... не войной...

Им не было дела до того, что вчера нападению подверглось четыре самых богатых маггловских замка Англии. Они не хотели говорить. Не желали сказать друг другу то, что на самом деле было ясно без слов. «Десять дней без физических нагрузок» — первая рекомендация, которую выдал Гарри кардиолог, и Снейп поначалу пытался ее соблюдать. Примерно минут пятнадцать после того, как они переступили порог дома. Затем он тихо выругался сквозь зубы и, вытащив палочку, подвесил над левым плечом Гарри пульсирующий в такт сердцу алый шарик. И только после этого крепко обнял и, кажется, не отпускал ни на минуту. Но даже к концу недели Гарри все еще помнил испуганные глаза миссис Грейнджер в тот момент, когда Снейп направил на нее палочку. Его рука дрогнула — возможно, впервые в жизни — Обливиэйт опалил прядь каштановых волос и расколол монитор у кушетки. 30 октября — И что теперь? — Вряд ли ты вновь прислушаешься к моим доводам и согласишься... — Не соглашусь. — Все еще считаешь, что честь убийства Волдеморта должна принадлежать тебе? Жаждешь совершить то, что не под силу отрядам министерства? Это была опасная тема, каждый раз кончавшаяся размолвкой, грохотом двери или треснувшей от напряжения посудой. Первый раз Снейп так бесился, когда Гарри забрался на крышу и продрог до нитки под осенним дождем, пытаясь установить ментальную связь с Волдемортом. Тому, что это не увенчалось успехом, Гарри был рад и огорчен одновременно. Крестраж погиб, но... Тут он был склонен согласиться с Дамблдором — даже минимум информации лучше, чем совсем никакой. Снейп ухватил его за шкирку, как котенка, вышвырнул в узкий коридор и вместо града отборных ругательств обрушил на него череду атакующих заклинаний. Гарри с трудом уворачивался, выставляя щиты, и сумел-таки укрыться за старым гобеленом, быстро превратив его в свинцовую стену. Та задрожала, двинулась и обернулась вокруг Гарри тесным коконом, до хруста сдавливая ребра. — Видишь, — мрачно сказал Снейп, избавляя его от железного гроба. — Я склонен думать, что твое везение и способность к выживанию были связаны со свойствами крестража. Мы совсем забросили тренировки, и это моя вина. Я не считал нужным тратить время и вселять в тебя пустые надежды. Сейчас ты разве что способен затрахать Волдеморта до смерти. Гарри фыркнул и потер наливающийся на предплечье синяк: — Ну так давай возобновим, Северус. Хуже не будет. Тот нежно коснулся ладонью его щеки, стянул очки и пристально взглянул в глаза. — Ты веришь мне? — хрипло спросил он. — Конечно. Да. Наверное. Как я могу тебе не верить? — Ну так я считаю, что ты не способен лишить кого-либо жизни. Даже самого заклятого врага. Ударить, покалечить, отвлечь — несомненно. Мистер Уизли прошлой осенью не испытывал и секундного колебания, когда мы воплощали наш план, ему бы стать избранным — и никаких проблем. Но ты до сих пор кричишь во сне, вспоминая свое посмертное видение, а ведь там Волдеморт был всего лишь иллюзией, мороком крестража. Сейчас он смертен, и это делает желанную победу близкой, но ты... Всех моих умений не хватит, чтобы ты смог одолеть такого могущественного человека в одиночку. Самого сильного из живущих. — После Дамблдора, разумеется, — вставил Гарри. Снейп был прав. Гарри всей душой ненавидел Волдеморта, но до сих пор не мог представить, как произнесет роковую Аваду, глядя в красные глаза и безносое лицо. Он готов был отдать жизнь за то, чтобы кошмары войны закончились, но предпочитал не размышлять над тем, как именно это произойдет. — Что же нам делать, Северус? — Ждать удобного случая, — ответил тот. — Что, конечно, не должно мешать твоим тренировкам. Боевые навыки могут быть очень полезны в быту. — Сколько ждать? Пока в этой стране не останется ни одного целого дома? Или пока Волдеморт сам не придет за мной?! Снейп не ответил, но с того дня Гарри не видел больше «Ежедневных листков» и пергаментов Задиры. Должно быть, Северус испепелял их на подоконнике. Дом оброс еще одним слоем защитных чар, и Берни пришлось довольствоваться прогулками во внутреннем дворике. Выход даже в маггловский Лондон был под запретом, на окна опустились непроницаемые шторы, люк на чердак был закрыт сильнейшим заклинанием, которое Гарри так и не сумел распознать. Дни тянулись за днями — полные тренировок до седьмого пота, неспешных трапез и отчаянного, лишающего способности мыслить, секса. — Я скоро сойду с ума, — шептал Гарри в тщетной надежде уговорить Снейпа хотя бы на прогулку вокруг площади. — Еще немного, и я решу, что ты сам не знаешь, что делать дальше. Ты ведь не знаешь, да? Не знаешь? Снейп раздвигал его бедра коленом, а губы языком, прижимался близко, отсасывал безумно и жарко, выискивая на теле самые чувствительные места. Или наклонялся, широко разводил ягодицы, хрипло умолял: «Трахни меня немедленно» и сам насаживался на член Гарри. Определенно, он тоже сходил с ума. Или казался таким, когда в его глазах сверкали серебристые молнии, а между стонами и просьбами случайно проскальзывало «люблю». Однажды, так и не уснув после бесконечных ласк в полутемной спальне, где день был похож на ночь, а ночь на вечер, Гарри с ужасом подумал, что он не представляет, сколько времени прошло — неделя? месяц? минуло ли Рождество? А, может, уже и весна? Выйди он за порог дома на Гриммо, что он застанет там? Развалины Лондона, разграбленный Букингемский дворец или выжженную пустыню, где ветер гонит пепел вдоль берега Темзы? Хогвартс разрушен до основания, и потому Снейп не дает ему читать газет? Дом по-прежнему слушался хозяина беспрекословно, еда сама собой появлялась в погребе и морозильном ларе, а дверь в библиотеку всегда оставалась открытой. Злость и дикое, ослепляющее желание сломать корку льда, в котором они оба застыли, копились в душе Гарри, и он был не уверен, что сможет пережить еще один день, до боли страстный и до отвращения однообразный. Снейп дернулся, быстро сел в кровати, к чему-то прислушался и бросился вниз к входной двери, даже не думая накинуть на себя простыню. Берни сорвался за Гарри, заливаясь громким лаем. В холле у самого порога бледнело призрачное облачко Патронуса. Серебристая дымка шевелилась, изображая то острое треугольное ухо, то кончик облезшего хвоста. — Сложно сопротивляться, — сказало облачко замогильным голосом. — Атриум... Сейчас... Береги... Гарри недоуменно уставился на место, где только что растаял странный Патронус. — Это похоже на голос Тонкс, — сказал он. Снейп вдруг словно ожил, подобрался, расправил плечи и вскинул подбородок. Худой, жилистый, с выпирающим длинным носом и взметнувшейся волной волос, он стал похож на античную статую из зала Британского музея. — Скорее, Гарри, — проговорил он. — Ну же, очнись! Атриум министерства... Значит, Волдеморт уже близок к захвату власти, другого шанса может и не представиться. — Какой сегодня день? — растерянно хлопая глазами, пробормотал Гарри. — Тридцатое октября. Он немного не дотянул. Жаль, не правда ли? Было бы символично. Гарри пулей взлетел в спальню, пытаясь среди книг, скомканных одеял, пустых стаканов и подносов отыскать свою палочку. — Ты в мантии, — скомандовал давно готовый Снейп, и они шагнули за порог. Лондон был цел. Как и площадь, ближайшие улицы, знакомая станция метро, спешащие по своим делам жители и разевающие рты стайки туристов. Как и заброшенная телефонная будка. — Джон Доу по очень важному делу, — сказал в трубку Гарри, только потому, что никакая другая идея так и не пришла ему в голову. — Проходите, — отозвался уставший голос, — тут и без вас черт знает что творится. В лоток выпали две дюжины значков без надписи, и не успел Гарри протянуть руку, как рывок перенес их в Атриум. Последним движением Снейп успел натянуть себе на голову капюшон плотной черной мантии. По правде говоря, они могли бы въехать в министерство верхом на гигантском акромантуле, распевая рождественские гимны, и все равно бы их никто не заметил. Атриум был набит людьми, но Гарри, как ни пытался, не мог отыскать в толпе ни одного знакомого лица. Все жались к стенам, и он, подталкиваемый Снейпом, с трудом пробрался мимо одеревеневших словно в трансе тел, взгромоздился на подножие колонны и тут же почувствовал, как Снейп устраивается рядом на мраморном островке, притираясь бедром к его бедру. Отсюда просматривался весь Атриум, и лучше бы Гарри этого не видел. В глубине души он успел позавидовать фонтану, беспристрастно выплевывающему струйки воды меж золотых скульптур. Министр Фадж, несколько обрюзгший с их последней встречи в Хогвартсе, мелко тряс складками подбородка, силясь что-то сказать или двинуться, лицо Амбридж застыло маской ужаса, а неподалеку скреб скрюченными пальцами по полу Люциус Малфой. В центре композиции извивалось тело Волдеморта — луч Круциатуса рассыпал яркие искры, прежде чем раствориться в воздухе, мантия задралась, обнажив синюшную кожу тонких ног, едва живое тело хватало руками воздух и корячилось в судорогах. — Недостаточно интенсивно, — издевательски хмыкнул голос того, чья фигура до сих пор была скрыта одной из статуй фонтана. И тут же голова Гарри раскололась, как яичная скорлупа под ударом молотка — боли не было, только шок, словно в него на полном ходу врезался скоростной экспресс. — Я должен был догадаться, что их двое, — Снейп не дал ему съехать вниз, вцепившись руками в плечо и бедро. — Я идиот, Поттер. Это официальное признание. — Тот, кто посмел обманом выдавать себя за меня, достоин наихудшей участи, — говорил Волдеморт, продолжая терзать тело своего двойника размеренным Круциатусом. — Еще в тот момент, когда моя служанка не побоялась проникнуть в поместье и ранить тебя, ты должен был задуматься, почему такая храбрая, такая могущественная волшебница не повергла своего врага, а всего лишь нацедила бокал его крови. Тебе следовало пасть мне в ноги и умолять отобрать твою жизнь быстро и безболезненно. Но ты или слишком глуп, или чересчур предан своим хозяевам, заставившим тебя принять мое имя и облик. Сейчас, когда с тебя спадет личина, мы это узнаем. Новое заклинание стрелой прорезало воздух, расплылось волной вокруг поверженного тела и извлекло утробный вопль из почти бездыханного трупа. Толпа собравшихся разом выдохнула, словно Волдеморт управлял их эмоциями, как дирижер большим оркестром. — Кто бы мог предположить, — пробормотал Снейп, глядя, как на голом черепе пробиваются длинные блеклые пряди, правая рука укорачивается, обнажая неаккуратно зажившую культю, и копия Волдеморта уменьшается, сжимается до невысокого и жалкого человечка. На полу Атриума неопрятной кучей валялось искореженное тело Питера Петтигрю. — Трусливый глупец, как я и думал, — выплюнул Лорд, обращаясь куда-то к небу. — Я считал тебя своим главным врагом, а ты всего лишь жалкий слизняк, недостойный даже прикосновения моей магии. Волдеморт повелительно кивнул, и откуда-то из-за бортика фонтана поднялась бледная, едва держащаяся на ногах Тонкс. Она двигалась как сомнамбула, повинуясь немому приказу, и не успел Гарри ахнуть, как с ее палочки сорвалась яркая искра, слепящей дугой пролетела вперед, и тело Петтигрю вспыхнуло и исчезло, оставив на камнях лишь блестящее жирное пятно. — Петтигрю был готов на все, чтобы сохранить свою никчемную жизнь, — вдруг подал голос Люциус Малфой. Он с трудом повернул голову в сторону Волдеморта и силился встать на четвереньки, смахивая с лица пропитанные кровью пряди. — Если бы я сомневался в вашем могуществе, в том, что вы на самом деле способны победить смерть, я бы никогда не позволил себе согласиться со столь дерзким планом Фаджа и Амбридж. Но я верил в вас, мой Лорд, и знал, что оборотное на основе вашей плоти сработает безукоризненно. Я смиренно ждал и надеялся, что вы вернетесь в наш мир и вернетесь победителем. Я предупреждал их, что не следует заигрываться. Я жаждал всего лишь поддержать вашу репутацию и подготовить почву для возвращения. Мой Лорд! Малфой пополз вперед, силясь дотянуться до края мантии Волдеморта, но тот поморщился и легко повел рукой, от чего лицо Люциуса исказила гримаса, и он вновь рухнул на пол, закусывая губу. — Это невероятно, — прошептал Гарри. — Как в чью-то голову мог прийти настолько чудовищный план? — Ты не представляешь, на что способны пойти люди ради денег или спасения жизни, — в голосе Снейпа сквозила печаль. — Посмотри на них. Как много времени пройдет прежде, чем каждый из присутствующих преклонит перед Лордом колени? — Да ну, ерунда. Не все же они... такие... Хмыканье, донесшееся в ответ, свидетельствовало о том, что Снейп не разделяет его мнение. Поигрывая палочкой, Волдеморт прохаживался вокруг остолбеневшего министра Фаджа, чьи глаза вылезали из орбит от боли и ужаса. — Мой давний друг Малфой, — сказал Волдеморт, ткнув в сторону ореола светлых волос на плитах Атриума, — должен был поставить вас в известность, Фадж, сколь ценной я считаю каждую каплю магической крови. Как ратую за подчинение всего магического мира единым законам и правилам, насколько я милосерден и великодушен по отношению к простым волшебникам. Посмотрите все на это чучело, — очередной Круциатус заставил министра содрогнуться. — В отличие от него, я не посмел бы обескровить магическое сообщество даже во имя самых высоких целей. Скольких чистокровных убил лично ты, Фадж? Фамильное древо скольких семей ты прервал? Голова министра затряслась, как у китайского болванчика, котелок соскользнул с макушки, покатившись к ногам Волдеморта. Тот наступил на него, и череп Фаджа хрустнул, кровь и мозг брызнули во все стороны, пачкая лицо едва живой от страха Амбридж. — Это какой-то дурной сон, — прошептал Гарри. Северус железной хваткой вцепился в его правое запястье, притянул к себе и предупреждающе шепнул на ухо: — Не вздумай. Не вытаскивай палочку. Не смей убивать его сейчас. Войне конец, и он — победитель. Толпа растерзает тебя на клочки. Гарри нервно повел плечами, вытянул шею и привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть, кто посмеет приблизиться к Волдеморту, чтобы принести клятву верности. Амбридж первой кинулась ниц, подметая пол распахнутой мантией, вдруг сменившей цвет с серого на ярко-зеленый. — Даже и не собирался, — проворчал Гарри. — Он же спиной стоит, как можно атаковать? Это было бы… неправильно. Он вдруг почувствовал, как ноги лишаются опоры, а руки Снейпа тянут его вниз с постамента и впечатывают спиной в стену. Под затылком оказалась мягкая ладонь, а ртом завладели губы. Снейп целовал его так, словно только что очнулся от привидевшегося кошмара — жадно, горячо и напористо, будто умирал от жажды и пил с губ Гарри холодную воду, раскинув полы мантии и укутав ими от всего мира. И если Гарри отстранится сейчас — Снейп непременно задохнется, не способный справиться с дыханием и колотящимся сердцем. — Ты позволишь мне посмотреть? Там же что-то происходит, — прошептал Гарри. Воздух в Атриуме вибрировал от радостных криков: — Слава, слава Лорду Волдеморту! — Победа! — Конец войне! — Мы были обмануты, — хорошо поставленный голос Амбридж перекрывал рев толпы, — все магическое сообщество, включая меня, стало жертвой гнусных интриг. Фадж понес заслуженное наказание. Все, кто честно сражался и погиб ради победы, отмщены дланью справедливого возмездия. Слава, слава победителю, воздадим почести достойному Лорду Волдеморту! Волдеморт воздел вверх руки, повел открытыми ладонями, и потолок Атриума словно раскололся, раздвигаясь, открывая ясное осеннее небо с розоватыми закатными облаками. Воздух заискрился, осел легкими каплями на пол, и сразу стало легче дышать, будто сдвинулась каменная могильная плита. — Контроль над аппарацией снят, — провозгласил Лорд,— возвращайтесь к семьям. Всех, кому небезразлична судьба магического мира и кто готов поработать на его благо, мисс Амбридж будет ждать завтра в своем кабинете. Вы же не откажете победителю, Долорес? Амбридж зарделась от удовольствия и попыталась что-то ответить, но из ее горла вырвался громкий надрывный кашель. Лицо из вдохновенного стало удивленным, а легкий румянец сменился фиолетовыми пятнами. Она корчилась, сгибалась пополам, судорожными толчками выплевывая сгустки слизи, пока с последним надрывным всхлипом не вытолкнула изо рта наружу окровавленный пульсирующий комок плоти. Сердце покатилось вперед, и Волдеморт прижал его носком сапога, словно ядовитую тварь. — Пожалуй, я приму отставку мисс Амбридж, — неожиданно жизнерадостно улыбнулся он. — Довольно убедительно. В любом случае министерство не останется брошенным на произвол судьбы, и у каждого найдется работа и деньги, чтобы прокормить семью. Я разделю ваши заботы, а вы — мои. Где-то здесь скрывается еще один враг. Тот, чье существование ставит под угрозу вновь обретенную вами мирную жизнь, ваш род и будущее ваших детей. Оглядитесь, может, он рядом с вами. Гарри, Гарри Поттер, выходи, взгляни мне в глаза! С запястья Снейпа пополз кожаный шнурок, и Гарри почувствовал, как путы стреноживают его по рукам и ногам, голосовые связки замерзают под тихим заклинанием, а рот открывается в беззвучном крике. Лорд сделал несколько шагов и легко воспарил в центр фонтана, прямо на золотую голову волшебника, цепким взглядом охватывая Атриум, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Снейп глубже натянул капюшон мантии и полностью загородил собой и без того невидимого Гарри. — Что ж… — голос Волдеморта звучал слегка расстроенно, — пока еще одна угроза не устранена, я не могу считать войну оконченной. Тот, кто приведет ко мне Гарри Поттера, станет моим личным другом и удостоится высокой награды. Дальнейшие слова утонули в одобрительном рокоте, грохоте фейерверка и хлопках аппарации, зазвучавших вокруг. Последним, что увидел Гарри, были ошалевшие глаза на исхудавшем лице Артура Уизли, растерянно стоявшего у противоположной стены. * * * — Немедленно собирайся, — приказал Снейп таким тоном, словно не он по непонятной Гарри причине целовал его в переполненном людьми Атриуме. — Теплая одежда, как можно больше продуктов… От быстрой аппарации и невообразимой развязки всего произошедшего Гарри слегка мутило, а голова была готова расколоться, как крыша министерства. — Он… они… они его славили… — Они бы рухнули в ноги любому, кто принес им избавление от войны, Гарри. Рано или поздно все бы вышло наружу. Но, клянусь, даже самому Темному Лорду в лучшие его времена не пришел бы в голову столь дерзкий план. Аплодирую Малфою — идея с оборотным была безупречна, как и быстрая казнь всех Пожирателей. Они могли захотеть вернуться к хозяину и, конечно же, как и я, заметили бы, что метка ведет себя необычно. Да и мы с тобой… — Снейп вздохнул и махнул рукой. — Ты чувствовал его, сам не понимая, что именно ощущаешь, а Волдеморт все это время набирался сил для известного нам ритуала воскрешения. — Ну да, как с Квиррелом, только вместо тюрбана… Кто станет удивляться выросшей груди метаморфа? — Девчонка совсем плоха, но все же ей достало сил прислать тебе Патронус. Хотелось бы мне знать, пыталась ли она заманить тебя в ловушку или предупредить. Волдеморт безумен, но не глуп — этого у него не отнимет ни один крестраж. Завтра он явится в министерство в простой мантии, как самый примерный слуга народа, и издаст несколько популистских указов. Договорится с гоблинами, и те возобновят свою деятельность, а люди получат доступ к деньгам. Еще раз показательно накажет Малфоя и профинансирует ремонт лавок и кафе в обоих переулках. Через две недели его будут любить даже те, кто раньше ненавидел. Собирайся, не стой столбом! — Мы уезжаем? Удираем как последние трусы? — И поторопись, если в доме остались вещи, важные для тебя. Есть место, где ты будешь в безопасности. — Я не поеду к Дурслям! И без тебя не… Кто дал тебе право распоряжаться моей судьбой, словно я какая-то пешка, а ты Дамблдор? — Надеюсь, с Дамблдором ты хотя бы не спал, — огрызнулся Снейп, но глаза его светились такой решимостью, что Гарри понял — тот все равно поступит по-своему, а он очнется от Петрификуса где-нибудь посреди гостиной Дурслей, с головой, звенящей от Обливиэйта. Он сжал челюсти, медленно, несколько раз выдохнул через нос и преувеличенно спокойно сказал: — Не поеду, пока не объяснишь и не поклянешься, что мы скоро встретимся. — С Волдемортом? — фыркнул Снейп. — Несомненно. В лучшем случае ваше свидание будет назначено на завтрашний вечер. — А если мы с ним не встретимся, то… — Он будет тебя искать. Сейчас ты — единственная угроза его существованию. По крайней мере, он так считает, — лицо Снейпа исказила недобрая улыбка. — Нет причин его разочаровывать. Он бессмертен, добился власти, окружен толпой, готовой на него молиться. Тонкс не выдержит пыток и приведет его сюда, или Люпин, ради того, чтобы сохранить ей жизнь, или кто угодно из бывших орденцев, а этот дом так же не устоит перед силой Волдеморта, как не устоял дом твоих родителей. — А дом Дурслей устоит? — Тоже нет, и поэтому собирайся. Ты забыл, что у тебя есть еще один дом, с которым никому в голову не придет тебя связывать. Быстрее! Гарри ухватился одной рукой за холку притихшего Берни, другой — за мантию Снейпа и решительно заявил: — Мне больше ничего не нужно. Никто. Я готов. Снейп растерянно моргнул, провел пальцем по щеке Гарри, склонился и поцеловал совсем не так, как в Атриуме, и не глубоко и настойчиво, как в приступе бурной страсти, а нежно, бережно, слегка касаясь языком раскрывшихся губ. Гарри почувствовал, как пол уходит из-под ног, сначала от нахлынувшей невероятной слабости, потом из-за того, что пальцы Снейпа скользнули по его шее, пробрались под волосы, и горло вдруг захлестнула тугая холодная петля, а позже — потому что действительно оказался втянут в аппарационную воронку. Перемещение казалось бесконечным. Снейп оторвался от его губ с глухим стоном боли. — Стань магглом, Гарри, — шепнул он ему на ухо. — Если не ради себя, то ради меня. Стань магглом. Мы встретимся, просто верь мне. Незримая сила толкнула Гарри спиной вперед, пальцы отпустили мантию Снейпа, и рука скользнула в пустоту. — Пароль «Монте-Кристо», — услышал он прежде, чем повалиться на что-то мягкое, горячее и обиженно взвизгнувшее.