***
— Пододвинь ко мне Роки Роуд, Эс, — просит Кайла, развалившись на своём махровом ковре и уставившись в плазменный телик, висевший на стене. Роки Роуд — это шоколадное мороженое с орехами и маршмеллоу, именно оно положило начало нашей дружбы. Когда я только поселилась в Саут-Сайде, эта ненормальная прибежала ко мне в шесть утра и попросила помощи, потому что она не знала что делать, когда прорывает кран, а её родители были в командировке. И вот, после того, как ремонтники уже уехали, мы сидели в мокрых пижамах на её кухне и ели Роки Роуд. Да, я спросонья прибежала через дорогу в футболке и шортах. Осенью. С открытыми руками. Кайла даже не обратила внимания на шрамы, но в дальнейшем мы настолько сблизились, что я сама ей всё объяснила. Я стараюсь не допускать мыслей о том, что я снова остаюсь совсем одна. Знаю, как она надеялась, что вся эта история с обменом срастётся, но я так не хотела её отпускать. Знаю, что я эгоистична, поэтому стараюсь не показывать ей то, как сильно я расстроена. — Ну, вот опять этот твой стрёмный транс. — Кайла машет рукой перед моим лицом, и я моментально возвращаюсь в реальность. Я толкаю к подруге банку мороженого. — Да на, бери, обжора. — Ты постоянно витаешь в каких-то облаках. Тут вообще-то д-р-а-м-а. — Она тычет пальцем в телевизор. Я поворачиваюсь к Кайле. — Не надо, Эсси. — Она ползком пятится назад. — Нет, нет, нет! — К этому моменту было уже слишком поздно. Я бросаюсь к ней и крепко сжимаю эту стерву в объятьях. Та вздыхает, но благосклонно принимает двадцатое объятие за этот вечер. — Боже, сегодня ты прямо-таки намереваешься меня задушить, ненормальная. Я же уезжаю всего на несколько месяцев, я скоро вернусь. Мысль о том, что на следующей неделе я войду в школьную дверь без подруги, меня ужасает. Но я понимаю, разлука неизбежна. — Целых несколько месяцев, Кай! Столько времени без твоих пинков под зад. Она смеётся и толкает меня, отчего я театрально распластываюсь на ковре. Мы всегда любили смотреть фильмы именно на полу, так уютнее. Мы накладываем кучу подушек и валяемся между ними. — Мне будет жутко скучно во Франции. — Бедняга, я-то тут буду отрываться по полной в компании себя и… всё. — Ты точно не хочешь пойти на завтрашнюю вечеринку? — серьёзным тоном спрашивает Кайла. Я закатываю глаза. — Ты же знаешь, я бы хотела, но… Не могу, серьёзно. Отец не отпустит, да и морально мне пока сложно переступить эту черту. Тем более что я так давно не была на подобных тусовках, что не думаю, что впишусь туда. Она недовольно стонет. — Ну, вот, мой чертовски гениальный план по возврату тебя в социум провалился. На таком расстоянии я не смогу тебя контролировать. — Меня всё устраивает, Кай. — Ты просто боишься, — возражает она. — Это нормально, но нужно идти вперёд, серьёзно. Я никогда не давлю на тебя, но тебе нельзя стоять на месте. Нужно действовать. Отпустить прошлое и делать мелкие шажки в настоящее. Я перекатываюсь на спину и испускаю глубокий вздох. — Я пытаюсь. — Ты не должна стыдиться своих шрамов, Эс. Отец мне тоже это твердит, но это не их шрамы. Мои. Им не понять. — Да? — Я встаю на колени и задираю рукава чёрной толстовки, под которой красуются несколько длинным выпуклых шрамов. — Думаешь? — Да, Эсси. А ты ведь даже не суицидница. Чего стесняться? — Их уродства, например, — передразниваю я. — А также берегу себя от потока сплетен, которые выльются на мою голову, если я открою перед всеми свою маленькую тайну. Я хочу спрятать их от себя, а от окружающих — тем более. Несколько минут мы сидим в полном молчании, делая вид, что увлечены фильмом, но Кайла не умеет держать язык за зубами. Она отпивает колу из пластикового красного стаканчика, а затем заявляет то, чего я никак не ожидала. — Там будет Галлагер. — Что? — переспрашиваю я. — Там будет Лип. — Её пронзительный взгляд врезается в моё лицо, а меня словно током ударяет, когда она произносит имя этого недоумка. — Галлагер. На завтрашней вечеринке. Я снова поворачиваюсь к телевизору, словно мне всё равно. — И? А ещё там будет десяток других парней и девчонок. Какое мне дело? — Ты херовая лгунья, Эс. — Чего? — Он тебе нравится. — Что? Нет, не нравится. Она поставила свой напиток на столик и ее рот открылся от удивления. — Твою же мать, я всё-таки права. — Он мне не нравится, — ответила я сквозь зубы. — Ты недооцениваешь меня. Я знаю твоё личико лучше, чем кто-либо другой. А также я знаю каждую нотку твоего голоса. Ты можешь врать себе сколько угодно, но меня не проведёшь. Я собиралась положить в рот шоколадную конфету, но у меня словно ком встал в горле. Кайла пугала меня до охренения. — Мы с ним почти не общаемся. Ты бредишь. — Что происходит между тобой и Липом? Я знаю про все ваши таинственные «Я-ненавижу-тебя-но-ты-меня-заводишь». — Может, просто про «Я-ненавижу-тебя»? — Ой, да ладно. Вы, ребята, играете в гляделки при каждом удобном случае. Иногда мне кажется, что вы даже не осознаёте, что пялитесь друг на друга, — она усмехается. — Даже не буду говорить о том, как он прожигает тебя взглядом, когда приходит к Тому. Да, она была пару раз у нас дома, когда Галлагер занимался с братом, но она преувеличивает. — Мы не делаем этого, — сопротивлялась я. Ладно, определённо в словах Кайлы была правда, но это полностью была вина Липа, у которого постоянный недотрах. Парни вроде него постоянно засматриваются на девчонок. — Сначала я думала, что это всё натура Липа, который раздевает глазами всякую красивую девушку, но нет, — она приблизилась к моему лицу и заговорила шёпотом, — ты нутром чувствуешь его присутствие, даже если он находится на другом конце коридора. Ты никогда не поднимаешь голову, чтобы посмотреть в толпу парней. Никогда, если там нет блядского Галлагера. — О, мой Бог, нет! — Перестань дёргаться. — Я не дёргаюсь, — выпалила я. На самом деле я дёргалась и не могла с уверенностью сказать почему. Может быть, потому что я всячески старалась подавить то, о чём сейчас говорила Кайла? — Эсси, я беспокоилась о тебе все четыре месяца, — хмурится она. — Думала, ты действительно потеряла интерес к мужскому полу после всего говна, что случилось в твоей жизни. Я бы смирилась, если бы ты стала лесбухой. Я бы смирилась, если бы ты переключилась на прыщавых ботанов. Я бы смирилась, если бы тебя стали возбуждать морщинистые серьёзные старикашки с такими же морщинистыми членами. С чем бы я ни за что не могла мириться, так это с мыслью, что тебя заграбастал такой парень, как Лип, мать его, Галлагер. Я мотала головой, отказываясь верить в происходящее. Я не хотела влюбляться. Слова Кайлы душили меня, потому что я знала, что она права. Люди всегда причиняют боль, если ты показываешь им свою любовь. Они берут от тебя всё, что хотят, а потом оставляют ни с чем. — Лип с Карен, — выдаю я на одном дыхании. — Нет, он не с Джексон. Он просто её трахает чаще, чем других шлюшек. Такие парни как Лип сжигают всё, к чему прикасаются. Ты не успеешь заметить, как он потянет тебя ко дну. — Мне нужно проветриться, — говорю я, не придумав ничего лучше. И даже если бы придумала, я бы не смогла выдавить из себя ни слова, потому что, чёрт, дыхание спёрло. — Я волнуюсь за тебя, Эс. Я понимаю, что больше не смогу ничего сказать. Киваю, встаю и выхожу из комнаты.***
На часах было уже около трёх часов ночи, а я всё ещё не могла уснуть. Мозг просто разъедало от назойливых размышлений. Повернувшись на левый бок, я уставилась в окно, за которым покачивались ветки старого дуба. В стекло барабанил мелкий противный дождь. Резко выдохнув, я сердито зажмурила глаза. Собственные мысли угнетали, и я не знала, что теперь со всем этим делать. Стоило мне начать засыпать, как пронзительный звон дверного звонка нарушил ночную тишину. Приподняв голову с подушки, я замерла, пытаясь сообразить, почудилось мне это или же нет. Надоедливый брат остался ночевать у какого-то своего сопливого одноклассника, а отец, как обычно, был на дежурстве. Я свесила ноги с кровати и вслушалась в кромешную тишину. Спустя секунд двадцать раздался приглушённый стук в дверь. У меня уж было сердце не ушло в пятки, но я вспомнила, что сегодня вечеринка, а значит, что бухая Кайла решила завалиться ко мне. Такое уже было пару раз. Что ж, придётся впустить эту стерву. Тем более, что через день она уже свалит в свою Францию, а я буду жутко скучать. Ругаясь и что-то бормоча, я поспешно натянула джинсы и свитер, а затем сбежала вниз по ступенькам. Всё ещё в сонном состоянии, я на автомате преодолела все преграды в темноте, потянулась одной рукой к ручке, другой к защёлке, чтобы отодвинуть её. Но тут меня передёрнуло, и я подумала, что только последний психопат открывает неизвестно кому в такое время суток. Я припала к дверному глазку. Спустя пару секунд я отстранилась. Проморгалась, а затем снова посмотрела в глазок. По ту сторону двери стояла тёмная ночь, и всё. То есть, никто не ломился в мою дверь. Пусто. Походу, придётся всё-таки снова начать закидываться успокоительными. Для достоверности я чуть слышно приоткрыла дверь и окинула взглядом улицу. Увиденное повергло меня в шок. Раздался громкий звук битого стекла. — Ты с ума сошёл? — крикнула я. Лип сидел на тротуаре, повернувшись ко мне спиной. По его капюшону стекали капли дождя, а под ногами блестели зелёные осколки, которые совсем недавно были полноценной бутылкой. — А нахуя мне, блять, вискарь? Я и так в говно. — Он, покачиваясь, пытается подняться, но теряет равновесие и упирается руками в асфальт. — Господи, ты день с ночью попутал. Сегодня нет занятий с Томасом. — Я тут гуляю, ебать! Я сжала виски кончиками пальцев и застонала. — Можно гулять подальше от моего дома? — Ты мне тут не указывай давай, стерва рыжая. — Лип заковылял в мою сторону, чтобы подняться по ступенькам. Я усмехнулась, облокотившись о дверной проём. Только ночного кошмара наяву мне здесь не хватало. Оказавшись рядом со мной, он порылся в кармане куртки и нашёл обломанную сигарету. Прежде, чем он засунул её в рот, я выбила её из его руки. — От тебя и так несёт, как от Фрэнка, — отрезала я, пропуская его в дом. Он что-то злобно промямлил, снимая свою обувь и раскидывая её по всему тёмному коридору, и побрёл в гостиную. Я щёлкнула выключателем и комнату залило слабым тёплым светом. По пути до гостиной Лип случайно разбил мою любимую вазу, а после уронил с полки семейную фотографию. Я снова потёрла у висков и глубоко вдохнула, таким образом успокаивая себя, чтобы не убить этого мудилу прямо здесь и сейчас. Он был настолько пьян, что сразу, как зашёл в гостиную комнату, приземлился на диван, чуть не раздавив мирно спавшего Кота. Галлагер был похож на потрёпанного щенка, которого выкинули из дома в проливной дождь. По-хорошему, как только я увидела Галлагера на улице, мне следовало бы сразу же захлопнуть проклятую дверь, но нет. Я, идиотка, с такой же лёгкостью впустила его в свой дом посреди ночи, как и в свою голову. — И нахуй я сюда припёрся? — прошептал он, уставившись в потолок. — Наверное, подумал, что у меня тут клуб любителей поплакаться в жилетку? — мимоходом спросила я, залезая на другой конец дивана, поджав под себя ноги. Лип без особого энтузиазма показал мне средний палец. — Нихера, я праздную. — И что же? — Я вопросительно выгнула бровь. — Еблю Карен… — на секунду он умолк, а я не поняла, что могло его удивить? Она со всеми подряд спит, и Лип в курсе. — С Фрэнком. Что? Может, Лип настолько ужрался, что его мозг помутился? — Чего ты несёшь, чёрт побери? Галлагер нервно захохотал. — Нет. Нет. Нет, — он замотал взъерошенной головой. — Ебаная Карен трахнула его, реально. — Твою ж… — Фрэнка, блять, выебала! — воскликнул Лип. — Я раздобрился и позволил этой шалаве помыкать мной! Пока я сидела с раскрытым ртом, Лип стонал, уткнувшись головой в свои руки. Он бубнил что-то про видео «Папина дочка», затем резко вскочил на ноги и начал расхаживать по комнате, попутно налетая на мебель. Заливал о том, что нажрался и сразу съебал с вечеринки, на которой моя Кайла склеила какого-то слащавого блондинчика. А когда снова плюхнулся на диван, то стал выть о том, что недавно их с Йеном загребли за то, что они разъезжали на угнанной тачке. Я пыталась вставлять какие-то успокаивающие фразы, но я понимала — он в бреду. Особенно громко Лип орал о том, как пиздил своего отца, а какой-то Кев разнимал их. Спустя несколько минут тирады, Лип неожиданно заткнулся. Он провёл рукой по лицу, а затем шее, очевидно пытаясь обдумать всю информацию. — Знаешь, что самое блядское, Уилкер? — совершенно серьёзным тоном произнёс он. Я растерянно замотала головой, а Лип лёгким движением сильной руки опрокинул меня на спину, затем одним движением подмял под себя, одновременно своей ногой разводя мои ноги в стороны. Губы он приблизил близко-близко к моему уху: — Что в какой-то момент я решил, что ты, блять, моя. Наглый. Самоуверенный. Засранец. От него пахло звериной дозой алкоголя и тяжёлыми сигаретами. Я взвизгнула и попыталась его оттолкнуть, но у меня ничего не вышло. — Ты пьян. — Я толкнула его в грудь. Повисла небольшая пауза, и холодные пальцы Галлагера дрожали, когда он провёл ими по моим плечам вверх. Лип дышал через рот, глядя своими голубыми пьяными глазами в мои, серые и испуганные, словно всё ещё пытался справиться с наваждением. Но потом ему начало срывать крышу, я чувствовала. Его тело вжимало меня в диван, когда я лихорадочно металась под ним. Почему-то сопротивление лишь ещё сильнее распалило Липа, поэтому он покрепче перехватил мою талию, а другой рукой полез к моей ширинке. — Пожалуйста… — умоляюще прошептала я. Его глаза широко распахнулись… Лип два раза моргнул. Он приоткрыл рот от удивления, когда я довольно-таки смело провела пальцами по его щеке. И резко двинула кулаком в челюсть, отчего он отпрянул назад, а я вскочила и побежала к двери. Дёрнув затвор, я вылетела на крыльцо. — Придурок! Думаешь, что тебе все можно? Приходить, когда вздумается, уходить, когда вздумается. О, Эсси, можно подержаться за твою задницу, пока Карен отсасывает у очередного ебаната? Ненавижу тебя, ненавижу! Чертов мудак! Если ты ещё раз вздумаешь ко мне хоть на метр подойти, я тебе не только в челюсть двину, окей? Уверена, что добрая половина соседей сейчас повскакивала со своих кроватей, чтобы поглазеть откуда доносится визг. Я и впрямь сорвалась. Спустя столько месяцев меня снова трясёт, как ненормальную. Шмыгнула носом и, беспомощно вздохнув, я посмотрела на Липа, который шоке стоял напротив меня, забыв даже про то, что мгновением назад его разум потонул в алкогольном опьянении. Лип уставился на меня безмолвным взглядом. — Я не жалею, что ударила тебя, — выпалила я, пытаясь побороть подступающий ком к горлу. — Я тоже об этом не жалею, Эс. — Слава Богу, теперь я умру счастливой женщиной. И, как бы противно это не было, сегодня Лип сделал всё, чтобы оттолкнуть меня от себя. Навсегда.