Дни чёрной зимы

      Вермена Херцлих всегда знала, что не вписывается в образ "нормальной" жительницы деревни. Все девятнадцать лет жизни она ловила косые, часто испуганные взгляды. Слишком уж отличалась она от других обывателей, и дело было не только во внешности, но и во взглядах девушки.       Она чувствовала себя чужой в родной деревне. Многим вещам она придавала большее значение, чем другие жители, какие-то казались ей пустой суетой, не требующей внимания.       Охотница и следопытка, она понимала, что мечтает о большем, чем жизнь в оледенелой деревне, и чётко видела, что многие не разделяют её мнение. Уходя в лес, Вермена ощущала на себе провожающие взгляды и как будто читала их мысли, так и желающие, чтобы в один день она ушла и не вернулась.       "Трусы," - думала Вермена, каждый раз уходя на охоту и возвращаясь обратно, даже если забредала глубоко в лес, и всегда с добычей, которой она делилась с нуждающимися.       Может, ей кто-нибудь что-нибудь и сказал бы всё, что вертится на языке, но все побаивались её физической мощи - крепкая, высокая и сильная Вермена могла с лёгкостью ударить обидчика, что уже делала неоднократно, и потому даже самые сильные мужчины деревни предпочитали не связываться с ней. Сама же Херцлих считала, что либо они не настолько сильны, какими пытаются себя выставить, либо трусливы, либо поумнее, чем кажутся. Впрочем, ей было всё равно. Многие ей говорили, что с таким характером и развитым телом ей никогда не стать кому-нибудь женой, но Вермену это не задевало. У неё были другие мечты, и они никак не вязались с обслуживанием мужчины до самой смерти.       Сердце её принадлежало бескрайним, густым лесам, душа рвалась далеко за горизонт, туда, где, за тьмой вековых деревьев, будто в тумане, едва виднеются покрытые снегом горные вершины. И пусть снег - это то, к чему Вермена привыкла с рождения, снег гор казался ей каким-то другим - таинственным и манящим, так отчаянно зовущим к себе. А возможно, за горами начинался другой мир - тёплый и солнечный, как в легендах, полный разных, ярких цветов и запахов.       В мире, в котором жила Вермена, царил вечный холод. В некоторые месяцы мороз спадал, но снег и стужа всё равно не исчезали. Белый цвет и все его оттенки с рождения окружали Вермену и всех жителей деревни, неизменно напоминая о проступке местных жителей, навлекших на себя проклятие колдуньи. И пусть многие считали Проклятие Чёрной Зимы легендой, но при этом во всех семьях детям рассказывали о том, как сто лет назад, сразу после прихода вечных холодов, когда в положеный срок земля не расцвела и не зазеленела, начался голод. Никто не был готов к бесконечной зиме, запасы подходили к концу, мороз убил большую часть съедобных растений. К охоте и рыболовству местные не были приучены, и потому пришлось срочно учиться этим ремёслам, параллельно пытаясь найти способы приготовления этой пищи так, чтобы хватило на долгое время. Много людей умерло от голода и холода в те дни, а также были убиты теми, кто не хотел самостоятельно добывать себе пропитание и предпочитал грабить. Голод был диким, но с ним помогла справиться Эрика Цветочница, которая изобрела примитивные теплицы и в короткий срок вывела сорт морозоустойчивой пшеницы, а также ещё несколько культур. Благодаря ей деревня не вымерла, но, даже несмотря на это, были те, кто считали её изобретение ерундой, ссылаясь на то, что Эрика не была никогда замужем и могла бы потратить время не на помощь родной деревне, а на свадьбу и обслуживание какого-нибудь конкретного мужика. Вермена же такого обесценивания никогда не понимала и подобный взгляд на жизнь считала дикостью.       Вермена ещё в детстве поняла, что мужчины её деревни - идиоты, при том агрессивные, и что понимают они только язык силы. Во всяком случае, другие ей не встречались, а у неё не было ни малейшего желания "рыться в сортах навоза". Тем более, опасные существа, устраивающие дебоши и проводящие большую часть жизни в деревенской пивнушке, её не привлекали.       И её очень огорчало, что многие женщины до сих пор этого не поняли.       - Ну не все же такие! - возмущалась её подруга Тарья, к великому огорчению Вермены, сильно желавшая поскорее выйти замуж.       - Все, - твёрдо отвечала ей Вермена. - Они нас тупо используют и высасывают все соки, а затем, полностью опустошив, выбрасывают, как сломанные вещи. Мы для них просто расходный материал. С детства нас растят как рабынь для мужчин, даже сказки с этой целью специально придуманы, чтобы мы сами желали в брак идти!       Тарья смотрела на неё расширенными голубыми глазами.       - Но как же любовь? - спросила она, глядя в серьёзные серые глаза подруги.       - Смотря что ты подразумеваешь под любовью, - ответила Вермена, затачивая меч. - Есть любовь к природе, любовь к месту, где родилась, любовь к какому-то делу, любовь к друзьям, любовь к свободе. Если ты про это, то у меня любовь есть.       - Я не про это...       Херцлих невесело усмехнулась.       - Так я и думала. Много чего можно описать этим словом, так почему среди всего разнообразия выше всего ставится любовь к мужику, который едва ли будет хотя бы уважать в ответ?       Тарья недоумевала.       - Неужели ты не хочешь семьи?       - Если под семьёй ты подразумеваешь обслуживание мужика, при этом терпя от него унижение, то мне и даром не сдалась такая семья! Моя бабушка - вот моя семья!       - А дети?       Вермена повернулась к подруге. Сейчас, как никогда, бросалась в глаза разница между ними. Высокая, крепкая Вермена с пепельно-русыми волосами, собранными в хвост, казалась ещё внушительнее на фоне невысокой и худой Тарьи с распущенными тёмными волосами.       - А ты сама-то их хочешь? - задала вопрос Вермена. - Вот честно, подумай, представь испорченное здоровье и бессонные ночи, и реши - сама ли ты хочешь этого, или же тебе навязали? Не тебе ли рассказывали сказки, которые всегда заканчивались свадьбой и упоминанием, что у пары родилось много детей?       - Но их всем рассказывали!       - Возможно, - отозвалась Вермена. - Только мне почему-то больше нравились сказки про путешествия и приключения!       Тарья оглянулась и ответила чуть тише:       - Если честно, мне тоже.       Вермена слегка улыбнулась.       - Вот видишь!       - Только это сказки, а в жизни всё иначе, - вздохнула Тарья, выпуская изо рта пар; в доме стало заметно холоднее. - Вряд ли мы когда-нибудь сможем вырваться отсюда и пересечь зимнюю преграду.       - Всё только в твоих руках.       Тарья покачала головой.       - Я боюсь неизвестности, - призналась она, и лицо её стало ещё более испуганным, чем обычно. - Тут, в деревне, всё расписано на годы вперёд, если не на века, всё понятно и ясно.       Вермена от таких слов оторвалась от своих дел и кинула на подругу пронзительный взгляд из-под нахмуренных бровей.       - И тебя всё так устраивает? - с негодованием спросила она, и в её серых глазах сверкнула сталь. - Тебе нравится всё время приспасабливаться и действовать с оглядкой на окружающих и глупые предрассудки, придуманные непонятно-кем и непонятно-когда?       - Так легче, - вымолвила Тарья, обхватив себя худыми руками.       Вермена чуть склонила голову.       - Тебе ли? Ты действительно хочешь провести всю жизнь в неволе?       - Я не понимаю...       - Всё ты понимаешь, просто не хочешь в этом признаваться!       - А вдруг я умру?       Вермена серьёзно посмотрела на подругу.       - Есть вещи, за которые не жалко умереть, - твёрдо сказала она.       - Ты говоришь такое. А почему сама не уходишь? Тебя же реально здесь ничего не держит!       Вермена мрачно взглянула на Тарью.       - У меня бабушка, - ответила она. - Без меня ей будет плохо. Так бы я давно ушла.       Она посмотрела в окно, где, среди вечного холода, в белой обители бесконечного снега, за древним лесом виднелись туманные горы, так и манящие к себе, будто обещая дать что-то мятежной душе. Что-то, что она давно неосознанно ищет, всё никак не находя покой.       После этого разговора прошло много времени. Достаточно много для того, чтобы Вермена успела о нём позабыть. Снег всё так же лежал, не отпуская из плотного белого плена землю, вечный и величественный в своей бесконечности, безразличный ко всему. Проходили дни, холодные, болезненно-белые и однообразные, которым не было видно конца, как и снегу вокруг.       В один день деревня переполошилась - Тарья пропала! Ушла и оставила записку с просьбой не искать её, что она больше не может так жить и лучше умрёт в снегах, чем будет влачить жалкое существование.       Вермена в этом винила себя.       - Бедная Тарья, - сокрушалась она, - ну зачем ты убежала? Ты ж не выживешь. И зачем я только сказала ей тогда всё это?       Она лично участвовала в поисках, но, несмотря на все усилия, Тарью не нашли. Видели следы в снегу, но через какое-то время они резко обрывались. Самой Тарьи, живой или мёртвой, так никто и не нашёл. Никто не мог этого объяснить, и потому пропавшую девушку объявили умершей.       Вермена долго не могла простить себя.       - Ты не виновата, - говорила ей бабушка, - она сама сделала свой выбор. Не маленькая уже.       Вермена подняла голову. В серых глазах плескалось отчаяние, смешанное с болью, непониманием и диким чувством вины.       - Но это ж я ей сказала, что лучше умереть! - произнесла девушка. - Если бы я знала, что она так отреагирует...       - Не вини себя, - прервала её бабушка. - Мы не знаем, что на самом деле побудило её так поступить. Скорее всего, она тебе не всё рассказывала.       - Но это из-за меня она пропала! - воскликнула Вермена, сжав кулаки. - Бабушка, как мне теперь жить с этим?       - Просто принять это как часть жизни и идти вперёд.       Вермена горько усмехнулась.       - Если бы это было так просто!       - Ты делала это всегда, и будешь делать это ещё много раз. К тому же, почему все решили, что она погибла?       Вермена, хоть и держалась изо всех сил, казалось, вот-вот расплачется.       - Потому что её никто и никогда не обучал выживанию в холодном лесу!       Старая Берта серьёзно посмотрела на внучку.       - Бывает, в минуту опасности люди совершают такое, что и представить невозможно, и открывают в себе новые силы, - сказала женщина. - Никто не знает, каковы пределы силы человека. Тем более мы, женщины, всегда были выносливыми и тянули всё на себе!       - О да, - тяжело выдохнув, кивнула Вермена, услышав пьяные песни за окном.       А ещё через два месяца Вермену постигло другое несчастье - старая Берта умерла. Тихо, во сне, с лёгкой улыбкой, будто просто уснула. Только в этот раз уже навсегда. Похоронив её, Вермена осталась совершенно одна.       Расхаживая из комнаты в комнату в ставшем внезапно столь огромным пустом и холодном доме, Вермена Херцлих вспомнила тот самый разговор с пропавшей Тарьей. А снег за окном, давящий на сознание неизменно-белой, тяжёлой массой словно поставил точку в её решении.       "Вот теперь меня тут точно ничего не держит, - решила она. - Теперь точно нет смысла оставаться здесь дальше!"       Переписав своё имущество на Агату - вдову с семью дочерьми, чей муж и три сына спились и перебили друг друга в пьяной драке месяц назад - Вермена помогла женщине обустроиться на новом месте, после чего покинула деревню.       "Больше меня здесь ничего не держит. - подумала девушка. - Если я умру в дороге - что ж, значит, умру, но зато умру свободной!"       Бросив последний взгляд на дом, она развернулась и тронулась в путь.       Оставив позади прошлое, Вермена направилась в лес, к видневшимся над вершинами крон чёрным горам, не видя, как за ней из-за вековых деревьев наблюдал чей-то чёрный силуэт...