Десять тайных желаний

Даниэль вызывает такси, осторожно придерживая обмякшее хрупкое тело. «Черт возьми, ты же Ангел, почему это с тобой происходит?» — смятенно думает парень. — Не ругайся, — гость вымученно улыбается побледневшими губами, — возможно потому, что я никогда до этого не пробовал подражать людям? Он опять его слышит. Почти на руках юноша доводит Посланника до машины и они мчатся по сеульским переулкам. Выдыхает Кан гораздо позднее, когда уставший, но повеселевший брюнет выходит из бледно-кремовой палаты приемного отделения. Он садиться рядом с парнем на стул и тихонько ударяет своим плечом в чужое, сильное и невероятно широкое. — Спасибо. Какое-то время они просто сидят в длинном, пахнущем лекарствами коридоре, а потом, не сговариваясь (Впрочем о чем я? Ведь Посланник, как и обычно, легко прочел чужие мысли) идут к выходу. Кан задерживается. Нужно оплатить за оказанное лечение. Оба замечают его сразу. Маленький грустный мальчик в инвалидном кресле, сжимающий руки заплаканных родителей. Он изо всех сил старается быть сильным. — Ничего не случилось, — твердо заверяет он старших, стараясь подавить подкатившие к горлу боль и сомнения, — никто и не обещал нам успеха в операции. Отец виновато отводит потухший взгляд, а мать, не выдержав, снова громко рыдает, размазывая по лицу остатки косметики. — Мама, прости, — мальчик ласково гладит дрожащую руку. — Это ты, прости, меня, милый, — женщина присаживается перед ним и покаянно прячет лицо в худые безжизненные колени, покрытые полосатым пледом. — Что с ним происходит? — шепчет Даниэль, сочувственно наблюдая за мальчиком. — Это уже двенадцатая операция, — так же тихо отвечает Посланник, — он получил родовую травму и не может ходить. Сегодня рухнула их последняя надежда. — Это несправедливо, — Кан невольно сжимает кулаки. — Жизнь сама по себе сложная штука, Даниэль, — печально отвечает ангел. — Уджин, тебе пора в палату, скоро обход, — кричит ребенку старшая медсестра. — Конечно, — парнишка стряхивает с себя мрачные думы и ослепительно улыбается, — я только провожу родителей. Трое идут к выходу. Сын сам катит коляску. Он привык быть самостоятельным. Позднее, когда взрослые уже скрылись из виду, мальчик позволяет себе наконец-то расслабиться и выпустить все, что так долго копилось внутри. Сдерживаемые лишь невероятным усилием воли слезы вырываются наружу горячим горестным потоком. Худое, ссутулившееся тельце трясется от подступивших рыданий. Он обхватывает себя костлявыми руками и до крови прикусывает губу. Вдалеке спешат по своим делам люди. Они улыбаются, шутят, кричат и торопливо семенят по все еще прогретому тротуару. Мальчик еще громче всхлипывает. Никогда, никогда в своей жизни не сможет он стать таким же. Поиграть с ребятами в мяч, походить по росе, даже покататься на эскалаторе. Слезы беззвучно падают на заботливо покрытые ноги. Даниэль замирает у дверей. Что-то в его душе переворачивается, и он смотрит на ангела с молчаливой мольбой в глазах. — Ты уверен? — спрашивает его немного потрясенный небесный гость. — Да. Во взгляде Посланника невольно вспыхивает восхищение. — Хорошо, раз это твое искреннее желание. Парень замечает, как немного мутнеет в глазах, словно мир рассыпается на тысячи осколков, а затем снова собирается, но уже новым пазлом. Брюнет все так же потрясенно смотрит на спутника. — За все это время ты только второй человек, кто отдал свое желание ради другого. Щенячьи глаза, обращенные к юноше горят удивительной теплотой. Парню почему-то внезапно хочется узнать кто был тем, первым, но он сдерживается. Они смотрят, как маленький Уджин в растерянности глядит на свои ноги, а потом, все еще боясь поверить в невозможное, осторожно шевелит одетыми в носки пальцами. Впервые за всю его недолгую жизнь тело начинает слушаться мысленным приказам мальчишки. Он робко приподнимает тонкую ногу и спускает с коляски, падает неуклюже на асфальт. Поднимается, хватаясь за поручни и шатаясь на неокрепших конечностях. Но он ходит, стоит! Изумленный крик медсестры вырывает парней из созерцания счастливой картины. — Идем, — мягко просит Посланника Даниэль и они бредут по осеннему саду. Каждый мучительно думает, что сказать сейчас другому. — Слушай, если уж ты задержишься у меня на какое-то время, позволь узнать твое имя? — Кан решается первым. — У меня нет имени, — буднично отвечает ему брюнет. — Как так? — теряется парень. — На небесах это не принято. — Пусть, но сейчас ты здесь, на Земле, — он игриво смотрит на ангела. — Может придумаешь что-нибудь? — Что? — Да без разницы. Посланник вздыхает, вспоминая о чем-то известном ему одному и, сдавшись, произносит: — СонУ. Он СонУ. — Странное имя, — блондин с интересом разглядывает немного погрустневшее лицо собеседника, — почему именно это? — Так звали особенного для меня человека…