колени. Черт. Черт. Черт. Теперь все обрело смысл. Все, о чем Йен говорил. В магазине Микки так сильно стал обороняться, когда она заговорила о Йене, и Мэнди вспомнила, как они постоянно кидали взгляды в сторону друг друга. Всякий раз, когда Йен отменял с ней свои планы, Микки был рядом. Мэнди поднялась с колен и подошла к раковине, чтобы прополоскать рот и почистить зубы. Ей все еще не хотелось в это верить. Она не поверит, пока Микки сам не признается. Невозможно, чтобы её брат насиловал её лучшего друга прямо у неё перед носом уже почти год. Это просто невозможно. Микки не гей, и она выкурила слишком много травки. Мэнди вытерла лицо и отправилась в гостиную. Она села на диван и стала смотреть на часы, отсчитывая время до возвращения домой своего брата.

***

Мэнди проснулась, услышав звук открывающегося в двери замка. Уже почти полночь, значит, скорее всего, это Микки. Она задумалась, с ним ли Йен. Обычно они приходили вместе. Её брат зашел в дом с бумажным пакетом. — Держи, — он кинул пакет сестре. Она заглянула в него и увидела бургер с картофелем фри. Микки всегда думал о ней, всегда проявлял заботу. Она, должно быть, ошибается. Она должна ошибаться. Мэнди взяла со стола свои сигареты и зажгла одну. — Спасибо. Где Йен? — спросила она, как ни в чем не бывало, и посмотрела на брата, осторожно изучая его реакцию. Микки обошел диван и скинул свои ботинки, отняв у Мэнди сигарету. — Этот пидор так и не появился. — Че, серьезно? Ты же его не уволишь, нет? — обеспокоенно спросила Мэнди, вспомнив, что её брат все еще начальник Йена. Микки посмотрел на неё, взметнув бровь. — Нет, я не уволю его. Завтра он придет с каким-нибудь дебильным оправданием. — Откуда ты знаешь? Микки издал смешок и сделал долгую затяжку. — Оттуда, Мэнди. Пацан будет реально тупым, если снова не придет. То, как говорил её брат, обычно не взволновало бы Мэнди, но сейчас у неё на уме было столько всего, что она стала придавать этому бо̀льший смысл. Это прозвучало почти как угроза, нежели просто заявление. Дьявол. Мэнди решила испытать удачу и попробовать выяснить, действительно ли это Микки. Спрашивать напрямую она, конечно, не будет. Нужно, чтобы Микки позволил проскочить какой-то детали, чему-то, что докажет, что он действительно тот самый монстр. Но он не может им быть. Она, должно быть, ошибается. Мэнди молилась, чтобы все это оказалось лишь пустой тратой времени и закончилось бы тем, что Микки просто назвал бы её умственно отсталой. Но часть неё все еще не покидало чувство, что это не так. — Когда Йен рассказал тебе, что он гей? — поинтересовалась Мэнди, приступив к поеданию картошки фри. Микки посмотрел на неё и закатил глаза. — Ты опять за свою херню, Мэнди. Я же сказал, тебя это не касается. — Господи, я просто спросила. Необязательно сразу так реагировать. Просто ответь мне. Как ты узнал? Микки взглянул на сестру и подошел к холодильнику. Он взял себе пиво и сел за кухонный стол. Мэнди заметила, как её брат задумчиво смотрел на банку, прежде чем открыть её и сделать глоток. После того, как Микки закончил, он посмотрел на Мэнди. — Я на работе узнал, понятно? Мэнди повернулась, чтобы сесть грудью к спинке дивана, и устремила взгляд в стол, за которым сидел брат. — А… как именно? — Господи, Мэнди, он флиртовал с каким-то старпером, я спросил, педик ли он, пацан сказал «да», ясно? — Микки, ты не можешь называть его педиком. Как сотрудник, ты можешь огрести из-за этого кучу проблем. — Воу, а ты уверена, что уже не слышала эту историю? Потому что именно это сученыш мне и сказал, — брюнет издал рваный смешок и сделал большой глоток пива. — А почему тебя интересует, как я узнал? — он скрестил на груди руки и откинулся на стуле. — Да просто интересно, думаю. Он рассказал мне кое-что еще о своем парне, — ответила она. Её брат выпрямился на стуле и облизнул губы. — Да? И что же? — Да так. Что ему двадцать два и у него есть пистолет, — соврала она. Йен не говорил ей, что у него есть пистолет, но она хотела надавить на Микки, чтобы все выяснить. — Йен не назвал мне имя, но сказал, что это кто-то, кого я знаю. Сказал, что он видится с этим парнем каждый день, Микки. Ему некуда убежать, потому что этот мудак всегда рядом, — Мэнди поднялась с дивана и села за стол напротив брата. Его глаза потемнели, пока он смотрел на неё, не отрывая взгляда. — Если есть че сказать, блять, Мэнди, валяй, — выплюнул он, заставив сестру засомневаться в нем еще больше. Мэнди решилась на контрольный выстрел, и либо Микки пошлет её, либо слетит с катушек. — Я ничего не говорю, Микки. Мне и незачем, потому что мы оба, ты и я, знаем правду. Думаю, мы оба знаем, о ком говорил Йен. По крайней мере, мне кажется, я знаю. Что насчет тебя, братец? — Мне кажется, тебе пора перестать трепаться о том, чего ты совершенно не понимаешь, — ответил Милкович и закусил нижнюю губу. — Ну так заставь меня понять. — Чего ты хочешь от меня, Мэнди? Твою мать. Ты хочешь, чтобы я сказал, что у каждой медали есть две стороны? А ты не думала о том, что, может быть, Йен что-то сделал этому парню? — Микки встал из-за стола, обойдя его с пивом в одной руке и сигаретой в другой. — Что такого он мог сделать, Микки, чтобы заслужить этого? — Мэнди, ты думаешь, твой дружок белый и пушистый, но поверь мне, это не так. Он, возможно, дал парню ложную надежду, а потом просто плюнул ему в лицо, или типа того. Мэнди смотрела на брата, вспоминая свой утренний разговор с Йеном. «Оказалось, что он тоже гей. Но он очень странно вел себя по этому поводу, поэтому я отказал». Нет, этого не должно было происходить. Микки должен был просто заткнуть ее, а не продолжать разговор. Нет. — Зачем ты ходишь к нему домой? — вырвалось у Мэнди. Микки поставил пиво на стол и взялся за спинку стула, оперевшись на неё и ничего не выражающим взглядом посмотрев на сестру. — Фиона сказала, ты приходишь к ним почти каждый день… почему? — Не твое, блять, дело, вот почему. — И почему ты зовешь Йена «рыжий»? Когда это началось? — Ты серьезно, Мэнди? Он же, блять, рыжий! Поэтому я его так называю, — ответил Милкович, защищаясь, и приставил сигарету к губам, сделав затяжку. — Ты называешь его как-нибудь еще? Микки закрыл лицо руками. — Я не собираюсь выслушивать эту хуйню. Мне на работу завтра, и Йену, блять, лучше показаться там, — он схватил со стола свой телефон. Ну вот и все. Теперь пути назад нет. — Хороший мальчик, Микки, — тихо произнесла Мэнди, заставив своего брата моментально замереть на месте. Он повернулся к сестре и посмотрел ей прямо в лицо. — Что ты сейчас сказала? — Йен, — Мэнди услышала, как надломился собственный голос. — Он твой хороший мальчик, да? — лицо Микки побледнело, как полотно, и Мэнди поняла, что была права. Она почувствовала, как внутри неё разгорается пожар, и накинулась на своего брата. — Сука, блять, так это ты, мудила?! — вскричала она, став осыпать его ударами. — Мэнди, послушай… Мэнди! — Милкович пытался скинуть с себя сестру. — Не надо мне тут «Мэнди», ты сраный урод! Все это время это был ты! Какого хуя с тобой не так?! Сука, каким ебанутым на голову надо быть, чтобы сотворить такую херню?! Еб твою мать, Микки, какого хуя?! — Да отъебись ты! — он столкнул с себя сестру, поднимаясь с пола. — Ты ни хера не знаешь, Мэнди, ясно?! Ты можешь думать, что знаешь, но это не так! — Микки выставил вперед руку, чтобы удержать от себя Мэнди. — Серьезно, Микки, я не знаю?! Я знаю, что ты насиловал, блять, моего лучшего друга! Что насчет этого?! Принуждал его к сексу! Ему шестнадцать, Микки, какого хуя! Я знаю, что если он не слушается каждого твоего слова, ты наказываешь его! И да, на это раз ты проебался, потому что я видела у него фингал, Мик! Мэнди была в такой ярости, что чувствовала, словно вот-вот может взорваться. Её мир рушился и переворачивался кверху дном, пока она смотрела на незнакомца перед собой, которого мгновение назад считала хорошим человеком. — Господи, какого черта?! После всего дерьма, что мы прошли с отцом, теперь ты сам превращаешься в него! Ты знаешь, во что ты превратил Йена? В тень! Мне стоило бы надрать тебе за это зад! И я все еще могу! — Базар фильтруй, Мэнди. Я не похож на отца, ясно? Даже не смей никогда сравнивать меня с этим уебком, ты слышала? — Милкович потер переносицу. — Я говорил, что пацан, блять, не умеет слушать. Не моя вина в том, что когда я говорю ему чего-то не делать, он все равно это делает. Никто не заставляет его быть тупым, он сам это решает. Ты думаешь, я сам хочу заниматься этой херней? Он меня вынуждает. — Господи, Микки, ты сам-то слышишь, что ты сейчас несешь?! Ты же несешь полнейший бред! Мне плевать, что это тебя взбесит, но ты ведешь себя, как отец. Я думаю, тебе нравится заниматься этой херней, либо ты изначально бы этого не начал, идиот. Йен не слушается тебя, и ты его бьешь. Тебе не кажется, что это очень, блять, похоже на Терри, мм? Подумай, придурок, ведь ты перенял его тактику. Милкович продолжал молчать, сверля сестру гневным взглядом. — Твою мать, Микки! Ты реально пиздишь сам себе, если думаешь, что то, чем ты занимаешься с Йеном, это не больная извращенная игра. Микки отошел от стены и вернулся обратно к столу. — Это не игра, блять, Мэнди, ясно? Да, это началось, не знаю, как что-то вроде того, но сейчас это гораздо большее. Мы могли бы быть счастливы, если бы он хоть немного постарался. Это все, чего я хочу. И ведем мы этот разговор только потому, что я, наверно, размягчал с ним, как повидло. Но он знает, чего не стоит делать. Знает, блять, ясно? Я предупреждаю его об этом, но он идет и все равно, сука, делает, — Микки опустил глаза в пол. Мэнди не могла поверить, что человек, с которым она разговаривает, – её брат. Как это вообще произошло? Когда все это началось? Что Йен сделал такого, что заставило Микки так обращаться с ним? Он должен был сотворить что-то невероятное, потому что Микки, которого она знает, никогда бы до такого не докатился. — Мне жаль, Мик, говорить тебе это, но Йен никогда не будет счастлив. Как он может быть счастлив, когда все, что ты от него хочешь, это чтобы он постоянно тебе подчинялся. Ты сломал его! Это не отношения – это рабство. Что такого он сделал, что тебе показалось это вариантом, и ты счел это нормальным? Объясни. Объясни мне, почему ты считаешь, что это нормально – быть тираном, в которого ты превратился? Скажи мне, потому что, клянусь богом, я, блять, не понимаю. — Можем мы уже сесть? — он посмотрел на Мэнди и показал в сторону стола. Они оба сели, и её брат нервно закусил щеку изнутри. — Слушай. Мне нравится этот пацан, ясно? Всегда нравился. Я думал, я ему тоже нравлюсь, но… — Микки остановился и потер переносицу, — он стал делать вид, что он лучше меня, Мэнди. Как будто бы, блять, я не стою его времени. И, не знаю, я просто вышел из себя. Все пустилось на самотек, и следующее, что я увидел, – как он уже делает все, что я ему прикажу. Ты должна мне поверить, я не думал… я никогда… я хотел, чтобы он был со мной. Единственная причина, почему я стал спать с ним, потому что думал, может быть, он поймет, что тоже хочет быть со мной. — Окей, он нравится тебе – это нормально, но это не оправдывает происходящего, Микки. Ты изнасиловал его, понимаешь? Ты насильно втянул его в какие-то ебанутые отношения. Ты бьешь его, если он не слушается. Ты промываешь ему мозги. Он считает, что этот фингал – его вина. Это твоя вина, идиот, ты ударил его. Ты все это натворил. Ты хоть понимаешь, что это за пиздец? В чем твоя цель? К чему, ты думал, все это приведет? — Я не знаю, Мэнди, окей? Я просто хотел быть с ним, но он сказал «нет», и… я не думал ни о чем, я просто хотел быть с ним. Я… я хочу быть с ним. Я думал, может быть, он забудет все плохое, и просто будет со мной… но я не могу, каждый раз, когда он говорит «нет», клянусь, это просто… не знаю, это так злит меня теперь, — Милкович тяжело выдохнул и посмотрел сестре в глаза. — Я никогда не хотел ни к чему принуждать его. Я просто хотел трахнуть его, ясно? Я знаю, это пиздец, но это все, чего я хотел, но он так разозлил меня, и… после того, как я начал быть с ним, что-то изменилось, и он стал всем, о чем я мог думать. Он все, о чем я могу думать, Мэнди. Разве ты не видишь? Я все просрал. Теперь только так я могу получать то, чего хочу, и я хочу Йена. Он мне нужен, ясно? — Хорошо, я понимаю, что ты его хочешь, но нельзя принуждать кого-то быть с тобой. Ты не понимаешь, что это не отношения? Ты разве не видишь, блять, что ты врешь, Микки? Все это – ложь. Ты врешь каждому. Йену, себе, даже мне! Почему ты не открылся мне раньше? Ты притворялся, что нихуя не знаешь, но все это время это был ты! Боже, я чувствую себя такой дурой, что вообще пошла к тебе. Хотя, если бы я не пошла, то ничего бы не узнала. Микки поднялся из-за стола. — Мы можем закончить с этой херней? Уже два часа ночи. Ты добилась, чего хотела, превратила меня в злодея, конец. Мэнди не могла сейчас поверить своему брату. Ей понадобились приложить все усилия, чтобы не пырнуть его кухонным ножом, ведь он все-таки её брат. Хоть и полный мудак. — Послушай меня, Микки, тебе лучше исправить это. Я знаю, я не могу тебя ничего заставлять, потому что ты делаешь то, что захочешь. Но пойми-ка, блять, одну вещь. Если ты не остановишь эту херню, не исправишься сам и не исправишь Йена, ваши отношения будут разрушены. Я всегда буду любить тебя, потому что ты мой брат, но я никогда не буду тебя уважать, ясно? Ты уже потерял мое уважение, и ты сможешь вернуть его только тогда, когда во всем разберешься. У Йена промыты мозги, и теперь он считает, что у него нет выхода, и уверен, что он ничего не стоит. ТЫ заставил его так думать. Ты сломал его – ты должен его починить. Я буду помогать вам обоим чем только смогу, но могу я не так уж много. Если я буду говорить Йену, что он стоит гораздо большего, а ты говорить наоборот, он послушает тебя. Ты так запрограммировал его, — Мэнди встала из-за стола и подошла к брату, ударив его в плечо. — Какого черта случилось с тобой? Ты никогда не был таким человеком, таким тираном, козлом и манипулятором. Ты напоминаешь мне отца, того, с кем, я думала, я никогда тебя не сравню. Я хочу назад моего брата. Где он, Микки? Где он, блять? Потому что я не вижу его. Микки схватил её руку и оттолкнул. — Все не так просто, Мэнди, ясно? Ты права, все стало по-другому. Я стал другим. Не знаю, хочу ли я что-то менять. Бывают моменты, когда мы счастливы, понимаешь? Не так все плохо. Не думай, что ты можешь просто так лезть в мои дела и ожидать, что я все, блять, поменяю, потому что ты так сказала. Я люблю тебя, Мэнди, но я нихуя тебе не должен. Он, блять, шутит сейчас? Он явно не воспринимает её в серьез. К черту. — Ты счастлив, Микки! Ты! Не Йен! Когда до тебя дойдет, твою мать! Он может делать вид, что счастлив, но все это только вид. Он делает это, чтобы ты не разозлился и не ударил его. Господи, ты просто не понимаешь, да? Мэнди скрестила руки и высокомерно посмотрела на брата. — Отлично. Знаешь что? Исправишь это дерьмо, и мне не придется идти к копам. Как думаешь, сколько тебе дадут за изнасилование несовершеннолетнего? — Мэнди замолчала после того, как слова слетели с ее губ. Она никогда не представляла, что наступит день, когда ей придется вести этот разговор. Не с Микки. — Не испытывай меня, Микки, я ведь сделаю это. Вся эта ситуация – полнейший пиздец. И либо ты её исправишь, либо я. Её брат подошел к ней лицом к лицу. — Копы, Мэнди? Ты с вышки пизданулась? Ты реально настучишь на меня, как последняя крыса, после всего, что я для тебя сделал? Предпочтешь мне своего друга? Ты же, блять, моя сестра! Мы должны быть друг за друга горой! — Я не сделаю этого, Микки… но, черт возьми. Это… это не ты. Мик, пожалуйста, исправь все. Не будь таким человеком. Будь братом, которого я помню. Потому что человек, которым ты стал, это… — Мэнди вздохнула и отступила от брата, показав на него рукой, — это не ты. Просто возьми себя в руки и исправь все. Микки пропустил пальцы через волосы и облокотился о кухонную столешницу. — Мэнди, просто пойми, я неравнодушен к нему, ясно? Я хочу быть с ним, и не собираюсь просто так отказываться от этого, но я понял, окей? Я проебался, но постараюсь исправить ситуацию в лучшую сторону. — Ладно. Наверно, это лучше, чем ничего. Ибо, Мик… таким путем Йен никогда по-настоящему не будет твоим. Если ты хочешь его так, как ты говоришь, ты должен работать над этим. Многое в себе поменять. Надеюсь, ты понимаешь. В любом случае, я рядом, если понадоблюсь тебе, придурок, — Мэнди развернулась, чтобы уйти. Ей нужно убраться подальше от брата, потому она все еще хотела пырнуть его. Будь это кто-либо другой, и он уже истекал бы кровью на полу. — О, и чтобы ты знал, это не значит, что я тебя простила. Над этим тебе тоже придется работать, — Мэнди скрылась в своей комнате. — Знаю, — отозвался Микки, когда за сестрой закрылась дверь. Боже! Мэнди чувствовала себя такой дурой. Как она могла не видеть того, что так легко было заметить? Она до сих пор ощущала тошноту от того, что узнала. Она не может заставить Микки измениться. Никто не может. И она также не может заставить Йена бросить его. Он слишком напуган. И единственным человеком, который может это исправить, был её мудила-брат. Мэнди (02:45) Я знаю ты злишься. Прости меня. Я хочу быть рядом и больше не буду на тебя давить ладно? Йен (02:48) Обещаешь? Мэнди засмеялась, вспомнив их первую беседу, когда Йен обещал, что он не серийный убийца. Он такой хороший человек. Он заслужил лучшего. Мэнди (02:50) Да обещаю. Увидимся завтра? Йен (02:52) Ок Мэнди положила телефон на тумбочку и закрыла глаза, пытаясь стереть последние несколько часов из своей головы. Она снова вспомнила их первую встречу в поезде и неловко-глупую улыбку Йена. Это заставило её улыбнуться, перед тем как она провалилась в сон.