Под сенью сумрачного свода

После смерти матери Эсмеральда какое-то время жила в убогом домике, оставшемся ей от покойницы. Привыкшая с детских лет к вольной беззаботной жизни в цыганском таборе, девушка тяготилась нынешним положением. Она не имела ни малейшего понятия, как вести хозяйство и тем более как быть, если оно обветшало и начало разрушаться. Незавидная доля нищей одинокой сироты легла на ее плечи. Все чаще она вспоминала свои пляски, когда единственной заботой было вовремя ускользнуть от назойливых любителей доступных наслаждений. Времена, когда ей не нужно было думать ни о крове, ни о пропитании. По ночам ей снился табор, Гудула и Феб, но возвращаться к цыганам девушка не решалась. Хотя эти люди и относились к ней благосклонно, но время, проведенное в этом небольшом, зато собственном жилище, с нежно и до безумия любящей матерью, заставило взглянуть на все по-иному. Слишком явным был контраст между неприкаянными оборванными бродягами и добропорядочными жителями Франции. Теперь и она могла относить себя к ним. Она больше не цыганка, не хитана, не зингара, не уличная плясунья, не колдунья, которую собирались повесить. Она больше не Эсмеральда. Теперь она Агнеса. Сирота, которая может дышать свободно, не опасаясь преследований, а значит, прощай вольный ветер, пляски, беззаботное веселье. Убогое платье нищей мещанки в обмен на жизнь, – не самая безнадежная сделка с судьбой, учитывая то, какой выбор ей представлялся ранее. Сердце Эсмеральды рвалось к любимому капитану. Лишь страх перед виселицей и предсмертные предупреждения матери удерживали девушку от опрометчивого поступка немедленно разыскать Феба. Да и в каком виде она предстанет перед блестящим дворянином? Оглядывая свой весьма скромный наряд, она мечтала явиться перед красавцем в более привлекательном одеянии. Быть как одна из тех капризных, красиво одетых девушек из дома с колоннами. Теперь она может себе это позволить. Стать хоть и не равной Фебу, но достойной его. В своих детских мечтах она представляла, как предстанет перед ним, как он удивится ее истории, обрадуется ее чудесному спасению и поведет под венец. Необходимо было только добыть хоть немного денег. Тогда девушке и припомнился наказ покойницы разыскать парижского архидьякона... Столица встретила девушку пронзительными лучами погожего летнего дня. Повсюду кипела привычная городская жизнь. То тут, то там раздавался звон с многочисленных колоколен, слышались удары молота в кузнях, по дорогам дребезжали проезжавшие тележки, повсюду раздавался говор, шум. Эсмеральда вздрагивала от каждого оклика, боясь быть разоблаченной. Но никто не узнавал ее. Да и трудно было узнать в этой худенькой прелестной скромной девушке цыганку-плясунью. Не было больше пышных юбок, диковинных блесток, монет в распущенных черных волосах, теперь целомудренно прикрытых чепцом. Горожане знали, что маленькая плясунья находится в соборе, к тому же все внимание благочестивых парижан было приковано к раскуроченной решетке Роландовой башни. Весть о том, что затворница пропала, вихрем разнеслась по городу. Люди с суеверным ужасом осматривали отогнутые железные прутья. Все пришли к выводу, что милосердный Господь забрал к себе святую отшельницу и даже нашлись очевидцы этого события. Некоторые из особо набожных кумушек были готовы поклясться, что видели как ночью светлый ангел спустился с небес к Крысиной норе и рассек металл, освобождая Гудулу, как некогда томящегося в темнице апостола Петра. Чем дальше отстояло событие, тем больше оно обрастало фантастическими подробностями, и слухи расходились подобно кругам на воде от брошенного камня. Оттого через несколько недель паломничество к этому месту могло составить конкуренцию знаменитым святыням Парижа. По знакомым улицам Эсмеральда подошла к собору. Облик величественной громады Нотр - Дама поколебал ее уверенность. Она застыла перед ним, не зная у кого спросить об архидьяконе и не решаясь подходить к клирикам собора, с определенных пор внушавшим девушке безотчетный ужас. Простояв в нерешительности определенное время, Эсмеральда заметила молодого человека, проходящего мимо здания по направлению к монастырским воротам. Этот юноша был примерно ее ровесником. Он насвистывал какую-то вольную веселую мелодию, то и дело откидывая со лба непокорные белокурые пряди. Его свежее добродушное лицо, незатейливый простой наряд и, главное, место, куда он спешил, убедило бывшую цыганку окликнуть юношу. Он развернулся и самым наглым образом беззастенчиво стал рассматривать ту, что отвлекла его. Под таким пристальным взором девушка вспыхнула, словно спелая вишня. Юноша первым нарушил молчание: - Чем обязан такой красавице? Платье у вас, как и мое, знавало многие годы, но право слово, эта грубая ткань только оттеняет вашу красоту. - Вы не подскажете, где мне можно найти господина архидьякона Жозасского? – смущенно спросила Эсмеральда. Молодой человек вытянул шею и удивленно распахнул глаза. - Ну и ну! С каких это пор молодые особы стали интересоваться моим преподобным братцем. Настала очередь удивляться Эсмеральде. - Так вы его брат? - лицо девушки радостно просияло, – как хорошо, что я повстречала именно вас! Жан, а это был именно он, непонимающе взглянул на прелестную незнакомку и тоже улыбнулся в ответ: - Право мне очень приятно, но все же не пойму, зачем вам понадобился мой братец? - Я осталась совсем одна, а матушка моя перед самой смертью сказала, что именно этот праведный человек сможет мне помочь. Мне необходимо хоть немного денег, чтобы заплатить за жилье. - Как я вас понимаю, – лицо повесы изображало крайнее сочувствие, - я ведь тоже совсем сирота неприкаянная, и вы не поверите, я также нуждаюсь в деньгах и очень надеюсь их сейчас получить. Предприимчивый юноша хотел было взять девушку под локоток, но та резко отдернула руку, серьезно спросив: -Так вы проводите меня к господину архидьякону? - Непременно и сию же минуту! Такая компания мне по душе, одному и просить-то зазорно. Жан де Мулен рассмеялся и хитро прищурился. Он знал, как его достопочтенный попечитель старался избегать женщин, и тем более никогда не принимал незваных гостей у себя в келье. Он вдруг вспомнил скандал с принцессой, госпожой Анной де Боже, которую dom Клод не допустил в монастырь, и решил насолить ему. Ради того, чтобы увидеть перекошенным обычно надменное и спокойное лицо своего достопочтенного братца, юноша даже готов был пожертвовать своим сытым вечером, который он намеревался провести, выпросив деньги, в компании вина и веселых гуляк. Жан широким жестом распахнул монастырские двери, учтиво пропуская даму вперед, с самым невозмутимым видом проходя мимо церковного сторожа, пораженного увиденным. Еле сдерживая рвущийся наружу хохот, студент небрежно бросил ошарашенному монаху, подталкивая вперед оробевшую девушку: - Мы к господину архидьякону. Надеюсь, он не забыл о нашем визите и пребывает у себя? Старик, словно онемев, только кивнул. Молодые люди стали подниматься по многочисленным ступенькам крыльца монастырского двора, минуя крытые галереи и подходя к братскому корпусу. - А его преподобие не разгневается за то, что мы нарушим его покой? Эсмеральде отчего-то стало очень страшно. - Что вы! Мой брат всегда готов протянуть руку помощи страждущим: в любую минуту, в любое время дня и ночи, - с самым невинным видом воскликнул Жан. - О, благодарю! Вас послало мне небо. Бедняжка даже не подозревала, что идет к человеку, от которого спасалась бегством. Дойдя до знакомой кельи, юноша принял самую скромную позу и смиренно возгласил: - Молитвами Святых Отцов наших, Господь Иисус Христос, помилуй нас… - Аминь, - послышалось за дверью. Жан потянул за кованое кольцо и дверь распахнулась. Студент остановился на пороге: - Приветствую вас, братец. Я пришел засвидетельствовать вам свое почтение и доказать, что ваши мудрые глаголы я прилежно слагаю в сердце своем, - старательно изрек он, заслоняя собой проход. Послышался скрип отодвигаемой мебели. Вероятно, хозяин кельи поднялся, чтобы встретить гостя. - Входи, - послышался глубокий строгий голос, от звука которого девушка замерла, словно пригвожденная к месту. Он был ей до ужаса знаком, – кто там позади тебя? Эсмеральда едва дышала. - Ах, милый братец, в этом - то все и дело. Помните, как вы наставляли меня на путь истинный, говоря о том, чтобы я оставил кутежи и прибегнул к делам милосердия, которые призваны laudare, benedicere, praedicare* - Что дальше? - Так вот, я внял вашим праведным речам и стал искать тех, кто нуждается и страждет. Воспламеняясь святым огнем благочестия, я оставил все земные попечения, забросил учебу, книги, питался впроголодь, раздал все деньги нищим и сам остался ни с чем. - Ну и что же? - Нет, вы не подумайте, я пришел вовсе не затем, чтобы клянчить у вас презренные монеты. Просто мне повстречался тот, кого обделила судьба и я, терзаясь от собственной беспомощности, решил прибегнуть к вашей щедрости. Я прошу вовсе не за себя. - Кого ты там прячешь? - Ах, мой дорогой брат, - Жан практически втолкнул девушку в келью, - ну разве можно отказать такому прекрасному созданию, которое жизнь решила испытать так жестоко, оставив без денег и родителей. Повеса с жадностью стал вглядываться в лицо архидьякона, и к его великому удовольствию, священник, как только увидел вошедшую застыл, словно статуя на гробнице, побледнев как накрахмаленное полотно. Трудно было сказать какое чувство отражалось в его вспыхнувшем взоре. Увидев, архидьякона, девушка вскрикнула и затрепетала. - Сударыня, ряса и тонзура, конечно, все портит, но у вас такое личико, словно вы Вельзевула воочию узрели. Студент решительно не понимал, что происходит, поочередно смотря то на одного, то на другую. Не слушая Жана, Эсмеральда изо всех сил толкнула его в сторону и ринулась прочь. В этом высоком хмуром священнике она узнала кошмар, преследующий ее. Оправившись, юноша изумленно уставился на брата и внезапно громко расхохотался, хватаясь за живот: - Боже правый! Я готов поверить во все те сплетни, что болтают досужие умы, представляя вас чернокнижником и колдуном, раз вы так действуете на робкие души. Жан утирал рукавом выступившие от смеха слезы. - Вам надо подумать на досуге о своем внешнем виде, все же женское общество куда приятнее молитвенника. Кстати, вы не находите, что эта милая девушка кого-то напоминает? Клод молчал, устремив в опустевший коридор тяжелый взор, преисполненный страшного смятения. Какая буря бушевала в его душе - можно только догадываться. Изумленный студент провел ладонью перед глазами архидьякона. - Братец, у вас такой потерянный и несчастный вид, что я рискну предложить вам прогуляться до ближайшего кабака. Священник медленно повернул голову и хрипло сказал: - Убирайся к черту! Жан, от страшного взгляда архидьякона попятился к выходу, раскланялся и поспешил удалиться, безумно довольный своей выходкой и сильно раздосадованный пустым кошельком. Выходя на улицу, он озадаченно чесал голову. Все же представшая перед ним сцена поразила его. Но юному Жану де Мулену недолго пришлось терзаться размышлениями. Не пройдя и ста метров по мостовой, он повстречал своего закадычного друга Робена Пуспена, и двое шалопаев, что-то громко выкрикивая, двинулись в сторону университетского квартала. * (лат.) восхвалять, благословлять, проповедовать.