Чудовищами не рождаются

Аварийная сигнализация сработала, когда Лара намазала джемом хрустящую булочку. Первая и единственная за эти сутки, она призывно пахла апельсином и обещала короткий, но такой желанный отдых… Которого не будет. Эта печальная мысль догнала уже в коридоре — тренированное тело само знало, куда нужно бежать и что делать, давая измученным мозгам время перестроиться. Каблуки дробью простучали по коридору, из окна пахнуло летней степью, возле очередной двери повело… Стоять, мысленно приказала себе Лара, а в следующую секунду уже бежала, пытаясь вычленить звуки боя среди привычных подвываний, стенаний и скрежета. Возле нужной стены оказалось пусто. Ну прекрасно! Все уснули или ждут спасения от нее? Взгляд упал на пустой ящик возле дверей на лестницу, и Лара с тоской хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Испытания! Новые препараты нужно проверять сразу же, чтобы дать знать в Хрустальный Замок и внести коррективы в состав. Лучше было бы все делать здесь, но для этого нужна еще одна лаборатория, а на нее нет времени. Проклятие, ни на что нет времени, а у тварей его куча, но сбежать они решили именно сейчас. Расчет? Недобитый талант предсказателя? Чудовищная случайность? Сейчас уже поздно об этом думать. Лара коснулась белой оштукатуренной стены и та среагировала на ее генокод, показав табло с планом Лаборатории. Коридор возле отстойника отчаянно полыхал красным, и этот цвет стремительно распространялся по всему минус второму этажу. Недолго думая, Лара активировала защиту — лесенка на плане засветилась золотым. Почти одновременно с этим за стеной взвыл Восемьдесят Пятый, которого должна доводить до ума Эарна. Ну конечно, не отрываться же от работы ради каких-то мелочей… Этарн тоже оказался занят, а дальше Лара и смотреть не стала. Пусть работают, уж со скотами из отстойника она справится одна. Уже и справилась, надо полагать… Дикий вопль на лестнице заставил в этом усомниться, а когда с минус первого запахло палеными навами, Лара скрипнула зубами. Мысленный сигнал Астэре не получил отклика, отрывать от операции остальных пока рано, а веселье шло полным ходом. Народ снизу оказался расторопным: судя по табло, там завязался бой, но силы неравны. Внезапно. Хотя чего же тут внезапного, раз все на испытаниях? Коробок привезли на всю оставшуюся жизнь. «Астэра!» Нет ответа. Активировать защиту минус первого, но лестницу не трогать, а то свои не убегут. — Гр-р! — Ау-у! — Тьма побери! — Эсть'эпнхайр! «Астэра!» Нет ответа. Активировать защиту лестницы, рвануть на себя первую попавшуюся дверь, схватить со стола чужое зеркальце. Эарна вся в черной крови, а глаза белые от страха. — Что там?! — Все, — как же сложно рыться в чужих контактах! Входа-выхода не найдешь. — Где у тебя Лаэрн? — Он на втором стеклышке… — Как переключить? — Генокод надо. — Бегом! На Эарне было столько навской крови, что зеркало отреагировало со второго раза. Восемьдесят Пятый жалобно скулил. Терпи, урод, терпи. Как наших мирных резать, так это ты герой, а как ответить… — Прием. Лаэрн? — какая же мерзкая связь! — Скоты устроили побег, весь отстойник вырвался в коридоры. Не знаю, как. Уже прорвались на минус первый. Нужна помощь как можно быстрее, иначе неоткуда будет выгонять. Зеркальце погасло, едва успели прозвучать последние слова, и по стеклу побежали сиреневые буквы: маскирующий аркан сожрал четверть запаса энергии. Такими темпами скоро опять придется писать на бумаге и отправлять с почтовым драконом! Несколько ударов сердца Лара смотрела на свое отражение, которому затейливый аркан пририсовал кошачьи ушки, а потом подняла глаза на Эарну. Та стояла, опустив руки, и тупо смотрела на дверь. Сколько суток она не спала? Кап-кап-кап, сказала навская кровь, стекая с ее пальцев. Снаружи снова кто-то заорал. — Эарна, ты владеешь боевой магией? Ты хоть с кем-нибудь когда-нибудь дралась? — Не стой столбом, темное отродье! — судя по эху, донеслось с лестницы. Эарна сделала шажок назад и взяла скальпель. Дальше можно и не отвечать. — Я занималась флямскими боевыми искусствами, — звон битого стекла. — Давно. — Арргх! — Шесть-Семьдесят Девять, ко мне! — Понятно, — Лара потерла виски. Сколько не спала она сама? Сейчас уже не вспомнить. — Запри дверь и сиди тихо. Если что, открывай портал и беги. Лара распахнула дверь, и в нос ударило запахом гари. — А Этарн?! — Здесь был. — Где? Ох уж эти двойняшки! — Тебе так важно трястись рядом с ним? Тогда дверь напротив. Но чтоб Восемьдесят Пятый был готов. Причина для отсрочки — смерть, причем твоя. Понятно? Лицо Эарны из бледного сделалось совсем прозрачным, а в глазах стояли слезы. Даже задорный «конский хвостик» и тот как-то поник. Лара смотрела в пол. Невероятно мерзко быть таким сгустком Тьмы, но раз ей на плечи свесили всю Лабораторию, нужно следить, чтобы она функционировала, даже когда по коридорам бегает озверевший материал. — Ты все поняла? — Да, — Эарна щелкнула замком и активировала защиту. — Отлично… Лару снова повело, и она прислонилась к белой оштукатуренной стене. От дыма в коридоре было синё, несмотря на открытые окна. Что же там такое горит, на минус первом? Разглядеть табло не так-то просто, но если глаза не подводят, то горит там все. Все… Наверное, когда Лара придет в себя, она испытает по этому поводу бурю эмоций. Может быть, даже убьет кого-то из неперспективных образцов, но это будет потом. А пока — дело. Вот ведь повезло шаскам, они хоть истерики закатывать умеют. Покричишь, поплачешь, посуду побьешь — и снова красавица. А тут то сил нет, то времени, то желания. И надо все решать. Лара закрыла нос и рот ладонью. Так, собрать мысли в кучу. Защита минус первого активирована вся, какая надо. А какая не надо уже спит сном Спящего, от такого перегрева там все плавится. Кто-то держит оборону. Сайгерн, судя по голосу, только у него такие выражения. Чем им помочь? А ничем им не поможешь. Защиту первого активировать смысла нет, лезть туда самой тоже без толку, а Лаэрна все нет. Что тут сделать? Только ждать. Можно сбегать на второй к Астэре и забрать у нее Альму. Опасности пока нет, но от мысли, что дочь отделял от диких навов всего-то один этаж, внутренности как будто сжимала ледяная лапа. Испытания длились уже долго и должны были продлиться еще столько же. И требовали присутствия специалиста самого высокого класса, так что Лаэрн распорядился не отвлекать его, кроме как по действительно важным поводам. Десятый крутился на месте, и можно было подумать, что тварь, чье сознание намеренно приблизили к уровню животного, решила просто поиграть и поймать собственный хвост, если бы не жалобный скулеж и полные ужаса глаза, готовые выпасть из орбит. А глава Лаборатории стоял чуть поодаль и с интересом наблюдал за этим процессом. Новый препарат должен был на долгое время увеличить и силу, и скорость реакции образца, но вызвал серьезное поражение мозга, и пока нельзя было определить, обратимое или нет. Да и стоит ли возиться, или лучше в отстойник? С одной стороны, ход войны не был благоприятен для светлых, и пленников привозили все меньше, а с другой, тварям тоже нужно есть. В этот момент маленькое переносное зеркало загорелось, и Лаэрн, даже не трогая его, считал — экстренный вызов от Эарны. Наверняка очередной нав собрался умирать у нее на операционном столе, и теперь она паникует и просит совета. Ничего, сама справится. И в конце концов, в Лаборатории осталась Лара, так что пусть к ней и обращается. Тем временем Десятый завалился на бок, скулеж перешел в вой и хрип, дыхание сбилось. Длинный язык вывалился из пасти, сделавшись не серым, а почти черным. Затем тело начало дергаться в сильнейших судорогах, от которых ломались даже крепкие навские кости, Десятый выгибался дугой, затем сворачивался в клубок, конечности изогнулись под невозможными углами. — Препарат на доработку, образец обратно в Лабораторию, под наблюдение. Я сам разберусь, что с ним делать. Раздавая указания, Лаэрн подошел к корчащемуся на земле «волку» и влил в пасть другое зелье, от которого тот еще несколько раз дернулся, а потом обмяк. Мышцы наконец расслабились, глаза закатились, из оставшейся раскрытой пасти потекла струйка слюны, а под телом образовалась зловонная лужица, быстро впитывающаяся в землю. — Гва… Нирина, что у нас дальше по списку? — обратился он к своей помощнице. В задумчивости чуть было не назвал ее Гвальмой, но вовремя спохватился. Гвальма осталась в Лаборатории, и это правильно. Его ученица уже давно превосходила многих именитых специалистов, она поразительно быстро усваивала все знания, до каких дотягивалась, а работать могла круглые сутки. Ненависть к темным наполняла все ее существо, подстегивала ее, но не выплескивалась через край, не порождала бессмысленную жестокость — еще ни разу Гвальма, увлекшись, не убила нава, который должен был жить и служить новым хозяевам. И сейчас ее очень не хватало. Лаэрн привык к ней, молчаливой, трудолюбивой и умной, он понимал ее лучше многих. Но сейчас правильно было оставить ее с Ларой. Работа во время испытаний не должна прекращаться. Зеркало автоматически повторило вызов, и на этот раз асур почувствовал укол беспокойства. «Эарна — значит ерунда» — не стопроцентно верное утверждение. Он все-таки достал артефакт дальней связи, вызвал сообщение. И после этого едва сумел сохранить свое обычное бесстрастное выражение лица. Четко и обстоятельно, но с явным волнением в голосе, Лара сообщала, что твари устроили побег, и их уже не остановила защита второго и первого подземных этажей. И действительно, есть с чего волноваться. Но почему с зеркала Эарны? Это уже не важно. Простой аркан заставил голос Лаэрна звучать громко, легко накрывая все поле для испытаний. — В Лаборатории массовый побег, — без предисловий начал он. — Второй подземный этаж разорен, бой идет на первом подземном, и твари прорываются дальше. У вас пять минут, чтобы подготовить тварей и подготовиться самим. По истечении этого времени я открываю портал. Слова Лаэрна произвели эффект, подобный далекой вспышке молнии. Сперва за ними последовала гробовая тишина: все разом замолчали, и даже твари притихли, перестали рычать и скулить. А их хозяева замерли, будто время остановилось. Все было спокойно, ничто не предвещало беды, испытания проходили отлично, не считая несчастного Десятого с непереносимостью — и вдруг оказалось, что в этот самый момент в Лаборатории обезумевшие образцы рвали на части их собратьев, крушили бесценное оборудование, пытались сбежать… — Выполняйте, быстро! — коротко и резко прикрикнул Лаэрн, и оцепенение тут же спало, сменившись лихорадочным движением и гулом голосов. — Гони сюда Шестого! — Второй раз уже… — Вроде все предусмотрели… — Ставь ящик! — Десятого брось рядом! Глава Лаборатории не вслушивался, зная, что его подчиненные успеют точно к названному времени. Это у Лары они могли бы позволить себе медлить, а его слушались беспрекословно. Почти все, за редчайшим исключением. Его боялись даже свои, а кое-кто шептался, что он не меньшее чудовище, чем те, которых создает. И в чем-то были правы. Теперь у него самого было немного времени, чтобы сконцентрироваться, продумать свои действия и хотя бы отчасти понять, что произошло. Второй побег за столь короткое время. Нет, не просто побег, а бунт, охвативший множество тварей. Попытки ускользнуть из Лаборатории предпринимали многие, но это не удавалось никому. В большинстве случаев пленные навы испытывали свою удачу в одиночку, вдвоем или втроем — не больше, надеясь на скрытность. Конечно, бывали и те, кто пытался вытащить всех сразу, но такие начинания гасились в зародыше — кроме одного, нанесшего Лаборатории существенный ущерб. Пострадали и персонал, и твари, и оборудование. Это чуть было не обернулось катастрофой, но в конце концов бунтовщиков сумели обуздать, а зачинщиков бросили в отстойник, где они могли общаться только с совсем безумными и неуправляемыми образцами, и то лишь через решетку, а сами вскоре должны были стать кормом, манекенами для тренировок или материалом для наиболее рискованных экспериментов. О них можно было забыть, и о них забыли. И это оказалось фатальной ошибкой. Побег начался со второго подземного этажа. С отстойника. С другой стороны, это означало, что Лаэрн мог предугадать, как поведут себя беглецы. Вряд ли в их тактике и целях что-то поменялось с прошлого раза — разве что они стали изобретательней. Но они будут так же крушить все на своем пути и прорываться ко входу. Так что глава Лаборатории хотя бы знал, где их встретить. А Лара поднялась по лестнице и теперь бежала по коридору. Кабинет Астэры был торцевым, и чтобы попасть туда, требовалось пересечь все западное крыло, занятое в основном клетками с готовыми образцами… и Восьмыми. Крылатая саблезубая милота жила одним гнездом: в клетке, занимающей половину кабинета, большой кучей лежало тряпье, служившее Восьмым общей кроватью. Сколько бы ни было тварей, они категорически отказывались разбредаться по углам или — Спящий, упаси! — пожирать друг друга. Восьмые спали, ели и страдали вместе, а потому вытащить нужного образца из мешанины голов, ног, волос и крыльев было по силам лишь тем из светлых, кто вплотную ими занимался. Этим бесценным специалистам причитались обязательные выходные, десерт и слава слегка неотмирных, а потому каждый «случайный» асур, попадая в кабинет с гнездом, спешил поскорее оттуда выйти, и Лара не была исключением. Сейчас заходить и не требовалось, но негромкое хрипловатое курлыканье и бормотание прекрасно слышались сквозь приоткрытую дверь, и асура вдруг с ужасом представила, что весь этот двинутый, но бесценный материал, возможно, придется эвакуировать… Дверь в кабинет Астэры оказалась запертой изнутри, а на все попытки достучаться отзывался лишь голосовой сигнал, призывающий всякого незваного посетителя катиться к Ярге и не мешать отдыхать. В сердцах Лара едва не ударила «кузнечным молотом», но, уже сложив пальцы для аркана, вспомнила, что после вчерашних вестей Лаэрн дал Астэре сутки отдыха. В принципе, можно понять, но почему дверь-то открыть нельзя? С ней чужая дочь все-таки… Внизу опять кто-то завыл, и Лара, не теряя времени, просто сделала Дверь сквозь дверь. И ахнула. Бывшая ученица спала сном праведницы, положив голову на колени Альмы, а девочка сидела себе на кушетке, смотрела картинки на зеркальце и ни гу-гу. Еще и палец к губам приложила. Идиллия да и только! Лара огляделась. Ну да, знакомо. Они все друг на друга похожи — комнаты, где кто-то навсегда остался один. Недопитые шасские зерна, пузырки от успокоительных, непонятно как и для чего сложенные вещи. И старые, еще кислотных цветов, светокопии. После гибели Вайрена Лара откопала у себя такое же добро и тоже не могла оторваться. Теперь пришла очередь Астэры. — Астэра из Долины Ледяных Ручьев! — голос прозвучал так, что вздрогнула даже Альма. — Почему улетели подопытные канарейки? Та резко подняла голову и посмотрела на бывшую наставницу мутным взглядом. Но ответила четко и по делу, как и всегда: — Потому что в их телах подопытные мыши, почтенная. Я поставила приманки с сыром… Взгляд постепенно прояснился, и Астэра потерла виски. — Лара? Что происходит? — В отстойнике устроили переворот. — Все серьезно? — Уже да. — Сейчас. Одним глотком допив шасские зерна, она схватила со стола хрустальную звездочку — накопитель и зарядилась на две нормы. Лара обнимала дочь. А не будь этого балагана, могло и случая не представиться, пронеслась в голове идиотская мысль. — Побудь пока здесь, малыш, — она поцеловала девочку в лоб. — На двери защита, и тебя никто не тронет. — А ты… — Я скоро. Альма понуро опустила голову. Слово «скоро» она ненавидела почти так же, как «смерть». В этот же момент Лара поймала сообщение с «птичкой»: «Я на месте. Ты нужна мне на контрольном пункте.» Лаэрн наконец прибыл. Испытания свернули с предельной скоростью, но времени все равно не хватило. Первые подкрепления успели к тому моменту, когда твари уже почти прорвались на первый этаж, но не смогли их остановить. Разумеется, взбунтовавшиеся образцы не оставляли живых, разве что по случайности, так что потери уже были серьезными и имели шанс стать критическими. Один раз потерпев неудачу, Лаэрн решил больше так не рисковать и теперь ждал тварей у выхода. Они устроят погром, но пока рвутся к свободе, не станут слишком сильно отвлекаться на то, чтобы уничтожать оборудование, материалы и записи. Их путь по коридору будет относительно прямым, только отдельные твари или мелкие группы отобьются от общей толпы. Нет, уже не толпы. Лаэрн запустил сканирование и понял — отряда. Измененные навы двигались не очень-то стройным, но вполне заметным порядком, поддерживаемым вожаком и его помощниками. Но так или иначе, впереди ждало множество ловушек и охранных систем, которые ослабят их. А до выхода они просто не дойдут и окажутся в тупике, где бунт и закончится — ожидаемо и бесславно. «Лара, на контрольный пункт!» — на всякий случай он повторил сообщение. Системы слежения первого этажа отзывались автоматически, но сейчас ими должен управлять асур. А именно Лара, один из лучших и самых доверенных специалистов. Но на втором этаже должно было быть спокойно — а ее на месте не было. Девятнадцатый вел свой небольшой отряд по коридорам, в сторону от Ларги и оставшихся с ним тварей, и полагался не на силу, а на скорость и скрытность. Если их обнаружат раньше времени, все будет потеряно, а потому следовало тихо проскользнуть, а не прорываться с боем. На ближайшей лестнице на второй этаж их, разумеется, ждали, и к тому же, здесь уже пытались пролезть какие-то твари, отбившиеся от основного отряда. Поэтому гораздо разумнее было пройти в восточное крыло по первому этажу и подняться с той стороны. Все ловушки и защитные системы в этих краях были уже актиаированы, а потому коридоры были залиты невозможно ярким светом, который обжигал глаза и дезориентировал. Двенадцатый, бежавший первым, страдал больше всех, поскольку не мог даже опустить голову так, чтобы меньше света попадало в глаза. Но он же лучше всех видел, потому что его зрение явно было каким-то особенным. В чем разница, он не мог объяснить, и спрашивать было бесполезно, однако треххвостый монстр жалобно скрипел и пищал от боли — но исправно указывал путь, когда другие ничего не видели. Они не открывали клетки, ничего не ломали, а попадающихся на пути светлых и «готовых» тварей старались обходить стороной, хотя это удавалось и не всегда. Но в общей суматохе перемещения небольшой группы не принимали за что-то серьезное. Еще бы — совсем недалеко большой отряд прорывался к выходу, оставляя за собой разгром и разорванные тела врагов. И все же Девятнадцатый волновался — слишком уж гладко все получалось, слишком легким был путь через охваченный боем первый этаж. Пару Десятых они потеряли в ловушках, одного случайно, другого намеренно, но это были еще допустимые потери. В принципе потерять можно было всех, кроме предводителя, который благоразумно держался в середине, окруженный «волками». Первая группа светлых попалась им недалеко от лестницы, по которой предстояло подниматься, но их было всего трое, и они спешили куда-то, не ожидая встретить тварей прямо здесь. И все же враги были настороже, и когда Двенадцатый врезался в них, в него тут же полетели боевые арканы. К счастью, он был одним из самых быстрых и вертких, так что легко ушел от шквала огня, града мелких ледяных лезвий и обездвиживающего аркана. Чего не скажешь об асурах. Одному хвосты вспороли живот и горло, другой получил по лицу лапой, третий достался Ящеру и Десятым… а Девятнадцатый в это время смотрел, как закрываются створки на лестнице, преграждая проход к Восьмым. Группа выдала себя, и шансы на успех стремительно падали. А что такое маленькая победа над тремя асурами, когда важнейшая информация может так и не достичь навов? Расправившись с врагами, Ящер и Сорок Восьмой взяли прутья от клеток и отправились выламывать створки. — Погодите, — одернул их Девятнадцатый. Все еще было слишком просто. Он схватил оторванную ногу одного из асуров и кинул в двери — ничего не произошло. Но он все еще не верил. — Ты, — он ухватил за загривок одного из Десятых и толкнул вперед, — иди понюхай. Тот недовольно взрыкнул, но повиновался. Сделал несколько осторожных шагов вперед, каким-то шестым чувством ощущая близкую опасность — и не зря. Стоило ему опустить лапу на плиту пола в паре шагов от створок, как его окатило волной раскаленного добела пламени. Осторожность спасла Десятому жизнь. Он успел отскочить, а потому не лишился головы, только до костей сжег себе морду, и теперь катался по полу, хрипя и воя, но помочь ему было нечем и некогда. Не долго думая, Девятнадцатый просто бросил тело светлого на плиту с ловушкой, но огня больше не было. Он не обольщался, догадываясь, что она просто реагирует на ауру или генокод, но теперь это место можно было хотя бы смело перепрыгивать. Вот теперь Сорок Восьмой и Ящер могли спокойно пробивать им проход дальше. Орудуя прутьями от решеток, две твари постепенно раздвигали толстые металлические створки, но на этот раз им не дали спокойно трудиться. Светлые действительно не ждали появления врагов именно в этой части Лаборатории, и охраны здесь оказалось немного, ведь большую часть сил пришлось перебросить, чтобы остановить Ларгу и остальных, однако они были уже готовы к нападению и не совершили ошибку своих предшественников, излишне полагаясь на систему защиты. Ловушку за спинами беглецов, вероятно, отключили, а может быть, на нее просто было всем наплевать, но так или иначе, за спинами маленького отряда из портала появились твари. Не долго думая, они ринулись в бой, в то время, как их хозяева оставались за дверью. Семьдесят Вторые, Шестые — самые распространенные и «надежные» серии, еще один огнедышащий Шестьдесят Шестой и почти неотличимые от навов Пятидесятый и Тридцать Девятый — той же серии, что и вожак беглецов. Ящер и Сорок Восьмой были внушительной силой, но их не стоило отвлекать, и Девятнадцатый надеялся, что они это поймут. Сам он вместе с остальными бросился вперед, чтобы не дать противникам зажать себя в тупике. Десятые яростно выли и рычали, почуяв новую добычу и новых врагов, но Двенадцатый, быстрый и верткий, обогнал их и тут же оказался в самой гуще боя, крутясь, как бешеный, и хлеща хвостами во все стороны. Так он мог быть опасен и для своих, но интеллект этого существа зря недооценивали. Он был зол и агрессивен, не прочь пожрать своих собратьев и понимал только силу, но был совсем не глуп и не позволял ярости захватить себя настолько, чтобы не различать, кого бить. Бой в нешироком коридоре перед лестницей в очередной раз превратился в ужасную свалку, мешанину сцепившихся насмерть тел, мелькание хвостов, ядовитых жал и когтистых лап. Из нанесенных обсидианом ран обильно лилась кровь, и это еще сильнее раззадоривало тварей, но беглецы все же одержали верх, пусть и потеряв больше половины убитыми или неспособными двигаться дальше. И вовремя — Сорок Восьмой и Ящер как раз управились с дверью. И тут же нашли толстым металлическим прутьям, которые только что использовали как рычаги, другое применение. Ящер с размаху обрушил прут на череп ближайшего светлого, и Сорок Восьмой поступил так же, только ему меньше повезло. Асур успел поднять щит, а в следующую секунду тварь окатило струей огня. Влажный секрет на его коже просто вскипел, оставляя страшные ожоги, но раньше, чем упасть на пол, корчась от боли, Сорок Восьмой успел обнять одного светлого и ухватить другого, чтобы оглушить их электрическим разрядом. И в этот момент подоспел Девятнадцатый с Двенадцатым и Десятыми. Все они были ранены и вымотаны боем, но не собирались отступать так близко от главной цели. Девятнадцатый отобрал у кого-то меч и бился им, используя также и когти на другой руке, и паралитический яд, обильно покрывавший все его тело и струйками лившийся из полых шипов. Ящера зажали в углу, и он не мог выбраться, потому что его нога, от бедра до колена, превратилось в кровоточащее месиво, но он все еще был опасен и упорно отбивался. Впрочем, и на этот раз ему повезло — один из Десятых подбежал к нему и дал на себя опереться, когда они уже прорывались дальше. После стычки осталось всего двое Десятых, один из которых тащил Ящера (его не бросили потому, что он, хоть и не разговаривал, мог писать или понятно изъясняться жестами), Девятнадцатый и Двенадцатый. Сорок Восьмой, кожа которого местами превратилась в обугленную корку, тоже поднялся на ноги, но был очень слаб. Об остальных можно было уже забыть. Но Восьмые были уже совсем близко, а значит, потери не напрасны. Когда очередная стена огня унесла жизни очередных Десятых, Лара уселась в кресло и потерла виски. Она честно перепробовала все средства, что имелись в наличии, но, вот беда, защита Лаборатории была расчитана на тупых тварей внутри и разумных навов снаружи. И усредненный вариант, с таким количеством поумневших образцов, просто не пришел никому в голову. А зря. Первый этаж мерцал алым, будто весь был залит шасской кровью, а лестница на второй живенько становилась нежно розовой. Твари не пробивались к выходу, а тупо перли наверх, где могли разве что выпрыгнуть из окон прямо на защиту прилегающих территорий. Очень глупо, но стандартно для тварей… Когда они не так слаженно проходят ловушки. А теперь они повредили камеру… Лестница погрузилась во тьму, непроглядную, как навское счастье, и Лара вслепую закрыла заслонку. Она очень надеялась, что там не оказалось никого из своих, но могло быть всякое. Контрольный пункт, он же центр управления всей защитой Лаборатории, находился примерно посередине уровня, но даже здесь было слышно, как твари остервенело, но совершенно осознанно долбят створки. Им что-то нужно здесь, именно здесь, на втором этаже. Просто разнести оборудование? Но его здесь немного. Убить всех, кто тут есть? Но почти все на первом и минус первом, зачем так рисковать, раз уж они разумные? А до какой степени они разумные? Этого Лара определить не могла, но на всякий случай закрыла заслонку и у второй, дальней лестницы. Опасности нет, но с той стороны кабинет Астэры, а там Альма. Лучше перестраховаться, а кому нужен проход, пусть шлют мысленные сообщения или делают портал насквозь… Когда на табло ничего не отобразилось, Лара почувствовала, что, вопреки всем законам природы, у нее появились седые волосы. Клацанье когтей по полу подтвердило страшную догадку: они пришли с другой стороны. Не те, с разумом и вожаком, а другие, попроще. Шли-шли и пришли, потому что кто-то повредил какой-то провод, и она, Лара, уже Тьма знает, сколько времени не видит адекватную картину. — Лаэрн, — мысленно позвала она, стараясь не думать об Альме и унять дрожь в голосе. Там дверь с магической защитой, туда не влезет ни одна сволочь… — Лаэрн, нам нужна помощь! Ты меня слышишь? Тишина в ответ была пострашнее предсмертных криков, но асура держала себя в руках. — Астэра! Сайгерн! Нет ответа. Лара встала. Запасной накопитель лежал на своем месте, у нее самой половина нормы — хватит, чтобы продержаться… сколько? Ответом на вопрос стали рухнувшие створки. Твари прорвались на второй этаж с двух сторон, а система наблюдения пала смертью храбрых. Активировать защиту можно и вслепую, но так легко зацепить своих, поскольку далеко не все ловушки различают генокоды. Это означало, что сидеть на контрольном пункте и дальше не было никакого смысла, а потому Лара выскочила наружу и заперла дверь. Дым плыл по коридору темно-серым облаком, но вблизи пока ничего не горело. Твари тоже почему-то притихли, и Лара слышала лишь приглушенные крики с первого этажа. Нужно проведать Альму и выжечь здесь все к Яргиной матери, пока образцы еще не решили, что им делать. Нужно сделать это уже сейчас, но не зайти к дочери она не может. Вот просто не может — и все, и пусть дорогое начальство делает с ней, что хочет. Да и живо ли то начальство… По дороге к Астэре она еще пару раз пробовала связаться с Лаэрном, но ответа так и не последовало. Зато отозвалась Астэра, но именно в этот момент из распахнутой двери кабинета выскочил недоделанный Пятидесятый. Пьяный от крови и свободы, он не узнал хозяйку и кинулся на нее, выставив когти. — Помоги! — мысленно крикнула она Астэре и ударила «дыханием дракона». Тварь сильно обожгло, но сработала ее собственная защита, и Ларе потребовалось два разряда Эльфийских Стрел, чтобы Пятидесятый наконец издох. Перешагнув через дымящееся тело, асура побежала по коридору. По дороге не встретились ни свои, ни чужие, и это было хорошим знаком… Вот только дверь в кабинет Астэры оказалась приоткрыта, а внутри не было ни души. Легкий летний ветер задувал в открытое окно, и от сквозняка бумаги взлетели со стола, как птицы… Но Ларе было не до этого. Она подбежала к окну в надежде понять, что стало с Альмой, но выглянуть не успела: совсем рядом отчаянно заорали Восьмые. Второй этаж был почти пустым, как и прочие, залитым невыносимо ярким светом, и пока что спокойным. Конечно, заслон на лестнице успел дать о себе знать прежде, чем твари всех перебили, и если системы слежения еще работали, то беглецов обнаружили. Но в общем хаосе им еще могли не придать значения. Если повезет. Во всех планах неизбежно была огромная доля этого «если повезет», а в этой части общей задумки — особенно. Девятнадцатый не знал, какие системы работают, не знал, что ждет впереди, и даже не знал, как выбираться из Лаборатории — удастся ли просто прыгнуть в окно и остаться в живых? Но он знал, где Восьмые, и это уже было огромным достижением. Впрочем, теперь ему достаточно было просто знать этаж. Глаза Восьмых, полностью черные, без белков, словно налитые Тьмой, особенно чувствительны, и активированные артефакты во Светом вековечным причиняли им очень сильную боль. Так что уже отсюда доносились их усилившийся запах, хлопанье крыльев, крики и отчаянное курлыканье. Твари, не теряя времени, побежали на звук, пустив вперед Двенадцатого и одного из Десятых. За ними, в центре, как самый ценный, бежал Девятнадцатый, а дальше — Сорок Восьмой и второй Десятый, тащивший Ящера. Последние трое при необходимости станут заслоном. Первые наоборот нужны были, чтобы прорваться, а Девятнадцатый — чтобы забрать Восьмых и сбежать, как-нибудь. Разумеется, здесь снова были ловушки. Огонь, Дым ледяных вершин, Ловчие сети — полный арсенал светлых, не хуже, чем на других этажах, но пока системы работали автономно, это еще можно было обойти. По дороге встречались и клетки, хоть и меньше, чем на других этажах, но отвлекаться на собратьев было некогда, и беглецы даже не смотрели и не принюхивались, чтобы понять, что это за образцы. Но долго так везти им не могло, и вот Десятый, шедший впереди и обладавший самым острым нюхом, почуял запах асуров. Среди гари, копоти и следов множества существ, сложно было сказать, скольких, но отряд насторожился. Нельзя было оставлять врагов за спиной, но и промедление было равносильно полному провалу. Так что первые трое прибавили шагу настолько, насколько могли, а Сорок Восьмой, Ящер и Десятый приготовились стать живым щитом, чтобы другие прошли дальше. Они и так отставали: Сорок Восьмой был не очень-то быстрым по меркам тварей, а теперь ожоги мешали ему двигаться, а Десятый устал бежать со своей немалой ношей. А вскоре запах стал более отчетливым, и удалось понять, откуда он идет — из боковой двери и коридора рядом с ней, но за дверью светлую было уже не видно. Ящер зарычал и потянул в эту сторону Десятого, и тот повиновался, подтащив его ближе к двери. Тогда Ящер просто оттолкнулся лапами от своего собрата и уцелевшей ногой — от пола, чтобы в один длинный прыжок настичь асуру, которая то ли растерялась, то ли была без энергии. В любом случае, она смогла только вскрикнуть и отшатнуться, но это бы ей не помогло… если бы голова Ящера вдруг не испарилась в одной ослепительно яркой вспышке. Тварь погибла еще в воздухе, не затормозив, так что обезглавленная туша все-таки сшибла и опрокинула светлую, пригвоздив ее к полу. Лара закричала бы, но сперва не успела, и потом из легких вышибло воздух, и она так и осталась лежать, не сразу сумев скинуть с себя массивное тело с еще дымящейся шеей. Над ней стояла Гвальма, только что вышедшая из короткого портала, который еще не закрылся, и из-за спины у нее выходили твари: Семьдесят Вторая, трое Первых и Четырнадцатый — прыгучий, с ногами как у кузнечика и несколькими щупальцами с ядовитым секретом. — Так и знала, что ты окажешься здесь, а не на посту, — холодно бросила ассистентка Лаэрна, не утрудив себя помочь Ларе выбраться и даже не приказав это сделать своим тварям. Асура неуклюже поднималась, выбираясь из-под туши, а Сорок Восьмой и Десятый тем временем отошли от дверного проема и собрались отступать дальше. Вернее, это делал Сорок Восьмой, а Десятый неохотно следовал за ним. Он готов был слушать Ларгу и Ренгу, Девятнадцатого и Ящера — но не его. Тварь рвалась в драку, распаленная запахом крови, горелого мяса и ненавистных врагов, так что хватило ее ненадолго. Как только из-за двери показалась чешуйчатая морда Первого, ярость и жажда крови победили в «волке» и уважение к авторитетам, и инстинкт самосохранения. Десятый глухо зарычал и бросился на нового противника, но тот был сильнее, да еще и не один, так что стычка длилась недолго. Сорок Восьмому не оставалось ничего другого, кроме как прийти Десятому на помощь, чтобы выиграть для Девятнадцатого еще немного времени. Одного он на время оглушил электрическим разрядом и ударил лапами, откинув в сторону. Подошедшей Семьдесят Второй досталось слабее, но ее тоже заметно тряхнуло, и на миг Сорок Восьмому показалось, что у него появился шанс… Но в этот момент Четрынадцатый запрыгнул ему на спину и обвил ядовитыми щупальцами. Девятнадцатый с оставшимися двумя тварями мчался вперед, пока не нашел в одном из кабинетов нужную клетку — просторное отгороженное решеткой помещение, где Восьмые свили себе гнездо из матрасов и одеял и проводили время, прижимаясь друг другу и о чем-то воркуя. Непонятно, были ли они готовыми образцами, признавшими хозяев. Этого Девятнадцатый не знал, а спрашивать было решительно невозможно. Шум, запахи, а главное, яркий свет, переполошили и напугали Восьмых, и теперь гнездо представляло собой хаотично шевелящуюся массу кожистых крыльев, когтей, босых ног, худых щуплых спин с выпирающими позвонками и длинных свалявшихся волос. Восьмые сбились в кучу и прятали глаза от света, крича, курлыкая, пытаясь поплотнее вжаться друг в друга — так у них выглядела паника. Впрочем, теперь было уже все равно: если удастся добраться до навов, они найдут способ помочь, а если нет, то Тьма тем более не станет делать разницы между своими детьми. Девятнадцатый пытался разбить замок, расплавляя его при помощи отнятого у светлых огненного боевого артефакта, а затем разрубая мечом. От звука ударов Восьмые переполошились еще больше, но его это не останавливало. Двенадцатый и Десятый теперь прикрывали его спину — сзади сильнее запахло кровью и горелым, а значит, времени оставалось совсем мало. Наконец замок подался, и твари, откинув в сторону решетку вошли в гнездо. Восьмые способны разговаривать, пусть и в очень странной манере, но сейчас они нечленораздельно кричали, вцепившись друг в друга. Не понимая, что их пришли спасать, они пытались защититься, а когда Девятнадцатый ухватил одного за крыло и попробовал выдернуть, принялись отбиваться. Этого он совсем не учел и очень торопился, но все равно, несмотря на отчаянное положение, не мог тянуть Восьмого слишком грубо, причиняя боль. Таково было свойство этих необычных тварей — даже самые агрессивные и безумные не нападали на них. У Восьмых было какое-то особое, сверхъестественное очарование, шелест их крыльев навевал самые сладкие грезы, а взгляд полностью черных глаз притягивал почти гипнотически. Восьмого не хотелось сожрать даже от сильнейшего голода, с Восьмым было легко и приятно соглашаться, Восьмой вызывал желание оберегать и защищать. Даже отвечать на агрессию с их стороны было нелегко. Объяснения этой странной власти над ними странных крылатых существ твари не знали, а асуры не спешили им рассказывать. Но должно быть, не зря большая часть Восьмых была женщинами, которых у навов — меньше четверти населения, и причинить им вред не позволяли инстинкты. Но выбора у Девятнадцатого не оставалось и он, пересилив себя, проткнул шипами тоненькую руку-крыло, и тварь стала слабеть под действием паралитического яда. Тогда ее все-таки удалось выдернуть из общей массы — но не тут-то было. Для остальных это стало последней каплей, они расцепились и, казалось, заполнили собой всю клетку. Некоторые просто метались, то бегая по полу, то взмывая под потолок, некоторые пытались отбить сородича. Девятнадцатый так и прижимал к себе свою добычу — низкорослого и очень худого нава, похожего на ребенка, но с лицом взрослого, такого легкого, что можно было заподозрить у него трубчатые кости как у птиц — а Двенадцатый и Десятый прикрывали его и прокладывали дорогу к окну. Это заняло довольно много времени, а проделывать проход пришлось самому Девятнадцатому, уже известным способом, и для этого Восьмого пришлось держать одной рукой… Наконец окно было выбито и распахнуто, и можно было прыгать. Но в этот миг перед Девятнадцатым оказалась Семьдесят Вторая — та самая предсказательница, которая посоветовала ему бросить маленькую асуру. — Ты… — Девятнадцатый опешил и замешкался буквально на долю секунды, а затем понял, что перед ним уже не свой, а враг, и поднял руку с мечом, чтобы защититься. Но промедление оказалось роковым, достаточным, чтобы снабженные длинными когтями руки навьи вспороли ему горло и вонзились в грудь. Где-то еще отбивался Двенадцатый и выл в агонии Десятый, а какая-то Восьмая, сложив крылья, вылезала в окно — но Девятнадцатый уже не осознавал этого. Последним, что он услышал, был резкий и звонкий, хорошо различимый в общем шуме голос Гвальмы: — Умница, Семьдесят Вторая. Можешь поесть.