... не войной...

18 сентября Непривычно спокойное утро понедельника явно пошло Гарри на пользу. Он хотя бы выспался без ненужных снов и чужих эмоций в голове. Но если бы не это, он наверняка не испытывал бы сейчас такой жуткой проблемы: обычная утренняя эрекция, с которой он привычно расправлялся за считанные минуты под одеялом, сейчас не давала ему покоя. Член — тяжелый, припухший, необычайно чувствительный — горел огнем, но Гарри начинало тошнить от одной мысли о том, что стоит обхватить его ладонью и по венам польется липко-сладкий поток грязи. Он уговаривал себя потерпеть, представлял Амбридж с облепленным слизнями лицом и уже почти спустил ноги с кровати, чтобы кинуться в душ. Казалось, член живет отдельно от него, как какой-то паразит, и этому жадному существу удалось завладеть его сознанием. Он не мог сопротивляться. Жажда наслаждения — сосущее, пульсирующее, требовательное нечто — заставило его брезгливо стянуть пижамные штаны, свернуть их жгутом и улечься сверху на комок мягкой, влажной от пота ткани. Член проехался по складкам материи, и Гарри, ненавидя и презирая сам себя, яростно завертел бедрами, вжимаясь в постель животом и грудью. Остатков разума хватило лишь на то, чтобы упереться лбом в переплетенные пальцы. Если он коснется себя — это будет конец, позорный проигрыш дикому животному наслаждению, которое открыл для него Волдеморт. Нет, если в нем осталась еще хоть капля человеческого, то он никогда… никогда… да… о, да-а-а! Он с отвращением приподнял двумя пальцами скомканные штаны и понял: даже Добби не должен быть посвящен в его постыдную тайну. Будь у него палочка, со следами позора было бы легко справиться, но сейчас придется застирывать испачканные вещи в душе и пытаться высушить на спинке кровати. Хоть бы Снейп не вернулся, пока он будет пробегать по кабинету с отвратительным свидетельством своей слабости в руках! Объяснить то, что этого не случилось, Гарри смог только своим везением, которое вдруг вспомнило о нем после двух несчастливых недель. * * * Рон пыхтел под грузом учебников, и Гарри был рад тому, что друг не смог протянуть руку или похлопать его по плечу. Гермиона тут же бросилась объяснять учебный план, и если бы не это, всё было бы еще хуже. — Только здесь, — процедил Снейп, указывая на кресла перед камином. — И без четверти восемь я попрошу вас удалиться. — Я что, под особым надзором?! — возмутился Гарри. — Если вас больше устраивает отдельная палата в Мунго, не смею возражать, — Снейп тут же углубился в изучение бумаг за своим столом. Беседа так и не стала непринужденной. Трое друзей чувствовали себя, как на званом обеде, боясь сказать или сделать что-то лишнее. Гарри только удрученно вздыхал и закатывал глаза, глядя на бесконечный свиток, где были расписаны темы и задания до самого Рождества. Рон старался молчать и не встречаться с ним взглядом. Впрочем, это Гарри мог понять. — Все предметы, кроме зелий и трансфигурации, буду проверять я, — тараторила Гермиона, — и если понадобится, то разработаю следующую часть, до пасхальных каникул. Но все же я не могу понять, почему Дамблдор не заступился за тебя и позволил исключить из школы. Это же возмутительно — бросить тебя в год С.О.В. — Грхм…ну… — выдавил из себя Рон, — возможно, мат Легаля. Они услышали, как за профессорским столом что-то звякнуло, словно хрупкая пробирка упала на камни и разбилась вдребезги. — Играете в шахматы, Уизли? — раздался голос Снейпа. — Он лучший шахматист факультета, — сказала Гермиона. — Хм… За представителями семьи Уизли никогда не замечалось выдающихся талантов. — Может быть, вы не пытались их рассмотреть? — Гермиона порозовела от собственной дерзости и чуть не откусила кусок чашки. — Ну разве что по части мелкого хулиганства и занудности, — почти мирно сказал Снейп. Гарри наконец подал голос: — Я постараюсь разубедить вас. Потом покажу, вечером. Фред и Джордж… вы сильно их недооцениваете. — И не собираюсь менять своего мнения. Кстати, мисс Грейнджер, вы бы поостереглись спорить с преподавателем. Ваш явный регресс в новом году ставит под сомнение способность сдать С.О.В. по моему предмету. А пока, мистер Уизли, может быть, вы объясните своим менее искушенным друзьям, что такое мат Легаля. В глазах Гермионы блеснули слезы, она закусила губу и намотала на палец прядь волос, Рон быстро заговорил, косясь на Снейпа: — Это когда одна фигура вроде бы защищает ферзя. Но ферзя специально открывают, а неопытный противник его берет. И игрок ставит мат тремя легкими фигурами. Если ферзем не пожертвовать — мата бы не было. — Верно, — заметил явно заинтересованный Снейп. — А как бы вы описали то, что произошло вчера с Поттером в Визжащей хижине? — Простая дебютная ловушка, — Рон тихо фыркнул. — Кто бы мог подумать, что на угрозу пешке мы ответим ходом ферзя. Их редко задействуют в начале партии. Если, конечно, не собираются поставить детский мат. Но мы же не с ребенком играем. — По-вашему, Тонкс — пешка, а Поттер — ферзь? — Скорее, он король, но ситуация уж больно подходит. — Хм… Склонен согласиться. Не устроить ли турнир между факультетами? Оливия Маккензи — сильнейший игрок Слизерина. — То есть ты хочешь сказать, что Дамблдор намеренно позволил исключить Гарри и теперь готовит атаку на Амбридж, — задумчиво протянула Гермиона. — Но я так и сказал! — Время, — произнес Снейп. — И в следующий раз, мисс Грейнджер, придумайте что-то менее оригинальное для получения отработки, чем наложить на все котлы в классе чары антикипения. Или более оригинальное, мистер Уизли, чем наесться толченых раковин визжащего моллюска. Рон и Гермиона вылетели из кабинета, а Гарри, все еще возмущенный мнением Снейпа, быстро заговорил: — Вы даже не знали, что Рон играет в шахматы, а он еще на первом курсе… И близнецы не настолько глупы, как вам кажется. Я сейчас принесу, и вы сами все поймете… — К себе, немедленно! — рявкнул Снейп. — С учебниками! И не высовываться до ночи! Или вы соскучились по Драко Малфою? Гарри прикусил губу, собрал гору книг и свитков и едва успел задвинуть за спиной дверную панель. Он тут же бросился искать обрывок психопергамента, чтобы доказать Снейпу, что Фред и Джордж способны на нечто большее, чем блевательный батончик. На пергаменте отразился кусок ярко-голубого неба, рукоятка метлы, золотистое пятно снитча вдали и пальцы самого Гарри, тянущиеся к нему. Хитрый артефакт был прав: сейчас как никогда Гарри нуждался в свободе, ощущении полета и полного контроля над своим телом. Увы, он только мог надкусить пирог с бараниной, оставленный Добби, и с ненавистью посмотреть на учебники. Было еще что-то… важное… важнее, чем полет на метле, и сделать это следовало намного раньше, чем наступит весна. Воспоминание об этом покоилось в Омуте Памяти, и Гарри был твердо намерен сегодня же вернуть его. Он то и дело приникал ухом к двери: сначала за ней слышались голоса: спокойный и холодный — Снейпа, то и дело срывающийся — Драко и визгливый — Панси Паркинсон. Затем настала долгая тишина. Грохот двери в ванную он услышал с кровати. Еще немного позевал над учебниками, прихватил обрывок пергамента и отправился в кабинет ждать Снейпа. Ну надо же, оказывается, кроме мантии и ночной рубашки у него есть другая одежда! Длинный халат, отличающийся от мантии только тем, что не застегивается, а запахивается и подвязан узким черным поясом. Кажется, Снейп не ожидал увидеть Гарри в кресле. — Чего вам, Поттер?! Тон был очень раздраженным. Должно быть, профессор планировал провести время перед сном в блаженном одиночестве. Гарри молча протянул ему пергамент, и Снейп уставился на лист. — И что я должен был… — А что вы видите? В прошлый раз мне очень нужно было с вами поговорить, и я увидел приказ об отработке. А вы — меню «Трех метел». Сейчас я вижу, как пытаюсь догнать снитч… наверное… это только верхний кусок. А вы? — Ночное небо и верхушки деревьев. Хм… Снейп сдвинул фальшивую книжную полку, звякнул стеклом о стекло и, судя по звуку, выдвинул ящик стола, а затем вернулся к Гарри с обрывком пергамента в одной руке и на треть наполненным стаканом в другой. Устроился в кресле, медленно отхлебнул и посмотрел на свою половину листка. — Дайте-ка сюда верхнюю часть. — А что там? — Не ваше дело. — Да как же не моё! — Гарри успел подскочить к креслу раньше, чем Снейп перевернул лист. В нижней части безжизненной куклой валялось тело Волдеморта со свернутой шеей, и гарцевали четыре фестрала, готовых рвануть в разные стороны и разорвать на части привязанный к упряжи труп. — Это психопергамент, — сказал он. — Единственный экземпляр. Я толком не понял — какое-то редкое сочетание чар. На Зеркало Еиналеж похоже — показывает то, чего человек хочет больше всего. Листок вспыхнул в руках у Снейпа, бумага затрещала, и по линии разрыва посыпались искры, словно топором перерубили электропровод. — Он экспериментальный, — быстро добавил Гарри. — Могут быть неполадки, но разве вот это вот… с Волдемортом — не то, чего вы хотите? Постойте, вот что я забыл! Верните мне мои воспоминания. И пергамент отдайте, он тоже мой. Он успел схватить верхнюю часть, Снейп быстрым движением спрятал нижнюю в карман. В руках у Гарри остался обрывок с сияющей полной луной и верхушками деревьев, озаренными светом. Гарри озадаченно поправил очки: — Или я теперь хочу того же самого, или что-то испортилось. Я не должен был видеть вашу картинку. — Если, конечно, наши желания не совпадают. Хочу сообщить, что впервые с вашего появления в Хогвартсе я этому рад. Возможно, действие чар подошло к концу. Забавная вещица, но это не значит, что вы убедили меня в гениальности семейства Уизли. Скорее, в том, что они направляют зачатки своих талантов в неверное русло. Впрочем, этим отличаются почти все ученики. Так вы хотите, чтобы я вернул воспоминания о вчерашнем вечере? — Я помню, что мы говорили о важном, но не помню, о чем. Снейп взмахнул палочкой, небольшой Омут Памяти спикировал на стол между ними. — Вот оно… Подробности их разговора легкой покалывающей змейкой скользнули в голову. — Остальные? — Эм… Не нужно. Гарри похолодел от того, что память о встречах с Чжоу вернется в его мозг, оскверненный Волдемортом. Нет, определенно не стоило пачкать радостные мгновенья той грязью, что поселилась внутри него. Чжоу не место рядом с животной похотью Темного Лорда. — Поттер, вы опять трясетесь как эпилептик. Вам плохо? Холодно? — Нет, всё в порядке… сэр. Просто пусть это останется в Омуте. — Что ж, тогда отправляйтесь спать. Предупреждаю, завтра я проверю у вас задания первого дня учебного плана. — Но как же Тонкс и всё, что мы решили вчера?! — Еще один день вытерпят все. Даже если ваша подружка так дорога вам, не следует бездумно бросаться на копья противника. Впрочем, кому я это говорю… Спать, Поттер! Спорить со Снейпом было бесполезно, но Гарри не нуждался в его обществе, чтобы продолжать думать. На пергаменте так и застыло ночное небо, а он все ещё рисовал в воображении картины, где в Волдеморта на полном ходу врезается скоростной поезд или обрушивается рояль тетушки Мардж. Определенно, эти мысли приносили Гарри покой и умиротворение, а комод, вновь придвинутый вплотную к кровати, казался непробиваемой каменной стеной, поэтому он сам не заметил, как глубоко и крепко уснул. И если бы не убийственная эрекция, вновь ужаснувшая его поутру, даже соседство со Снейпом могло считаться вполне сносным. На сей раз Гарри сдался еще быстрее, представив, что вынужден вскрыть болезненный, набухший гноем нарыв, и клятвенно пообещав себе, что если подобное повторится, то он наберется смелости и попросит у Снейпа какое-нибудь специальное зелье. Должно же такое существовать. Подушка, подложенная под живот, не возражала, пока он терся членом между ней и простыней и мечтал лишь о том, чтобы сильное давление и рваные, почти болезненные толчки быстрее сделали свое дело. Стоит ли просыпаться, если каждое утро будет начинаться с подобной мерзости и воспоминаний о том, как два сознания сливались в тошнотворном возбуждении? — Апчхи! Гарри Поттер, сэр, Добби принес вам кофе и завтрак. — Добби, ты меня до инфаркта доведешь! Я не хочу есть! — Гарри Поттер должен! — эльф расправил уши, сложил руки на груди и притопнул ногой. — Добби слышал, что говорят в школе: Гарри Поттер очень болен и должен долго лечиться. Добби поможет. — Мне бы… — Гарри ерзал на кровати, стараясь прикрыть следы своего преступного наслаждения, чтобы эльф не заметил и не утащил простыню в стирку. — Слушай, Добби, где мне раздобыть палочку? Амбридж сломала мою. — Волшебнику плохо без палочки, — важно кивнул тот. — Добби знает. Добби принесет палочку для Гарри Поттера. Эльф исчез, а Гарри, слегка воодушевленный его обещанием, все-таки принялся за еду.