Разговор

      Вот и наступил этот день. Могильщица едва сдерживала слезы. Она помнила, что король в одном из снов просил ее не плакать над его смертью. Она очень дорожила им, а потому старалась выполнить его просьбу. Из головы не выходили его слова: "Не надо плакать из-за моей смерти, это ничего не исправит. Пойми, я мертв уже много лет, меня не вернуть. Но знаешь, я вижу твои слезы каждый раз. И каждый раз мне больно, ведь плачешь ты из-за меня. Давай не будем делать друг другу больно". Могильщица не забывала эти слова, не забывала данные обещания и прекрасно понимала, что должна сдержать свое, ведь Густав Адольф часто приходил к ней во сне, как и обещал в ту ночь. Но держаться было крайне трудно, чтобы хоть как-то успокоиться, она писала письмо.

"Настал этот день, король Густав. Шестнадцатое ноября. Прошло уже триста восемьдесят пять лет с того страшного дня. Я стараюсь не плакать, я ведь обещала. Я очень стараюсь держать себя в руках, но мне слишком тяжело. В этот день становится особенно больно.       Мой король, я безумно скучаю по вам. Так жаль, что мы родились в разные эпохи. Я бы очень хотела увидеть вас в живую, а не на портрете. Я не говорила, но мне хотелось бы служить в вашей армии, желательно в кавалерии, тогда у меня была бы возможность спасти вас.       Я много думала, много слышала песен про вас. Одну из них я перевела. Там говорилось о вашей ярости, употреблялось выражение "зверь в человеческом обличье". Я задумалась над этим и сделала свои выводы. Быть может, это правда, но только на время битвы. Хотите знать, каким я представляю вас в мирное время? А я и сама толком не знаю. Думаю, вы были мудрым и справедливым королем, подобного которому не существовало никогда. Точно знаю одно - у вас доброе сердце, мой король. Вы сделали все для своей страны.        Лишь одно для меня навсегда останется тайной. За что с вами так жестоко расправились? И почему именно с вами, ведь там было столько людей... Но из всех почему-то выбрали вас. Как будто других командиров не было...       Знаю, вы вряд ли оцените мое решение, но я не могу иначе. Для себя я решила, что в вашей гибели виноват Альбрехт фон Валленштейн. Больше мне винить в этой трагедии некого. Прошу, не осуждайте меня, но из дня его смерти я сделала праздник, ведь это день, когда мир избавился от такого подлого человека.       Я никогда не смогу смириться с вашей гибелью, для меня вы живы. Я буду с нетерпением ждать вас в своих снах. Спасибо за все."

       Могильщица отложила перо и закрыла тетрадь. На душе стало еще тяжелее. Сил сдерживаться больше не было. Убрав тетрадь в ящик, она опустила голову на скрещенные руки и посмотрела на портрет, с которого ей слабо улыбался Густав Адольф. "Простите, мой король," - фраза сама собой вырвалась у нее, а из глаз потекли слезы.