Сказки старого пианино

Когда Вадим открыл глаза, комнату уже заливал яркий солнечный свет. Бернхард сидел рядом, с вожделением и потаённой нежностью наблюдая за объектом своей внезапной любви. Талькову сделалось не по себе. Привстав на локтях, он понял, что абсолютно раздет. В это мгновение тёплая ладонь Фассбендера легла на правую ягодицу Вадима и принялась ласково её мять. — Ты что творишь? — подтягивая к себе одеяло, хрипло спросил Тальков. — Ты смущаешься после всего, что между нами было? Ух ты! — восхищённо шепнул немец и оскалил большие белые зубы. Вадим быстро встал с кровати и поспешно обмотался одеялом. Зад побаливал: да, он снова позволил Фассбендеру взять себя. Но как это работает? Он ведь совсем не хотел этого… Неужели всё дело в доме и его магии? — Лучше расскажи, как мы будем выбираться отсюда, — сурово произнёс Вадим и направился в ванную. — Сегодня я проведу обряд. Посмотрим, что из этого получится, — расслабленно отозвался Бернхард. Поднявшись, он подошёл к окну и с наслаждением посмотрел на пустынный сад, залитый солнечным светом. Вадим умылся и почистил зубы. Посмотрев на своё потрёпанное отражение, попытался пригладить удлинённые волосы, но потом плюнул на это дело. Он хотел уж было вернуться в комнату, как нос к носу столкнулся с немцем, вошедшим в уборную. — Что ты со мной делаешь? Как ты это делаешь? — тихо спросил Бернхард. В его глазах плясали пугающие блики. Лицо свело судорогой. С таким лицом убивают. — Я ничего не делаю! Я оказался здесь по твоей милости! Что я могу делать, по-твоему? — раздражённо ответил русский, не сводя взгляда с опасно горящих глаз.  — Убил бы тебя к чёртовой матери! Но как я буду без тебя? — на выдохе отозвался Фассбендер и грубо сорвал с русского одеяло. Прижавшись своим волосатым лобком к его лобку, он прихватил зубами нижнюю губу Вадима и оттянул её. Вкус крови опьянил обоих. Тальков вцепился в плечи немца и хрипло застонал. Он бы дёрнул головой, но перспектива глубокой раны не радовала. Тем временем Бернхард обхватил свой член и принялся подрачивать. Хватило нескольких быстрых движений, и орган пришёл в боевую готовность. Он медленно, ловя крупицы наслаждения, выпустил прокушенную губу из тисков, и принялся слизывать кровь. Это невероятно заводило. Вадим подрагивал от остроты ощущений, тяжело дыша и не понимая, почему он стоит здесь, вместо того, чтобы дать нацисту по морде и сбежать… — Хочу сделать тебе приятно, — шепнул Бернхард и одним движением вжал Талькова животом в стену. Опустившись на корточки, подобно статуе древнегреческого атлета, немец сжал ягодицы русского в ладонях и развёл их в стороны. В растраханном анусе виднелись остатки спермы. Судорожно выдохнув, Фассбендер коснулся окровавленным языком дырочки и принялся играть с ней, вылизывая. Русский застонал и ударил кулаками по кафельной стене. Невольно оттопырив зад, он ощутил, как член налился кровью и встал. Ощущения были бесподобны: раскалённый язык ласкал отверстие, заставляя его судорожно сжиматься-разжиматься, а горячее дыхание опаляло нежную кожу. Истекая потом, Вадим откидывал голову назад и жмурился от удовольствия. Сминая длинными пальцами зад русского, немец прикрыл глаза и медленно ввёл язык в анус. Начиная быстро двигать головой, он с упоением трахал русского языком, а тот кричал, не сдерживаясь в проявлении эмоций. — Бо-же… ахх… х-хорошо… — еле шевеля языком, бормотал Вадим, дрожа и норовя свалиться на пол. Член был готов излиться свежей спермой, но Бернхард не дал русскому кончить. Резко выпрямившись, он накрыл ладонью яички Вадима, свободной рукой приставил большую сочащуюся головку к анусу, и в одно движение вошёл в него. Он трахал русского быстро, по-звериному, хрипя и покрывая поцелуями его влажные плечи. Тальков уже ничего не соображал, превратившись в оголённый нерв. Звуки шлепков смешивались с криками и стонами. Бернхард покраснел, каждая вена и каждая мышца его тела напряглись. Бурно кончая внутрь Вадима, он приставил ладонь к его члену, ощущая на пальцах семя: они испытали оргазм одновременно. И различить крики было уже невозможно. …Фассбендер смачно затянулся, выпустил дым в сторону и протянул сигарету Талькову. Тот лежал рядом. Оба приходили в себя после бурного оргазма и смотрели в потолок. Приняв сигарету, русский тоже затянулся. — Кем ты работал? — тихо спросил немец. — Диктором на радио. — Полезная профессия в военное время. Голос надежды. — Странно это слышать от тебя. — Да, я знаю. — А ты? Кем ты был до войны? — Я строил военную карьеру. — Это странно сочетается с колдовством, которым ты балуешься, — колко заметил русский. — Не колдовство, а оккультизм, — поморщившись, Бернхард встал с кровати и принялся натягивать брюки и рубашку, — я обещал тебе встречу с родителями, если ты… в общем, одевайся. Тальков удивлённо посмотрел на немца: тот казался совершенно серьёзным. Зажимая сигарету губами, мужчина поднялся и, пытаясь унять дрожь в руках, начал натягивать на себя одежду. — Не волнуйся ты так, — беззлобно ухмыльнулся Фассбендер, заметив состояние Вадима. Подойдя к нему, он отобрал у него сигарету и быстро потушил в пепельнице. Сжав запястье Талькова, он повёл его в сторону окна. Отдёрнув в сторону занавеску, распахнул раму. Обоих тут же ослепил яркий свет. Вадим зажмурился: ничего не рассмотреть… Но уже через мгновение он оказался у тихой голубой реки, журчание которой заставило сердце сжаться. Вокруг цвело лето. Белые облака плыли по синему бархату неба. Ветерок теребил светло-зелёную листву на деревьях. — Вадим, мальчик мой! — выкрикнула мать и бросилась навстречу. Шокированный Вадим сделал несколько шагов по направлению к ней и угодил в тёплые объятия. Он помнил свою матушку именно такой. — Ч-что с тобой случилось после ареста? — подрагивающим голосом спросил Тальков, поглаживая плечи женщины и с болью всматриваясь в её глаза. Как долго он ждал этой встречи! — Почти сразу же меня расстреляли по ложному обвинению. Не была я виновата, сынок, — слабо улыбнувшись, ответила женщина, касаясь пальцами щеки сына, — ты так вырос… Рядом с ней возник моложавый мужчина с тёмными волосами и доброй улыбкой. Отец… Его Тальков уже почти не помнил. Внутри всё перевернулось. Он с чувством обнял отца. — Ты вырос хорошим человеком, Вадим. — Отец, а что стало с тобой? — Расстрел… Сразу же после ареста… — Мне так вас не хватало… Свет померк. Речка исчезла. Всё погружалось во тьму. — Нам пора, сыночек… — Нет, не уходите! — Вадим попытался схватить и мать, и отца, но те растаяли в воздухе, оставив после себя небольшую дымку. Вадим очнулся на полу. Было уже темно. Он сразу же ощутил, что что-то не в порядке. Оставаясь под впечатлением от встречи, Тальков вышел в коридор: дом утопал в могильной тишине. Как странно: именно немец помог ему узнать судьбу родителей. Он один… — Бернхард, где ты? — позвал Вадим и прислушался.