***
Сосредоточиться на уроках не представлялось возможным. Йен целый день смотрел на часы и проверял телефон. Ни слова от Микки. Он пришел домой и пообщался с семьей, пытаясь прогнать из груди неприятное чувство, но чем ближе стрелки часов придвигались к четырем, тем сильнее он нервничал. Микки вовсе не игнорировал его, он просто не выходил на связь. Это же не значит, что он в чем-то провинился… так? В последний раз, когда такое происходило, все обернулось хорошо. В ту ночь между ним и Микки произошла… связь? Момент? Чем бы это ни было, Йен чувствовал себя на седьмом небе. А сейчас он чувствовал себя напуганным и уязвимым, что ему жутко не нравилось. На часах было только без десяти четыре, но Йен решил, что черт с ним. Если Микки зол на него, то приход заранее сыграет ему на руку. Он обычно опаздывал, а мужчина выходил из себя, поэтому так будет лучше. Йен глубоко вдохнул и, бросив сигарету на землю, открыл дверь в Кэш & Грэб. Микки сидел на своем привычном месте, листая журнал. Он не взглянул и ничего не сказал, когда Галлагер зашел в магазин, отчего Йен стал нервничать еще сильнее. — Привет, — буднично произнес он и подошел к прилавку. Глаза Микки остались прикованы к журналу, что он держал в руках. — Ты ушел вчера с вечеринки. Я волновался… все ли хорошо? — Йен слышал нужду в своем голосе, но его это мало заботило. Ему просто нужно, чтобы Микки сказал, что все хорошо, что он ни в чем не провинился, чтобы он мог перестать перебирать возможные сценарии в голове, но Йена встретило ледяное молчание. Он почесал затылок и уставился на Микки. Ничего… ничего, твою мать. Даже ни единого взгляда. Господи, это плохой знак. — Я тогда начну инвентаризацию, если тебе ничего не нужно, — предупредил Йен, надеясь, что, возможно, когда он уйдет, Микки решит заговорить. Он взял клипборд с дальнего края прилавка и стал отходить от кассы. Йен незаметно следил, как Микки опустил журнал и сделал глоток Маунтин Дью. Проклятье. Какого хрена? Теперь это официально, Микки его игнорит. Но почему? Что он сделал? Может, он сболтнул по пьяни какую-то глупость? Или Микки до сих пор злился из-за вчерашнего? Но он же уже отругал его, настало время помириться, ведь так это работает. Так все работает. Он провинится, а Микки накричит на него и скажет, как вести себя лучше. Как он должен все исправить, если этот козел в молчанку с ним играет? День шел, а чаша нужды Йена в одобрении, в заверении, да в чем угодно, наполнилась до краев. После бесчисленного количества невозвращенных взглядов и отсутствия даже словечка от мужчины, Йен нуждался в его внимании. Он не понимал, почему это его так беспокоило. Он всегда хотел, чтобы Микки оставил его в покое, но теперь, когда он выстроил между ними стену, Йен мечтал совершенно об ином. На данной стадии ему хватит и негативного внимания, потому что, судя по всему, Микки вообще не планировал с ним разговаривать. Но мужчина был очень вспыльчивым, и Йен знал об этом. И именно на его вспыльчивость он всегда мог полагаться. Отлично, именно на ней он и сыграет. Йен ушел на склад в конце магазина и взял пачку журналов. Они весили немного, но из-за глянцевой обложки скользили в руках. Он подошел к журнальной стойке напротив прилавка, где Микки сидел, продолжая рассеяно пялиться в свой дурацкий журнал. Ничего. Йен напомнил себе, что это обязательно привлечет внимание Микки, и приготовился к его реакции. Он потянулся к верхней полке, специально подняв стопку слишком высоко, и с громким шумом опрокинул её на пол, отчего журналы разлетелись по полу во все стороны. Он быстро повернулся к Микки, готовый, что тот начнет кричать, но мужчина лишь просто взглянул на него. Йен видел по его глазам, что он раздражен, но Микки только облизнул губы и вернулся к своему чтению. — Да ты издеваешься? — рыжий вздохнул, наклоняясь, чтобы подобрать рассыпанные журналы. Как раз наклонившись, он услышал колокольчик на двери. Он не придал этому значения, предположив, что Микки сам разберется с покупателем, но в магазине продолжала царить тишина, а Йен ощущал на себе чужие глаза. Он поднял еще один журнал и обернулся через плечо. Как и ожидалось, Микки витал в своих облаках, а по магазину бродил молодой человек, может, лет около тридцати. Очень симпатичный, стоит признать. Торс под черной футболкой выглядел подкаченным, и джинсы на нем сидели неплохо. У парня были светлые волосы, забранные в хвостик, убранный под надетую козырьком назад кепку, и трайбл тату на предплечье. Йен не заметил, что пялится, пока не поднял глаза и встретился со взглядом мужчины. — Я могу чем-то помочь? — спросил он, подняв еще один журнал. — Уверен, что сможешь, — парень направился к нему с лукавой улыбкой. Отлично. То, что нужно. Микки может игнорировать его, сколько влезет, но Йен знал, какой он ревнивый. Это поможет все исправить. После того, что случилось вчера в торговом центре, он точно знал, на какие рычаги давить, чтобы довести Микки до кипения. Но это опасно. Да, он хотел его внимания, но ревнивый Микки – злой Микки. Да ну и пофиг, верно? Он сможет с этим справиться. Справлялся ведь уже не раз. Йен поднялся и положил журналы неровной стопкой на прилавок, стараясь выглядеть, как можно более вызывающе. — Ну-у, смотря, — произнес он жеманно и изогнул бровь, — что ты ищешь. Парень опустил глаза, потом снова взглянул на него. — У вас, ам, масло машинное есть? Йен улыбнулся. Очевидно же, что есть. В каком магазине нет масла? — Да, в третьем ряду, — он указал направление. — Не покажешь мне? Отлично. Йен посмотрел на Микки, который быстро кинул на него прищуренный взгляд и вернулся к журналу. — Конечно. Иди за мной, — Йен проводил парня к отделу, где у них имелся небольшой запас автомобильной продукции. Молодой человек объяснил, что покупает масло для своего мотоцикла и заодно рассказал о самом мотоцикле. — Вау, похоже, офигенный байк, — улыбнулся Йен. Парень приподнял кепку, чтобы пригладить волосы, и предложил ему руку. — Спасибо за помощь. Я Мэтт. — Йен. Мэтт держал в руке канистру масла, а другой нервно почесал затылок и оглянулся на Микки. Он недолго колебался, но после негромко заговорил: — Что ж, Йен, может, когда твоя смена закончится, я бы мог прокатить тебя? Йен тихо хихикнул и зажевал нижнюю губу, встретившись своими с голубыми глазами Микки. Он подошел к парню и наклонился прошептать ему на ухо: — Я кое с кем встречаюсь, — он отстранился с улыбкой на лице, — но спасибо за предложение. Мэтт слабо улыбнулся; Йен догадывался, что он огорчен, но его, если честно, это не волновало. Парень все равно был лишь пешкой в его маленькой постановке для Микки. — Я могу еще чем-то помочь? — поинтересовался он, вернувшись к бардаку, что устроил ранее. — Нет. Спасибо еще раз. — Всегда пожалуйста, — Йен наклонился, чтобы подобрать оставшиеся журналы. — Пять-пятьдесят, — безразлично произнес Микки, и Йен услышал звук открытой кассы, а немного спустя звон дверного колокольчика. Вот оно. Они снова одни. Йен приготовился к тому, что Микки психанет, обзовет его всеми унизительными словами, какие только есть на свете, но снова ничего не произошло… Какого хера? Это реально начинало раздражать. Чего он такого сделал? Почему Микки так себя ведет? Это… это вымораживало Йена в край. Он хотел что-нибудь сказать, но передумал, расстроено подобрав оставшиеся журналы. Он подошел к прилавку, чтобы взять стопку, что оставил на нем ранее. Его глаза ненадолго встретились с голубыми глазами Микки, но продолжающееся молчание оглушало Йена, и он быстро отвел взгляд в сторону. Запасы на всех стеллажах были пополнены; Микки, кажется, практически все сделал сам, поэтому осталась только инвентаризация. Йен начал свои расчеты с холодильников, проверяя каждую полку и перенося все цифры на бумагу. Он не спеша бродил по магазину, слыша, как приходят и уходят покупатели. Это было пыткой слышать голос Микки, разговаривающего с клиентами, неважно, сообщая ли сумму покупки или продавая лотерейные билеты. Йен заметил, что жаждет голоса мужчины. Ему нужно слышать его, слышать развязность, сквозившую в каждом слоге, уверенность. Йену сразу понравился голос Микки, когда они только встретились… до всего этого. К тому времени, как Йен выполнил всю свою работу, стало смеркаться; осталось лишь подмести и протереть пол. На часах было всего лишь без пятнадцати девять, до конца его смены оставалось чуть больше часа, поэтому Йен решил подождать. Он подошел к холодильнику и взял себе Доктор Пеппер, прислонившись к полке в конце магазина. Он небольшими глотками пил лимонад, позволяя газам прыгать на языке, когда вливал в рот холодный напиток. Он не мог оторвать глаз от Микки, который до сих пор таращился в свой дурацкий журнал. Как это понимать вообще? Йен мог поклясться, единственное, что парень делал, это постоянно читал. Ладно, если бы еще книгу, но он читал журналы, как будто они вот-вот выйдут из моды. Йен перепробовал буквально все, чтобы привлечь внимание мужчины, но ничего не работает. Обычно, даже просто что-то уронив, он получал какую-то реакцию, но тут даже флирт не помог. Йен старался, как мог, чтобы Микки заметил его кокетство, но тому, казалось, все хоть бы хны. Почему это вообще его беспокоит? Почему он так сильно нуждался во внимании Микки? К черту, это неважно. Важно, что сейчас он чувствовал себя одиноким и выжатым, словно лимон. Йен прислонился к прохладному металлу, пытаясь вспомнить, что такого он мог натворить, но ничего не приходило в голову, кроме старья. Проклятье. Он взглянул на часы – уже девять вечера. Скоро день закончится, и они отправятся наверх. Интересно, тогда Микки заговорит с ним? Накажет его? Аргх, Йен не хотел думать о «тогда». Что бы он ни натворил, он хотел исправить это сейчас. Черт с ним. Он допил свой лимонад и, выбросив банку в мусорку, подошел к прилавку. Микки коротко взглянул на него, затем снова отвел глаза, как всегда продолжая молчать. Йен знал, что делать. Если и было что-то, что он знал о Микки наверняка, то это то, как он любил секс. Микки жил ради секса с ним, и Йен знал об этом. Он подошел к двери и, быстро перевернув табличку, запер её. Развернувшись, он немедленно встретился с голубыми глазами, что выражали растерянность. Йен подошел к Милковичу и, толкнув его кресло назад, забрался ему на колени. — Йен… Ну нетушки. Он не позволит ему говорить. Йен заткнул Микки жадным поцелуем, желая, нет… нуждаясь в его ласке. Он почувствовал, как Микки расслабился, и скользнул языком между его губ в теплый рот мужчины. На вкус он был как Маунтин Дью и сигареты. Йен держался за плечи Микки и терся о его колени, пока их языки продолжали переплетаться. Он чувствовал стояк в джинсах Микки, и опустил руку, чтобы помассировать его. — Бля, нет! — Микки оторвался от поцелуя и сильно толкнул парня. В следующий момент Йен оказался на полу, уставившись на мужчину перед собой. Что за…? Вот так вот? — Что? Почему? Ты не…? Я не понимаю. Я думал… — Ты ошибся, Галлагер. Подними свой зад и открой магазин. У нас еще покупатели. Иди делать свою работу и не трогай меня. — Я не… Но почему…? Я не понимаю, — Йен запинался, абсолютно не соображая, что происходит. — Я неясно выразился, блять? Отъебись и за работу. Для этого ты здесь. Иди выполняй свою работу, потом проваливай из моего магазина, ясно? — отрезал Микки, встав с кресла. Йен смотрел, как мужчина обошел его и быстро направился в конец магазина, исчезнув на лестнице. Он поднялся с пола, отряхнув джинсы и подобрав то, что осталось от его гордости. Господи боже. Что только что произошло? Какого хера вообще? Микки отказал ему? Он отказал ему? Что вообще творится? Йен отпер дверь и открыл магазин. Ему казалось, он чувствовал себя пустым местом раньше, когда Микки игнорировал его. Теперь же он чувствовал себя хуже, хуже, чем пустое место. Если Микки больше не хочет его, это значит, он останется один. Как он может больше не хотеть его? Что изменилось? Он же сказал, черт возьми, что ему на него не плевать. Как Микки мог так быстро передумать? Да чем он провинился? Йен взял швабру из подставки возле стеллажа и начал подметать пол, позволив мыслям взять себя в плен.***
— Твою мать! — сквозь зубы процедил Микки, распахнув дверь в свою квартиру. Он громко захлопнул её и стал наматывать круги. — Сука! — крикнул он в пустую комнату, пнув мусорное ведро. Микки потер глаза ладонями, стараясь взять себя в руки. Он вчера достаточно соплей распустил. Хватит с него. Микки вспомнил растерянность в глазах Йена, когда он толкнул его на пол. Невозможность сказать парнишке, что он ни в чем не виноват, убивала его. Он хотел, но это слишком сложно. Это будет значить, что он признает свою ошибку, а Микки не готов к этому. Он самому себе-то с трудом признался. Милкович прислонился к кухонной стойке и устремил взгляд в пустую комнату. Он хотел Йена так сильно, что у него щемило сердце. У него, блять, щемило сердце. Что за пиздец? Это было так сложно не отреагировать сегодня, не назвать Йена «своим», не напомнить о его месте. Черт, он хотел. Хотел припечатать его к стене и почувствовать губами пульс скачущего сердца Йена, целуя местечко на его шее. Он все еще может. Наверняка, если бы он сейчас спустился, то получил бы от парнишки свое. Черт, да после того, что произошло, Йен был бы у него как шелковый, хорошим мальчиком, без сомнений. Микки с силой ударил кулаком по столешнице. Нет, нет, нет! Он не станет этого делать. Он уже достаточно натворил. Йену нужно забыть о нем и двигаться дальше. Он поймет намек. Конечно, он будет его ненавидеть, но это лишь обстоятельства заставили парнишку верить, что он чувствовал к нему что-то иное. Микки знал, что Йен всегда его презирал. Он сказал ему об этом, когда Микки впервые притащил его сюда. Ничего не изменилось. Он не изменился. Тогда с чего это делать Йену? На хер, с него хватит. Он не может… нет, не может, не будет больше этого делать. Он любит Йена и не может больше причинять ему боль, а это единственное, что он делал, единственное, что умел. Он словно котел злости и комплексов, готовый вот-вот перекипеть, а Йен заслуживал большего. Да господи боже, ему всего лишь семнадцать! Ему не нужно связывать себя с кем-то, особенно с таким, как он. Ему двадцать три года, а он до сих пор не может разобраться в себе. Йен может заполучить, кого угодно, он доказывал это не раз. Проклятье. Микки вытер лицо ладонями и отошел от стойки. Он не станет, блять, плакать. Он Микки Милкович, черт возьми, он не плачет, ни с кем не строит отношений. Ему хорошо одному, ему никто не нужен. Микки прошел через коридор в свою спальню и взял за дверью рюкзак Йена. Он ходил по комнате, собирая вещи, разбросанные на полу, и пихая их в сумку. Убедившись, что ничего не пропустил, Микки пошел в ванную. Он взял зубную щетку и дезодорант и проверил, чтобы ничего не осталось. Он вышел в коридор и взглянул на часы. Его не было почти сорок минут. Неважно. Он обучил Йена пользоваться кассой на всякий случай. Если бы произошло что-то важное, засранец знал, куда он пошел. Ему нужно выпить. С рюкзаком в одной руке Микки открыл холодильник и достал пиво, поставив его на стол, чтобы открыть клапан. Он осушил разом всю банку, мечтая, чтобы холодная жидкость смыла все оставшиеся эмоции, прежде чем он вернется вниз.***
Йен услышал, как наверху закрылась дверь, и скрип скрытой части ступенек. Вскоре Микки появился в конце магазина. Он положил что-то на дальний стеллаж и поспешил обратно к кассе. Он ничего не сказал, пройдя мимо Йена, лишь раздраженно потупив взгляд. Йен прошел в конец магазина; они закрывались через десять минут, но он уже выполнил на сегодня всю свою работу. Он подошел к складскому стеллажу посмотреть, что Микки туда положил. Приблизившись, он увидел, что это… его рюкзак? Какого черта? Зачем Микки принес его сюда? Йен схватил с полки свою сумку, она была тяжелой и полной. Он быстро открыл молнию, увидев в рюкзаке все свои вещи, включая туалетные принадлежности. Это было странно. Что-то действительно не так. Зачем Микки это сделал? Что такого он мог натворить, что Микки больше не хочет его? Ведь в этом заключался весь смысл, разве нет? Он должен был остаться на неделю, но прошло всего три дня. Ну и почему он тогда не счастлив? Он не хотел идти с Микки наверх… нет? Может, и хотел. Может, крошечная часть него хотела узнать, сможет ли он отыскать того доброго и нежного Микки, которого он иногда видел… Но больше это не казалось возможным. Теперь он стоял с рюкзаком в руках, пока стрелки часов не достигли десяти и Микки встал с кресла, чтобы перевернуть табличку и запереть дверь. Йен медленно подошел к прилавку, не зная, что делать. Обычно Микки отвозил его домой, но тот, кажется, даже не планировал брать свою куртку. А наверх, очевидно, ему дорога закрыта… И-и-и что теперь? Ему идти на поезд? Разумеется, Йен мог это сделать, он не боялся и все такое, но он ни черта не понимал, и буквально чувствовал головокружение. Йен наблюдал, как Микки вбил числа в калькулятор и распечатал квитанцию, прикрепив её к клипборду и убрав его под прилавок. В конце концов Микки все-таки посмотрел на него и подошел к двери, отперев и распахнув её. Ладно… Ну, это вполне ясный ответ. Значит он идет на поезд… один… не оставаясь с Микки… Ладненько. Йен не понимал, что на него нашло, но, пока Микки держал дверь открытой, безразлично смотря на него, он стал все сильнее жаждать заверения, успокоения. Это настроение, в котором Микки находился, эта внезапная во всем перемена, творили с ним что-то странное, чего он до конца не понимал. Ему нужно, чтобы Микки что-нибудь сказал. Почему, твою мать, он молчит? — Ну… тогда спокойной ночи, что ли? — тихо произнес Йен; его голос подрагивал, преисполненный нужды, когда он заглянул в голубые глаза. Микки посмотрел в пол, снова избегая его взгляда. Гадство! Йен подошел к двери, но внезапно остановился, повернувшись к ней рюкзаком. Он схватил Микки за талию и притянул к себе, впившись в губы мужчины, словно целуя его, он спасет свою жизнь. Йен будто задыхался, а ответ Микки на поцелуй был его кислородом, но его оттолкнули твердой рукой. — Я хули сказал тебе, Йен? Не трогай меня, блять. Пиздуй домой и будь завтра в четыре тридцать, ясно? — отрезал Микки и быстро захлопнул за ним дверь. Йен стоял в полном недоумении и смотрел, как Микки подошел к лестнице и магазин погрузился в темноту. Он не знал, что чувствовать. Он должен быть рад, что Микки покончил с ним, но Йен вовсе не был рад. Ему было страшно и одиноко и казалось, словно мир рассыпался на части. Он стал настолько зависим от мужчины, нуждаясь в его внимании и ласке, похвале и заверении, да во всем. Микки так долго хранил в своих руках его гордость, достоинство, его самооценку, что Йен больше не знал, как и что чувствовать без него. Он еще раз оглянулся на темноту магазина и выпустил тяжелый вздох. Это просто плохой день. У Микки плохой день. Он, должно быть, натворил что-то, и это его наказание. Вероятно, это способ Микки напомнить ему, что без него он пустое место. Потому что, идя по темной улице на станцию, смотря на щели тротуара, именно этим Йен себя и ощущал… пустым местом.