... не войной...

20 сентября Не так Гарри хотел бы получить свой первый опыт аппарации. Но выбирать не приходилось: беглый преступник, разыскиваемый министерством; исключенный из школы псих; ученик, сбежавший без разрешения, и бывший Пожиратель, не угодивший Темному Лорду — вовсе не та компания, которой следовало появляться в подвалах «Сладкого Королевства». Поэтому пришлось пережить несколько отвратительных мгновений, когда сначала головой пробиваешь деревянную крышку, а потом попадаешь в сверлильный станок и под заводской пресс одновременно. Даже выражение крайней брезгливости на лице Снейпа, ухватившего его за локоть, было не таким уж неприятным на этом фоне. — Это всегда так? — едва сумел прошептать Гарри, когда отошел настолько, чтобы вздохнуть. — Поначалу да, — просипел почти зеленый Рон. — Не хочу думать, что родители специально издеваются над детьми, аппарируя с ними. — Тогда надеюсь, что не доживу до разрешения на аппарацию. Это даже хуже, чем лететь по канализации в подземелье. В ответ он получил легкий подзатыльник и шипящее: — Думайте, что говорите, Поттер. Осенний день за каких-то полчаса превратился в глубокий вечер — холодный, промозглый, окутывающий дымкой безнадежности и запахом мертвых прелых листьев. Рон и Снейп давно скрылись с глаз, и если бы не Бродяга, привалившийся к бедру и уложивший голову на его колени, у Гарри не хватило бы выдержки оставаться на месте. Теплый жар разливался по телу умиротворением, и он вдруг поймал себя на мысли, что совершенно спокоен и расслаблен. Если бы вдруг рядом с ним на узкой полоске рыжеватой травы — плечом к плечу, головой к голове — оказался настоящий Сириус, то Гарри точно сошел бы с ума, понимая, насколько гадкой может казаться крестному эта вынужденная близость. Но Бродяга ощущался совсем иначе — легкой спокойной волной магии, жесткими завитками шерсти под пальцами, горячим дыханием сквозь бархатные края пасти, холодным кожаным носом и слегка подрагивающим от нетерпения хвостом. Определенно, Гарри никогда бы не позволил себе поглаживать другого человека вдоль спины или осторожно теребить кончик уха. Он уловил колебание воздуха и понял, что ждать осталось совсем недолго. С крыльца дома слетели двое, беспокойно повертели головами, подняли палочки, проверяя защитные чары, и с явным облегчением скрылись за дверью. Бродяга тихо тявкнул и ткнулся носом в его ладонь. Вскоре всё повторилось: сработали охранные заклинания, издали потревоженные Снейпом и Роном, охранники показались и вновь вернулись в дом, не обнаружив вторжения. Бродяга издал сдавленный звук, слишком похожий на ехидное хихиканье. В третий раз стражи-неудачники заметно занервничали, обошли защитный барьер по кругу и, с опаской оглядываясь, медленно поднялись на крыльцо. — Поттер, ваш выход! — раздалось позади. — Давай, друг, покажи этому чучелу! — Гарри точно бы умер от стыда, доведись ему, как Рону, делить со Снейпом мантию-невидимку. Чтобы она скрывала две высокие фигуры целиком, им точно пришлось бы тесно прижаться друг к другу и подогнуть колени. Отвлекаться на посторонние мысли было некогда — Гарри вскочил и решительно шагнул вперед. За спиной Снейп и Рон в два голоса прошептали заклинание, разрушающее чары, и он пролез в разверзшуюся дыру. Охранники вылетели наружу без плащей, с перекошенными от злобы лицами, но тут же квадратная челюсть одного из них — Гойла-старшего, если Гарри хоть что-то понимал в родственном сходстве — опустилась на грудь, и тот кинулся в дом. Второй — он тут же решил считать его Крэббом — вскинул руку с палочкой, но Гарри спокойно прошел по зеленому газону прямо к крыльцу. — Эм… привет… — сказал он, — не проводите меня к вашему Лорду? Крэбб пожевал толстыми губами, тяжело сглотнул и кивнул. Оставив за спиной брешь в защитном барьере, Гарри быстро переступил порог дома Кэрроу. За Снейпа и Рона он не переживал и был уверен что Бродяга сможет незаметно перемахнуть через проход. По коридору уже неслись несколько человек, они заключили Гарри в кольцо прямо в центре холла и молча, словно в ритуальном танце, заставили следовать за собой. «Крэбб, Гойл, Макнейр», — отмечал про себя Гарри. Еще одного он не знал. Пятым был возглавляющий шествие — некто в маске и зеленом плаще, с накинутым на голову капюшоном. — Могли бы не прятаться, мистер Малфой, — прошипел Гарри в бархатную спину. — Неужели вы так не уверены в силе своего Лорда? Считаете, у меня есть шанс выжить? Плечо под зеленым плащом едва заметно дернулось, и душа Гарри вдруг наполнилась ликующей радостью. Предвкушение близкой и безоговорочной победы — вот что это было. Словно снитч сам летел ему в руку. Впрочем, Гарри точно знал, что это чувство принадлежит не ему. — Добро пожаловать, Гарри Поттер! — прозвучал голос Волдеморта, высокая дверь распахнулась, и Гарри вступил в уже знакомый зал. Как-то раз он видел по телевизору торжественный обед у королевы. Сейчас всё выглядело точно так же: кресло с золоченой спинкой во главе длинного стола, десяток особо приближенных с напряженными и сосредоточенными лицами. От стула к стулу можно было легко перебрасывать квоффл — должно быть, для того, чтобы гости не отвлекались на беседу и не задевали друг друга локтями. За спиной хозяина замер Петтигрю, с белой салфеткой поперек блестящей руки, словно вышколенный дворецкий. Волдеморт щелкнул пальцами, и к дальнему краю стола придвинулся высокий стул. — Рад видеть тебя в нашей тесной компании, — проговорил он. — Вина, Гарри? Стул дернулся, больно ударил под колени, и Гарри пришлось сесть. Краем глаза он заметил, как Волдеморт вынул из рукава и положил рядом с кубком свою палочку. Ему захотелось сделать то же самое, но новая палочка осталась в спальне — Снейп повертел ее в руках, задумчиво хмыкнул и вынес вердикт: «нет гарантии, что будет вас слушаться». И, конечно же, Гарри не мог позволить себе думать… не думать… не думать… комната поплыла перед глазами, и он отчетливо услышал слова Волдеморта: — О чем ты не хочешь думать, Гарри Поттер? Любопытство… словно открываешь книгу из Запретной секции… Впрочем, в этих книгах не всегда встречается что-то интересное. Гарри представил, как громадный черный фолиант отгрызает ему полруки, выдохнул и сквозь зубы сказал: — Не думать, чем закончится наша встреча. За плечом Лорда подавился смешком Петтигрю, а у Гарри зазвенело в ушах от удивления. — То есть ты надеешься, что тебе повезет еще раз, Поттер? Гарри молчал, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Волдеморт завладевал его сознанием — быстро и жестоко, как стая варваров, вламывающаяся в ворота сдавшегося города. И только маленькая часть, оставшаяся от настоящего Гарри, помнила, что главная задача — выдержать, выжить, просто не дать себя убить. Вчера Снейп показал ему один из приемов, который стоило бы довести до совершенства, но он успел уснуть раньше, чем решил, что получается отлично. Гарри представил себя в виде огонька свечи, а весь остальной разум — пустой комнатой, в которой может происходить что угодно. Если Волдеморт начнет отплясывать внутри джигу — свеча будет лишь подрагивать от движений воздуха. Кажется, ему это удалось. В один миг ликование сменилось сомнением, затем легким волнением и нарастающей злостью, а он лишь равнодушно смотрел на противоположный конец стола. Когда раздражение Волдеморта достигло такой степени, что руки Гарри потянулись к собственной шее, пытаясь придушить, он собрал все силы и произнес: — Тонкс. Обмен. Я на неё. И тут же чуть не воспарил к потолку от звенящего внутри восторга. Волдеморта, как и предполагалось, устроило его предложение. Еще бы… удача сама шла к нему в руки в лице глупого сердобольного мальчишки, в чьей душе не было ни капли надежды на удачный финал своей жизни. — Приведи, — бросил Волдеморт Петтигрю. Когда в зал вошла едва живая, с повисшими вдоль лица серо-зелеными прядями, Тонкс, огонек свечи внутри Гарри едва теплился, почти сдавшись железному напору чужого разума. Однажды Гарри уже был свидетелем того, что значит «перед глазами пролетает вся жизнь». Тогда, на кладбище, три месяца назад. Но сейчас Волдеморт намеренно вызывал в его сознании все смерти, все ужасы, самые отвратительное, что с ним происходило — от обидных тычков Дадли до неудавшегося убийства Снейпа, и созерцание своих собственных страданий наполняло Гарри ни с чем не сравнимым удовольствием и возбуждением. Тонкс, с таким взглядом, будто ее вырвали из тяжелого глубокого сна, стояла в нескольких шагах от стола, покорно ожидая своей участи, а Гарри внезапно почувствовал скользящее прикосновение ткани к дрожащей руке. Всё шло по плану: Рон, крадущийся по залу в мантии-невидимке, как и обещал, подал ему сигнал. — Сейчас ты должен понять, — громко сказал Волдеморт, — сколь ценен для меня этот обмен. Волдеморт рассмеялся, и пустая комната в сознании Гарри наполнилась совсем другими видениями. Мрачный подвал, забитый орудиями пыток, инструментами, о назначении которых он мог только догадываться, и посреди — подвешенная на дыбе Тонкс. Смесь любопытства, восхищения и дикого, животного возбуждения застучала в висках и хлынула потоком вдоль позвоночника. Он вдыхал запах чужой боли, сладковато-пряной крови и горячего пота, видел, как тело Тонкс меняется; как руки превращаются в суставчатые лапы и выворачиваются в тисках, чтобы ослабить давление. Желание свербело в паху, заставляло подаваться бедрами вперед, искать и не позволять себе быстрого финала. Это значило, что он жив — Мордред раздери! — и в самом деле жив, если может испытывать подобное и страстно желать разрядки. Ничто раньше не вызывало у него таких эмоций — лишь это существо, способное выдерживать самые изысканные пытки, от которых любой волшебник давно бы отправился к праотцам. Огонек опасно зашипел, коснувшись расплавленного воска. Снизу пламя отдавало синевой, словно лепестки простого садового цветка, и только сверху, на самом краешке, все еще сверкали алые, жгущиеся искры. — Ты понимаешь, — зазвучал в его голове голос Волдеморта, — что я всегда смогу найти тебя, чтобы убить. А другого метаморфа… Речь прервалась, и он отвел пристальный взгляд от Гарри — быстрым шагом зал пересекал Пожиратель в темном плаще с капюшоном и в маске. Гарри не позволил себе произнести его имя даже в уме. Огонек свечи взметнулся и разгорелся с новой силой. Пожиратель приблизился к «королевскому» креслу и, не преклоняя колена, медленно начал снимать маску. Гарри с самого начала был против. Он даже назвал это рисовкой. Вроде ты делаешь финт и, прежде чем ударить по бладжеру, смотришь на трибуну, где сидит твоя девушка. Так поступали многие игроки, даже Фред с Джорджем, и это всегда казалось Гарри смешным. Но Снейп прошипел что-то вроде «не вам судить, Поттер» и «это отвлечет внимание от вас», и дискуссия прекратилась. Всё должно было произойти именно сейчас. Волдеморт потянулся за палочкой, Гарри выбросил вперед раскрытую ладонь, громко выкрикнув «Авада Кедавра!», низкая черная тень метнулась от стены и ухватила мантию Петтигрю, а плащ Пожирателя взлетел, прикрывая Тонкс. В оглушительном грохоте утонули все звуки, сквозь проломленную крышу ворвались ветер и водоворот пожелтевших листьев. — Получилось, — шепнул ему на ухо голос Рона, — валим! Тело Волдеморта разорвало на множество клочков четко рассчитанным направленным взрывом обычного пластида. На канделябре у камина медленно раскачивался начищенный ботинок с ослепительно-белым осколком кости. Свеча в голове Гарри зашипела и погасла, оставив пустую темную комнату. Он очнулся от щекочущей нос пыли, чьи-то руки настойчиво трясли за плечи, воняло плесенью из канализационного стока. Рон что-то горячо и восторженно нашептывал ему на ухо, и Гарри поспешил отстраниться. — Да оставьте его в покое, Уизли, — раздраженно сказал Снейп. — Вам принадлежит честь идеально верного заложения взрывчатки под кресло Тем… Волдеморта, и никто ее у вас не отнимет. — Ну так… проходная пешка же, — выдохнул Рон. — Как мы его, просто в фарш, это нечто! Гарри открыл глаза. Он не ошибся — комната напоминала давно заброшенный подвал. Сквозь заколоченные окна не пробивался свет, с люстры свисал потемневший от времени кусок ткани, а в слое пыли на полу четко виднелись следы ног и собачьих лап. — Где мы? Он услышал звонкое «тяф!» Бродяги и с трудом повернулся. Пес прижимал когтями тушку трехлапой крысы, скалился и безостановочно вертел хвостом. — Если он тоже анимаг, — тихо сказала бледная, но уже синеволосая Тонкс, — то нужна специальная клетка. — Я думаю, Блэк и так дотащит его до Аврората, — заметил Снейп. — Только не придушил бы на радостях. Бродяга тявкнул укоризненно. — Поттер, вы в порядке? Гарри пошевелил рукой, ногой, наконец-то оторвал голову от пыльного дивана и с трудом сел: — Я цел… — Прекрасно! Гостеприимство имеет пределы. Прошу всех на выход. — Это что, ваш дом? — А вы считали, что я родился в нетопырьем дупле, Уизли? — Ну это-то не сильно отличается, — рассмеялся Сириус, приняв человеческий облик и все еще крепко сжимая полудохлую крысу. — Спасибо вам, ребята! Не думаю, что я протянула бы долго. — Снейп поморщился и уклонился от объятия Тонкс, а Гарри закашлялся, вспомнив о дыбе. — Хочешь аппарировать со мной на Гриммо, Гарри? — Конечно, он хочет! — обрадовался Сириус. — Вечером закатим праздничный пир. Нам сегодня есть что отметить. — Великолепно, — ровно сказал Снейп. — Нам с Уизли следует поторопиться в Хогвартс. Вижу, что ему не терпится поделиться новостью со своей подругой, а мне пора в полной мере вернуться к своим обязанностям. Глаза Снейпа сверкнули тяжелым серебром, и он протянул ладонь Рону. — Нет! — Прошу прощения, Поттер? Что «нет»? Боитесь, что ваша слава достанется другому? Представить, что сейчас он вернется в дом Блэков, где весь Орден Феникса набросится на него, Тонкс и Сириуса с вопросами, радостными криками и — хуже того — объятиями и поцелуями, он не мог. Впрочем, как и оказаться в той же ситуации в гостиной Гриффиндора. — Я… у вас вещи оставил. И вообще… голова болит. Очень. Как будто накачивают насосом. Я хотел бы немного отдохнуть в тишине, в своей комнате… если не возражаете. — Хм… тишину я вам смогу обеспечить ровно до того момента, как всё станет известно Дамблдору. — Ну хоть так, — вздохнул Гарри. Почему-то он не сомневался, что директор не кинется ему на шею с поздравлениями. — Тогда наденьте мантию, мы аппарируем прямо к воротам. Немедленно в Аврорат, Блэк! — рявкнул Снейп. — Еще одного шанса у тебя не будет. Снейп ухватил одной рукой невидимый локоть Гарри, другой — плечо Рона, и их закрутило в тошнотворном вихре.