Сказки старого пианино

С трудом поднявшись, Вадим добрёл до лестницы. На втором этаже занял первую попавшуюся комнату и обнаружив в шкафу свежую одежду, натянул сухие бежевые брюки и белую рубашку. Он дьявольски устал. Не находя в себе сил ровным счётом ни на что, Тальков рухнул на широкую мягкую кровать и забылся тревожным сном. Сперва ему снились обрывки воспоминаний, которые смело можно было отнести к детским. Потом в его сны нагрянули страшные чёрные тени. Они сидели за круглым столом в незнакомой комнате и в унисон читали молитву. Одна тень то и дело вскидывала голову и тогда Тальков мог разглядеть в лице черты Бернхарда. Он проснулся от грохота. Распахнул глаза и резко сел на кровати, осоловело осматриваясь. Комната была погружена в полумрак, а за высоким прямоугольным окном густой пеленой расстилался сиреневый туман. Потерев кулаками глаза, русский встал с кровати и покинул комнату. Грохот повторился. Спрыгивая сразу через пару ступенек, Тальков сбежал на первый этаж и прошёл на звук, который доносился, как оказалось, с кухни. Глазам предстала следующая картина: Фассбендер держит белый холодильник за бока и с силой ударяет им стену. Снова и снова. Через пару мгновений тот подал признаки жизни и загудел. Заметив вошедшего, Бернхард медленно развернулся и откровенно залюбовался русским. Правда, быстро взял себя в руки и сурово произнёс: — Сейчас мы с тобой в одной лодке. Поэтому предлагаю без глупостей и мясорубки. Тальков смотрел на немца с недоверием, исподлобья, поджимая губы. Как же хотелось убить подонка… Но, судя по всему, в этом доме действительно творилось нечто странное. И убить было нельзя. — Расскажи, что всё это значит и как мы теперь отсюда выберемся, — негромко произнёс Вадим, благо, учил немецкий с детских лет. — Ешь, — рявкнул Бернхард, бросая взгляд на стол. На нём стояли тарелки с тушёными мясом и картошкой. Желудок у русского тут же свело: он не ел уже так давно… Пройдя к столу, Тальков медленно сел за стол, взял вилку и начал есть, стараясь не показаться варваром. Фассбендер хищно улыбнулся: ему нравилось наблюдать, как его пленник ест. Пусть это было абсолютно алогично. Последовав примеру Талькова, Бернхард сел напротив и неспешно принялся за трапезу. В отличие от Вадима, он хорошо питался и мог себе позволить даже красное чилийское вино. А этот несчастный, видать, и тушёнку примет за счастье. — Я проводил оккультный обряд. Зачем и почему — не твоё дело. Но что-то пошло не так, мои друзья мертвы, а мы с тобой находимся в одном из параллельных миров. Здесь невозможно умереть от холодного или огнестрельного оружия. На «первом уровне», где мы были вчера, можно было погибнуть от огня и воды. Сегодня мы ещё дальше от нашего привычного мира и умереть мы не сможем. Совсем. Также нельзя покидать этот дом, иначе случится нечто ужасное. Дом — наша защита, — изогнув бровь на последнем слове, Бернхард отправил в рот немного картошки. Вадим облизал уже пустую тарелку, слегка осоловев от еды. Услышанное било в самое сердце. Значит, теперь они — пленники этого места и должны жить бок о бок? Хуже не придумаешь. — Есть какой-то… обряд, чтобы вернуться назад? — откладывая в сторону вилку, тихо спросил Вадим. — Я не идиот, — вспыхнул Бернхард, резко вскакивая и отходя к окну, — стараюсь. Но не настраивайся, что что-то получится. По крайней мере, в ближайшее время. Тальков поднялся и направился в сторону двери, сжимая руки в кулаки. — Русский! Я не разрешал тебе вставать! — завопил Фассбендер так, что стаканы в кухонном синем шкафчике чуть не лопнули. — Что? — остановившись, угрожающе спросил Тальков и обернулся, прищурившись. «Эти глаза… они как сентябрьское дымчатое небо!» — с восхищением подумал Фассбендер и в два шага оказался рядом с объектом вожделения. Крепко обняв Талькова за плечи, немец настойчиво впился в его губы, терзая их зубами, кусая, а затем с рычанием слизывая капли крови. «Ненавижу тебя! Ублюдок! Тварь!» — билось импульсивно в голове, а низ живота связывало от желания. Вот он — его судьба! Тот, с кем он должен быть! Тальков не сразу пришёл в себя, сперва стоял, будто громом поверженный. А как только сообразил, что происходит — упёрся ладонями в грудь немца, стараясь отодрать его от себя. Бернхард властно обнимал русского, плевав на сопротивление. Он был здесь хозяином. Вдоволь насладившись поцелуем, Фассбендер отступил назад. Глаза его блестели, на губах виднелись капли крови Вадима. Грудь вздымалась. Бернхард смотрел на Вадима так, словно был готов сожрать или трахнуть его прямо здесь и сейчас. Густо покраснев, Тальков поспешно выбежал из кухни. Оставшись в одиночестве, немец тихо рассмеялся. Немного постоял посреди пустой кухни, а затем отправился в ту комнату, где оставил свои «чёрные» книги, хотя в паху после поцелуя было тяжело.