Худший репетитор

Лип с силой хватает меня за предплечье и выталкивает за дверь, и это происходит так быстро, что я едва могу расслышать испуганный писк Дебби. Мы стоим вдвоём на раздолбанном крыльце Галлагеров, и мне отрезан путь к бегству. И только когда Лип поднимает на меня свои светлые глаза, я замечаю, насколько он бледен. Он смотрит сквозь меня, словно я призрак. Он не зол. Скорее потерян. На дворе стоит прохладный летний вечер, но ощущение, что воздуха не хватает. И внутри что-то щемит до тех пор, пока он не начинает говорить. — И. Где. Ты. Блять. Была. Уилкер? Усталым хриплым голосом чеканит каждое слово. — Всё в порядке. — Я не нахожу, что ответить, потому что стыд прожигает до самых пяток. Стараюсь не смотреть на его подбитый глаз, но ничего не выходит. Лип вскидывает голову вверх, плотно жмурясь и стискивая зубы. Кажется, мои ужимки ему осточертели. И Галлагер пытается не сорваться. А я уж подумала, что на сегодня обойдётся. — А, ахуенно. — Он начинает нервно кивать и ухмыляться. — И это ты называешь «всё в порядке»? Я-то думал, что это я больше всех стремлюсь проебать свою жизнь. — Меньше всего мне нужны сейчас нотации от тебя, Галлагер. Я просто пришла за братом, ясно? Хватать меня, как тебе вздумается, не нужно. И беспокоиться тоже. Стараюсь звучать уверенно, но чувствую, как моё тело вспотело под мешковатой толстовкой. Потому что он прав. Я сама ввязалась в неприятности, хотя он предупреждал меня насчёт Вуди. — Я, мать твою, за вас отвечаю, Уилкер. За тебя, за твоего придурка-брата! Он предельно серьёзен, но у меня вырывается нервный смешок. — Ого, и с каких это пор, Галлагер? — А я вот сам проебал момент, когда обычное репетиторство настолько перекосоёбило мою жизнь. — Он делает шаг ко мне, и я упираюсь в облупившиеся деревянные перила. — Так где ты была? Я сглатываю подступивший к горлу ком. Дверь в дом резко распахивается и оттуда появляется любопытное лицо Карла, но Лип с проклятиями захлопывает её прямо перед его носом. А я тут же выдыхаю признание. — У мистера Басса. Его брови так стремительно взлетают вверх, что их становится почти не видно под кудрявой взлохмаченной чёлкой. — Чего блять? — Я… я, видимо, набрала ему, — немного замялась, испуганно наблюдая за явно неудачными попытками Липа держать себя в руках. Я смотрела на желваки, играющие на его скулах. И чувство вины заливало лицо. Затем быстро протараторила: — Наверное, в тот момент я решила, что он единственный, кто сможет мне помочь. Без понятия. И тут Лип всё-таки вспыхнул, смерив меня почти презрительным взглядом. — То есть съебать от меня посреди ночи к этому извращенцу показалось тебе ахуительной идеей? Нет, я понимаю, как выглядела та ситуация с Мирандой, но… — Ах, Миранда, приятно познакомиться, — колкость сама собой сорвалась с моих губ. — Блять. У меня с ней ничего не было, ясно? — Держи в курсе, — усмехнулась я. — А ты ебалась с нашим преподом по литературе. От такой наглости я опешила. — Что? Да как ты смеешь такое говорить? — А нет, что ли? — Нет, ебанутый ты кретин! — кричу я, но Лип начинает гневную тираду. — И пока я не спал сутки, пытаясь найти тебя, и уже думал, что твоё мёртвое тело где-то валяется под мостом, тебе было заебись, верно? Я отмудохал чёртова Вуди, ведь он попался мне под горячую руку, когда я пытался догнать тебя, — он показал на синяк под глазом, — а его дружки подвалили вовремя, и если бы не они, я бы хрен позволил тебе тогда сбежать. И ничего бы этого не было. И проблем с ебаным долгом Фрэнка тоже… Боже блять! Он резко сел на корточки, схватившись руками за голову. И замолчал. Пугает, как его эмоции резко сменяют друг друга — от потерянности к ярости, а затем к отчаянию. И я боюсь пошевелиться. Чувствую, как слёзы подступают к горлу, ведь я правда херова идиотка. Я не хочу усложнять ему жизнь. — Лип, — тихо шепчу я, но он не реагирует. Я подхожу ближе и неуверенно касаюсь рукой его плеча. Чувствую, что его трясёт. У Галлагера и без меня миллион проблем, это всему Саут-Сайду известно. — Лип, слышишь? Прости. Некоторое время стоит тишина. Затем он поднимает голову и смотрит на меня измученными красными глазами. — Это пиздец, Уилкер.

***

И через какое-то время мы уже идём все вместе: я, Томас и Лип, наотрез отказавшийся оставлять нас одних. Уже темнеет, и брату скучно идти рядом с нами, поэтому он бежит впереди нас, пиная уродливый камень, словно футбольный мяч. Мы с Липом идём плечо к плечу. Царит молчание, и я хочу заполнить его миллионом оправданий, но не нахожу нужных слов. И мне уже действительно плевать на какую-то там Миранду. От драм уже тошнит. Мне просто важно, что Лип рядом. Он лезет в карман узких джинсов и достаёт помятую пачку сигарет и зажигалку. — Поделись, — прошу я. — И давно ты куришь? — Я и не курю. — Я пожимаю плечами и принимаю у него сигарету. Мы останавливаемся, и он даёт мне прикурить. — То есть редко. — Ты всегда такая… — Сама себе на уме? Лип кивает. — К сожалению, — отвечаю я, выпуская дым и чувствуя, как тепло расходится по телу. — Эсси, — он наконец снова называет меня по имени, — знала бы ты, как я ахуел за эту ночь. И день выдался ничем не лучше. Он глубоко затягивается и откидывает голову назад, прикрывая глаза. — Зачем ты пошёл за мной? — Вопрос заставляет Липа с шумом выдохнуть дым. — Сама знаешь. Когда Лип рядом, у меня чувство, что между нами что-то серьёзное, и это меня пугает. — Я не хотела, чтобы всё так вышло. У меня голова идёт кругом, когда я вспоминаю произошедшее. Мне правда жаль. — А отец тебя не искал? — Не знаю. — Я стряхиваю пепел и наблюдаю за Томасом, который не обращает на нас никакого внимания. — Я потеряла телефон. — На вечеринке? — Скорее оставила у мистера Басса. Его лицо искажает гримаса отвращения. — У вас правда ничего не было? — Ага, подумала, что с тобой как-то не очень обжиматься, решила до препода сбегать. Сравнить. — О. — Он открывает рот, и тут же закрывает его. Я не могу сдержать смех, когда смотрю на него с таким серьезным лицом, а потом он улыбается. — Бля, да ты отвратительна. — Лип наконец смеётся, и мне становится легче. Его голубые глаза снова загораются игривым огоньком. — И… Обжиматься? Ты так это называешь? — Ой, отстань! — Ты меня почти трахнула. Не думай, что я это скоро забуду. Из моей груди вырывается стон и мне снова хочется придушить чёртова Галлагера. И он чувствует это. — Ладно, — говорит он. — О телефоне можешь не беспокоиться, я его тебе верну. Мы тушим окурки о мусорный бак. Сумерки сгущались, и мы уже завернули к моему дому. И чем он ближе, тем сильнее горят мои шрамы под длинными рукавами. Я решаю, что пора заканчивать с тайнами. — И как тебе то, что ты увидел тогда, в ванной? Отступать некуда. Лип недоумевающе ведёт бровью и только через несколько секунд выдыхает: — А, ты о своих руках, что ли? И что? С такой безразличностью. Что я растеряна. Когда я наконец решаю открыться перед кем-то, ему… Всё равно? Лип пристально вглядывается в моё лицо. — Ну, я их видел ещё в первый день нашего репетиторства с Томасом. Забыла? Или думала, что твои сиськи меня настолько ослепили? Его голубые глаза вглядываются в мои, а затем опускаются, чтобы остановиться на моей груди. Мне нужно его остановить или отвесить саркастический комментарий, но не могу из себя выдавить ничего подобного. И от этого его губы расплываются в полуулыбке. — Ты меня раздражаешь так же сильно, как и в первую встречу, Галлагер. Это действительно сложно — поверить, что все страхи перед жизнью, — это не более, чем твой чёртов защитный барьер. Ему абсолютно всё равно на мои шрамы, ведь у него слишком много своих. И он всё понимает. Неожиданно раздаётся шум мотора. — Пап! — Том бросается к нашей парковке. К дому подъезжает отцовская служебная машина. Когда отец из неё выходит, я могу поклясться, что он постарел за время отъезда. Брат радостно бежит к нему объятия. Он тут же обнимает Тома, а потом замечает нас с Липом и удивлённо вскидывает брови. Я растерянно машу ему рукой. — Сержант Уилкер, — говорит Лип насмешливо-серьёзным тоном и протягивает ему руку. — Галлагер, рад тебя видеть, — сдержанно отвечает отец, пожимая его ладонь. — Надеюсь, обошлось без происшествий. Хотя по твоему подбитому глазу так не скажешь. Мне хочется сказать, что всё хорошо, но я не могу. И Лип тоже. Он вежливо отказывается от приглашения поужинать с нами, и, когда отец с Томасом заходят в дом, он неожиданно меня окликает. — Эй, кое-что забыла. Я поворачиваюсь и Лип кидает мне какую-то цепочку. Я ловлю её и вижу, что это потерянный кулон отца, который я уже и не думала найти. — Но когда? — Не благодари. — Он подмигивает и уходит. И я смотрю ему вслед. Несмотря на то, что я по прежнему в чёртовом Саут-Сайде, рядом с нашим серым домом с проржавевшим забором, я отчего-то наконец чувствую себя счастливой.