Люди мне ошибок не прощают. Что же, я учусь держать ответ. Легкой жизни мне не обещают телеграммы утренних газет. Щедрые на праздные приветы, дни горят, как бабочки в огне. Никакие добрые приметы легкой жизни не пророчат мне. ©
***
На проводы Гарри Корлеоне собрался весь «честной» народ, что не могло не порадовать малыша, которому в итоге предстоит жрать неизвестное дерьмо в одиночку, — он пребывал в стабильном состоянии стресса от поездки невесть куда, без ведома конкретной цели. В самолете, до пункта прибытия его сопровождала нервозная диарея. Иноверный сын был крайне раздражен отлучением от храма отчего, но тщательно скрывал свою тревогу, ко всяким непонятым вопросам подходя с каменной физиономией, подобно долговому коллектору во время сбора дани. Посадочный трап опустился на землю порока, и несколько мужчин в умеренно строгом гардеробе, рядом с юным призывником, сошли со ступеней. Они появились без тяжелого багажа, налегке, вне скрупулезного лоска с осторожностью и уверенной медлительностью, присущей заслуженным людям, передвигались к контрольно-пропускному пункту для особ не приветствующих обыск. В сопровождении имелось около пяти лиц, плюс советник и непосредственно дон рара. Хейган оценивающе посмотрел на заграждения таможни и рачительных полицейских при исполнении, сталь кордонной брони и прихотливые металлоискатели. Лондонский аэропорт остался таким же, каким ребенок с улицы его запомнил в период своего раннего угнетения, пока семья не приютила малолетнего отшельника. На выходе для особых, честных граждан, оплативших свое спокойствие, их нашли встречающие — приблатненные партнеры Касьяно и Карлитто Берджи — наследники сети отелей, бизнеса в кой немало вложился Крестный отец в былые годы. На парковке состоялось нечто вроде сцены прощания, что мальчишка мужественно превозмог. — Tenere l'onore della famiglia, (1) — напутственно произнес Вито Корлеоне, положив на плечо Гарри мясистую ладонь в кожаной черной перчатке. Гарри кивнул, не в силах отозваться как-то столь же энтузиазменно, Хейган стрельнул взглядом на него из-под обода своей коричнево-бурой шляпы, Фредерико слегка приспустил темные солнцезащитные очки в знак сочувствия. Купировать сопливо-страдательные рефлексы, коих не должно быть у настоящего сицилийца, Гарри помогла мысль о дополнительном кредите доверия пред кланом, если он будет достаточно умен в разоблачении возможных ублюдков, вознамерившихся его рекрутировать. Вскоре они, вместе с Карлитто Берджи, отправились на постоялый двор. Черный длиннорылый лимузин вез Гарри в ближайший отель, где он пробудет, уже без дона, но с ощутимой охраной, до появления каких-либо вестей из своего учебного учреждения. Самолично дон не хотел сверкать лишний раз в кругах, где заведовали его сподручные, — некоторые из них никогда не сталкивались между собою и с доном Корлеоне напрямую, что обеспечивало надежную защиту от предателей, если вдруг кто решится напеть на свою же кормушку в случае судебных тяжб и пагубных прений с законом, а приемыш успел услышать о том, что к его сопровождению прикрепили Поли Гатто. Шрамированному мальчугану не очень-то желалось привлечения суеты и дыма возле своей персоны, однако некие личности, имевшие чины, уже оказались задействованы. — Справки навел? — спросил Хейган у Берджи, сидевшего напротив. — Бюро молчит, фонды не в ажуре, эти волшебники не простые циркачи, — начал отчет Берджи. — За ними кроется кое-чего повнушительней. Кто ж еще будет так незатейливо себя нарекать, прикрываясь лицедейством? Федералов однозначно могло зацепить слухом о необычности мальца. Я слышал, правительство интересуется даровитой молодежью, может опыты над ними ставят, а-то и вербуют, мозги перекручивают, как в мясорубке. А, Фреддо? Слыхал, что спецслужбы используют такие нововведения, иначе как чудесами не назовешь? — И что коли подстава? Парня нашего возьмут заложником, придется собирать боевиков, ибо дон этого так не оставит. Ущербом солидным грозит, — выдал Фреддо. — Эй, я не за хер ложиться не собираюсь, пусть хоть шкуру живьем сдерут! — посчитал нужным возмутиться Гарри, так как выдержка его не из железа была отлита. — Остынь, — осадил юнца-со-шрамом средний брат. — Кто нас обидит, обидится в ответ сильнее. — Усек, — прерывисто вздохнул Гарри и прикрыл веки. — Энри, не загоняйся, братишка, — подбодрил Фредерико для пущего комфорта. — За тебя суетим, никто тебя в гнездо перестрелки не швырнет! — Какая к чертям пальба? — Том Хейган охладил всех сердитым тоном решалы, одновременно закуривая и слегка щурясь, равнодушным взглядом наблюдая вид из окна, он проложил: — учебка не для обычных смертных, то верно. Но и поспешных выводов тоже делать не стоит. Давайте воздержимся от слепых прогнозов, друзья. Никто не готов браться за оружие. Все притихли и не разговаривали вплоть до гостиницы. Гарри осознавал собственную проблемность, — пока лакомые куски доходных точек семейства Корлеоне вызывали слюноотделение у конкурентов, он вынужден чалиться где-то в шотландских горах, в какой-то неотслеживаемой организации. Хогвартс не удавалось пробить по семейным каналам, а поддерживать одностороннюю связь было неудобоваримо, — сложность конспирации потрясающая. Даже, ежели это в реальности школа, то как Гарри сумеет дотянуться оттуда до мушки, случись чего? Дело в том, что-то самое «случись чего» уже крутилось подле порога особняка Лонг-Бич. После того, как люди дона из доброго уважения к коллегам и, разумеется, части банкнот, откурировали отличную сделку с доставкой дури, где юный снайпер пытался посодействовать огоньком с рубежа на крыше, к дону Вито Корлеоне должны были потянуться переговорщики с планом работы на постоянной основе. Поговаривали, будто старший откажется от этого мероприятия наотрез. Казалось бы, зачем отроку забивать голову сими коммерческими заморочками — все просто, — он никогда в жизни больше не собирался испытывать нужды. Гарри боялся «холодной» войны между лидерами, но и хотел вложиться по-своему. Его способности в экстрасенсорике оказались бы весьма кстати. К восемнадцати годам он бы мог стать стажером, то есть претендовать на членство в семье, после серьезных действий с инициацией. Например, принести хороший доход, предоставить прибыльное место на черном рынке, завалить какого-либо stronzo (2) из враждебного клана, — все оное есть проявление инициации, а дон всегда уважает целеустремленных салаг. Верные пасынки никогда лишним бременем не потянут, услуги за спасение жизни никакой не будет достаточно. Развалившись на кровати в своем номере, Гарри стараясь справиться с нахлынувшей тоской по родне, с болью, что из-за отъезда не погуляет на свадьбе Конни, что ему не суждено будет поприсутствовать на сходе просящих по поводу торжества… Некоторые, благо не многие, из гостей были с гнильцой, однако на поддержку рассчитывали все и в этом ритуале блюли определенный такт, элементарные контрактные правила. Гарри имел свое мнение о некоторых, составленное из мнений других. И ему не нравились двуличные кадры — пассивные сошки, круглый год занимающиеся лентяйством и бронирующие свои задницы диваном, принимающие любую услугу как неизбежную данность их великим персонам из-за того, что они однажды внесли дивиденды в развитие бизнеса Корлеоне, как-то в нужный момент дали подняться или, наоборот, не дали опуститься престижу Крестного отца. Такая шушера сплошь да рядом, простиралась до дона длиннопротянутой просящей рукою, зная, что мафиозный глава помнил добро исконно. Надумавшись вдоволь и даже чуточку вздремнув, мальчишка спустился к ужину. Пансион Берджи был чудный, одна бело-золотая харчевня чего стоила — дорогие ковры, натертые до отзеркаливания столешницы на изогнутых ножках, сервис элитарный одним словом. Воздух, густо пахнущий табаком и спиртным слегка кружил голову, атмосфера царила спокойная и тем завораживающая. Гарри всегда очаровывали банально мирные вечера, когда свои-ребята собирались за столом в мужской беседе, заправленной чем-либо горячительным, раскидывали кости, рубились в нарды или домино без крупных ставок и поднятых перьев. — Салют, — поздоровался Гарри, замечая отведенное для него место, сразу присаживаясь за стол. Ему сделалось лестно внимание и стало тепло на душе оттого, что с ним считаются почти как с равным. Быстро нагрузив желудок, мальчик внедрился в игру в качестве зрителя. Ради победы, обычно в положенных точках, где развращенные азартом невольники предавались своей страсти безраздельно, Гарри удавалось сорвать куш на чистой удаче лишь дважды, за остальной капитал нужно было мухлевать, благодаря своему дару, иначе инвестирование обернулось благотворительность. Немало респектабельных клубов не пускали ребенка, хотя он никогда не был один в казино, но были и подпольные, где всякие запреты отступали, а сущее беззаконие сулило много разборок и терок с использованием итальянского жаргона. Ухватить за хвост лихорадочную удачу там было куда проще. — Завтра меня ждет дон, — сказал Хейган для гарриных ушей. — Не можем же мы вечно тут сидеть, дожидаясь вестей от синьоро директора либо его секретариата. Никаких дерзких жестов со стороны того ведомства не было, и, как утверждает дон Корлеоне со всеми нужно дружить, передашь благодарственную посылку с наилучшими пожеланиями руководителю школы. Поли позаботится об этом, — закончив толкать речь, мужчина разлил по стаканам ирландский виски. Гарри кивнул, якобы уяснил суть, хоть в неоднозначных ситуациях она могла интерпретироваться совершенно иначе. За годы, прожитые с семьей, дитя-со-шрамом уже мастерски разбирался в диалектах мафиозных изречений и жутко прикипел к их заморочкам. — С благословением едешь, малый, не ссы, — цинканул брат без фамильярных кавычек. — А если меня будут обыскивать, отпечатки снимать? — колыхнулся Гарри. — Да мы стерильны, аки херувимы! — приподнялся Карлитто Берджи, залпом выпивая налитое ему в стакан. — Никакой контрабанды не держим. И вообще, дети-европейцы еще в твоем возрасте ни сном, ни духом о таких вещах. Смело от всего открещивайся. Вскрывать бандитские жопы и палить холостые патроны, когда сами обмочили клюв в кормушке, никто не дерзнет. — Но у меня нет столько денег на кармане, чтоб фараонам отбашлить, — вновь засомневался Гарри, прежде чем к нему вернулась способность контролировать каждое свое слово. — А ты что воротила местный? — сначала вспенился Касьяно Берджи, сминая окурок в пепельнице, потом процеживая сквозь зубы: — с чего такой треп пошел? Щенку необходимо больше проявлять почтения, сидя за столом переговоров со взрослыми мужчинами. — Я это очень ценю, — тихо произносит мальчик, пристыженный, но ужасно довольный из-за выказанного к нему доверия. — Сынок волнуется, как девица перед брачной ночью, — резюмирует Карлитто, наливая стакан и протягивая его Гарри с командой, которой невозможно не подчиниться. — Пей, не бормотуха. — Карлитто, — с задумчивым видом пресек Томас Хейган. — Базар пацану нужен. Пусть накатит, успокоится. Крепче спаться будет, в конце-то концов. Гарри прекрасно понимал, что когда итальянец предлагает тебе что-либо, — ты не задаешь никаких вопросов, просто принимая это с благодарностью, ты никогда не вправе отказать. Хейган и Фреддо Корлеоне застыли, а Гарри быстрым встречным движением перехватил стакан, словно зверь прыгнув на добычу, и опрокинул виски в свое горло, не пробуя вкуса. Крепленая жидкость обожгла горло, мальчик кашлянул, подавляя рецепторы, он значительно покраснел. Советник слегка кивнул, Берджи откинулся на спинку кресла с удовлетворенной миной. — Думаешь, нам не претит такая секретность? — Касьяно спрашивал голосом наполненным жестокостью, на миг Гарри показалось, что тип сейчас поднимется и попросту врежет кому-нибудь. — В этой стране не было подполья, что уклонилось бы от наших глаз, — заявил Карлитто с толикой зверства в завистливом прищуре. — Завтра Поли сменит меня, — заговорил Хейган. — Не тревожься о финансах и охране, отправляйся в номер. — Si, senior, — ответил Гарри, несмеющий перечить правой руке дона. Перед сном мальчишка опять стал переваривать ситуацию, объяснять по-разному нечто не имеющее смысла, гребаное волшебство, лежащее в основе познания самого себя. От этих мыслей его рана на лбу начинала жечь с такой силой, что Гарри даже не отказался бы выстрелить себе в висок. Разумно, ему хотелось жить и добраться до глубин самоидентификации, но страх полностью объясненного мира сжимал его сердце, оттого, что досконально изученная цель лишается ценности вообще. Кроме того, сам путь уже обходится Гарри слишком дорого. Однако дороги назад были обрезаны — отступают только пидруччо! (3) Не то чтобы Гарри еще не осознал, что ему по душе. Ему нравился божественный голос Джонни Фонтейна и белоснежный голливудский оскал звезды с иллюстраций песенных пластин. Почему-то его воображение накидывало картинки с полуобнаженным парнем, на теле которого лежал мягкий загар, тени от ветвей оливы и старушка Сицилия, где Гарри ни разу еще не бывал, облитая солнечным светом и сочностью садов, укрывающая чужую, чуткую близость морским прибоем, ударяющихся о мощеную мостовую, бирюзовых волн. Он часто ловил себя на том, что даже образ Хейгана в рубашке без пиджака проникал в ассоциативный ряд со своими расправленными плечами, очерченными лопатками и линией позвонка, заставляя отрока немного ворочаться в поздний час. …Или Санни в обтягивающих брюках с костюма для спорта, потрясающе сидевших на его ляжках, сквозь ткань чувствовалась твердость мышц. Иногда Гарри мог реально прочесть кое-чего в мозгах ребят, в этом была его сила. Сила тянется к силе. Мальчишка-со-шрамом всегда ужасался своим мыслям, — ведь так не думают правильные парни? Гарри Корлеоне даже не успевает понять, как он просыпает до самого утра. Время будто замирает, останавливается в ожидании и преддверии каких-то событий, специально их оттягивая. По пятницам, в пять утра, Гарри по обычаю чистил оружие. В заграничный вояж ему удалось прихватить только беретту, но и за этой дражайшей крошкой нужен уход. Когда в дверь номера раздается стук, мальчик накрывает подушкой запчасти ствола, не заботясь о масляных пятнах, что проступят на наволочке, разрешает войти, выпрямляясь по струнке. Горничная сообщает о встрече в зале трапез, и удаляется в проеме. На лестнице вниз шаги Гарри сделались более грузными, около входа в зал он замечает Поли Гатто, о чем-то толкующего двум Берджи. Они явно поражены тем, что им пришлось лицезреть, в согласных кивках на краткие реплики видна напряженность. — Энри подвалил, — заметил Касьяно. — Обозначь расклад, — надиктовал Карлитто. — Еще не видано, чтоб важные переговоры велись на бабском уровне. Каков босс, поди у него делами заведует fessa? (4) — По чем соль? — не въехал в проблему Гарри. — Твоя учебка пригнала советника. Хотят потрещать с тобою лично, инкогнито. Вроде ничего мутного не помышляет. Крути диктофон. Башку свою на черный ящик настрой и будет базар на борту. Записывай, отвечай, случись чего — ныряй в шлюпку и по газам. Я за тебя тут в подписке, Энри, — пробамкал Поли Гатто. Гарри понял, что ему нужно проследовать в зал и самостоятельно ознакомиться с особенностями гостя, жаждущего общения с абитуриентом и отвергающего косвенные контакты. Приблизившись крадущейся походкой, заметив подозрительного посыльного, которым оказалась женщина, Гарри превратился в порядочного мальчика, словно за эту метаморфозу ему предложили хорошую выручку и немедля вручат приз, после великолепного экспромта. — Донна, — встал перед дамой Гарри, чуть склонив подбородок, в знак почтения, ибо с мужчиной был бы давно другой разговор. — Доброе утро, мистер Поттер. Меня зовут Минерва МакГонагалл, я завуч в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Присаживайтесь, и будьте любезны выслушать меня, — она оглядела мальчика проницательным взглядом. В этот момент Гарри уяснил, что происходит какая-то нелепица. Кому выгодно так называть организацию, интересы коей представляешь среди здравомыслящих людей? Это то, ради чего юноша пропускает свадьбу любимой сестры и свой день рождения, отмечаемый в октябре, когда дон-рара нашел его в городской подворотне и передал под щепетильное покровительство матушки анархии? Гарри сообразил еще один полупоклон незнакомке, присаживаясь напротив нее. Он расслабленно положил руки на высокие подлокотники стула, наверное, смотрясь весьма солидно и старшевозрастно, в костюмчике-тройке бежевой расцветки, но в нем все еще было много босяцкого, и манер, и желаний кому-то добротно напакостить. Превозмогая смущение оттого, что сonsigliere (5) ректора оказалась женская особа, мальчик-со-шрамом повел речь: — Донна Минерва МакГонагалл, уверены ли вы, что моя фамилия «Поттер» и что я именно тот человек, что вам нужен? — У меня и у магического мира, к которому вы имеете прямую принадлежность, нет повода сомневаться, что вы именно «тот человек», мистер Поттер, несмотря на то, что ваши документы были изменены. — Хорошо, — выдохнул Гарри. — Вы наверняка замечали рядом с собою некие явления, неподдающиеся логическому объяснению, не так ли? Так вот, спешу вас заверить, это называется волшебством и этому таких как вы обучают в Хогвартсе. Я отказалась разговаривать с вашими… кем они вам доводятся? — Compares… эм, друзья. (6) — Так вот, с вашими «друзьями» я посчитала диалог весьма бесполезным. Обычные люди ничего не поймут, а разглашение информации о магическом мире грозит взыскательными мерами. Вы понимаете, о чем я говорю? Мы не можем допустить, чтобы посторонние люди знали о магии, мистер Поттер. Это веками сложившаяся традиция. — Я уважаю чужие традиции, донна МакГонагалл, но я до сих пор слабо представляю, что такое магия. А еще: как вы узнаете мое местоположение, как вы определили, что «Поттер» моя настоящая фамилия? Вы знали моих биологических родственников? — Ваших родителей, Джеймса и Лили Поттер, я знала прекрасно. Они были выдающимися, храбрыми чародеями… — Простите, — перебил Гарри, чуя как в его жилах вскипает кровь. — Мне не хочется о них знать. — Напротив, мистер Поттер. Простите и вы меня, что говорю с вами как со взрослым. Мне очень жаль, что я оказалась тем человеком, который преподнесет вам скорбную новость. Ваши родители погибли, а люди, получившие опеку над вами, оказались не самыми добропорядочными. Впрочем, никто на них больших надежд не возлагал… — Простите, если покажусь невежливым, — с поникшей головой, однако достаточно громко, молвил мальчишка. — Из-за этих людей я гнил на улице с мальства, это стыд и боль. Пусть они покоятся с миром. — Поттер, ваши родители умерли насильственной смертью. Они были убиты. Гарри поднял взгляд на женщину в длинном зеленом манто с прической, затянувшей все ее волосы в калач на макушке так, что ее отнюдь не азиатская внешность отчасти смахивала на портрет китайского пчеловода в похмельное утро, благодаря разрезу глаз. Слишком идеальная укладка, строго говоря. Но, и столь утрированный недостаток сглаживался ее, кроме поправки на зрелость, красивыми чертами, проступающими сквозь морщины. Пожилая дамочка слегка покривилась, поджимая губы. Она казалась Гарри вылитой героиней английских поэм далеких шекспировских времен — типичная чопорная роза, даже ее одежда была не из этого века. — Почему их убили? — проснулось в нем любопытство. — Я вам все расскажу по пути в Косую аллею, где мы с вами приобретем необходимые для обучения предметы. Если вы не против? — Мне надо купить вещи из списка товаров? Но на кой-черт мне палки и котлы, совы или грызуны, тем более… — резче заораторствовал Гарри, намекая на то, что давно проел эту продажную схему. — Это то, что понадобится вам в школе. — Типа несуществующей школе? Знаете, когда коммерсанты маркетят какой-то продукт, предлагая сперва вложиться в какую-нибудь глупую, ненужную штукенцию? — О чем вы, Поттер? — разгневалась завуч школы абсурда и грабежа. — Я предлагаю вам возможность изучать магические искусства. — Мне нужно посовещаться, простите. — Нет, мистер Поттер, вы не можете советоваться со своими компарэ! — Почему, черт возьми? — Не выражайтесь, молодой человек! Я же вам уже объясняла почему. — Ладно, я прохавал действия, донна МакГонагалл. Простите, денег нет. — Мистер Поттер, мне не нужны никакие деньги, — у злобной дамочки сделался столь грустный вид, будто она вот-вот брызнет слезой. — К тому же, ваши родители до своей преждевременной кончины сохранили накопления. У вас имеется наследство, Поттер. — Наследство? — нахмурил брови Гарри.