Шиппер

      Я вышел из душа, через каждые пару шагов подтягивая выданные напрокат спортивные штаны. Сушить волосы стало лень, так что я просто бросил полотенце на башку и отправился искать Дениса.       Он нашёлся за компом, в полумраке гостинокабинета, с Сатирой на коленях. Сказочный мудак с одухотворённой мордой просматривал видосик про японские сады и сёрпал чаем. Я впервые видел его совсем без грима — волосы лежали мягкими прядками, полностью отсутствовал панда-макияж. Завершали образ белые штаны, чёрная майка и уже знакомые розовые тапки.       Всё в целом смотрелось настолько тепло, уютно и лампово, что я застрял в проходе. Офигеть. Другой человек…       — Я тебе чай налил. С коньяком, — Тиль кивнул на кофейный столик. — Алкаш проклятый.       — Мне похмелиться, — я неуклюже переместился на диван. Чай действительно был. И овсяные печеньки на блюдце с ромашками.       — Не похоже на оправдание.       — А я и не оправдываюсь. Я честно квасил и драматизировал. И вообще, твой же коньяк.       — Не мой, а ребят из группы. Я редко пью.       — Ангелок, — с каждой секундой нервничая всё больше, криво усмехнулся я. — Скажи ещё, что ты за секс после свадьбы.       Улыбка сползла с его лица. Какое-то время мы сидели в тишине, обмениваясь говорящими взглядами. Моя кожа, и без того шокированная прохладным воздухом после горячего душа, сжалась позорными пупырками.       — Неужели ты тоже девственник? — не выдержал я.       — Не-а, — он качнул головой. — И тебе лучше прямо сейчас установить границы допустимого, потому что я приставучий.       — На сколько по шкале от одного до десяти?       — На двенадцать.       — Я запутался. То ты ми-ми-ми, то не. То опасный, то пасхальный кролик. Определитесь, мужчина.       — Я кто угодно, но точно не ми-ми-ми.       — А против кролика ничего не имеешь?       — Кролики много ебутся, — его хитрая рожа над чашкой горячего чая отпечаталась в памяти как самая когнитивно-диссонансная вещь на свете. — Так что не имею.       Мы опять взяли паузу. Точнее, её взял я, впавший в беспричинную панику. Радовало, что после обличающих признаний она касалась только моих личных тревог тупого хуя и никак не была связана со статусом Дениса.       — Понимаешь… я как бы просто… э-э… неопытный, — наконец оформил я. — Со всеми вытекающими. О чёрт, это слово отвратительно звучит в контексте…       Денис насмешливо фыркнул:       — Успокойся, я тебя понял.       — Фух… а что ты там такое смотришь?       — А… Это Рёан-дзи, буддийский храм в Киото. Мне очень нравится японская лаконичность. Я часто ищу вдохновение в цветовых палитрах таких садов, — он пожал плечами, потом задумчиво глянул на монитор. — А ещё это успокаивает.       — Поверить не могу, что считал тебя мразью.       Отставив чай, Денис нежненько согнал Сатиру с колен. Затем, одним взглядом превратив меня в коралл, встал и подошёл, лениво, по-пингвиньи перешагивая с ноги на ногу. Под конец этого демонстративного смещения в пространстве Тиль забрал у меня чашку и поставил её обратно на столик.       — Теперь придётся доказывать, что я не такой уж белый и пушистый?       Внезапно он бросился щекотать меня, как назло, сразу по жесткачу, типа «посчитай рёбра но дзюцу». Рассмеявшись в голос и быстро почувствовав своё бессилие под противником, я попробовал дать по съёбам. Увы, не учёл ловушку штанов и был схвачен за резинку. Бля буду, в этот момент Денис имел сомнительное удовольствие заценить мои тыльные сокровенности. Чтобы не остаться голым, пришлось с позором вернуться и попасться в его цепучие лапы.       Когда мы свалились назад на диван, я оказался между длинных ног, спиной к тёплой груди. Полотенце, каким-то хером не упавшее в процессе, драматично сползло по лицу, как бы завершая этот восхитительный эпизод.       — Не беси меня, понял? А то заобнимаю до смерти, — слегка запыхавшись, пригрозил Тиль.       — Всё-всё, я верю, что ты страшный человек!       Денис слегка ослабил хватку.       — Блин… или ты сейчас сбежишь, или я продолжу тебя тискать, другого не дано.       Я потёр полыхающее лицо ладонью. Денис не мешал мне соображать, честно ждал. Одна рука лежала на моём животе, слегка придерживая. Другая перехватывала плечи. Я опустил голову и осторожно коснулся кожи его предплечья губами.       — Витя…       — Всё нормально, я не сбегу.       — У тебя сердце бьётся так пиздецки громко, что я могу под него спеть. Гитару только принесу.       — Ну, ты ведь мне тоже нравишься, — отозвался я.       Денис поцеловал мою шею, там, где выпирал позвонок. Потом слегка прикусил и так же нежно зализал укус. Горячие губы двинулись выше, дыхание опалило кожу за ухом, я вздрогнул и напрягся ещё сильнее. Рука плавно скользнула по животу, из-за чего я поджался, как культурист, пытающийся казаться стройнее перед судьями на конкурсе. Хотя куда уж дальше-то.       — Не волнуйся так.       — А-ага, я и п-послушал. Ваще, ни капельки не! — я рассмеялся самым идиотским смехом на свете. Денис погладил мои рёбра, слегка надавливая, как бы предостерегающе, но недостаточно сильно, чтобы стало щекотно. Затем он добрался до соска, и я не сдержал стон.       Поцелуи стали искушённее, из осторожных, почти невинных — откровенными. Это было слишком приятно. Я только млел, полыхал и неуклюже подставлялся.       — Эти серёжки смотрятся пиздецки сексуально, — вполголоса заметил Денис. — Витя, тормозни меня, пожалуйста. Я могу быть терпеливым. Очень. Но, если ты продолжишь уступать, я долго не продержусь.       — При встрече с тобой я думал об этом. Мне страшно, но это хороший страх.       И тут меня словно током долбануло.       Мы же одинаковые. Славик подговорил Дениса. Славик подговорил и меня тоже. Он подначивал его так же, как и меня, обставляя всё, словно мы были в сговоре. Он знает Дениса много лет, а значит, и его секреты. И понимал, что знакомит меня с…       — Ты чего? — удивился Денис, почувствовав, как я дёрнулся.       Внезапно мой желудок заурчал, да так громко, что Сатира отозвалась со своим на удивление мерзостным «мья-яу». Тиль рассмеялся и разжал объятия.       — Пойдём. Покушать тебе чего-нить наваяю.       Я проводил его растерянно-восхищённым взглядом. Вот ведь говнюк. Всем говнюкам мудак. Каноничный, ага.       Переждав бурю в душе, я поплёлся следом и какое-то время в молчании наблюдал, как Тиль с красноречиво выпирающей палаткой вытаскивает овощички, рубит салатик и разогревает мясо с макаронами. Вид у него был чертовски задумчивый.       — Ты по здоровому питанию, да? И готовить умеешь?       — Вынужденно научился. Мне надо поддерживать вес нормальной едой, я быстро худею, стоит только не пожрать разок, — Денис пожал плечами и иронично поднял бровь, отрываясь от своего занятия. — Спать будем на диване и вместе. Завтра выступление, поэтому больше не приставай ко мне.       — Ну чё ты ломаешься? — фыркнул я.       — Я не готов, — сдерживая смех, ответил он. — Боюсь, не выдержу и упаду в обморок прямо в процессе.       — Тебе надо расслабиться, детка.       — Витя, не будь таким эгоистичным ублюдком, пожалей мои чувства. Вот хавчик, приятного жранья, — он поставил перед моим носом тарелку.       Вокруг разогретой еды рассыпались уже знакомые художественные ромашки. Рядышком Денис определил салат. И вилку с ножом. Себе взял здоровую миску, в которую свалил сразу макароны, помидоры, мясо, огурцы, листья салата и какой-то соус.       — А твои ребята из группы знают про… — я кивнул на скрытую дверь.       — Знают. Мы в школе познакомились, но они были на два класса старше.       — Получается, они тебя нянчат с состояния гусеницы?       — Угу, — он грубо наколол на вилку всякое и долго флегматично жевал. — Они в курсе всего: и какой я был гусеницей, и что я гей, и что я трепетная лань, которая стряпает цветочки в тайной комнате.       — Как ты вообще добился серьёзного отношения?       — У нас в школе было музыкальное отделение. Полноценное — с барабанами, гитарами. Я приходил послушать вместе с кучей таких же вдохновлённых. У них тогда пел странный пацан, который постоянно опаздывал на репетиции. В день икс они решили выяснять отношения, и было примерно так…       Денис поставил миску на стол и сделал злое лицо:       — Ты заебал, Алыч! Кхм… это было его погоняло. Так вот… Ты заебал, Алыч! Ещё раз опоздаешь, возьмём кого-нить вон, из хлюпиков на твоё место! Сучара!       — И он опоздал, — ляпнул я, заворожённый его актёрской игрой.       — Да. Я просто в тот день был на репетиции один, остальные разошлись, потому что Алыч опоздал на целый час. Они решили сделать ему говнину и ржали надо мной, но… Витя, ешь давай.       — А, да, — я продолжил жевать, осознав, что слушаю его, как загипнотизированный.       — Они заиграли Anathema — Deep, а я знал весь их каверный репертуар. Потом мы замутили ещё Linkin Park и Nirvanа. Как во сне… — он ностальгически улыбнулся. — Я был таким лохом. Но петь умел, потому что это всё, чем я мог заниматься. К той переломной репетиции как раз научился скримить. Меня задолбали соседи сверху со своим ремонтом, и я им мстил. Весёлое было времечко, хе-хе…       Я отсмеялся и продолжил жевать.       — Они стали называть меня Игги, потому что я был как Игги Поп: пиздец снаружи, но талант внутри. Я никому, никому вообще не рассказывал, что они меня захотели взять в группу, даже клуб неудачников не знал. Потом парни выпустились, стали репетировать в гараже. И звать меня тоже, когда Алыч уехал с концами из города. Постепенно я раскололся насчёт букетиков… когда меня стали спрашивать о родителях. А по поводу гейства — отдельная история. Они все, все трое, в своё время влипали. У всех был тот или иной опыт в общении с мальчиками. Это мы выяснили, нажравшись в дрова после первого выступления. Мы хотели даже песню написать «каждый дрочит на что хочет», но я ржал и не мог спеть даже пары строк.       — Бывает же… — улыбнулся я. Какое-то время мы ели, почему-то похихикивая. Потом Тиль продолжил говорить:       — Я сразу предупредить хочу. Они уже всё поняли о нас с тобой. Если начнут подшучивать, не принимай всерьёз. Они хорошие ребята, пусть и ебанутые.       — Ладно, раз ты просишь, постараюсь быть объективным. А когда из тебя сделали бабочку?       — Когда мы пришли на прослушивание... На тот момент было написано четыре песни. И мы ими очень гордились, — Денис дожевал последний кусок. — А ещё я догадался сбрить усы, это был прогресс. Вообще в то время мы все выглядели как хиппи-чебурашки, но я особенно выделялся!       Я прыснул.       — Менеджер провёл титаническую работу, чтобы мы стали похожи на медиа-продукт. Как-то так. — Доев, Денис собрал посуду в кучу и поморщился: — Потом помою. Ну чё, спать?       — Спать.       — Насчёт приставаний я серьёзно. Ещё раз меня облапаешь — пеняй на себя.       Я хохотнул.       На самом деле мне почему-то больше не было страшно. Сытый Витя — смелый Витя, это надо запомнить.