Отравленные цветы

– В общем-то, я неплохой человек. Кое-кто здорово поднялся за мой счет. – А кое-кого зарыли. (х/ф. «Счастливое число Слевина») Она по-прежнему сидит на кухне. Никто не забрал ее, чтобы отвести в спальню к новому хозяину. Тен-Тен вносит остатки ужина, кокетливо улыбаясь охраннику, услужливо открывшему ей дверь. – Тебе это сегодня не пригодится, – она осторожно ставит тяжелый поднос на стол, отдуваясь, и задорно машет рукой у своего лица, описывая круг, – ступай, умойся. Сакура вопросительно смотрит на девушку, не двигаясь с места. – Он уснул, – поясняет шатенка, – теперь проспит до утра. Тебе тоже надо отдохнуть с дороги, чтобы завтра хорошо выглядеть. Сакура с радостью подскакивает, но останавливается на полпути. Она не знает, где именно должна умываться и отдыхать. – Я покажу тебе, – приходит ей на выручку Тен-Тен, видя ее замешательство. Сакура благодарно выдыхает, семеня за шатенкой. Тен выводит ее на темный, окунувшийся в ночную тишь задний двор, освещенный подвесными бумажными фонариками. – Ступай туда, – Тен-Тен указывает на деревянные раздвижные створки по противоположную сторону двора. Сакура согласно кивает и неспешно идет по дощатому гладкому настилу, огибающему весь дворик. Пальцы плавно скользят по идеально отполированному дереву. Где-то в темноте сада притаились охранники; Сакура не видит их, зато они отлично видят ее, идущую по настилу, ныряющую из одного пятна света в другое, отбрасываемое андонами. – А ты? – Сакура оборачивается к смешливой служанке. – А я еще не убралась в гостиной, – энергично пожимает плечами та. Войдя в створки, девушка попадает в предбанник с полками и лавками вдоль стен. Отсюда ведет извилистый коридор, который густо пахнет деревом, нагретым влажным воздухом. Сакура заглядывает вперед, вытягивая шею: коридорчик темен, но в конце улавливается свечение. Девушка скидывает кимоно, оставив его на широкой скамье, берет с полки пушистое мягкое, аккуратно сложенное полотенце. Уже идя по коридору, она чувствует приятный пар, поднимающийся от воды горячего источника. Она выходит в онсэн, прижимая полотенце к груди, и замирает на дощатом помосте. Ее взгляд минуту скользит по обнаженному мужскому телу и упирается в татуировку, украсившую половину тела стоящего перед ней человека. Сакура чуть нервно сглатывает, не в силах моргнуть или отвести глаза. Огромный черно-красный скорпион обвивает могучим, тонко сплетенным хвостом крепкий торс мужчины, занеся смертоносный изогнутый кончик между лопаток. Огромные мощные клешни, открытые в нападении, нацелены прямиком в пах. Скорпион Красных Песков. Она не может ошибиться. Когда-то, в раннем детстве, она слышала эти легенды, считая их мифами. Пока однажды, будучи еще девчонкой, не увидела этот отряд своими перепуганными глазами. И запомнила навсегда. То не было бойней, скорее походило на покос травы. Только вместо травы были самураи. Скорпионы пронеслись сквозь ряды противников с поразительной быстротой, великолепной слаженностью и отточенным мастерством, будто единый механизм, управляемый одним человеком. Ни один из отряда ни на секунду не остановился, рассекая прямо на ходу самураев, так и не успевших дать отпор. Промчавшись через строй бреющей косой смерти, после которой не осталось ни одного стоящего на ногах воина, они исчезли так же внезапно, как и появились, просто растворившись в горизонте. Им не нужны были ни трофеи, ни пленные: они не грабили, не мародерствовали, не насиловали; они просто шли поработить целую страну, сметая на пути все препятствия. Их деревня была завоевана, а Сакуру продали в рабство. Позже она узнала, что отряд «Скорпион» влился в ряды влиятельной организации и продолжал набирать новых членов. Скорпион там остался лишь один, а отряд превратился в Алую Сотню. Алую… Когда-то она мечтала отомстить им за свою сломанную жизнь, безжалостно раздавить и растоптать, как это сделали они с ее тихим мирком в родной деревне. Уничтожить тех, кто навсегда лишил ее другой жизни, о которой она могла только грезить. Теперь же один из них стоит прямо перед ней, а она лишь заворожено и трепетно любуется им, теряясь в воспоминаниях. Сасори неотрывно смотрит в ее изумленное лицо, разглядывает отвлеченно, но более заинтересованно, чем при обычном досмотре, ее щуплые плечи, стрекозьи ноги, иероглиф на груди с вплетёнными в него веточками сакуры. И тоже молчит. Неизвестно, сколько она так простояла бы, пока ее мягко, но настойчиво не отодвигают с прохода, и в душевую входит Хината, неся в руках полотенце. Сакура мимоходом отмечает, что у служанки влажные волосы. Видимо, она тоже принимала ванную. С легким поклоном Хината подает Сасори полотенце. – Он как живой, – шепчет Сакура, не в силах оторвать глаз. – Потому никому его нельзя трогать, – назидательно предупреждает Сасори. От его приятного, но тихого и поучительно-строгого голоса ей становится не по себе. – Никому… – еле слышно повторяет она, широко распахнув глаза. – Трогать Скорпиона опасное дело, знаешь ли. А дразнить еще опаснее, – усмехается мужчина, не сводя с нее глаз. Сакура смотрит в его лицо и понимает, что ей нравится его тонкая, отдающая холодком, усмешка. Нравится настолько, что ей хочется станцевать со скорпионом опасный смертельный танец. Он отнюдь не красуется перед ними… перед ней – Сакура даже не замечает, как Хината уходит. Он неспешно одевается, давая зачарованной девушке возможность осмотреть его полностью. Сакура может дать голову на отсечение, что остальные стражники из того же отряда. Сасори проходит мимо нее, слишком близко, чарующе близко. Она улавливает тепло и приятный древесный запах, исходящий от его тела. Не говоря ни слова, даже не оборачиваясь, Скорпион покидает онсен. Хината возвращается к ней, помогает вымыться и одеться. – Столько охраны, – делится наблюдениями Вишня. – Дом напичкан головорезами и соглядатаями, – соглашается брюнетка, – но тебе не стоит их опасаться. Лишь Сасори-саму и Какузу-сана. – Какузу? – девушка заинтересовано поворачивается к собеседнице. – Да. Начальник внешней охраны. Он живет в обзорной комнате на первом этаже. Там прямой выход во двор и отличный наблюдательный пункт. Сакура вдумчиво кивает, внемля. – Я не видела его. – Какузу-сан угрюм и молчалив, пожалуй, даже больше, чем Сасори-сама. Он не появляется в доме, всегда сидит в своей комнате или обходит сад. Но Ино-сан обязательно найдет с ним общий язык, когда станет тут хозяйничать, – Хината подмигивает Сакуре. Та снова понимающе кивает. – Тебе надо хорошенько отдохнуть, – она кладет теплую мягкую руку Сакуре на плечо и заверительно шепчет, чуть наклонив голову, – завтра. Всё случится завтра, – и быстро и бесшумно уходит, бросив на девушку доброжелательный взгляд. Сакура возвращается в дом, полный тревожной тишины и охраны. Никто не попадается ей на пути, дом настолько велик, что в нем можно, наверно, неделями не встречаться со здешними обитателями. Девушка смотрит на спящий сад, беззвучно шепча себе под нос. Завтра. Ее участь свершится завтра. Её первый волнительно-страшный, незабываемый шаг за грань. Она чуть прикрывает глаза и думает не о своем хозяине, а о Сасори, как его руки спокойно и непринужденно касаются ее тела. Она немного завидует Хинате, воображая, что они делали вдвоем в онсене. – Почему ты до сих пор не спишь? Сакура вздрагивает, отрываясь от созерцания темного сада через двери террасы, и поворачивается. Сасори стоит позади нее, собранный, проницательный, хищный. – Мне не хочется, – морщится Сакура, нервно постукивая пальцами по стеклянной двери. – В чем твоя проблема? – его испытующий взгляд болезненно буравит ее, и Сакура интуитивно ежится, ощущая жжение в груди, сродни легкому возбуждению от его взгляда, голоса, исходящей от него силы. – Ты – моя проблема, – губы пересыхают от волнения, и слова соскальзывают с них на одном выдохе. Сасори хмурится и жестом велит ей выйти в сад. Сакура исполняет его немой приказ, смело шагнув с террасы и мимолетно покосившись на охрану у дверей. В сопровождении Сасори она может исходить весь дом, заглянуть в любую комнату, и никто не посмеет ее остановить. – Что стряслось? – он останавливается напротив нее у мелкого пруда. Глядя на каменистое дно водоема сквозь тонкую толщу синей воды, Сакура собирается с мыслями и отвлеченно думает, что пруд специально сделан таким неглубоким, чтобы господин Оота ненароком не утонул, свалившись в него пьяным. Хотя, при должном умении и старательной помощи захлебнуться можно и в стакане воды, просто неудачно поперхнувшись. Она поднимает взгляд на Сасори. Тот терпеливо ждет ответа, ничем не выказывая ни малейшего интереса к девушке. Он смотрит на нее как на прозрачное стекло – сквозь. Его совершенно не волнует душевное состояние гейши, но положение обязывает быть в курсе всех дел, творящихся в доме. Его работа – знать, о чем думает и помышляет любой человек, находящийся здесь. Вишня продолжает безмолвно смотреть на Скорпиона, растягивая минуты их уединения. Сперва его взгляд казался ей безразлично-надменным и равнодушным. Но теперь она поняла, это усталость, чуть циничная, усталость, от которой тоже устаешь. Устаешь видеть мир слишком отчетливо, без заблуждений и прикрас, устаешь от бестолковой суеты, устаешь видеть и слышать людей, говорящих нелепицы, людей, головы которых звенят от пустоты и глупостей, людей, что совершают бессмысленные поступки. Сасори просто устал. – Что случилось? – повторяет он свой вопрос и выжидательно складывает руки на груди. – Я боюсь тебя, – честно сознается девушка. – Ты вселяешь в меня ужас, – она смотрит в его глаза темно-кровавые, цвета спелой вишни, ожидая его реакции. – Это нормально, – Сасори остается невозмутим от ее признания, – это и есть моя работа. Ложись спать, завтра и тебе предстоит потрудиться. Господин не любит вялых рабынь. Последнее слово больно режет по самолюбию. Сакура строптиво вскидывает голову, в глазах на мгновение сверкает ненависть. Сасори осаждает ее одним только взглядом, разворачивается и тихо уходит, оставляя девушку придаваться воспоминаниям о ее жизни в Доме Грез и страстном желании эту жизнь изменить.