Мы бандито, гангстерито, мы кастето-пистолето, Мы стрелянто, убиванто, украданто то и это, Банко-тресто президенто ограблянто ун моменто, И за это режисенто нас сниманто в киноленто! ©
***
Гарри поднимался по винтовой лестнице к директорскому кабинету, идя вслед за деканом, свирепо шаркающим подошвами и подметающим ступени подолом черной мантии. Тем временем Гарри отчаянно тер глаза, пока веки не начали больно печь, чтобы выглядеть заплаканным. В полном осознании того, как грандиозно он налажал, приблатненый студент вошел на ковер дона Дамблдора со склоненной головой, преуспев в создании образа раскаявшегося человека. — Позвольте, директор? — произнес капореджиме Снейп еще при входе, но главный профессор уже ждал их, стоя у большого стола. Гарри ощутил резкий запах жженой травы, который обычно можно было учуять в темных кабаках под хлесткий звук карт, ударяющихся о столешницы. — Конечно, Северус. Присаживайся, Гарри, — сказал босс Хогвартса, указав на кресло около камина. Сидеть и выслушивать нотации — тоска почище котельной мойки, хотя нет… Учитывая сколько раз зельевар заставлял перемывать ему котлы, очевидно, он хотел, чтоб Гарри мыл их собственными слезами или кровью. Так что полчаса моральной трепки парнишка планировал выдюжить с процентами, особенно, когда заслужил, сам, ведь, фраерился, как жеребец раздолбайский. — Я думаю, мистер Поттер по-прежнему не осознает всей тяжести произошедшего инцидента… — Да-да, Северус, мы сейчас разберемся в этом, — перебил своего подчиненного старый волшебник, заняв диван сбоку от кресла отрока-со-шрамом и сцепив руки на манер заключенного. — Давайте, мы позволим высказаться по поводу случившегося самому Гарри? — ласковым тоном затекстовал он, поведя раскрытой ладонью по воздуху, как бы приглашая к диалогу. Седовласый воротила магии был не в штатском, в каком-то фиолетовом кимоно, или как там… мантии? Однако алямс-трафуля из себя не состроил, назвать старца несерьезным типом сейчас язык бы не повернулся. Валить на безглазого, то бишь ответственность свою перекладывать на несуществующую личность, у Гарри не хватило бы сноровки, оказавшись под пронизывающим взглядом голубых глаз. — Э… дон Дамблдор, сэр… я признаю вину, — дотронувшись до груди, ответил мальчишка. — Если вы считаете, что одно признание вашей вины помешает наказанию… — разгневанно сведя брови, начал куратор «Слизерина», не садясь на диван, а кружа между ними, газетным столиком и камином. — Тише, Северус, пожалуйста. Мы собирались выслушать Гарри, не так ли? — вежливо перебил директор. — Поттер грубо попрал школьные правила… — Ладно. Давайте, нарезайте ваши санкции! — взбрыкнул Гарри, потому что нудила в черном втирал одно и то же. — Я требую соблюдать тишину, — приказал Дамблдор таким властным, холодным тоном, каким киллеры дают последнее слово жертве, если им нравятся подобные вещи. Снейп встал позади столика, напрягая мускулы лица так, что можно было гантели качать, но молчал, сцепив руки так же, как директор, который жестом попросил Гарри продолжить объясняться. — Сэр, я не хотел никого убивать, — пылко оповестил малолетний мафиозо. — Клянусь, я бы никогда не причинил Драко Малфою вреда, non sono un рazzo! (1) — Но в таком случае, Гарри, твои действия идут в разрез с твоими словами. Какую же цель, по-твоему, может преследовать юноша, который не желал никому навредить, в то же время открыто угрожая нанесением увечий беззащитному? Я правильно понимаю, мистер Малфой имел скудные возможности в плане самозащиты и нападение на него было абсолютно беспочвенным? — Почвенным, сэр, оно было почвенным. — Что ж, тогда, будь столь любезен, потрудись оправдать данный поступок каким-либо веским мотивом? В противном случае, я буду полностью на стороне мистера Малфоя. — Да, сэр, на сей раз… я просто хотел, чтобы мистер Малфой не отказывался от предложенной ему дружбы. Я просил его принять дружбу таким образом, поскольку, ну… мне бы хотелось дружить с мистером Малфоем, — наплел Гарри очень правдиво. Сначала повисла пауза, она длилась недолго, но заставила Гарри думать в еще более ускоренном темпе, переводя взгляд то на одного, то на другого мага. Наконец, таинственная тишина нарушилась. — По-вашему. Это. Умно, Поттер, — раздельно акцентировал Снейп. — Так сойдет, вроде, синьор. Тем более, честно же. Гарри нужно было еще много тренироваться, чтоб впаривать в цвет, то бишь лгать правильно и точно, чтоб на уши ложилось патокой. Но здесь и не к чему было, он на мокрое не собирался идти. Пойти на убийство прелюдийное только бестолковые могут, а он по беспределу не работал. — Мне больно это говорить, но. Минус пять очков со «Слизерина». За то, что вы употребляете слово «синьор», вместо «сэр», в процессе ваших нелепых оправданий. — Простите, сэр. — И минус еще пять. Как бы прискорбно это не звучало. За вашу неизлечимую наглость. — Минус на минус дают плюс, сэр, — напомнил Гарри. Снейп медленно и траурно похлопал в ладоши перед его лицом. Дамблдор тихонько прокашлялся в кулак и посмотрел на декана змеиного факультета: — Полагаю, Гарри объяснился весьма доходчиво. — Доходчиво? Вы считаете это нормальным поведением, директор? — Мм, я не приветствовал бы таковые методы сведения дружеских контактов. Но видите ли, ничего плохого в том, что мальчик хотел завести дружбу со своим сверстником, тут нет. Я бы предпочел иные методы, но Гарри просто не знал о них, потому что никто не говорил с ним об этом. Ведь так? Знаток зелий застыл с такой физиономией, будто его больно схватили за яйца. Гарри не мог объяснить, но, отчего-то, идея со сжатием мужских яиц показалась ему до жути привлекательной. Но, это в случае нападения, конечно же. — Да, сэр. О других методах я не знаю, — признался Гарри. У него имелись предположения, что нужно было использовать пушку вместо заточки, когда пытаешься убедить кого-то с тобой дружить, но Дамблдор дополнил свое высказывание: — Дружбы нельзя добиться жестокостью, принуждением, это должно идти от сердца, понимаешь? Это должно быть взаимным чувством, применять силу к которому бессмысленно. Гарри старался не смотреть на уважаемого старца, как на идиота, — тот наверняка разбирался в своем базаре получше, нежели отрок. Поэтому, гангстер решил не петушиться, а забожиться зароком, обмолвившись: — Конечно, сэр. Теперь, я все понял. — O, tempora, о, mores… (2) — выгнув брови почти жалостливо, задорно мурлыкнул директор. Гарри успел оценить, что дон Дамблдор немного не в себе, что Снейпа прям распекала эта ситуация, но потом он решил, что уже отделался от средневековой казни и втирания дичи, расслабился, осматривая кабинет. Пока декан залечивал о том, что слизеринцу придется всю жизнь отрабатывать на котлах, тот заметил красную птичку в глубине кабинета, которая взяла да и обуглилась внутри клетки. Гарри попытался выразить свой восторг без мата, — сколько же ядерного потенциала в этой красной вороне? Дамблдор что-то пояснил по поводу дичи, — не той дичи, что он нес, а той, что полыхнула в клетке, и отпустил студента. Возвращаясь в гостиную факультета, Гарри думал, что воробышек просто огонь. И что сам мафиозный ребенок легко отделался. Понеслись будни. Оставшиеся дни занятий показались мальчишке-со-шрамом дотошной налоговой, отнимающей последнее — жизненные силы. Он отчитывался за каждый свой день декану, уроки были более чем унылыми, зато некоторые юные чародеи покера встречали Гарри в коридорах, в обеденном зале или в гостиной, чтобы отдать процент от ставок, которые он делал, будучи еще на позитивном настрое. Гарри впервые даже не пересчитывал бабки, ему просто было паршиво. Мысли носились под коркой черепа, как вши, шрам чесался вообще не по делу. Он поделился соображениями с Роном Уизли, сблизившись с рыжим пацаном после перетирания дерьма с блондинистым пижоном. Кроме прочего, знакомые механики семье пригодились бы, ведь гриффиндорская пиздобратия починила Гаррину трубку, он поговорил с Фреддо Корлеоне, правда, помехи трещали, как в таксофоне под проливным дождем. Драко шарахался от него и время от времени настраивал соседей по комнате против дружелюбного компарэ. Однако те не велись и по-прежнему общались с Гарри. Невзирая на прошлые ссорные говнотерки, даже Винни Крэбб и Грегори Гойл иногда перекидывались с ним парой-тройкой реплик. Прощаясь с товарищами на рождественские отпуска, Гарри мечтал поскорее да вынырнуть из этого скучного притона. — Не приближайся ко мне, — отвалил Драко, когда Гарри, пожав всем однокурсникам руки, подошел к нему с раскрытой ладонью. Слизеринские битюги терялись, кого поддерживать, поэтому стояли молча в сторонке, пока Гарри искренне недоумевая, вопросительно развел руками. — Знаешь, а будет лучше, если ты сладишь со своим гондонским характером. — Как ты смеешь, — фыркнул пижон. — Что? Прощаться с тобой на каникулы? Действительно, не охуел ли я? — парировал Гарри, беря свои черные чемоданчики. — Мой отец об этом узнает… ни тебе, ни твоим магглам не позавидуешь… — довольно зря выпалил Драко, отступая еще дальше, но не показывая страха, когда Гарри, услышав такую поносную провокацию, подошел ближе, будто собираясь поведать какую-нибудь сногсшибательную историю. — Почему он узнает? Ты хочешь сказать, что до сих пор, в своем-то возрасте, ябедничаешься отцу? — спросил мальчик со шрамированным лицом на полном серьезе. — Тык. И выложишь ему все на подносе? Как будто у старших других забот мало? Я был о тебе лучшего мнения, caro. — Я не ябедничаю, ясно, — сквозь зубы вывел блондин. — Мой отец обладает легилименцией. И узнает, даже если я что-то скрою от него. Это сила мысли, которой ты вряд ли обладаешь. — Да? А твой отец умеет силой мысли вытолкать колющие-режущие предметы из своей брюшины? Не думаю, — ответил Гарри, отворачиваясь от белобрысого пацана. Они ехали порознь, сваливая за баркас запретной зоны. В поезде Гарри ехал с Ноттом, Паркинсон и Забини, и он думал, что за забором хогвартской колонии его ждет любимая семья, ради которой он вступил в контры с человеком, вызывающим навязчивую симпатию. — Вы не помирились? — спросила Пэнси с надеждой. — Ага, — плюхнул Гарри без эмоций. — Надо было извиниться перед отъездом, — сказал Нотт. — Ты прикалываешь? А я не извинялся? Разве что на коленях не ползал, а извиниться настоящему сицилийцу вообще не в западло. — Ну да, это бы не помогло. — Да знаю, что он буром попрет, врубит бычку, глупый парень, так бы сказал дон-рара, — понеслось из Гарри, после чего он резко отвернулся к окну. На хер, — решил он, слать к чертям проще, чем каким-то образом выцыганить мученное прощение. Скоро он забудет о случившемся хотя бы на неделю. Никаких магов, ковыряющих палочкой воздух, никаких вонючих котлов со слизью… Только пушки, карты, мужские дела. Радость от прибытия в Лондон быстро прошла, когда парнишка наведался в банк за сбережениями, значившимися за его родословной. Коррупция и продажность властей даже волшебный мир затронула — ему не могли передать денежные средства до совершеннолетия и магглы-опекуны тоже не имели возможности снять их. — Вот и приехали, — констатировал Гарри, глядя на гоблинскую рожу служащего, тупо уставившегося на него. Но… тоже к черту, — заключил ребенок анархии, покидая «Дырявый котел». Он вернулся в машину Берджи, Карлито встречал мальчугана и возил по городу, Касьяно сидел на домашнем аресте, проигрывая гостиничную выручку. Гарри рассчитывал, что его встретит кто-нибудь из семьи, тот же Фредерико, Клеменца на крайний случай, а-то и Хейган. С Томом Хейганом их роднило, пожалуй, происхождение. Из-за назначения консильери доном некоторые семьи окрестили Корлеоне, как «ирландский клан». Гарри тоже прилетел с острова, — их обоих притащили с улицы, только дитя-со-шрамом пользовался барской привилегией, ибо его нашел сам Вито Корлеоне и спас жизнь, так же, как Санни Корлеоне — Хейгану. По сути, Гарри можно было с легкостью принять за итальянского tipo (3) внешне. Никого не было, кроме английских уполномоченных, отчего появлялось нехорошее чувство. — Банкноты в сейфе зажали, — Гарри оповестил, присаживаясь в автомобиль, когда человек Берджи открыл перед ним дверцу. — Главное, что никуда они с сейфа не утекут, — растолковал Карлито. Гарри кивнул, синхронно с хлопком дверцы. — Когда самолет до Нью-Йорка? Погнали в аэропорт. — Повременим пока с твоей переправкой, Энри, — сказал сопровождающий. Гарри не стал спрашивать — почему, Карлито соблюдал молчание. Если бы было надо, ему без лишних вопросов обрисовали положение. Тревога воспитанника лишь усилилась по приезду в пансионат Берджи. Заросший Касьяно, разговевшийся возле бара, за распитием спиртных напитков и отсидке на довольствие, став походить на баклушника праздного, едва заметив вошедших, заказал себе новую порцию выпивки. Шофер отдал Гарри манатки и клетку с совой, пока мальчик застыл в дверном проеме, надеясь отправиться на самолет сразу после трапезы, пузочес присвистнул, завидев мальчишку. Перекинувшись парой дежурных фраз, они расселись за столом почти в пустом зале. Никто не спрашивал Гарри о его колдовских успехах, не парил про слежку за фокусниками. Пока мальчишка пережевывал фокаччо с томатами и зеленью, Карлито тоже влил в себя что-то согревающее, по примеру брата. Затем он подозвал Тьяго, шестерочного шаромыгу, приставленного к заокеанским андербоссам — младшему начальствующему составу под руководством главного дона. Братья Берджи считались ими на правах почетных эмигрантов, естественно получающих щедрую доляшку с предприятий, основанных совместными усилиями семьи, и контактирующих с зарубежными чиновниками таможенных служб для крышевания бизнеса. Тьяго было велено забронировать билет на утренний рейс. Гаррина воля, он махнул домой на метле, если бы метлы разрешалось брать на зимние каникулы. А еще лучше — отпутешествовать в страну лимонных садов под палящее солнце, к землевладениям религиозно хранящим культ добрых даров дона, на родину Калиостро. (4) — Как твоя шарага, малый? Построили тебя там? — впервые по приезду поинтересовался Касьяно, косясь на сидящего рядом Гарри. — Вальсом погуляют, — улыбнулся приемный сицилиец. И это была его последняя детская улыбка с тех пор, потому что в следующую секунду он чуть сединой не покрылся, когда Касо молвил: — Стреляли в Вито Корлеоне. Пища застряла у Гарри в горле, после того, как он проглотил. Наступило молчание, в течение которого лицо мальчика становилось подобием папирусной бумаги, а еда начала проситься из желудка обратно, казалось, вместе со всеми внутренностями. Он чувствовал, как часто задышал, а как сердце билось — не чувствовал. Сперва захотелось рассмеяться, — насупленные гримасы братьев этому не способствовали. Потом — забиться в дальний угол, представляя, что Берджи — бесогон, коему по нраву скармливать неправду сироте. Нет, так бы никто не поступал. Вместо того, чтоб тут же посыпать вопросами, Гарри потерпел, пока пелена сойдет с глаз, сдержанно махнул головой, сцепив челюсти, глубоко вдохнул, как бы сделал истинный, вменяемый мафиозо. — Когда? — только спросил юнец. Берджи переглянулись и, отчего-то, поощрительно кивнули друг другу. — Вчера вечером, — ответил Карлито. — Дон Корлеоне в больнице. — Жив? — Гарри выдохнул весь воздух. — В реанимации. — Кто? — Гарри не нужно было уточнять, что он справляется о личности покушающегося. — Кто бы ни был, это турист в один конец. — Карлито завтра отчалит с тобой. Поможем олуху ткнуться мордой в унитаз. Просчитались они сильно, кабы наглушняк завалили, уже бы кураж понесся. Гарри понял, что грохнули не насмерть, иначе началось бы что-то вроде клановой войны. У него даже созрела парочка домыслов на фоне шипения в ушах и гнева, грозящего выплеснуться наружу в каких-либо неадекватных поступках… вроде нападения на Драко. Конечно, блондинистого мажорчика тут не было, а все школьные проблемы, как и сами полгода в школе чародейства сейчас казались Гарри каким-то глупым, почти растаявшим в памяти сном. Касьяно больше не вносил корректив в свою речь, он предложил Гарри стакан портвейна, ибо видел состояние мальца. Махом перекинув напиток, приемыш отправился по указанному маршруту — покамест в выделенную ему для ночлега комнату. Эта тяжелая беседа обнулила его, мысли пульсировали болью в висках, шрам немного чесался — ерунда. С возвращением на Лонг-бич Гарри чуть не ударился в панику. Обстановка была критическая, он не знал, как синхронизировать свои действия с этим пиздецом, творившемся в доме без дона. Зато мальчик умело подслушивал и знал, из-за чего все это стряслось. После помощи со сделкой, вероятно, после свадьбы Конни, когда всем просящим защиты семьи выпадали наиболее благополучные карты, дабы получить расположение синьора Корлеоне. И даже те, кто не был с ним дружен, шли досаждать дону-рара с выдрессированными пантомимами. Он знал, что дело заключалось в визите Солоццо, представителе дона Таттальи и компаньона, дона Барзини. Их преступный синдикат находился в конкуренции с семьей Корлеоне на черном рынке. Они занимались наркотиками. Наверняка, покушение было инициировано с подачи Солоццо, который теперь премило отдыхал на своем конопляном матраце, когда в семье врагов его боссов собрался целый совет. — Вот и наш парень, — поздоровался Пит Клеменца к Гарри, обменялся рукопожатиями с Карлито и Тьяго на пороге особняка. Почти весь проулок Лонг-бич был оцеплен и прослеживался со всех сторон, поэтому гостей дожидались еще на подъезде. Гарри проводили в дом, где было полно народу. Издали прихожей он заметил Санни и Тома, беседующих у коридорного проема, кивнув обоим и получив скупые приветственные кивки в ответ. Он был уверен, что Санни поведет дела профессионально, будучи по старшинству подготовленным возглавить династию, но пока не имея такого авторитета, как дон-рара. — Энри, — окликнула мальчика Конни из двери смежного коридора, когда он прошелся к залу, рассматривая присутствующих капо. (5) — Конни, — Гарри обнял сестру, которая потащила его на кухню: — Пойдем… Он прошел в небольшую обедню, где самое место женщинам и детям, но чувствовал, что не здесь его место. Он должен быть там, в зале, со всеми, участвовать в чем-то жизненно важном! Сгрунтовать планы, наметить месть! Потому что, если дон-рара выйдет из реанимации в цинковке, — это будет просто амба, конец всему святому… Всем станут заправлять люди Таттальи. — Расскажи мне, пожалуйста, что знаешь, — попросил он Конни. Она была осведомлена по многим вопросам. — Садись ешь, — сказала сестра. Это означало «да», Конни владела некоторой информацией. По последним подозрениям предателем вырисовывался Поли Гатто, что было весьма печально, ибо подавал он немалые надежды, толково исполнял все поручения. Гарри был похоронно озадачен, хорошему некогда кадру, возможному преемнику Клеменца, наверняка уже заказали белый саван. — Как же? Поли Гатто… предателем, — Гарри не добавил: «готовящемся к смерти предателем», весло подрагивало в руке, хотя он всячески скрывал, как эта тема его вынимает из душевного равновесия. — Он знал обо мне. Что я умею делать вещи невидимыми. Может, успел кому рассказать? Он был со мной и Фреддо в Лондоне. — Не волнуйся, он уже странствует по бессрочной визе, как бы сказал Санни. Ты ешь давай. Тут в другом заключалась суть. Гарри одолевала тошнота и слабость, ложка постоянно билась о тарелку, он понимал, что его способностей, кроме семьи, никто не касался, понимал, что людей убивали по другому поводу. — Суть в наркотиках? — спросил он девушку. — Если не будешь есть, я тебе ничего рассказывать не собираюсь, — уверенно акцентировала Конни. Пока Гарри давился солянкой, мозг лихорадочно размышлял — ему нужно узнать все о наркотиках, почему они так влиятельны, где их добыть, куда их толкать? Он не позволит семьям наркобаронов диктовать условия, но, черт дери… он действительно еще ребенок. Гарри очень боялся снова оказаться на улице, даже теперь, имея волшебную палочку, которой все равно нельзя было пользоваться. Как бы сейчас были кстати гринготтские вклады — он мог бы подсобить в плане оружия, если начнутся бойни, впрок запастись железом. Короче, Рождество выдалась отнюдь не праздничным. Навещая больничную палату, окруженную охраной, Гарри пребывал в некоем трансе. Он будто смотрел какой-то безумный фильм своей жизни, где все цветное становится черно-белым. По крайней мере, он держался молодцом в отличие от Фреддо, у того случился нервный срыв или что-то в этом роде, что было крайне унизительно для неуязвимых итальянцев. Но Гарри понимал среднего брата, ведь на его глазах стреляли в отца. Близилось окончание свободы, и Гарри внезапно решил совершить побег из места ее лишения, амнистировать себя от учебы. Во главу угла встали семейные ценности, а это куда выше всякого колдовства. В любом случае, он уже многое умел и свои навыки отныне планировал пускать на пользу лишь развитию бизнеса и наказанию врагов. Он отправил сову в Хогвартс, попытался переговорить с кем-нибудь по телефону. Так было бы значительно быстрее, но увы. Может с ним потом свяжутся как-нибудь, а висеть на трубке, работающей через раз, нет никакого резона. Констанция Корлеоне-Рицци настаивала на учебе приемного дитя и отпросилась, что было великим достижением, проводить его вплоть до поезда в Англию. Мальчик-со-шрамом еще никого не уведомил о своем решении зарабатывать и помогать семье лично. Сидя с сопровождающей сестрой в самолете, Гарри такой варганки накрутил, такой брехни сварганил, мол, и учеба — огонь, и фокусам классным разучивают, зелья разные перегоняют, сыворотки, от болезней, от ран. Конечно, идея одолжить что-нибудь на лечение дона-рара закралась в голову Гарри, но где гарантии, что эти нетрадиционные медицины только все не усугубят? За день до отправки магического экспресса, Гарри с Конни были в отеле братьев Берджи. Юному гангстеру надо было много чего постичь насчет точек — специальных мест работы бандитов, а Берджи идеальные союзники по данной части. Пусть его путь будет чем-то наподобие гастролей, выезда в другой город ради преступной деятельности, чтоб не светиться в родном. Он начнет с Лондона, где был когда-то несчастен и беден. И в один прекрасный день Гарри просто опоздает на свой поезд до магической школы.