Dead Man's Ballet

Глава 3. В библиотеке на него наваливается усталость. То ли нервы после ночки разгулялись, то ли организм требовал полного удаления сонного яда и расслабления без кантования, Вергилий не знал. Просто вырубился там, где сидел – за столом, со штампом в руках и лицом в форзац «Божественной комедии» Данте Алигьери. Крайне символично. Снилась в этот раз какая-то вакханалия… в подобном «мероприятии» он бы не принял участия, ни под каким предлогом, но что ощущения, что эмоции были натуральными, а, главное, своими. Сон был более реален, чем почти вся его жизнь. Проснулся несчастный библиотекарь с отвратной головной болью, злой как черт и далеко за окончание рабочего дня. Все было ладно, но на работе задерживаться не слишком-то хотелось сегодня. Тем более до 9 часов. С утра он прихватил с собой залежавшуюся с незапамятных времён бутылочку виски и решил всенепременно заявиться вечером к Данте. Бутылка была не более, чем предлогом. В стиле «вот нашел, не желаешь ли распить?». Увидев выплетающегося бледной сонной тенью из подвала архивариуса, бедный сторож, который вот уже как два часа считал здание полностью пустым и даже включил сигнализацию, перепугался не на шутку. Глухо ругающийся крайне литературными выражениями с закрученными оборотами призрак показался ему духом молодого писателя, что сиганул с крыши библиотеки много-много лет назад. Истошно заорав, он кинулся прочь, но Вергилий вовремя его окрикнул, пояснив, что никакой он не труп, а все ещё живой представитель человечества, который вреда никакого ему не нанесёт. Хотя сам посомневался в том, что и жив, и безвреден. *** Дорога к дому брата показалась непривычно короткой и легкой. Устроить точно свободному Данте сюрприз было бы интересно. Открыв двери, он бесшумно прошел в «пентхауз», как шутил сам младшенький. На диване располагалось тело, укутанное в тот самый нелепый клетчатый пледик. Им укрывались только братья, в те редкие часы, когда они устраивались на диване смотреть притащенные Данте фильмы. В такие моменты они были почти семьей. Другие такой чести не удостаивались. Из-под пледа торчал кончик носа и белые патлы, что, в принципе, могло подсказать идентифицировать его именно хозяином этого «дворца». Вот только тело было куда мельче крупного вышибалы, да и на кухне раздавалось непосредственно хозяйское бурчание. Окончательно сомнения развеял вышедший из кухни собственной персоной Данте, одетый в гордое ничего. Тело его украшали смачные засосы да укусы, а на пятой точке, словно подпись, красовалась царапина-пятерня, явно оставленная в порыве страсти. В зубах у пребывающего в легкой эйфории мужчины был кусок пиццы. Тело зашевелилось и встало. Вергилия, который стоял за косяком и слабо (читать – вообще никак) не обозревался, они не заметили. Старший уже хотел зайти и с полным интеллигентной брезгливости взглядом попросить брата выпроводить очередную любовницу или любовника восвояси, в конце концов, такое было не впервые, но! Тело встало, плед сполз. В таком же гордом ничего и с мощным укусом на плече перед ним стоял…Неро. Бутылка из рук выскользнула и виски 12-ти лет выдержки красиво разлетелось вместе с тарой по полу. Данте обернулся. - Упс… Чего-то ещё Верг не слышал. Развернувшись на каблуках, он вышел вон, сохранив полную невозмутимость. Сам же чувствовал он себя оплеванным от и до. Вергилий отчетливо помнил, как он спустился, абсолютно спокойно и даже без изменения сердцебиения. Тут же, к его удивлению, умудрился поймать такси, на которых с роду не ездил. Где-то там, позади, он услышал, как вылетел, кубарем и чертыхаясь, Данте, сшибив с петель дверь своей тушей. Обернувшись на момент, он умудрился увидеть, что младшенький был в одних брюках. Он кричал что-то, потом пинал столбы…а потом машина повернула за угол. Мобильный был отключен – лежал в рисе, избавляясь от лишней влаги после падения в лужу у самого дома. Так что дозвониться у горе-братца просто не было шансов. Первое, что сделал Верг, как только попал домой - поставил чайник. Пока старое и потрепанное жизнью изделие великой американской промышленности нагревалось, он подвинул ближе к окну фиалку в горшке-стаканчике из Старбакса (собственно, именно в таком виде она была подарена ему милой девочкой-библиотекаршей, которая работала у них, но была уволена за совместительство в стрипклубе) и уселся на добротный деревянный подоконник и засунул ноги между секциями батареи. Колотило не столько от холода, сколько от обиды. Нет, ну сколько раз он выкидывал любовников от брата? Ну или любовниц. Затрахун тот был без особого разбора. Но этот мальчик. Что именно его заставило так обидеться на брата и Неро? Не по тому ли это, что сам программист-калека был так похож на Вергилия? Чайник закипел неожиданно быстро. Отключив его на автомате, архивариус уселся обратно. Когда он сообразил, что вода как бы уже и закипела, он кинулся делать чай, но с прискорбием обнаружил, что пора кипятить его заново. Ливень усиливался. Несколько раз на улице сверкнули молнии. Затем погас свет. - Ну вот зашибись… - рыкнул сквозь зубы Верг. Сидеть на подоконнике, прихлебывая чай и прислушиваться к раскатам грома, грея руки о чашку, а ноги о батарею было не так уж и плохо. Душевное равновесие библиотекаря восстановилось, инцидент перестал казаться чем-то из рук вон выходящим. Но неприятное ощущение в груди осталось. Словно он был должен что-то этому парнишке с протезом. Что-то очень важное, что он должен был сделать для него и не сделал.