... не войной...

18 марта — Пожалуйста, не злись, — шепнул Гарри на ухо щенку, — только на одну ночь, это очень важно, понимаешь? Карие глаза блеснули, и Берни кивнул головой, точно отвечал. Будто действительно понял, о чем его просил хозяин. А, может, и вправду понял — покорно устроился на свернутом пледе в ванной, покосился на миски с едой и водой, вздохнул и уложил морду на лапы. — Хороший пес, — Гарри с чувством поцеловал холодный мокрый нос. Зелье, само появившееся у кровати, пахло фиалками и на вкус напоминало ванильное мороженое. Даже жаль, что его было всего два глотка. Гарри проверил, застегнута ли пижама, и подоткнул со всех сторон одеяло. «Да ради бога, пусть хоть поселится в моих снах, — бормотал он. — Снейп не хуже Волдеморта, Амбридж и…» Додумать он не успел — вся усталость долгого дня разом обрушилась и придавила голову к подушке. * * * Гарри казалось, что обнаженное тело распинают, разрывают в клочья — Волдеморт крепко держал, вцепившись в руку и щиколотку, и тянул на себя; Дамблдор с противоположной стороны не желал сдаваться. Сейчас напряженная кожа треснет, позвоночник прорежется сквозь плоть, и черепная коробка расколется ровно пополам, как созревший грецкий орех под щипцами. — Потерпи, Гарри, — уверял хор голосов откуда-то сверху, — потерпи, все будет хорошо. Свет почти померк, с губ рвался беззвучный вопль, и тело расползалось на части под натиском. — Не сметь! — вдруг услышал он громкий окрик. Снейп в застегнутой на все пуговицы мантии и с волосами, забранными в такой же, как у Сириуса, хвост, возвышался над его распластанными останками. — Не сметь! — еще раз повторил он. Лицо Снейпа без обычной черной завесы казалось помолодевшим и решительным. Гарри почувствовал, как железные тиски отпускают, а кожа стягивается, горит под пылающим взглядом. — Оденьтесь, Поттер, — приказал Снейп, бросив ему школьную мантию. Гарри не стыдился своей наготы, не стремился прикрыть пах, лишь сел и вызывающе глянул на него: — А если я не хочу? — Ну и ладно, — легкомысленно сказал тот, — я не испытываю шока от созерцания обнаженного тела. Пространство вокруг завибрировало, покрылось плотной дымкой, и Гарри увидел себя, вытянувшимся на постели в их, одной на двоих, комнате в Хогвартсе. С потолка лился неяркий свет, и тело в нем казалось укутанным легким золотым свечением. — Смотри, — сказал невидимый Снейп — тот знакомый голос, без опасных серебряных искр, крыльев черных волос и упрямой горбинки носа. Незримый собеседник словно подтолкнул Гарри ближе и усадил на пол. — Смотри! Не смей закрывать глаза. Их было двое, как Гарри и думал. Один — голос за его спиной, другой — тот самый, что отвоевал его у Дамблдора и Волдеморта — присел на край кровати. Пальцы того Снейпа коснулись щеки Гарри. Осторожно, нежно погладили и спустились к подбородку и дальше вдоль шеи до самой ямочки меж ключиц. Ниже начиналась запретная зона: все, что обычно скрывалось под одеждой — даже плечи, на которые Снейп положил обе ладони. Призрачный светящийся Гарри всхлипнул, когда тот повел руки до самых локтей — легко, словно наигрывал незнакомый мотив, вдоль сплетения вен к запястью, вычерчивая невидимый узор Комната вдруг наполнилась солнцем — теплым, летним, ласкающим, и запахом цветущей липы — таким густым, осязаемым, что в него можно было окунуться с головой. Ладонь пробежалась по бедру, быстро спустилась ниже, и Гарри оторопел: его золотистый двойник тихо застонал и слегка согнул колени от этих прикосновений. Он отвел глаза — член его копии шевельнулся и начал наливаться кровью. Теплая волна липового меда заиграла на губах, запах щекотал ноздри, и хотелось сглотнуть, чтобы пропустить эту сладкую тягучую струю в горло. — Поттер, то, что вы видите, выглядит грязно? — прозвучало откуда-то сзади, словно он привычно сидел спиной к Снейпу. — Нет, совсем нет. — А непристойно? — Самую малость. Он… Я… Не должен так вздыхать и раздвигать ноги. — Кажется, что я испытываю отвращение? Страдания? — Нет. Но я знаю, что вы умеете притворяться. — Мерлин, что ж с вами все так сложно, Поттер? — вздохнул голос, и фигура Снейпа нагнулась и коснулась губами стопы. Точно! Здесь останется ожог! Выжженная дыра, словно на скатерть бросили горящую спичку. Снейп с неожиданной нежностью касался губами и языком щиколотки, обводил пальцами круглую косточку, а жар поднимался к лодыжкам, перетекал под колени и двигался вверх по бедрам. Гарри на постели тихо застонал и потянулся рукой к паху. — Все еще непристойно, Поттер? — Ужасно. — Терпите, дальше будет хуже, — мягко проговорили за спиной. Снейп выпрямился над лежащим двойником, сглотнул так, что было видно судорожное движение кадыка, лизнул свои пальцы и опустил их на сосок Гарри. «Неужели я умею издавать такие звуки?» — промелькнула мысль. Низкий гортанный стон вовсе не походил на обычный голос Гарри. Снейп продолжал поглаживать сосок, а рука Гарри в такт сжималась на простыне. Да, он точно знал, что каждое утро делал то же самое: сжимал и гладил соски, а потом пытался потереть член обо что-нибудь мягкое и плотное, но ни разу не испытывал такого наслаждение от простых прикосновений. Может быть, дело в том, что его касается рука Снейпа? — Спокойно Поттер, не поддавайтесь панике, — прозвучал голос. — Иначе вы прервете наш ментальный контакт. Позвольте мне вести. Отдайтесь своим чувствам так, как открывались мыслям Волдеморта. Липовый мед обволакивал со всех сторон — золотые тягучие капли перекатывались во рту, растекались по венам, смешивались с кровью и вбирали в себя всю грязь, растворенную в ней. — Все правильно, — прошептал голос, — вы чувствуете, как ему хорошо? Так ведь хорошо? — Да-а… — едва смог сказать Гарри, с трудом сдерживаясь, чтобы тоже не застонать. — И будет еще лучше. Рука Снейпа — узкая, бледная — скользнула по груди лежащего Гарри, остановилась на животе чуть ниже пупка. Она лежала неподвижно, согревая и обжигая, и только кончики пальцев осторожно поглаживали кожу. А под ней растекалась и пульсировала целая лужа золотого меда, просачивалась сквозь поры и кипящим озером собиралась внутри. — Вот так… не сопротивляйтесь, я чувствую вас, — пальцы Снейпа сместились чуть ниже, проводя по кромке черного треугольника волос. Член двойника стоял колом, и тот поводил бедрами, желая потереться о ласкающую руку. Видеть со стороны собственный орган — гладкий, подрагивающий от напряжения, с бьющейся голубой веной — было странно. Он казался огромным на фоне узких бедер с выпирающими костями и впалого живота — темно-розовый, как цветок или обожженная плоть. — Я все еще испытываю отвращение, как думаете? — голос за спиной стал глуховатым, низким, почти незнакомым, и в нем появились те же медовые нотки, что разливались внутри Гарри. — Не знаю… — Да что ж такое… — недовольно проворчал голос, — а так? Двойник Гарри не успел двинуться, когда Снейп вдруг резко нагнулся и обхватил губами алеющую головку. Липовый мед ударил фонтаном снизу и лавиной — с потолка. Теперь Гарри казалось, что он попал в сладкий и жаркий водопад, бесконечный золотой поток, в котором он несся куда-то в бездонную пропасть. Снейп на кровати сдвинулся, и стало видно, как он высунул язык и быстро и резко касался головки в разных местах, а затем целовал и вбирал ее глубоко в рот одним движением. В медовом потоке заискрились серебряные молнии. Снейп слегка повернулся и теперь смотрел на настоящего Гарри, не останавливаясь, не отрывая губ. — Я выгляжу униженно? — поинтересовался уже совсем хриплый голос. — Вам кажется, что мне неприятно? Снейп на кровати улыбнулся и облизал член Гарри снизу доверху, словно тающее мороженое. Мед смешался с серебром и ударил в голову. Если бы Гарри мог, он сейчас выгнулся бы так же, как его двойник, пытаясь продлить ощущение, слиться с горячим, влажным, настойчивым ртом. — Все по-другому, — прошептал Гарри. — Не как с… Вообще иначе. О боже, Снейп, он сейчас… Я сейчас… Отодвиньтесь. Снейп будто расслышал его, последний раз широко лизнул головку и отстранился, оставив на члене ладонь. На губах застыла незнакомая безумная улыбка, из аккуратно собранных волос выбилась непослушная прядь и змейкой струилась вдоль шеи. Последнее, что осознал Гарри — легкое движение кистью… Мед прорвал плотину, накрыл с головой и утянул на самое желанное, до одури пьянящее дно. — Доброе утро, Поттер! — рука трясла за плечо и знакомый голос звучал откуда-то сверху, а не привычно из-за спины. Он открыл глаза и встретился с затопившим радужку тяжелым, почти черным, серебром. — Это было… — прошептал он. — Необходимо вам, — ровно и глухо ответил Снейп. Волосы липли к его лицу, а дышал он так, словно только что втащил шкаф на верх Астрономической башни. — В другой ситуации я бы извлек из вашей головы неприятные воспоминания и заменил их этими. Но, увы, вы должны помнить, как именно ощущается связь с Волдемортом. — А теперь я буду думать о вас… — Что вы, — криво усмехнулся Снейп, на шаг отступая от кровати, словно сама мысль об этом его ужаснула. — Фактически это был не я, а ваше подсознание. Мой разум лишь направил ваше воображение в нужное русло. Провел за руку через вход в Косой, если хотите. Из-за наших совместных практик вам было легче представить меня, чем кого-либо другого. И, заметьте, я не делал ничего, что оказалось бы для вас новым или неприемлемым в реальном мире. Просто у меня больше опыта, чем у любой из ваших ровесниц. — То есть всё не ограничивалось Каркаровым? У вас было много любовников, мужчин, да? — Больше, чем вы предполагали бы, но меньше, чем могло быть на самом деле. — Вы, стало быть, из этих… никогда бы не подумал. — Там, в вашей голове, была существенная разница в том, какой именно орган находится у меня между ног? — Снейп выпрямился, скрестил руки на груди, наглухо застегнутая мантия прикрывала его, как черная броня. — Руки и рот у всех одинаковы. Вот вам домашнее задание, Поттер: в следующий раз представить в этой комнате кого-нибудь другого. Я не заставлю вас фиксировать результаты в эссе, это самостоятельная работа. Позволите воспользоваться вашей уборной? Гарри кивнул, все еще находясь во власти блаженной истомы. Снейп стремительно пересек комнату и распахнул дверь. Грохот, звон разбитого блюда, радостный лай и витиеватое ругательство прозвучали одновременно — щенок рванулся из вынужденного заточения, сметая с пути миску с водой, Снейпа и тяжелый стул. Влетел всеми четырьмя лапами на постель и, повизгивая, принялся облизывать лицо Гарри мокрым шершавым языком. — Дурное влияние Блэка, не иначе, — проворчал Снейп, вставая и потирая ушибленный копчик. — Склонен согласиться с уважаемой Вальбургой — этот дом давно напоминает приют безумных. — Но вы же сами подарили мне его! Он лучшее, что случилось в моей жизни за последний год, — заспорил Гарри, обнимая за шею собаку. — Наверное, мне стоило утопить его, когда он за мной увязался. Мы были бы лишены хоть части проблем, — буркнул Снейп и скрылся в ванной. — Он пошутил, пошутил, — горячо зашептал Гарри в мягкое ухо. — Не слушай Снейпа, он всегда говорит противные или странные вещи. Он не утопил бы тебя. Щенок вздохнул, лизнул его руку и принялся сосредоточенно выгрызать что-то между подушечками передней лапы. — Пришли в себя, Поттер? — вернувшийся Снейп был по-прежнему строг и сосредоточен, но волосы влажно блестели, а из-под мантии торчали босые ноги. Должно быть, так и пришел сюда без обуви — вряд ли он оставил туфли в душе. — Сегодня, Поттер, нам предстоит важнейшее дело. Поэтому соберитесь и до вечера выбросьте из головы всё, что произошло. Узкая ладонь скользнула по мантии, проверяя пуговицы, Гарри зажмурился: будто так просто разом взять и забыть, как эта рука гладила и ласкала его… Ладно, не его самого, а воображаемое, но все равно так похожее, разомлевшее, жадно тянущееся за настойчивыми и нежными пальцами тело. — Что-то вроде суперсложного зелья, требующего нарезки и варки в темноте? — спросил он только для того, чтобы отогнать навязчивые видения. — Ну что вы… До такого уровня мастерства вы не дотянетесь никогда. Или вы до такой степени погружены в собственные переживания, что забыли, ради чего мы с вами все это проделывали? Я предлагаю Вам небольшое путешествие. Не забудьте захватить мантию-невидимку, она понадобится мне. Он выскользнул в дверь, и почти сразу же снизу послышалось «О, привет, Снейп!». Берни слетел вниз по лестнице до самой кухни и теперь стоял у порога, нетерпеливо переступая с лапы на лапу и махая хвостом. В последнее время крестный не так часто радовал своими появлениями. Казалось, он переселился в «Пляшущего гиппогрифа», чтобы как можно реже наведываться в мрачный особняк, который никогда не считал домом. Сириус приветственно помахал Гарри и тут же перекинулся Бродягой, игриво припадая на передние лапы, забил хвостом и выдал звонко «тяв!». У собак свои ритуалы, вздохнул про себя Гарри, глядя, как Берни и Бродяга обнюхивают друг друга, свернувшись пего-черным кольцом. Выискивать особые приметы у другого под хвостом это… Вот тут он должен был подумать «непристойно», но в этот раз на ум пришли слова «забавно» и «странно». Если бы у людей было так же просто: по запаху разбирать кто друг, кто враг, кто рад тебя видеть, а кто готов загрызть, если преступишь черту. Вот, скажем, от Малфоя вечно несло смесью дорогих духов и подгнивших фруктов. Гермиона пахла свежим весенним утром и библиотекой, Рон — раскаленным железом, Сириус — ромом и влажной землей, а Волдеморт… В его присутствии в нос Гарри бил только запах собственного пота. Снейп всякий раз пах по-разному: то взорвавшимся котлом, то больничным крылом, склепом, лавандовым маслом, корнем аира, ванилью. Или как сегодня — липовым медом и горячей кожей. Гарри сжал и слегка помассировал ноздри: похоже, от этого запаха будет не так-то просто избавиться. — Эй! Кофейник сейчас взлетит на воздух, — послышался голос Сириуса, и Гарри поспешил снять с плиты бронзовую посудину. — Слушай, — начал Сириус, когда нехитрый завтрак был накрыт, а Берни свернулся под столом и урчал, обгладывая специально принесенную для него кость. — Столько всего происходит… Даже не знаю, с чего начать. Министерство считает, что Волдеморт подтягивает новые силы. Не спрашивай, откуда знаю, если станет известно, кто проговорился по пьяной лавочке — не поздоровится всем. По их данным, у Волдеморта есть секретное оружие, непобедимые воины, какая-то очень темная магия, хуже, чем дементоры. Не та новость, которую Гарри хотел бы услышать с утра после сладких и полных томления сновидений. — Безумный Муди загремел в Мунго после стычки с банши. Ему чуть голову на части не разорвало от их криков. Представляешь? Единственное, что у него было целого — уши, и те подвели в самый неудачный момент. Если бы не малышка Тонкс — пили бы сейчас за его упокой. Да какая, к черту, малышка, у нее уже третий орден Мерлина. Скоро потеснит главу Аврората. Гарри окончательно забросил читать «Ежедневный листок» еще месяц назад. Он никогда не верил прессе, а с тех пор, как они ввели в традицию еженедельные обращения Амбридж к волшебникам Британии, стал испытывать гадливость только от того, что прикасался к странице с ожившим и говорящим фото. — Дамблдор ужасно недоволен, — продолжал Сириус, кромсая на мелкие кусочки сосиску. — Может, старик потерял влияние, когда все объединились вокруг министерства? Теперь у них одни и те же цели, и нет нужды в нескольких лидерах. Воззвания Фаджа ничем не отличаются от того, что говорит он сам, и все это я уже слышал много лет назад. Один в один: нужно сражаться, скорбеть о потерях и вновь бросаться в бой, пока от противника не останется даже оболочки, и бла-бла-бла в этом духе. Нельзя надеяться, что Мерлин пошлет нам нового Гарри Поттера, который избавит мир от черного проклятия. — Дамблдор тоже так говорит? Нового Гарри Поттера? — Гарри удивился, но виду не подал. — Нет, конечно. Но каждый раз, когда заглядывает в «Гиппогриф», пеняет мне, что мы не можем сообщить никакой новой информации и недостаточно времени уделяем книгам и размышлениям. Пьет в память Снейпа и жалуется, что Волдеморт стал настолько недоверчив, что больше не окружает себя людьми и связался с нечистью. Люпина начинает трясти, только от того, что Дамблдор постоянно вспоминает об оборотнях. Ну какой из Ремуса шпион, сам подумай. — Мне кажется — не очень, — мрачно сказал Гарри. — Сука Снейп слинял в самое неподходящее время, — вздохнул Сириус. — Да еще и взял с меня Обет в благодарность за помощь с Петтигрю. А я что? Молчу и пью за вечную память. Ведь мы же думали: ну месяц-два или до весны, и вся эта заваруха точно кончится. Все-таки министерство, Аврорат, все вместе. А оно вон как обернулось. Гарри отодвинул едва тронутый завтрак, и Сириус вскочил: — Пойдем, поможешь мне поискать что-то стоящее. Лучше побольше камней и золота, магглы это ценят. У вас со Снейпом по-прежнему ничего? Гарри задохнулся: — В каком смысле? — Ну не в интимном же, — расхохотался Сириус. — Кому такое добро нужно. Он ведь учит тебя всякому? Легилименция там, разные фокусы с мозгами, защита-нападение. — Конечно-конечно, — поспешил заверить Гарри. — С ЗоТИ нормально, но в остальном — ничего нового. Похоже, у меня нет способностей. Я постоянно чувствую, что Волдеморт спокоен, как будто отдыхает где-то на берегу моря, и считает, что все идет по плану. Серьезно, ничего другого, как будто это… вовсе не он. Можешь так и сказать Дамблдору. Удивительно, но правда. И он вообще не вспоминает обо мне. Мне кажется, я в самом деле пропал. Как Хогвартс. — Вот оно! — Сириус потянул длинную, украшенную цветными камнями цепь откуда-то из-под горы скатертей и полотенец. — Кстати, Спенсер — ты его не знаешь, новый глава отдела магического образования — рассказал за рюмочкой особой настойки, что разрабатывают новый артефакт. Очень сложный, принципиально новый вид чар. Для того, чтобы ученики могли разъехаться на лето по домам. Так что можешь надеяться, что на каникулах увидишь всех своих. — А ты не мой? Тебя я не могу видеть чаще? И всех остальных. Сижу тут вместе со Снейпом, как под арестом, только и делаю, что варю какую-то дрянь, копошусь в учебниках и пытаюсь пробраться в мозги Волдеморту. От меня вообще никакой пользы. Я могу мыть посуду в «Гиппогрифе». Да хоть в Мунго работать. Мне здесь в голову всякая чушь лезет, скоро с ума сойду. Сириус аккуратно сложил золотую цепь в бархатный мешочек, вплотную подошел к Гарри и постарался поймать его взгляд. — Война — не детское дело, Гарри. Думаешь, мне так просто торчать в баре, командовать девчонками в коротких юбках и разливать выпивку, когда вокруг такое творится? Да я бы… — Сириус сжал кулаки. — Но людям нужно место, где все страхи остаются за дверью. Где можно расслабиться, улыбнуться красотке и знать, что она рассмеется в ответ, покричать или поплакать одному или вместе с кем-то. Может быть, даже подраться и разнести аквариум с гриндилоу. «Гиппогриф» дает им возможность забыться — это очень важно. И если Дамблдор считает, что ты должен пытаться — не оставляй стараний. Никто не понимает, что может быть решающим в этой войне. Возможно, именно твоя роль. Мне пора. Выпусти со мной Берни, чтобы он мог размять лапы, ему мало лестниц и дворика. Я научу его, оставлю свои метки вокруг кварталов и у порога, и он сам сможет найти дорогу домой. Только выведи за дверь, чтобы он потом смог пройти сквозь чары, и купи ошейник — еще примут за бродячего. — Тебе бы понравился ошейник? Сириус рассмеялся, мигом превратился в черного пса и звонко гавкнул, что можно было считать однозначным «нет». Гарри едва успел вернуться к себе и достать мантию, как Снейп без стука влетел в его комнату. — Готовы, Поттер? Идем. Он пронесся по ступенькам за Снейпом, как бладжер, отбитый рукой опытного загонщика. Никаких предупреждений и наставлений — они аппарировали с крыльца молниеносно.