... не войной...

— Вы правда в порядке, Поттер? Успокоительного? Снотворного? — А вы? У вас глаза… страшные… неживые такие. — Не сомневаюсь, это станет прекрасным дополнением к моей обаятельной внешности. Хотите есть? Ваш лохматый крестный прав — нам есть что отметить. — В душ… — сдавленно проговорил Гарри. — А я, пожалуй, нанесу визит в слизеринскую гостиную. После жду вас здесь. Что предпочитаете на десерт? — Мне все равно… Гарри был уверен, что не сможет проглотить ни кусочка. Снейп смерил его холодным взглядом и процедил: — Не старайтесь угробить себя раньше, чем следует. — Я понимаю, сэр. — Ни черта вы не понимаете, Поттер! — Снейп одним движением сорвал с себя плащ Пожирателя, яростно скомкал его и затолкал вместе с маской в нижний ящик стола. — Отдыхайте, пока у вас есть возможность. Как только здесь появится Альбус, нам обоим будет не до развлечений. — Как будто я сам не догадываюсь, — пробурчал под нос Гарри на пороге ванной. Новая палочка сделала самое благое дело из всех возможных: трансфигурировала мягкую губку в щетку на длинной ручке. Если бы Гарри мог — содрал бы всю кожу до костей. Он остановился только когда заметил, что от мыльной пены не осталось и следа, а вместо нее в сток бегут струйки крови, размытые чистой водой. Все тело горело, истерзанное жесткой щетиной, но Гарри не чувствовал себя чистым: грязь и мерзость поселились внутри, заклеймили тело и душу, и ни мыло, ни железная мочалка не смогли бы избавить его от очередного шрама, оставленного Волдемортом. Возможно, Снейп знает способ избавиться от этой пакости, нужно только набраться смелости и спросить. Гарри уже хотел было покинуть ванную, когда услышал в гостиной голоса. Он не мог припомнить, чтобы Альбус Дамблдор так на кого-то кричал, и кто-то, так же не сдерживаясь, смел отвечать ему. Появляться в самый разгар спора — не лучшая идея, это Гарри знал точно. — По-вашему, я должен был безропотно ждать собственной смерти? — рокотал ледяной голос Снейпа. — По-моему, ты должен был поставить меня в известность, — срывался на фальцет Дамблдор. — И не рисковать жизнью Блэка и своих учеников. — Они ваши ученики, Альбус! Точнее, лишь один из них. Если я не ошибаюсь, вы не проявили ни малейшей заинтересованности в том, чтобы Поттер сохранил этот статус, а беспечная любимица Грюма — жизнь. — Ты ошибаешься, Северус. Орден готовил план по спасению Нимфадоры, и, конечно, он был не так рискован, как тот, что вы провернули без нашего ведома. — У нас с Поттером не было вечности в запасе, — выплюнул Снейп. — Безусловно, я не представляю для вас ценности с тех пор, как Волдеморт счел меня виновным во всех своих бедах. Но мальчишка! Его жизнь и трезвый рассудок слишком важны, и вы позволили противнику наращивать силу и мощь, взамен подсунув Поттеру каникулы у Петунии и розовый комок амбиций вместо уроков ЗоТИ! Альбус, вы действительно хотите, чтобы Поттер его победил? Гарри прильнул ухом к двери, на секунду пожалев, что у него нет удлинителей ушей. Дамблдор долго молчал и, судя по всему, постукивал ложечкой о край блюдца. Впрочем, это мог делать и Снейп. Нет. Скорее, тот изучал звезды на шляпе директора немигающим взглядом серебряных глаз. — Северус, — наконец начал Дамблдор так тихо, что Гарри пришлось напрячь слух, чтобы не упустить ни слова, — должен ли я напомнить тебе притчу о слепцах и слоне? — Благодарю, я понял ваш намек, — холодно ответил Снейп, но тут же сорвался на крик. — Но вы не рассказали мальчишке, что слон — не только мягкое безобидное ухо, которое он щупал все эти годы! С бивнями ему пришлось столкнуться без вашего предупреждения. Мне тяжело признавать, Альбус, но Поттер вовсе не идиот. И рано или поздно он стал бы действовать без оглядки на указания и авторитеты. Жаль, что вы этого до сих пор не поняли. — Возможно, я ошибся, мальчик мой. Мне немало лет, и я уже не помню, каким сам был в столь трепетной юности. Но, уверяю, я совершил не одну ошибку и дорого бы дал сейчас, чтобы тогда кто-то рассудительный и взрослый удержал меня от роковых шагов. Думаю, ты считаешь так же. Если бы рядом с тобой был добрый советчик, он не допустил бы того, что ты сотворил с собой. — Жаль, что директора Хогвартса двадцать лет назад занимали более важные вещи, а не судьба нескольких десятков юных слизеринцев, — саркастично заметил Снейп. — О, Северус, — казалось, Дамблдор не придал значения язвительному уколу, — я не имею в виду столь давние события. О произошедшем вчера я могу судить по твоим глазам… — Поттер, вы что, решили утопиться? — громко позвал Снейп, и Гарри нехотя толкнул тяжелую дверь. Он предпочел бы слушать этот интересный разговор незамеченным, а не предстать пред светлые очи Альбуса Дамблдора. Тот сдвинул очки к кончику носа и пристально посмотрел в глаза Гарри. Впервые за много недель. В голове помимо воли вновь вспыхнул огонек одинокой свечи, озаривший пустую комнату. Дамблдор хмыкнул, отвел взгляд и коротким кивком указал на стул, примостившийся меж двух кресел. — Я не виню тебя, Гарри, — мягко сказал он. — Я сделал то, что сам хотел, директор. Никто меня не заставлял. — Поверь, профессор Снейп не нуждается в твоей защите. Он наказал сам себя и расплатится за опрометчивость в полной мере. Но дальше, умоляю тебя, никаких самостоятельных шагов. Ситуацию никто из вас не видит целиком. — Я тоже знаю притчу про слепцов и слона, — заметил Гарри. Лицо Дамблдора на миг вытянулось, а черные точки зрачков Снейпа, казалось, сверкнули любопытством. — Вот если бы, — продолжил воодушевленный этим мимолетным одобрением Гарри, — они поделились друг с другом информацией, то вместе непременно представили, как выглядит слон на самом деле. Дамблдор сухо рассмеялся: — Только в том случае, если они не ощупывают разных слонов, Гарри. — Директор хочет сказать… — начал Снейп. — Я понял. У каждого из нас свой слон. — Уверяю тебя, Гарри, у меня их больше, чем один. И после того, как профессор Снейп столь поспешно избавился от своего, следует подумать, как загнать их обратно на пастбище. Доброй ночи, молодые люди. Старческие размышления нуждаются в покое и одиночестве. — Кажется, обошлось, — с сомнением протянул Гарри, глядя ему вслед. — Я бы не утверждал с такой уверенностью. Хотите ростбиф? Немного можжевеловой настойки? Завтра вас ждут новые подвиги и открытия, предлагаю провести этот вечер во временном перемирии. — Я… не пью я, — выдавил Гарри. — Однажды тетя оставила вишневый сидр, и я отпил из ее стакана. Мне понравилось. И, если можно, мороженое с фисташками и карамелью. — Будь по-вашему, — согласился Снейп. — Зовите своего эльфа. — А что Дамблдор имел в виду, когда говорил о ваших глазах? — То есть все остальное вы тоже слышали, Поттер? Слышали и поняли? — Ну, как выяснилось, я не совсем идиот, — Гарри вдруг стало очень весело. — Даже знаю эту дурацкую сказку про слона. — Почему у вас руки и шея исцарапаны? Интерес Снейпа разом сбил весь кураж. Как бы то ни было, посвящать его в свои чувства Гарри не собирался. Разве что попросить зелье, не вдаваясь в подробности. — Я… ну… — Вот ответьте на это, и я дам ответ на ваш вопрос. Что, пока не готовы сказать правду? Бутылка с корковой пробкой издала легкий хлопок в руках Добби, и комната наполнилась вязким ароматом спелой вишни. — Не пейте без меня, Поттер, это неприлично, — сказал Снейп, смешивая что-то у секретной полки шкафа. * * * Его повело сразу после второго жадного глотка. Пляшущие пузырьки шипучки сначала ударили в нос, а потом разлетелись по телу искорками бенгальского огня, на миг делая все вокруг ярче и праздничней. Пустая комната в голове наполнилась розовым вишневым туманом. Он вдыхал смесь пропитанного зельями воздуха, запах пергамента, горящих в камине дров и горьковатый аромат поднесенной к носу фисташки. Слышал, как пальцы Снейпа выстукивают по краю стола смутно знакомый ритм. Осознание того, что он свободен, хоть ненадолго совсем свободен от необходимости врать друзьям, сдерживаться при разговорах с кем-то вроде Амбридж и каждый миг ждать приступа боли в шраме или известий о чьей-либо смерти, ударило в голову сильней, чем самый крепкий джин. Да, конечно, он по-прежнему был мальчиком, который все еще должен свою жизнь. И, возможно, волшебный мир скоро потребует от него полной оплаты счета за все те счастливые годы, что он провел в нем, и за этот единственный вечер, когда он смог почувствовать себя безмятежным и никому не должным. Вот если бы еще Снейп с его проклятым серебряным взглядом не сидел напротив, так же умиротворенно наслаждаясь ломтиками мяса и напитком в низком восьмигранном стакане. — Что, Поттер, до вас наконец-то дошло, что именно мы сегодня проделали? Замечательное чувство, не правда ли? Вместо слов он отсалютовал Снейпу бокалом. — Оставайтесь в блаженном заблуждении, Поттер, как пребывали в нем все с тех пор, как полтора десятка лет назад вы совершили то же самое. — Что вы, сэр, никаких заблуждений. Мир вокруг качнулся, и Гарри едва не сбил вазочку с мороженым с низкого столика. — Господи, Поттер… Снейп подался вперед, подхватывая хрупкую посуду, и их пальцы на миг встретились на тонкой витой ножке. Разбитое стекло жалобно звякнуло — Гарри дернулся так, словно ухватился за раскаленную кочергу. Снейп тихо и недоуменно фыркнул, ощупал его взглядом с головы до ног и вцепился в запястье. Чертов Снейп! Как же идеально он должен контролировать свои чувства, чтобы вот так, без малейшей брезгливости, касаться его тела. Впрочем, человек, который способен с удовольствием наблюдать за нарезкой флоббер-червей, потрошить жаб и тритонов и вынимать селезенку крыс без перчаток, должен быть начисто лишен рвотных позывов при прикосновении к мерзости. — Что происходит? — поинтересовался тот, глядя, как Гарри в один миг забился в угол, словно кресло было предназначено для горного тролля, а не обычного человека. — Уберите руку, сэр... Лицо Снейпа выразило крайнюю степень интереса. Так он смотрел только на флаконы со сваренным Невиллом зельем, вслух гадая перед всем классом, какой эффект оно произведет. Но пальцы продолжали сжимать запястье дрожащего от отвращения к самому себе Гарри. — Вам больно, Поттер? — Это вам должно быть неприятно! Все равно что касаться Волдеморта. И я… ну вы же помните, той ночью, как такое можно забыть? — Вы намекаете на пикантную сцену в моей спальне несколько дней назад? Горло Гарри перехватил спазм, начисто лишивший его способности отвечать. — Я уже говорил вам, что не открыл для себя ничего нового. Мерлин, я так же, как и вы, все школьные годы провел в спальне с четырьмя соседями. Чем вы думали меня удивить? — Это не я, сэр, а он… Это были его чувства, его ощущения. Я ни за что бы не стал сам… я не позволяю себе подобного. Снейп рассмеялся, убрал руку, одним быстрым движением сдвинул в сторону стол и раньше, чем Гарри успел возразить, ухватил его за подбородок, задрал голову так, что шейные позвонки громко хрустнули, и уперся немигающими серебряными глазами в его зрачки. — У вас еще будет некоторое время, чтобы понять, как вы ошибаетесь, Поттер. В том, чего вы так стыдитесь, нет ничего запретного или неприличного. Неужели ваш рыжий друг и его братья не сумели донести до вас эту простую истину? Оцепеневший Гарри все же нашел в себе силы ухмыльнуться: — Он только говорил, что я ненормальный. Но это же правда. — И что же, вы до сих пор нецелованный девственник, Поттер? При вашей-то популярности? Этого Гарри уже не смог вынести. Он оттолкнул Снейпа так, что тот едва не рухнул в камин, и бросился в свою комнату, с грохотом задвинув дверную панель за спиной. Любого с такими вопросами он грубо послал бы подальше, но объясняться на подобные темы с профессором Снейпом… нет уж, увольте… слишком много потрясений для одного дня. Гарри упал на кровать, накрыл голову подушкой и чуть позорно не разревелся. Но как только он успел совладать с гневом и стыдом, в комнате раздался спокойный голос: — Поттер, вы позабавили меня. — Рад, что вам это кажется смешным, Снейп, — огрызнулся Гарри. — Я не сказал «смешным», я сказал «забавным». Вы напомнили мне, каким глупым и нелепым я сам был в вашем возрасте. — Надеюсь, не доживу до вашего и буду лишен подобных воспоминаний. — Опять несете чушь. Иначе зачем вы все это затевали? — Я? Я?! Я вообще никогда ничего не затеваю! Всегда находятся те, кто лучше меня знает, что я должен делать, думать и чувствовать! Тетка, Дамблдор, Амбридж, Гермиона, любой капитан квиддичной команды, Молли, Сириус. Теперь вот вы. Если бы Гарри был рядом со Снейпом, то, может, набросился бы на него с кулаками, чтобы тому было еще отвратительней от прикосновений его исцарапанных, воняющих кровью и спермой рук. Но Снейп был неосязаем — бесплотный, ровный и чуть насмешливый голос, звучащий ниоткуда. И Гарри ударил — наотмашь, сильно и, как ему казалось, больно: — Это правда, что в школе вы встречались с гриффиндоркой? Чуть ли не с первого курса, роман крутили, а потом вышел скандал на всю школу? Гарри показалось, что его удар достиг цели: Снейп издал такой звук, будто кулак врезался ему в солнечное сплетение, потом судорожно вздохнул и заговорил: — Почти, Поттер. Мы с самого детства были вместе. Познакомились намного раньше, чем вы с теми, кого называете друзьями. Это она застала меня не в лучший момент, и наши отношения закончились. Я был в какой-то степени виноват. — Она застукала вас с другой? — хохотнул Гарри. — Неужели вы пользовались таким успехом в школе? — С другими, — сухо ответил Снейп. — Зашибись… — Что? — Множественное число. Предполагает больше двух участников, не могу себе представить… — И не следует, Поттер. Но будьте спокойны, ситуация, приведшая к нашей ссоре, вовсе не имела отношения к сексу. Снейп произнес последнее слово так легко, как говорил «флакон» или «урок окончен». Или «Поттер, вновь Отвратительно». Нет, кажется, последнее он говорил с куда большим чувством. — Но она правда была с Гриффиндора? — Гарри решил, что если он переведет разговор с опасной темы, то у него не будет повода думать, почему у взрослых это так просто. Дядя Вернон мог при всех погладить бедро тети, Тонкс, не скрываясь, пожирала глазами Люпина. Близнецы наперебой оставляли поцелуйчики на щеках и шее Анджелины. Даже Рон перестал краснеть при слове «киска», с тех пор, как начал встречаться с Лавандой. — Да, она была гриффиндоркой, — отчетливо чеканя каждый слог, сказал Снейп. — А что, вы все еще видите проблему в том, что вам нравится девушка с другого факультета? — Черт, неужели это было заметно всем, кроме нее? — Всем, кто умеет смотреть. — В любом случае у нас все кончено. Чжоу теперь считает, что я солгал о смерти Седрика, и не забудет моего унижения перед всей школой. — Значит, она не так уж сильно в вас влюблена. — А ваша гриффиндорка простила? Она была достаточно влюблена? — Нет, Поттер, не простила. И с тех пор наши пути разошлись. Потом она выбрала другого. Более, по ее мнению, достойного, вышла за него замуж, родила ребенка. А я, как вам известно… — Но вы ее не забыли? — Как и вы не забудете мисс Чанг. Даже если в вашей жизни будет еще не одно сильное чувство. — Я хотел бы думать, что любовь… ну, одна и навсегда. Если бы кто-то сказал, что он будет вести со Снейпом разговоры о любви, вытянувшись на кровати и заложив руки за голову, Гарри нашлось бы над чем смеяться до самого Рождества. — Подобным образом хоть раз в жизни заблуждался каждый. — И вы? — И я. И, без сомнения, любой знакомый вам человек. — Что, даже директор? — хихикнул Гарри. — Он более, чем все другие. Общеизвестно, что Альбус питал нежные чувства к другу своей юности, который потом стал его заклятым врагом. Как если бы вы с Роном Уизли… — Фу, — сказал Гарри. — Прекратите говорить гадости. Директор бы никогда… — В таком случае что бы вы хотели услышать? — насмешливо поинтересовался Снейп. — Расскажите о своей гриффиндорке. Вы… фантазировали о ней? Или делали что-нибудь вдвоем? Потому что у меня… послушайте, это же гадко, представлять, что кто-то будет служить твоим желаниям. Все равно что заставлять. Гарри услышал шумный глоток, словно Снейп залпом осушил стакан. Гарри молчал, и Снейп не нарушал тишину даже вздохом. Так долго, что Гарри решил, что чем-то обидел незримого собеседника. Прошло черт знает сколько времени прежде, чем тот заговорил. — Да, Поттер, — сдавленным голосом начал он. — Возможно, у меня более развито воображение, чем у вас. Она была удивительно добра и чиста, и в жизни я не осмелился бы и на сотую долю своих фантазий. Она пахла жасмином и лавандовой водой, и с тех пор я считаю этот запах прекрасным. Я представлял, как ее губы касаются моей шеи. Положите пальцы чуть левее кадыка. Чувствуете, там сильней всего бьется пульс? Гарри не посмел ослушаться и покорно нащупал пальцами горячую выпуклость на коже. — Когда там оставляют нежные осторожные поцелуи, то сердце начинает стучать громче и кровь приливает к коже. Опустите пальцы ниже… между ключицами, там тоже пульсирует. Чувствуете? — Д-да… — Прекрасно… Представьте, что вас целуют влажными, слегка обветренными губами… Следует перевернуть ладонь тыльной стороной, согнуть пальцы и провести костяшками вниз по шее до яремной впадины. Тот человек, которого вы хотели бы… Казалось, Гарри сглотнул так громко, что Снейп услышал и усмехнулся. — О, я желаю вам, Поттер, чтобы ваш первый партнер был опытней вас. Иначе вы никогда не преодолеете свой страх. — Спасибо, но, кажется, Волдеморт был несколько старше. — Не говорите глупостей! — судя по всему, Снейп опять сделал внушительный глоток. — Он не хотел вас. Уверяю, вы бы поняли, если бы было иначе. Но кто-то другой мог бы находить удовольствие в том, чтобы вдохнуть запах ваших волос, прикоснуться к руке или просто быть рядом. Рядом, Поттер, чтобы потом представить цвет кожи под мантией или форму сосков, скрытых тканью. Вы сами, наверняка, так и поступаете. Щеки Гарри полыхнули жаром: соски… черт, какие у Чжоу могли быть соски? Почему он никогда раньше об этом не задумывался? — Поттер, Поттер… — Что?! — сдавленно выдохнул он. — Вам нравятся крупные, набухшие или небольшие, но чувствительные, отзывающиеся на каждое прикосновение? А у вас какие? — Вы спрашиваете такие странные вещи. Я не знаю… — Ну так проверьте! Голос Снейпа обволакивал, и это было вовсе не то же самое, что дикая волна возбуждения, скручивающая яйца каждое утро. Чем-то похоже на то, как он сам перебирал жесткую собачью шерсть — сплошной уют и умиротворение, и немного приятных, покалывающих искорок, словно вишневый сидр все еще не выветрился у него из головы. — Смочите пальцы слюной, — продолжал мягко настаивать голос Снейпа, — и погладьте свои соски. Обведите по кругу. Осторожно, не причиняя боли, сожмите двумя пальцами. Вот так… не бойтесь, я не вижу вас, только слышу. Вы не сдавили сильней? Только слегка, да? Хорошо. Правый или левый? Какой приятней? Гарри сосредоточился на ощущениях, стараясь не думать о том, что теплая волна уже спустилась по животу до самого паха. — Правый, кажется, — прошептал он. — Отлично… Знаете, мне было приятно воображать, что кто-то тронул бы мой сосок языком. Оближите указательный палец и медленно… Вот так, я все еще слышу вас… поверьте, в этом нет ничего ужасного. Наоборот, я понимаю, что вам нравится. Не торопитесь, не пугайтесь… Теперь сожмите правый сосок и слегка прокрути… да, я слышу… Гарри и сам услышал, как из его горла вырвался тихий низкий стон. — Имеет ли это хоть малейшее отношение к тому, что вы чувствовали в последние дни, Поттер? — Нет, точно нет… — Замечательно. Продолжайте в том же духе и воображайте того, кто вам наиболее желанен. Спокойной ночи. — Но сэр… Эй! Снейп! Приятное томное чувство мигом испарилось, когда Гарри понял, что Снейп словно выключил кнопку громкой связи между комнатами. Он с досадой посмотрел на полувозбужденный член, улегся на бок, притянул колени к груди и накрылся одеялом. Возможно, придись «урок» Снейпа на утро, ему бы довелось испытать нечто другое, кроме постыдного и болезненного возбуждения, с которым следует разделаться как можно скорее. Но Гарри в полной мере воспользовался советом следующим утром, когда, морщась от отвращения, был вынужден вновь сунуть горящий член в скрученную рулоном подушку. Легкие осторожные движения влажных пальцев переворачивали что-то внутри, и ему уже не хотелось так отчаянно быстро избавиться от эрекции. С фантазией дела обстояли хуже: сколько он ни пытался представить нежные, почти прозрачные, совсем не подходящие ловцу, пальцы Чжоу на своей груди — ему не удалось этого сделать. Даже в такой малости воображение ему отказывало. Он был вновь один, предоставленный собственным позорным проблемам и их липкому вязкому последствию на постельном белье.