***
Пов Сын РИ И всё-таки хороший секс-марафон ещё никому не вредил. За эти пять дней я испытал столько эмоций и получил такое количество наслаждения, сколько не получал за всю жизнь. Но стоило мне проснуться на пятый день и не почувствовать привычного возбуждения, как все негативные стороны столь недостойного поведения обрушились на мою голову все разом. Как ни странно, Джи Ёна нигде не было. Я не стал спускаться вниз и продолжать поиски уже там, просто потому что хотел взять это время для обдумывания дальнейших планов. Для начала нужно было записаться к Сын Хо-хёну, что не заняло много времени, так как у него я был вип-пациентом. Потом привести себя в божеский вид, потому что засосы по всему телу, торчащие в разные стороны грязные волосы и глупое выражение лица, ярко демонстрирующее, чем я был занят последние дни, не совсем вписывались в мой имидж приличного бизнесмена. Хотя доктору бы понравилось, он как никто другой знал о моих проблемах в сексуальной жизни. Точнее проблемой было её полное отсутствие после ночи с Джи Ёном пять лет назад. «Вот. Именно он виноват, что после альфы не хотелось ни одной омеги. Чёртов доминант». Душ, тонна тоналки и худи от Гуччи с чуть укороченными брюками сделали своё дело, и я мог спокойно взглянуть в зеркало, чтобы не вспоминать прошедшие жаркие дни в объятиях альфы. Хотя кого я обманываю , конечно же, я помнил об этом каждую минуту и всё чаще задавался мыслью, куда делся объект моих нескромных фантазий. — Ты уже встал? — прозвучал за моей спиной немного разочарованный голос альфы, пока я поправлял рукава розового худи с китайским драконом по бокам. — Я принёс тебе чай и бутерброды с ветчиной. Прости, больше ничего не нашёл. — Спасибо, — кивнул я ему, стараясь не смотреть в глаза, чтобы оставаться сосредоточенным. — Я позвонил Дэвиду, через пару часов он привезёт детей. Ты покормил Блэки? — Так точно, сэр. Кажется, настроение Джи стало в разы лучше после моих слов. Чего и следовало ожидать от чудака, который, сколько лет его знаю, был помешан на детях. — Мне нужно отойти, постараюсь вернуться до прихода близнецов, — я чувствовал себя неловко, предупреждая о своих планах, будто бы мы были супругами и это входило в наши обязанности. — Куда? — такой короткий вопрос, а внутри всё переввернулось от осторожности, с которой он был задан. — Тебе какое дело? — я смотрел на него настороженно, пытаясь понять, что между нами происходит. Моя сущность альфы недовольно брыкалась и подталкивает меня послать парня, чтобы тот не воображал себя моим хозяином. — Мелкий, не беси меня, — Джи Ён медленно приблизился и уже в который раз притеснил меня к стене, будто только так я не вырвусь и буду под его контролем. — Куда ты собрался? И снова это чувство полной покорности. Я ненавидел себя в эти моменты. Пожалуй, никто в этом мире не захочет терять самого себя и превращаться в какую-то разнеженную омегу, стоит только одному конкретному альфе прижать его к стене. — Ты опять это делаешь, — шёпотом заметил я, неуверенный, что после моих слов хён не станет использовать власть надо мной для своей выгоды. — Что? — он был совсем близко, и все мысли о походе к врачу и собственной ничтожности перед ним потихоньку покидали мою голову. — Подавляешь, — ответил я машинально, закрывая глаза и ожидая, что альфа меня поцелует, а потом… — Прости, — отстранившись, Джи Ён отошёл к подносу с едой, который оставил на столе, и взял себе один из бутербродов. Или мне. — Ешь. Потом расскажешь, куда собрался и зачем. Если захочешь, конечно. «Мне. Как мило». Очень надеялся, что еда отравлена и я умру. Хотя бы не придётся смущаться от собственных мыслей. — Ага, — взяв еду из рук альфы, я отошёл к окну на противоположную сторону, чтобы быть в состоянии контролировать себя. — Мне надо к врачу. На тумбочке я оставил для тебя синюю папку. Прочитай, когда уйду. Там всё, что тебе нужно знать о моём диагнозе. — А на словах объяснить нельзя? — спросил он, явно надеясь, что я останусь с ним и опять попаду под влияние его чар. «Ну уж нет!». — На словах даже я не понял, а ты у меня никогда особо не блистал гениальностью, — выпалил я, а потом закусил губу, понимая, что только что сказал. «Что значит «у меня», Сын Ри-а, совсем из ума выжил?». — А, понятно, — не стал парень акцентировать внимание на моей ошибке, чем, несомненно, приятно удивил. — Позволь мне задать только один вопрос, я бы не хотел узнавать ответ на него из бумаг. Хочу услышать от тебя. — Спрашивай. Пришлось признать, что я жутко проголодался, когда двумя укусами практически прикончил бутерброд. Даже приходилось себя заставлять жевать, потому что за эти дни не раз получал замечания от альфы кушать медленнее. Не хотелось снова выслушивать его наставления. Сейчас они меня только раздражали. — Почему ты не сказал мне? Неужели настолько не доверял, что предпочёл скрыть правду от истинной пары? — это было сказано настолько серьёзно, что я чуть не подавился, чувствуя, как последние кусочки застряли в горле. Вместе с виной перед альфой. — Ладно там я, но дети. Малыш, это наши дети. Ты хоть представляешь, что я чувствую, когда они называют меня дядей? Когда я не видел их первые шаги, а какой-то там «дядя Дэвид» практически заменил им меня. Ты настолько меня ненавидишь? Настолько? С каждым его словом я всё больше и больше осознавал, в какую ситуацию поставил любимого человека. Да, конечно же, у меня были причины, и, поверни всё вспять, я бы принял такие же решения, но это не значит, что чувство вины и боль за своего альфу давали мне спокойно жить. Дэвид не даст соврать: ни один день без Джи Ёна не был прожит счастливо. Но это куда лучше участи, которая постигла бы меня рядом с ним. — Я не ненавижу тебя, хён, — постарался я смягчить последующие за этим слова. — Но ты не можешь оставаться рядом со мной. У нас нет будущего, и, если ты прочтёшь всё что в этой папке, ты поймёшь это. Да, ты прав, и я виноват. Виноват, что появился в твоей жизни и заставил чувствовать себя каким-то уродом. Даже думать не хочу, что ты чувствовал всё это время. Я не жду, что ты меня поймёшь или простишь. Конечно, сейчас ничего не изменишь, и я не смогу отгородить тебя от детей. Я постараюсь помочь тебе наладить с ними контакт. Но, не рассчитывай ни на что больше. Это было трудно. Да, я давно бросил сцену и сейчас толкал речи только на бизнес-встречах, но никогда ещё в своей жизни мне не давались слова так трудно. Стоило только посмотреть в любимые карие глаза, наполненные болью и недопониманием, как все прошедшие годы промчались у меня перед глазами и внутри забилось только одно желание: рассказать, заставить понять и попросить никуда не уходить. Остаться со мной. Лечь рядом и погладить по голове, если угодно. Всё, что он захочет. Как захочет. «Вот только это не моё желание. Это не я». — Я прочту, — Джи Ён опустил взгляд и больше не смотрел на меня. Я не знал, что он задумал, и поэтому встал как вкопанный у двери, ожидая продолжения или подвоха. — Иди, я в порядке. Он так и не посмотрел на меня, снимая на ходу футболку и скрываясь в ванной. «А вот это уже я. Всегда всё портить это моё». Добравшись до кабинета врача, я ощущал себя странно подавленным. Будто мы с Джи Ёном поссорились и я должен был немедленно вернуться и объясниться перед ним. Не уходить, когда он обижен или расстроен из-за меня. Не понимая самого себя, я поздоровался с хёном и, вместо того чтобы рассказать суть моей проблемы, начал с сегодняшнего утра. — Итак, таким образом, вы хотите сказать мне, что Джи Ён вернулся в вашу жизнь? — немного насмешливо спросил мужчина. — Я весьма горд, что вы считаете меня настолько сообразительным, Сын Хён-а, но не могли бы вы начать с самого начала? Кажется, мне повезло найти ещё одного человека, который мог меня смутить. Или я просто настолько изменился за последние дни, что влияние на меня альфы продолжалось за пределами спальни. — Простите, и вправду глупо получилось, — успокоившись после одобрительного кивка хёна, я сел в моё любимое кресло и рассказал обо всём, что произошло за последнюю неделю. — Я не понимаю, хённим, почему так быстро теряю контроль и продолжаю думать о каждой мелочи между нами. Мне кажется, я не могу и дальше справляться со всем сам. Может, лучше будет согласиться на подавители. — Да, я тоже об это думал, — Сын Хо-хён встал, начиная ходить вокруг своего стола, как всегда делал, когда сталкивался с затруднительной ситуацией. — Проблема всё та же. Мы не знаем, как лекарство отразится на ваших сущностях. — Но вы же сами говорили, что есть большая вероятность, что врождённая сущность альфы подавит омегу. Я готов рискнуть, — заверил мужчину, хоть и сомневался в каждом слове. Просто слишком боялся того, что будет, если всё оставить так, как есть. — Это с учётом того, что врождённая сущность именно альфа. А теперь подумайте, что будет, если рядом с Джи Ёном вы дадите все карты в руки одной личности и ею окажется омега. — Ни за что! — я сорвался с места, будто доктор собирался прямо сейчас проверить свою теорию. — Хён, я не хочу исчезать. Хён, помогите мне. Страх настолько затуманил мне разум, что я впервые забыл обо всех правилах приличия, неформально обращаясь к мужчине. — Послушай, никуда ты не исчезнешь, успокойся, Сын Хён, — также перестал фамильярничать Сын Хо. — Даже если твоя сущность омеги возьмёт вверх над альфой, это не значит, что она подавит твои истинные чувства или старые привычки. — Тогда что? — спросил я, с зародившейся надеждой сохранить рассудок. — Твой характер, — хён вернулся в своё кресло и приглашающе указал рукой на моё, стоящее напротив. — Ты будешь всё тем же Сын Хёном, но более мягким, чувствительным и, конечно же, покорным перед своим альфой. Конечно, — начал он, увидев мою попытку возмутиться, — не все омеги такие, но, судя по тому, что ты рассказывал, такой именно ты, когда твоя пара рядом. — Но… но это же смехотворно, — в голове не укладывалось, как вообще можно хотеть променять собственное я на такую вот покорную мямлю-омегу. — Это всё равно что исчезнуть. Какой из меня пушистый кролик? — Не говори так, Сын Хён-а, у каждого из нас есть две стороны. К тому же никто не знает, как ты отреагируешь на подавители. Может, это твой альфа сожрёт пушистого кролика? Я посмотрел на мужчину и почувствовал отвращение от мысли, что подавлю в себе того, кто является парой Джи Ёна. Мысленно я уже вернулся в сегодняшнее утро, и мою голову снова заполонило беспокойство за оставленного одного обиженного на меня альфу. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но по твоему виду не скажешь, что ты по-прежнему хочешь подавить вторую сущность. — Не знаю, — не стал врать я, понимая, что только сейчас и здесь, с этим человеком, смогу разобраться в себе самом. А поэтому нужно было быть предельно честным. И смелым. — Это имеет отношение к тому, что ты решил родить ему детей и из-за этого отказаться от карьеры? — о да, хён умел вытаскивать из меня всё, что я так отчаянно прятал. — Это ведь был твой последний шанс иметь детей? — Да, блокаторы и другие антибиотики, которые годами помогали мне скрыть запах, практически сделали меня бесплодным, — с грустью согласился я, вспоминая, как трудно мне далось решение отказаться от любимого дела в пользу малышей. — Прости за нескромный вопрос, но, если бы это не было важно для дальнейшего разговора, не спрашивал бы. Я кивнул, замечая, что Сын Хо-хён замешкался, что нечасто с ним бывало. — Ты это сделал ради него? Ради Джи Ёна? А что мне ответить? Как рассказать, что я знаю своего альфу и верил, что он скорее остался бы один, без детей, чем обзавёлся другим омегой? Детьми, в конце концов. — Не мог по-другому. Он любит меня, — усмехнулся я, но это было так горько, что на моём лице ни один мускул не дрогнул. — Или омегу во мне. Не знаю. — А сейчас? Чего ты боишься сейчас? — мне казалось, хён и так понимает, но, как всегда, не хочет облегчать мне задачу. — Это… — сложно. — Сын Хён, чего ты боишься? — уже намного настойчивей. — Вы же знаете! — я отвернулся, весьма раздражённый этим разговором. — Сын Хён, — упорно добивался ответа мужчина, и я знал, что легче сдаться, чем противостоять единственному человеку, кто знал обо мне все. «Кроме того, чего я боялся все эти годы». — Потерять его. Я боюсь потерять этого глупого, несносного альфу, понятно?! — выпалил я скороговоркой, после чего сразу же стушевался и опустил голову в надежде, что доктор не заметит подступившие злые слёзы. — Но разве ты не отказался от него сам? — ещё один вопрос, который я тысячу раз задавал сам себе, но на который просто по-детски страшился ответить. — Нет, — я вскинул голову и чуть сумасшедшим взглядом посмотрел прямо в глаза доктору. — Пока я его омега, он мой. — То есть ты понимаешь, что не можешь быть с ним и оставаться собой, но боишься, что, уничтожив в себе его пару, потеряешь навсегда? — о да, всегда знал, что эгоизм в человеке прочесть легче всего. С него и нужно начинать. — А зачем ему я сам, подумайте, — эта обречённость, пропитавшая мой голос, вызывала отвращение даже у меня. — Ты любишь его? — этот допрос превращался в самую настоящую пытку. — Не отвечай, если не хочешь. — От вас убежишь, хён, — криво улыбнулся я, понимая, что и сам хочу наконец-то произнести это вслух. - Да, я люблю его и хочу… — Чего? — совершено невинно спросил мужчина, на что я только ещё больше покраснел и посмотрел на свои руки. — Того самого, — неуверенно закончил я. — Неужели вы думаете, молодой человек, что я никогда не слышал слово «секс»? — и снова эта насмешливая ухмылка. Их стоило познакомить с моим альфой, точно братанами станут. — Но, если ты предпочитаешь условности, мы можем назвать это половым актом. — Эмм… — помогите, мой доктор вздумал шуточки шутить. — Тогда, получается, я хочу заполовактить Джи Ён-хёна, а потом пометить и выставлять на выставках как первого альфу, который принадлежал другому альфе? Мы посмотрели друг на друга, а потом от абсурдности ситуации оба засмеялись. — Отличный план, ничего не скажешь, — поддержал меня мужчина, отсмеявшись, а через секунду опять стал серьёзным. — Тебе нужно сказать ему. Пусть сам выбирает. — Вы же знаете, что он выберет подавители, а потом ещё будет молиться, чтобы я навсегда остался его омегой. Да, даже я бы на его месте это выбрал, — отчаянно прокомментировал я. — Сын Хён, ты должен понимать, что всё равно потеряешь любимого человека, если не начнёшь доверять ему. В любом случае ты уже несколько лет назад должен был согласиться на лечение. Это очень сложный и болезненный процесс. Мне бы хотелось, чтобы в этот момент рядом с тобой был тот, кто сможет тебя поддержать. «Вот только его не будет, если он узнает, что может в процессе потерять свою омегу». — Я начну лечение, и Джи Ён-хёну об этом знать необязательно, — твёрдо вынес я решение, внутренне соглашаясь, что доктор прав, но привычка делать всё одному, не прося помощи, с годами только приобрела хронический характер. — Хён, оставьте это мне, я уже не маленький. — О нет, ещё какой маленький, — позволил себе вольность Сын Хо. — Но ты прав, это то, во что я не могу вмешиваться. Прошу тебя только держать меня в курсе и при осложнениях, побочных эффектах сразу же звонить мне. В любое время. — Я это запомню, хён, — прищурился и злорадно улыбнулся, обещая старшему ад на земле от моих звонков и визитов. — Только вот я на месяц улетаю домой в Лос-Анджелес, так что, если что, смогу связаться с вами только по телефону. — Хорошо, — мужчина проводил меня до выхода, где мне выписали подавители. — Одну в день после еды. Только попробуй мне превысить дозу — сразу вызову твоего Джи Ёна и приставлю к тебе сиделкой. Я поболтал с Сын Хо-хёном ещё пару минут, отмечая его хорошее настроение и обещая следовать всем указаниям, чтобы не столкнуться с разгневанным альфой-наседкой, когда мне позвонили на сотовый и Дэвид сообщил, что они с детьми вернулись. Дорога домой была нервной и даже немного истеричной. Я обдумывал то, что собирался сказать Джи Ёну, и каждый раз возвращался к совету доктора. «Нет, это не вариант. Я не смогу принимать блокаторы, если хён узнает. Просто не посмею».***
— А потом ваш папа сказал, что у него есть моя черная безлимитная карточка и они могут сделать звук у микрофонов громче. Он, если что, заплатит, — услышал я заговорщицкий голос хёна, доносящийся из кухни, и прямиком направился туда. — Прям так нагло и заявил. Правда-правда. — А почему у папы была ваша карточка, дядя Джи Ён? — спросила малышка, сидя у альфы на коленках и смотря на него своими серьёзными, без тени насмешки глазами. «Вот ведь коварная девчонка, всегда умела притворяться невинным ангелочком». — Неуфели папа её у фас украл, дядя Джи-фён? — Джет, в отличие от сестры, сидел на стуле и, не отвлекаясь на условности, продолжал поглощать свой обед. — Конечно! — схватился за протянутую соломинку хён, видимо, не желая признаваться, что на тот момент мог дать мне всё, что я пожелаю. Хорошие были деньки, надо заметить. — Ваш папа вечно у меня что-то воровал. Тот ещё воришка. — И что, с твоего позволения, я у тебя ещё украл? — вмешался я в разговор, надменно прислонившись к дверному косяку, скрестив ноги. — Папа! — Папочка, тебе лучше?! Дети тут же оставили свой обед и побежали в мои объятия. Всё-таки я немного слукавил, сказав доктору, что решился завести малышей только ради Джи Ёна. Я и сам хотел стать отцом и прекрасно понимал, что не смогу быть ни с кем, кроме своей пары. А теперь я и жизни не мыслил без них. Готов был всё потерять, даже быть вдали от альфы, лишь бы иметь возможность подхватить этих крох на руки и чувствовать их безграничную любовь ко мне. Не к альфе, не к омеге, а именно ко мне. К их папе. — Как же мне не станет лучше, если меня так крепко обнимают? — Джу неверяще покачала головой, но ничего не сказала, а вот Джет открыто улыбнулся, вмиг превращаясь в довольного и всегда счастливого ребёнка. «Иногда мне кажется, что он у меня от Дэ Сон-хёна: уж больно нормальный и уровновешенный». Встав с колен, я позволил детям вернуться на свои места и закончить обед. Они знали, что только так получат разрешение пойти поиграть или даже пойдут на прогулку вместе со старшими. Никогда не любил правила, но после армии понял, что дисциплина и есть проявление любви и заботы, а Дэвид, не имея собственных детей, был слишком мягок и просто потакал их капризам. — Мою одежду, почву под ногами, первые годы рядом с детьми, — задумавшись, я упустил тот момент, когда Джи Ён встал и подошёл ко мне сзади, пуская стаю мурашек гулять по моей спине своим бархатным, хриплым голосом. — Сердце. — Что? — застыл я, после чего вспомнил свой вопрос и залился краской. — Папа, а ты почему так покраснел? — как всегда, проявила смекалку дочурка. — Тебе жарко? «Эта точно от меня и хёна. Причём переплюнет обоих и станет президентом. Не меньше!». — Да, малышка, зришь в корень, — подмигнул ей Джи Ён, поглаживая мою спину, будто бы в попытках согреть. — Твой отец был всегда таким горячим, что на концертах огнетушителей не хватало. — Может, у тебя температура, папочка? — отвлёк меня от мыслей о немедленном убийстве альфы Джет. «Боже, спасибо, что мой мальчик такой наивный». — Ага, а дядя Джи Ён тогда, получается, градусник, — подмигнула брату Джу, чем вызвала у альфы приступ неконтролируемого смеха, а у меня — скромное желание отправить её за отцом на тот свет. — Идите вы, — разобиделся я и проигнорировав руку хёна, которая пыталась меня остановить и указать на что-то, выскочил из кухни, бегом поднимаясь по лестнице, в свою комнату. Я должен был поговорить с Дэвидом, который наверняка, приготовив обед, заперся у себя, но был настолько пристыжён собственной семьёй, что, захлопнув громко дверь, обессиленно упал на кровать. «И вовсе они не моя семья. По крайней мере, не этот недоумок. И никогда не станет её частью, если я начну подавлять его омегу». Сколько бы я об этом ни думал, не мог заставить себя так поступить с хёном. Ни тогда, ни сейчас. Даже страх потерять самого себя, стать практически другим человеком с другим характером и сущностью отступал рядом с возможностью больше не чувствовать на себе влюблённый взгляд альфы. Мне всегда было этого мало. Сколько бы он ни совершал глупостей, чтобы произвести на меня впечатление, добиться меня, даже с тем, что наивно полагал, что надёжно спрятал свою любовь, мне всегда хотелось большего. Эгоистично, никто не спорит, но даже мысль, что я больше не ощущу на себе этот взгляд и удерживающую меня руку, как минутами ранее, привела меня в такое смятение, что никакой страх ментальной смерти не мог дотягивать до ёмкой причины рисковать его омегой. Казалось, что лучше бы он не возвращался в мою жизнь. Тогда не нужно было бы выбирать. Он был бы мой, я безоговорочно его. И мы оба были счастливы. «И кого ты обманываешь? Самого себя?». — Ты серьёзно обиделся на слова ребёнка? — и снова он, герой, мля, всех моих мыслей. — Сколько тебе? — Пять, доволен? Дети с кем? — нахмурившись, я повернулся на спину и увидел, что хён держит в руках поднос с чем-то горячим. — Это мне? — Дэвид соизволил выглянуть из своей берлоги. И да, единственное, что я умею готовить, прошу любить и жаловать, — хотелось, чтобы он не приближался и оставил мне остатки самоконтроля, но в животе урчало, поэтому я выбрал еду вместо мнимого спокойствия. «Всё равно я от него с ума схожу, как бы далеко он ни был». — Рамен? Ты же не любишь рамен? — удивился я, помня, что в первые годы так замучил хёнов этим раменом, что от него тошнило даже тех, кто с нами не жил. — Зато его любишь ты, — ну вот как прикажете нормально реагировать на этого недоумка? «Я знаю как, но лучше пресечь эти мысли, а то ведь даже смотреть в его сторону запретят». — Спасибо, — я наклонил голову и позволил себе искренне улыбнуться альфе, на что тот застыл и только через пару секунд отошёл к окну, чтобы покурить. — Вот бы ты ещё курить бросил. — С тобой бросишь, — сделал вид, что не понял намёка, и попробовал творение хёна, застонав от насыщенного острого вкуса любимого бульона. Я не слышал ни звука, пока расправлялся с вкуснейшим раменом в своей жизни, а потом опомнился и посмотрел на альфу, который голодным взглядом смотрел уже на меня. — Ты всегда стонешь, когда ешь, или это просто я один удостоился такой чести? — Всегда, — практически не соврал я, потому что и вправду имел привычку слишком бурно реагировать на вкусную еду. «Я же не виноват, что от мысли о поваре этого блюда оно стало чуть ли не афродизиаком». — Хорошо, тогда в будущем мы едим только дома, — это было сказано с такой уверенностью, что у меня сердце защемило от желания, чтобы это будущее у нас было. — Ты закончил? — Да, — нехотя ответил я, ещё не готовый к разговору, который обязательно должен был за этим последовать. — Я прочитал папку, и у меня есть вопросы, — Джи Ён был серьёзен и необычно сдержан. — Спрашивай, — отложив поднос с пустой тарелкой на тумбочку, я прижал к себе колени в защитном жесте и опустил взгляд. — Что происходит с альфой, когда твой омега подавляет его? — я шокировано уставился на парня, не понимая, как он мог упустить столько важных вопросов, касающихся его, и начал с меня. — Я и есть этот альфа, как, собственно, и омега. Просто теряю право голоса. Не могу идти против природы и, может, слегка становлюсь покорным, чтобы нравиться своему альфе. То есть тебе. — Это можно вылечить? — совершенно спокойно спросил парень. «Не понимаю. Может, он читал что-то другое вместо того, что Сын Хо вручил мне? Разве его не должно интересовать благополучие его омеги?». — Что? Что вылечить? Ты хочешь, чтобы я избавился от сущности альфы и стал только твоим омегой? — мне было больно это спрашивать, но, что удивительно, я, совершенно уверенный в своей вменяемости, собирался отдаться на волю любимого человека. — Вопросы здесь задаю я. Думаю, что вполне заслужил это, — холодно напомнил Джи Ён, и меня передёрнуло от ощущения собственной беспомощности перед ним. — Прости. Он встал и, немного пройдясь взад-вперёд, остановился в самой дальней части комнаты, практически у выхода, напротив кровати, на которой я уже напряжённо ждал его следующего вопроса. — Твой альфа ненавидит меня? — этот вопрос застал меня врасплох. Я посмотрел на парня, голос которого был пропитан болью и сожалением. Он будто ждал смертного приговора и сдерживался из последних сил, чтобы не сбежать до того, как его объявят виновным во всех смертных грехах. — Конечно, нет, — два слова, а на лицо Джи Ёна вернулись краски вместе с львиной долей уверенности в себе. Или в нас, не знаю. — Тебе было противно, когда мы… я… ну, то есть когда ты не смог сказать «нет» своей природе? — не знаю, к чему он вёл, но дистанция, которую альфа держал, будто отгораживаясь от меня, порядком раздражала. — Нет, — напрочь позабыв о своих проблемах, появляющихся с близостью хёна, я последовал за инстинктами и встал с кровати, сделав пару шагов в его сторону. — Не всегда. — Когда? — расстроенно переспросил Джи Ён, прижавшись к стене, видимо, не желая приближаться ко мне. — После. Когда понимаю, что вёл себя как похотливая шлюха, — ещё пара шагов, и я оказался лицом к лицу с парнем, находя его отступление весьма соблазнительным. — Твоя персональная шлюха. — Ты хочешь от этого избавиться? — никогда бы не подумал, что мой альфа может выглядеть так мило в попытках не давить на меня и не подавлять. «О да, ведь именно поэтому он так боится быть ко мне ближе, и открыто демонстрировать свою злость. Доминировать надо мной, как раньше. Видимо, внимательно читал, милашка». — Сейчас я хочу совершенно другого, но мы же не будем пугать такого хорошенького мальчика, не так ли? — я засмеялся с самого себя и своей глупости, отступая назад. Мой внутренний альфа недовольно рычал где-то внутри, заставляя чувствовать себя полнейшим трусом. Так хотелось хотя бы попробовать поцеловать Джи Ёна. Показать ему, что не только он может так любить. Что я тоже схожу с ума от его красоты и каждый раз, когда кто-то из зала выкрикивает слова любви к нему, хочу утащить его за кулисы и уже там продемонстрировать, кому он принадлежит. Но даже в этом он был сильнее меня. Он никогда не боялся показывать свои чувства. — Ты хочешь меня? — я снова посмотрел на хёна, не находя на его лице отвращения или страха, просто любопытство и что-то еще, еле уловимое. «Он прочитал это в моих мыслях?». — Неважно, — отмахнулся я, надеясь закончить этот разговор на сегодня. Я был слишком возбужден, чтобы отвечать на его вопросы и в очередной раз ничего не испортить. — А по-моему, это очень важно, — услышал я за своей спиной, после чего тот обошёл меня и начал раздеваться. Я так и замер на месте, смотря, как альфа медленно снимает джинсы, а потом и футболку с длинными рукавами, демонстрируя худое подтянутое тело с широкими плечами, тонкой талией и самими потрясающими сексуальными ключицами, которые я видел в жизни. Вниз я старался не смотреть, просто потому что помнил, как выглядит хён в коротких шортах, и боялся кончить от одного представления этих ног, закинутых на мои плечи. «Чёрт, не думай об этом! Не думай!». — Ч... что т... ты делаешь? — на выдохе спросил я, заикаясь от собственного возбуждения и желания обладать этим телом, заполнить его собой. — Отдаюсь, — Джи Ён без стеснения стянул бельё и дразняще продефилировал к кровати. Он лёг поверх одеяла и, скрестив ноги, откинулся на подушки. Я не мог отвести взгляд от этого фантазионного зрелища, чувствуя, что и сам не прочь отдаться этому человеку. Пришлось сглотнуть, чтобы и вправду не начать пускать слюни на это великолепное тело. — Ты серьёзно позволишь мне это сделать? — всё ещё не веря собственным глазам, переспросил я, а потом подошёл ближе и сел на кровать, просто потому что почувствовал, как ноги становятся ватными от возбуждения. «Конечно. Это вовсе не потому, что мне смертельно хочется проверить, так ли гладка и нежна кожа на ногах хёна, как выглядела на вид». — Да, — закрыв глаза и прикусив губу, Джи Ён раскрылся и позволил мне прикоснуться к его ногам, дрожа, когда я огладил внутреннюю сторону бедер. — Почему? — никак не мог угомониться я, как и перестать трогать эту совершенную кожу, всё ближе и ближе подбираясь к яичкам. — Потому что люблю, — эти слова заставили меня отвлечься от налитого, красивого длинного члена с белесой капелькой на конце и взглянуть в глаза его хозяину. — Ты любишь меня? — Конечно, — ответил я, чуть ли не прыснув от смеха. — Конечно, люблю. И в тот же момент Джи Ён подскочил на колени и, завалив меня на кровать, навис сверху. — Какой хороший, покорный мальчик, — альфа нагло оседлал мои бёдра и, не особо церемонясь, стал стаскивать с меня одежду. — И что мне с тобой таким хорошеньким делать? «И что это, блядь, сейчас такое было?».