Идеальный мюзикл

      Ребята находились в недоумении от резкого поведения Айдена.       — Как, по-вашему, это понимать? — с возмущением, задал Аксель один вопрос к четырем участникам.       — Что тут не понятно? — холодно проговорила Петра. — Он только что над всеми смеялся. Говорил: «Джаз — настоящая музыка, а поп и рок — нет». Поставил себя выше всех, и вот боится провалиться ниже плинтуса.        После высказывания своего мнения, рыжеволосая конкретно обратилась к Лукасу:       — Поэтому-то, я считаю нужным делом, применить в действие кулаки.        Блондину это конечно начинало надоедать, но как-никак старался продолжать заступаться за Айдена.       — Сколько раз я должен объяснять, что таким методом можно только усложнить положение? — сказал он, придав голосу некоторую массу.        Терпение Петры понемногу переливалось за край. Всю злобу, что накопилась из-за насмешек Айдена, рыжеволосой хотелось плеснуть на блондина. Однако она держалась лишь по той причине, что желание выплескивать негатив именно на Лукаса отсутствовало, ибо он ничего плохого ей не сделал.       Осознавая это, Петра мысленно подготовила для гитариста вопрос: «Откуда у тебя столько сдержанности?!» — и собиралась уже его задавать, но Джесси, своим вмешательством, опередила ее:       — Лукас, — в голосе рокерши тоже немного ощущалась нотка недовольства, — я, конечно, понимаю, ты не хочешь, чтобы кто-то, кого-то отдубасил. Никто этого не хочет…       — Никто? — повторила последнее слово рыжеволосая, хрустя пальцами.        Немного покосившись на Петру, Джессика поправила:       — Никто за исключением. Но тебе самому не надоело постоянно его прикрывать?        Так-то Джесси не планировала вмешиваться в диалог между Лукасом и Петрой, у которой то и дело дрожали от напряжения руки. Но наблюдая за происходящим, ей начало казаться, что такая болтовня будет проходить безконечно долго. Этого рокерша точно не хотела.       Лукас, в свою же очередь, сделал вид что задумался, так как не хотел развязывать такой же разговор об Айдене с Джесси. Вдобавок ему ведь действительно уже надоедало, но отступать тоже не собирался. Он считал, что поведение Айдена имеет свое объяснение.       — Честно говоря, есть немного, — признался блондин. — Но Айден не мог вот так себя повести из-за твоего вопроса, по поводу джаза.       — Вопрос тут не причем, — решила рокерша объяснить свою версию. — Дело в его характере. В том, каким он его показывает, по отношению к окружающим. Это же очевидно, а ты упорно продолжаешь его защищать.       — Каким же я его показываю, интересно знать?! — раздался грубый, и в то же время обиженный голос.       Это вернулся Айден вместе со стулом, который он с грохотом поставил перед участниками.       Когда после вопроса Джессики о джазе шатен вскипел и ушел, большинство ребят уже решили что это в его характере, и «махнули рукой» на хвастуна. Но, очевидно, сам Айден далеко и надолго уходить никуда не собирался вовсе, и просто сходил за стулом для себя. Или, расслышав разговор участников о себе, парень решил доказать что они не правы? Не понятно.       Сейчас Айден ждал ответа на вопрос, заданный только Джессике, так как именно она заговорила о его характере. Брюнетка своими твердыми глазами всмотрелась в не менее твердые глаза певца джаза, после чего спросила:       — Ты разве свой характер сам не замечаешь?       Айден сделал свой взгляд более пристальным.       — Я хочу знать, каким ты его видишь.        Шатен говорил с рокершой так, будто хотел узнать какую-то страшную правду, которую от него скрывали всю жизнь. Сама рокерша, откинувшись на спинку стула, начала перечислять:       — Самовлюбленный, хвастливый, грубый…       Слушая брюнетку, Айдену становилось смешно. Однако было видно, как он старался сдерживаться, и даже отвел глаза куда-то в сторону.       — Я что-то не так сказала? — прервала свое высказывание Джесси.       — Почти все, — небрежно ответил Айден, и быстро продолжил, пока рокерша вновь не успела заговорить. — Вообще, люди такие интересные создания. Увидят, как другой человек где-то кому-то нагрубил, или об этом же человеке услышат какую-нибудь бредню от другого человека, и потом думают, что знают каков характер этого человека.       Такого пояснения не ожидала услышать не только Джесси, но и другие участники.       — Ты это о чем? — хмуро спросил Аксель.       — О том, — серьезно говорил Айден, — что у каждого человека характер сам собой не вырабатывается. На его развитие должен влиять хотя бы один из трех факторов: родители, общество или сам человек, о котором идет речь.       — Если тебе есть что сказать говори. Мы тебя выслушаем, — попросил Лукас, заранее приготовившись выслушать Айдена. Теперь блондин на все сто процентов был уверен, что не зря заступался за него.       Айден, запрокинув голову немного назад, взглянул на блондина, создавая, таким образом, себе впечатление, будто смотрит на него откуда-то сверху. Точно также он ненадолго посмотрел на остальных ребят, и очень скоро весь свой взор потупил к полу.       — Ладно, — со вздохом сказал Айден. — Но прежде хочу, чтобы вы знали — все, что я расскажу, чистой воды, правда.       — Только давай не тяни, — с раздражением произнесла Петра.       Айден пропустил слова рыжей мимо своих ушей. Убедившись, что участники уделили ему все свое внимание, шатен возобновил рассказ:       — В общем, некоторым, кажется, что если у человека богатенькая такая семейка, то он может позволить себе абсолютно, что угодно, и просить ему нечего. Довожу до вашего сведения, что эти самые «некоторые» глубоко ошибаются.        Участники начали стараться вникнуть в рассказ Айдена.       — Я не отрицаю, — продолжал он, с еще более поникшим голосом, — что у детей таких родителей есть много того, чего нет у тех, чье положение равняется среднему статусу. Но у вторых, зато есть то, чего нет у первых. То, что нельзя купить ни за какие деньги. То, что есть и у вас тоже. А именно — родительское внимание.       Эмоций Айдена уже не были похожи на него самого, что не могло не заинтересовать участников. Ведь если вспоминать полностью все поведение шатена днем раннее, до беседы и за все ее время проведения, то сейчас это был совсем другой человек.       — Ну, так вот, как было дело? — задал риторический вопрос рассказчик. — В одиннадцать лет, по своему желанию, конечно же, меня записали в музыкальную школу. Учился я на самый высший балл. Преподаватели говорили: «У тебя прирожденный дар к музыке, и все такое».       Рассказчик притормозил и искривил свое лицо.       — Вот только, — в его голосе зазвучало отвращение, — чем чаще они меня нахваливали, тем противней становилось это слышать. Как вы думаете, почему? Да потому что мне так родители не говорили!       Пауза.       — Что может происходить с детьми в подобных случаях? — снова задал риторический вопрос Айден, стараясь делать интонацию голоса более умеренным. — Обычно, могут взять да связаться с неблагоприятной компанией и завести дурную привычку. К несчастью, меня это не обошло стороной.       В голосе Айдена начала ощущаться тяжесть, к которой он прилагал труд для продолжения рассказа.       — В тринадцать лет, я связался с двумя кое-какими ребятками. Ничего общего они с музыкой не имели, и втянули меня в такую проклятую игру как покер. Я то, дурак… Нет, дурак это еще комплимент. Идиот. Да. Именно, я идиот, что согласился, думал, родителям итак все равно на меня, а постоянно мыслить об этом не хотелось. К тому же, деньги всегда были при себе.       Пауза.       — Без особых подробностей скажу сразу. Прошел год, прежде чем родители узнали от директора о моем влечении к азарту. Сам директор узнал от кого-то, что некий подросток четырнадцати лет, обучающийся в его школе, жульем выбил десять тысяч долларов.       — Жульем?! — воскликнула Оливия, в первый раз за время разговора об Айдене.       Сам же Айден насмешливо натянул улыбку.       — Десять тысяч, — договорил он. — Я просто проигрывать не хотел. И это еще, кстати, были цветочки. Дальше — полный капец! Родители, узнав о моем увлечении к азартной игрой, все-таки задумались обо мне. В их же понимании, «задумались» значит записать на приемы к психологу, каждую неделю по два раза.       Пауза.       — Ладно. — выдохнул он. — Со временем, хотя бы так, одержимость покером меня покинула. Но не насовсем. Года через два снова ввязался в эту игру. Причиной опять была в родителях. Помнится, они обещали прийти на концерт, посмотреть как я играю на кларнете.       На этой ноте, Айден притормозил, и нарочно вскричал:       — Их не было! Я просил не многое — присутствовать на концерте! В результате депрессия, появившаяся после концерта, возвратила меня к покеру!       Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки и вернул спокойный тон своего голоса:       — Также прошел год. Могло бы пройти больше, ибо на тот раз я был намного аккуратнее со своими методами. Вот только я до того увлекся, что в самый разгар одной партийки все же всплыл на поверхность.       Певец джаза открыл рот, отодвинул щеку настолько широко, сколько это было возможно, и тыкнул на пятый зуб справа.       — Видите этот зуб? — едва внятно произнес он с итак открытым ртом, после чего отпустил щеку. — Это протез. В тот раз мы играли с ребятами примерно нашего возраста. В один момент расслабился, спалился, и завязалась драка, в результате которой мне выбили зуб. Как только предки заметили, а заметили они сразу, что мне недостает одного зуба, свозили к стоматологу. Позже они пригрозили: «Повторится в третий раз — прощай музыкальная школа».       Ладно, здесь урок я усвоил. Ну, надо же мне было как-то расслабиться…       Айден вдруг махнул рукой.       — Да ну его на фиг! Слишком долго я буду так рассказывать. Короче, через месяц, после того как мне стукнуло восемнадцать, настал важный для меня день.       — Насколько важный? — спросила Оливия.       — Очень важный! Полгода я готовился к очередному концерту, где мне надо было выступить с одной песней вместе с игрой на рояле.       Парень опять тяжело вздохнул. Выражение его лица вновь обретало твердость.       — Тот самый концерт мог бы кардинально изменить мою жизнь. Но как всегда, впрочем, особую роль сыграли предки. Они обещали, давали клятву прийти посмотреть. Я почти каждый день докапывался до них. А все равно… НИ-ФИ-ГА! Очередной раз!       Снова дав волю эмоциям, Айден уперся локтями о колена.       — Эта была последняя капля, — продолжил он с подавленным, грустным тоном. — Я самовольно забросил обучение, потому что предки платили, отказался от приза — посещения концерта самого Бони Джеймса, и от возможности лично с ним встретиться. Вместо всего этого я снял квартиру, и теперь просто играю на кларнете перед прохожими. Уже целый год.       Айден завершил рассказ. Выслушав певца джаза «от» и «до» участникам стало как-то неудобно. Мнение об Айдене, у каждого из присутствующих, перемешалось с сострадательностью. Никто и подумать не мог, что у него жизнь сложилась далеко не гладко.       Сам Айден, раскрывшись перед участниками, испытывал смешанное чувство. Вроде бы поделился своей историей с определенным кругом таких же тинэйджеров, как и он, только вот морально ему это не помогло. Или же, могло помочь, встретись с этими участниками раньше, на пару лет? Может у него мог выработаться совершенно другой характер? Кто знает?       Но вернемся в настоящее. Раскиснув после горьких воспоминаний, Айден принялся осматривать задумчивые лица участников. Вспоминать прошлое шатену было неприятно, но он чувствовал еще больший дискомфорт, находясь в центре такого внимания.       — Ой, да ладно вам, — разбитым голосом проговорил Айден. — Не нужно смотреть на меня так, будто я такой одинокий или что-то в этом роде.        Шатен сделал короткую паузу, задумавшись над последним произнесенным словом.       — Хотя, в некоторой степени так оно и есть. — договорил он, после чего вновь пал в апатию.       — Тебе нравится одиночество? — спросила Петра, чья злость к парню за время его рассказа испарилась.       — Правильней сказать — прижился к нему, — поправил Айден. — Бывает, временами одиночество угнетает, но оно может чему-то еще и научить. Главное надо понять: «Чему именно одиночество тебя учит?» и «Каков будет результат всех этих уроков?».       Это было удивительно. После своего рассказа шатен не то что не грубил, но и вел себя вполне адекватно. Никто из участников не мог такого себе представить. Даже Лукас понемногу начинал сомневаться в своей инициативе, но, из принципов, доверял ей до последнего. И не зря.       — Ну, а ты, дерзкая? — обратился вдруг певец джаза к Петре. — Не хочешь нам показать из шкафа своих скелетов?       Заслушавшись рассказа Айдена, рыжеволосая не заметила, как очередь подошла к ней. На виду у присутствующих она попыталась сдвинуть брови, чтобы хоть насколько-то сделать выражение своего лица тверже, но у нее это никак не выходило.       — О себе?.. — тон голоса девушки слабо вибрировал.       Дело в том, что Петра, на протяжении рассказов всех участников, не переживала по поводу своего участия в беседе. Как она себе представляла в начале — беседа должна состоять из небольшого рассказа о своем увлечении музыкой, не внедряясь особо в подробности. Но как оказалось, участники решили поведать и о своей личной жизни, о чем Петре говорить совершенно не хотелось.       Вот-вот надо было начинать что-то говорить, как вдруг!..       — Народ! — торжественно раздался чей-то голос.       Все присутствующие переключили внимание на того, кто к ним так радостно обращался. Это вернулся мистер Сайерс, что для нашей рыжеволосой являлось самым настоящим чудом.       — Здравствуйте, мистер Сайерс. — поприветствовала Джессика. — А мы как раз вас ждем.       — Вы, кстати, опоздали на девять минут, — подметил Айден, заглядывая в свой телефон.       Ребята вопросительно посмотрели на шатена.       — Ты время засекал? — спросила Оливия, приподнимая бровь.       — По приколу.       — Неважно, кто на сколько, опоздал, — перебил Сайерс. — Важно то, какое заявление я хочу до вас донести. Вы ведь ради этого меня ждете?       Тут шоумен попал в самое яблочко, и участники приготовились его слушать. Это вполне естественно, ибо присутствующие сгорали от любопытства узнать «заявление», которое объясняло отсутствие мистера Сайерса.       — В общем, — продолжил шоумен, — эта пятница станет для нас очень важной.       Заинтересованные участники держали уши востро, дабы не пропустить ни единого словечка.       — Важной говорите? — с интересом спросил Аксель.       — Еще какой важной! — указывая пальцем в небо, продолжал говорить Сайерс. — Ведь к нам приедет сама Катрин Эджерсен!       Услышав это имя, участники меж собой переглянулись.       — Погодите, — едва веря в услышанное, заговорил Лукас. — Я правильно понимаю? Катрин Эджерсен — вокалистка легендарной кантри-группы «Люди города любви»?       — Она еще жива? — с усмешкой и восторгом одновременно спросил Айден.       — Будь она на том свете сейчас, Айден, ты бы навсегда запомнил ее похороны, — процитировал слова своего друга мистер Сайерс.       Сарказм немного рассмешил слушателей.       — Мне это тоже показалось смешным. Но хочу отметить, что это не просто какой-то там зритель. Катрин Эджерсен — персона важная. Поэтому завтра мы устроим генеральную репетицию, чтобы в пятницу вы смогли выложиться по полной, так как возможно от этого показа будет зависеть судьба всего шоу.       — Так чего мы сидим? — воскликнула Петра, и поторопилась уйти. — Идемте репетировать.       Ребята обратили взор на уходящую рыжеволосою. Было хорошо очевидно — Петра чего-то не хочет рассказывать. Айден хотел высказаться по этому поводу, но шоумен, ни о чем не подозревавший, сказал:       — Вот и отлично. За дело.       Участникам ничего не оставалось делать, как приступить к репетиции дальше.