Под сенью сумрачного свода

В один из ноябрьских вечеров накануне Дня святого Мартина Клод Фролло проходил улицами окраины города. Он привычно направлялся к ладным воротам добротного жилища, то и дело обходя большие кучи хвороста. Завтра они вспыхнут жаркими кострами. Веселыми всполохами озарится пригород Парижа в народный праздник в честь памяти Турского епископа. В этот день завершались все сельскохозяйственные работы. Для крестьян наступало блаженное время веселья и отдыха. Дом глядел на улицу подслеповатым глазом единственного освещенного окна. Залаявший пес тотчас резко смолк, узнав в темной фигуре архидьякона. Из - под капюшона священник внимательно осмотрел двор. Озадаченный, он прошел внутрь. От звука скрипнувшей двери Эсмеральда вскочила, взволнованно смотря на вошедшего священника. Архидьякон удивленно огляделся, прислушиваясь к тишине дома. Хозяев не было, но Фролло тревожило другое. - Где Квазимодо? - Я отправила его на ярмарку вместе с семьёй помогать готовить празднество, – запинаясь проговорила Эсмеральда. - А сама ты куда собралась? – с усмешкой спросил Клод, подозрительно оглядывая надетый на девушку дорожный плащ. -Никуда. Я… я просто замерзла. Действительно было видно, что Эсмеральда мелко дрожала. Не то от волнения, не то от холода. Священник развернулся и направился к камину. - Я разожгу огонь. -Не нужно! Эсмеральда судорожно схватила руку Фролло и тут же весьма смутившись, отступила, низко опустив голову. Ее смятение передалось и архидьякону. Сердце преподобного отца учащенно забилось, сжимаясь в предчувствии чего-то неумолимо приближающегося. Страшного и сладостного. Он стоял, натянутый, застыв в ожидании. -Учитель, ваш Бог накажет вас за… - Эсмеральда запнулась на слове, - за ваше отношение ко мне? Архидьякон долго молчал, пристально вглядываясь в фигурку напротив. - Я сам вынес себе приговор, Небеса могут лишь принять мой выбор, - бесцветно сказал он. Вероятно, подобный ответ ободрил девушку. Она коротко кивнула. - Вы сделали для меня многое и я не знаю, как мне вас благодарить. Вы сдержали свое слово. Эсмеральда низко опустила голову и прошептала: - У меня нет ничего весомого за душою. И никогда не будет, - ее тонкие пальцы нервно теребили завязки плаща. Предательский румянец алел на щеках бедняжки, - я не имею ничего, кроме… кроме самого ценного, что у меня есть. Пускай это станет вашим. Непослушные, негнущиеся пальцы, в конце концов, развязали тугой узел, сдерживающий длинные полы. Тяжелая грубая ткань плаща рухнула на пол, открывая взору ошеломленного священника тонкую светлую камизу, облекающую гибкий девичий стан. Фролло порывисто втянул в себя воздух, скользя взглядом по фигуре, без труда угадывающейся сквозь слой материи. Лицо его запылало, а сердце забило бешеный набат, с силой пульсируя в висках. В глазах потемнело. Сознание заволакивал туман… Архидьякон дрожа всем телом, точно был в лихорадке, спешил прочь. Его рваное дыхание белыми клочками растворялось в сумерках стылого вечера. Стремительно шагая, Клод жадно заглатывал холодный воздух, пытаясь унять нарастающий внутри жар. Так бывает, когда не до конца погасший костер разгорается с удвоенной силой, стоит пройти определенному времени и подуть благоприятному ветру. Внутри священника бушевало пламя. Лютое и неукротимое. В ушах звенело. Напряженное тело налилось истомой. Неистовое желание не находило выхода. Он готов был повернуть назад. Туда, где поспешно покинул смуглянку, которая стыдливо застыла, с трепетом прикрывая свое обнаженное плечо, на котором горел след неистового поцелуя. Его поцелуя. Рискнуть. Отдаться запретному наслаждению, крепко сжимая в объятиях юное тело. Поправ все обеты, наплевав на то, что с минуты на минуту в дом могут вернуться хозяева. Сорваться в устланную счастьем пропасть. Рухнуть в сладостную пучину безрассудства. Изголодавшаяся плоть рвалась с цепи. Разум с грязной изобретательностью рождал образы, от которых шла кругом голова. Воспаленное сознание работало с истовой силой, еле сдерживая натиск нахлынувших чувств. Нужно бежать. Скрыться. Исчезнуть. С нею. Сегодня. Этой же ночью покинуть ненавистный Париж. Вместе с сутаной сбросить чугунные оковы, окунувшись в величие и сладость греха. Деньги, ему нужны деньги. В монастырской келье архидьякона хранилось все, что он накопил, дабы выкупить брату фамильное имение. Клод зло засмеялся. Он знает, на что теперь потратит эту сумму. Монет хватит с избытком, чтобы пересечь границу страны. Затеряться в маленьких европейских городках, обретя запретное тихое счастье. Осталось лишь на скорую руку уладить некоторые из дел. Завидев силуэт собора Богоматери, архидьякон ускорил шаг. На улицах стремительно темнело. Темный глухой вечер уходящей осени скрыл от посторонних глаз взволнованного священника, который, оставив всякую степенность, подбегал в поздний час к монастырским воротам. Миновав все переходы, он очутился перед уже известной читателям красной дверью, соединяющей монастырь с храмом. Клод направился в свою лабораторию. Дрожащие пальцы нетерпеливо доставали связку ключей. Легкий звон металла в тишине коридора отдавался в ушах Фролло громовыми раскатами. В соборе было пустынно и безмолвно. Знакомая лестница, ведущая в северную башню, тонула в сгущающихся сумерках. Перепрыгивая через ступени, чудом не оступаясь, опьяненный сладострастием архидьякон стремительно поднимался вверх. Дыхание сбилось. Сердцу было тесно в груди. Его тайная келья была совсем близко. Клод возликовал. Приблизившись, священник уже доставал затейливый ключ, как вдруг его взор обнаружил то, что потрясло его и вмиг остудило кипящую кровь. Дверь была распахнута настежь. Сквозь проем виднелось внутренне пространство кельи, едва освещаемое сумрачным светом из стрельчатого окна, Но этого вполне хватило, чтобы священник увидел царящий там беспорядок. Разбитые колбы, перевернутые тигли, груды свитков были разбросаны по всему помещению. Клод пригляделся и страшная догадка льдом сковала его сердце: бесцеремонные посетители, так вероломно вторгшиеся в его удел, пришли не ради наживы или погрома. Со стола исчезли алхимические труды Фролло. Книги, где он записывал наблюдения и результаты своих запретных опытов. Архидьякон не мог отыскать и многих инструментов. Бесшумным призраком священник бросился прочь. Нельзя было терять ни минуты. Осторожно ступая, опасаясь слежки и преследования, Клод подошел к своей монастырской келье. Рука легко надавила на дверь, ощупала замок. Все было целым. Ключ привычно вошел в замочную скважину. Дверь плавно отворилась. Клод облегченно вздохнул и, войдя внутрь, быстро закрыл засов. Архидьякон кинулся собирать свои вещи. Внезапно три тени отделились от стены. В ужасе священник схватил большое медное распятие, собираясь отразить удар. Красноватый свет на мгновение ослепил его. Клод зажмурился.Резко открыв глаза, он увидел трех монахов. На столе горела небольшая свеча. Одна из теней стала приближаться и Клод узнал в ней настоятеля монастыря. -Как я должен это понимать? – зло отчеканил Фролло, тяжело дыша. Невысокий сухопарый старик смотрел на него с крайним беспокойством. - Днем приходил королевский прокурор с бумагой, позволяющей вскрыть ваше тайное пристанище, - сказал он дрожащим голосом. - Проклятый мерзавец! – процедил Клод сквозь зубы. - Не бранитесь на него. Метр Жак исполнял лишь то, что предписано королевской рукой. Архидьякон вплотную приблизился к монаху, пытливо вглядываясь в худое аскетичное лицо. - Как такое возможно?! - Вы ведь должны догадаться, чья воля вела дрожащую слабую руку Людовика XI. Монсеньор Фролло, вы приобрели могущественного врага, у которого прекрасная память и тонкий ум. Тогда вы поступили весьма опрометчиво, пытаясь не допустить принцессу в монастырь. Я предупреждал, что ваш дерзкий отказ явиться на встречу с госпожой де Боже будет расценен отнюдь не как проявление благочестия. Монах понизил голос, озираясь по сторонам: - И ваше увлечение некоторыми знаниями нельзя назвать безобидным и пристойным для верного служителя Церкви. - Меня объявили чернокнижником и колдуном? – с вызовом спросил священник. - В вашей лаборатории найдено более чем достаточно тому доказательств. Клод опустился на свою узкую постель, стиснув голову руками. Монах переглянулся со своими сопровождающими. Возбужденный облик всегда надменно-спокойного архидьякона привел присутствующих в замешательство. - Вам ведом порядок ведения расследования. Инквизиция постарается не передать дело королевскому суду и не допустить вашей казни. Процесс может тянуться долго. Стало известно, что герцог Орлеанский будет оспаривать свои права на престол. Мы переждем эту бурю. - Вздор! Герцог болван, в сравнении с дочерью этого паука, - архидьякон стремительно поднялся, порывисто обращаясь к настоятелю, - дайте мне уйти! - Здесь вы в безопасности. Королевским стрелкам велено схватить вас. В застенках Дворца правосудия церковь сможет облегчить вашу участь лишь исповедальней. Вы чудом прошли по улицам Парижа незамеченным. - Глупец! Ты дрожишь и боишься за себя! Епископ не пойдет против монаршей воли. Отпусти! Позволь мне бежать! Я скроюсь, исчезну, растворюсь. Никто не узнает, что ты помог мне! Клод нервно схватил за руку монаха. Настоятель накрыл ладонью сжатые пальцы и, понизив голос, доверительно произнес: - Монсеньор Фролло, успокойтесь. Вы верный слуга Святой Церкви, обладающий талантами и достоинствами, которые она высоко ценит. Вам позволят доказать верность истинному христианскому учению и непримиримость к дьявольскому злу. Консистория уже знает о случившемся. Вам будет вверено ведение показательной казни над еретиками и служителями сатаны. Взять хотя бы ту - маленькую колдунью-цыганку, бесовским соизволением все еще оскверняющую своды нашего собора. Услышав последнюю фразу, архидьякон расхохотался. Воспаленные его глаза смотрели отчаянно и дико. Старик отшатнулся от священника, как от одержимого. - Верно, вас действительно обуял демон, затуманив разум! - испугавшись, быстро проговорил он, - вы останетесь здесь и преклоните колени перед Пресвятой Девой, моля ее о прощении и заступничестве. Метр Клод, вы зашли слишком далеко, да поможет вам Господь выбраться из этого мрака. Настоятель спиной стал отходить к выходу, точно опасаясь нападения. Двое его сопровождающих преградили путь Клоду, метнувшемуся к старику. Громкий стук резко захлопнувшейся двери пронесся по монастырю, заставив братию беспокойно вздрогнуть. - Дайте мне уйти! – в последний раз хрипло выкрикнул Клод, яростно ударяя со всей силы в дверь. Словно хищный зверь он впился ногтями в крепкое дерево так, что в тонкую кожу вонзились острые частицы. Архидьякон осел, оставляя в досках заметные борозды. Мокрым лбом в изнеможении прислонился к двери. Позади послышался треск догорающей свечи. Через миг вся келья погрузилась во тьму. *Lex fati - лат. Закон Судьбы