... не войной...

Едва он присел на площадке у трубы, опустил веки и расслабился, как его подхватило и унесло потоком чужих эмоций. Кто бы мог подумать, что Волдеморт способен испытывать такие близкие Гарри чувства — радость, искрящуюся и опьяняющую, безопасность, и... любовь?.. Чистую, искреннюю, человеческую... Желание протянуть руку и погладить, прижаться щекой к родному существу, уснуть рядом с ним в нагретой постели и знать, что треугольный кожаный нос упирается тебе куда-то в поясницу. Абсолютное незамутненное счастье, схожее с тем, когда он сам опускал голову на мохнатую спину собаки. — Поттер! Сверху на Гарри обрушилась струя ледяной воды и потекла за воротник. Гарри не хотел открывать глаза. Он уже давно не чувствовал такой радости и счастья. Но Снейп настойчиво тряс его за плечи, а мокрая футболка неприятно облепила тело. — Так недолго и заиграться, Поттер. Хороши бы вы были, полностью слившись с сознанием Волдеморта. Почему вы решили проделать это самостоятельно? Если бы не ваша псина, я бы и не подумал искать вас здесь, решил бы, что сбежали в Лондон. Поттер, Гарри! Глупец вы невыносимый, немедленно возвращайтесь, иначе я за себя не ручаюсь. Он чувствовал, как холод и озноб отступают, как тело становится невесомым и плывет по легким волнам, горячее дыхание согревает шею, а жестокие слова теряют смысл, растворяясь во взволнованном тоне, и лучше бы прижаться теснее, ощутить под щекой тепло мягкой ткани, а губами — гладкость кожи. И тогда не нужно разжимать рук. Наоборот — вцепиться, прижаться, не отпускать. Вдыхать знакомый запах и уплывать в сон, полный цветущих лип и серебряных молний. — Ну что мне с ним делать? — донесся до слуха отчаянный вопрос. — Разве что добить, чтобы не мучился. В ответ взвизгнули, на Гарри навалилось что-то тяжелое и очень горячее, смахнуло с носа очки и прошлось по лицу жаркими влажными мазками с запахом подгнившего мяса и весенней зелени. — Берни, фу! — проворчал он, но ухватился обеими руками за жесткую шерсть на боках. Слуха достигли восторженное поскуливание и легкий выдох сверху. — Что на этот раз? — в голосе сквозило беспокойство, и поэтому не хотелось размыкать веки. Гарри точно знал — стоит открыть глаза, и все исчезнет, утонет в осуждающем взгляде. — Я так счастлив... — пробормотал он, — у меня есть... вы оба... Вы никогда меня не бросите, я знаю. Так, будто я вас... приручил. — Не порите чушь! Если не желаете меня видеть — накрою вас одеялом с головой. Но вы немедленно должны рассказать, что с вами произошло. Выглядите так, словно превратились в розовое желе. Отвратительно. — Я всегда любил ее. Она — самое близкое существо, которое достойно быть рядом. Мой шедевр... Невероятное создание моей магии. — Поттер, черт вас побери! Я знаю, что вы — сексуально озабоченный юнец, готовый раскинуть колени перед любым, кто найдет вас не уродливым! Хочешь, я трахну тебя прямо сейчас, Гарри? — Что-о-о-о?! — Ну, хвала Мерлину! — выдохнул Снейп. — Приветствую вас в реальном мире. Видимо, мне придется каждый раз прибегать к крайним мерам, чтобы прервать ваш контакт с Волдемортом. За окном уже сгущались сумерки. Гарри точно помнил, что поднялся на крышу сразу после полудня — должно быть, он провел в сознании Волдеморта несколько часов. Он лежал в своей постели и дышал так, как когда-то учил его Снейп — шесть секунд на вдох, шесть — на выдох, крепко держался пальцами за мягкое ухо щенка и пытался подобрать слова. — Волдеморт счастлив, что змея у Тонкс. Это ведь странно, да? Отдать того, кого так любишь, чужому? — Посмотрим, что вы запоете, когда вам придется вернуться со своим исчадьем ада к Дурслям. Щенок обиженно тявкнул, словно понял, что Снейп наградил его нелестным эпитетом, и, повинуясь жесткой руке, спрыгнул с кровати. — Рад, что змея у Тонкс, говорите? Более чем неожиданно, но кто знает, какая связь установилась, пока Волдеморт пытал вашу многоликую подружку. Приязнь, симпатия, страсть и даже любовь возникают из куда меньших мелочей. — Думаете, он... Да ну, ерунда. Волдеморт не мог влюбиться в Тонкс. — А она в него? Я не исключаю ничего. По крайней мере, вы заявляли об интересе Волдеморта, а заинтересованность — первый шаг на пути к симпатии. — Фигня, — сказал Гарри, — этого не может быть. — Тогда как вы объясните, что он отдал змею, возможно, крестраж, в руки той, кто так отчаянно сражается против него? Гарри успел пожать плечами, прежде чем пол и стены вокруг завибрировали, а входная дверь поддалась под мощным ударом. — В одном вы правы,— проворчал Снейп. — Мне тоже хотелось бы, чтобы сюрпризы распределялись равномерно. Их ушей достиг двухголосый вой: высокий истеричный фальцет Кричера и трагическое контральто портрета Вальбурги. Снейп скривил недовольную мину, отпихнул вертящегося под ногами щенка и устремился в холл. Сириус едва стоял на ногах, но цепко держал за трепещущее ухо домового эльфа и волок его вверх по лестнице. Вопрос Гарри и нечто явно нелестное, стремящееся сорваться с губ Снейпа, были остановлены резким жестом. Сириус дотащил эльфа до самой верхней лестничной площадки с единственной дверью и ткнул носом в простенок меж двумя пустыми рамами. — Открывай, — его голос звучал так, что у Гарри подкосились колени и сжалось сердце. В стене возникла дверь с надписью: Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка — Тащи три, — глухо скомандовал Сириус эльфу, и тот моментально испарился. Сириус кончиками пальцев погладил табличку на двери, спустился к ручке. И, осторожно коснувшись ее ладонью, обернулся к Снейпу: — Ты знал про Регулуса? Его глаза блуждали, будто искали шаткий мостик над пропастью. — Нет, — отрезал Снейп. У стены возник Кричер, держа в охапке пыльные бутылки. Сириус повернул ручку двери. Комната за ней больше всего напоминала факультетские спальни: кровать под зелёно-серебряным пологом, узкий комод, стены в россыпях пожелтевших плакатов и газетных вырезок, часть из которых была посвящена Волдеморту. Люстра, укутанная толстым слоем паутины. Кричер тихо взвыл и забился головой о центр групповой фотографии учеников Слизерина. — Мой брат, — тихо сказал Сириус. — Регулус-ебаный-Блэк. Худощавый черноволосый мальчишка в квиддичной форме поклонился на фото и протянул им на ладони золотой снитч. — Твой брат был ловцом? — удивился Гарри. — Одним из лучших, — процедил Сириус, зубами сорвал сургуч с горлышка бутылки и приложился к ней. — За обедом он всегда выбирал утку, а не курицу, — вдруг сказал Снейп. — Это потому, что куры для плебеев, — фыркнул Сириус. — Мамаша всегда так говорила. А помнишь Гриффиндор против Слизерина на шестом курсе? Он ещё пяткой Джеймсу в нос заехал, потом уронил троих и успел поймать снитч. Мы тогда проиграли 30:112. — Мы выиграли 112:30. — Гарри, ступай к себе — хором сказали оба, но Снейп покосился на него так, что он понял — это очередное "Гарри" не пройдёт ему даром. Чёрта с два он бросил бы этих троих, на каждого из которых приходилось по одной пузатой запыленной бутылке. Регулус Блэк, почти его ровесник, улыбался в окружении своих сокурсников и был похож на Сириуса, как отражение в помутневшем бронзовом зеркале. — Ты говорил, что его убили по приказу Волдеморта, а родители считали его героем, — вспомнил Гарри. — Я вырос с ним, — прошептал Сириус. — Выгонял боггарта из-под его кровати, отдавал монетки из рождественского пудинга. Однажды оживил наш бумажный кораблик, а тот улетел за стену сада. Нам тоже было, Гарри, и пять, и десять, и двенадцать. Не моя вина, что Шляпа распределила нас по разным факультетам. Я любил его, потому что нельзя не любить того, чей сопливый нос вытираешь все детство. Снейп, отвернувшись, приложился к грязному горлышку. — Твой брат, — медленно начал он, — был... разумным. — В твоих устах это почти похвала, — печально улыбнулся Сириус. И тут Кричер залпом опорожнил столетнюю бутылку и забился в конвульсиях, явно пытаясь перегрызть себе вены на запястье. — Эльф! Веди себя достойно! — окрик Снейпа подействовал на всех как отрезвляющее зелье. — Пусть он расскажет, — сказал Сириус. — Эта сука знала про медальон, но мне пришлось трижды приказать ему повиноваться, прежде чем он раскрыл рот. * * * — Ну да, — грустно ухмыльнулся Снейп, — лучше бы я оставался в неведении. Регулус Блэк ничем не отличался от тебя, такой же вздорный болван. Он мог обратиться ко мне за помощью или вновь привлечь это жалкое создание. Длинный палец Снейпа ткнул в эльфа, который с силой бился головой о стену: — В этом случае Регулус остался бы жив. — Я умолял его, — заявил тот. — Заклинал именами всех достойных предков, но он был непреклонен. Моей магии не хватило на то, чтобы удержать его. Он хотел совершить это сам, отомстить за свое разочарование. Кричер хотел уберечь, но юный Блэк приказал молчать и не вмешиваться. Мне так жаль, так жаль. Достойный владелец Северус не такой глупец, но и он не мог бы спасти моего милого мальчика. — Владелец Северус?! — лицо Сириуса исказила дикая гримаса. — Прошу прощения, бывший владелец Блэк, — ядовито сказал Кричер. — С тех пор как почтенный Северус напоил дом своей кровью, у дома нет причин считать вас наследником благородного семейства. Кричер пал ниц и медленно пополз по пыльным доскам с явным намерением облобызать носок черной туфли Снейпа. — Что-то в этом роде я и предполагал, — пробормотал тот. — Благодарю, Поттер. В очередной раз вашими усилиями я встрял в авантюру, которой не желал всем сердцем. Теперь у меня есть дом. — Да объясните же! — взвыл Сириус. — Я укусил его, когда превратился в мангуста, — криво улыбнулся Гарри. — И, получается, он как бы отдал дому кровь. — Чего не додумался сделать тот, кому по рождению следовало быть хозяином, — язвительно вставил Кричер. — И с тех пор здесь все стало лучше, — закончил Гарри. — Не очень-то и хотелось. — Сириус, как ни странно, не выглядел уязвленным. — Комнаты над «Гиппогрифом» полностью меня устраивают. Если бы еще крестники не совались в самые неподходящие моменты… — Сириус! — Блэк, без подробностей! — Если я еще немного побуду здесь, то неделю не выйду из запоя, — сменил тот благодушный тон на мрачный. — Сопливус, заклинаю всеми змеями Слизерина, прикажи ушастому оставаться со мной. «Гиппогриф» — не просто бар, ты должен понимать. Где еще услышишь столько сплетен и увидишься с теми, кто не сует нос дальше защитных барьеров? — Кричер, ты не возражаешь? — Снейп скосил глаза на эльфа, а тот вздохнул так, словно его грудь придавило каменной глыбой. — Эльфы служат не дому, а семье. Черная овца, недостойная и волоса с головы своих предков, все еще Блэк. Кричер вынужден подчиняться. — Вот и славно, — улыбнулся Сириус. — Мне пора возвращаться, через полчаса выход Диты. Кто хочет полюбоваться на мою новую идею? «Красавица и гиппогриф» — отличный номер. Снейп поморщился. — Если увидишь Дамблдора, скажи, что я не хочу возвращаться к Дурслям, — попросил Гарри. — Здесь я в безопасности. — Увы, — развел руками Сириус. — Дамблдор ясно дал понять, что существует некая магия, обеспечивающая тебе защиту, если ты будешь проводить в их доме хотя бы месяц в году. Всего лишь тридцать дней, Гарри, это не так сложно. Вы продвинулись вперед? — Присмотрись к Тонкс, — посоветовал Снейп. — А теперь оставь нас в покое. — Достойный хозяин решает за двоих, — фыркнул Сириус, ухватил эльфа за сухопарую лапу и потащил прочь из комнаты. — Не поеду к Дурслям, — твердо сказал Гарри. — Ни завтра, ни через месяц, никогда. Лучше вы, чем они. — Вы же не сомневаетесь, что я могу превратить вашу жизнь в такой ад, что вам захочется сбежать отсюда? — Ни секунды, — улыбнулся Гарри. — Но даже в этом случае… — Прежде, чем вы вернетесь к Дурслям, нас ждет Гринготтс. Завтра, Поттер. И молитесь кому угодно, чтобы мы смогли отыскать крестраж и вернуться целыми. Ступайте и хорошо отдохните. Выпейте снотворного, если понадобится. Сказано было так, что Гарри, как домовой эльф, не посмел ни возразить, ни ослушаться. На идеально-белых хрустящих простынях посапывал щенок. «Должно быть, дом постепенно привыкает к Снейпу. До сегодняшнего вечера постельное белье всегда было сероватым и таким, словно его долго жевали», — подумал Гарри. Раскопав в ящике стола небольшой флакон со снотворным, он без сомнений опустошил его. То ли зелье было испорчено, то ли прошедший день до сих пор водил железной щеткой по обнаженным нервам, но во сне ему привиделось, что он ходит босыми ногами по мягкому влажному бархату, и каждый раз нежные касания заставляли его стонать и глубоко вздыхать. Стопы стали невероятно чувствительными, откликаясь на ласку или напрягаясь, словно по ним проводили тонким горячим лезвием, а невесомые огненные змейки ползли между пальцами, обвивались вокруг щиколоток и поглаживали круглую косточку. Его обволакивал сладкий запах цветущей липы — такой знакомый, глубокий и нежный, что сама собой пришла мысль: не Снейп ли опять незримо присутствует в его сновидениях. Когда он распахнул глаза, то обнаружил столь ненавидимую им утреннюю эрекцию, отсутствие щенка в изножье кровати и зачарованный карандаш прямо под правой рукой. Призвать во сне секретную игрушку — такого с Гарри не случалось ни разу. Но узкий твердый конец ткнулся в его анус и немедленно изогнулся, задевая внутри место, от которого огонь и мед растекались по венам. В очередной раз сдавшись, Гарри обхватил член, заскользил по нему влажной ладонью и, только кончив, услышал громкий стук в дверь. — Поттер, Поттер, вставайте. Пора отправляться в министерство. Щеки и шея полыхали, а с губ все еще рвались стоны удовольствия. Почему-то показалось, что Снейп хищно улыбнулся на пороге комнаты. Наверное, все дело в том, что Гарри не успел надеть очки. Едва они заняли свое привычное место, как лицо Снейпа стало сосредоточенным, а серебро в глазах покрылось темной патиной. — Пять минут на сборы, Поттер! — рявкнул он.