Отравленные цветы

– Ты раньше была не такой! – Так вышло обновление. Следить надо! © – Ты так быстро убежала. Это вечное пыхтение за ее спиной… Удивительно, как она до сих пор терпит. – Но от меня не сбежишь, – смеется Креспо, хватая Хинату за плечи, и утыкается в ароматно пахнущие густые волосы. – Как и обещал, любовь моя, – он прижимается к ней сзади и яростно трется пахом о ее попу, сопя и тихо постанывая. – Что это? – Хината застенчиво склоняет голову, подставляя шею под поцелуи, и берет протянутую ей из-за спины коробочку. – Это мой сюрприз. Подарок, достойный королевы. Хината аккуратно раскрывает коробочку, где на атласной подушечке покоится ожерелье из фиолетовых камней искусной огранки. Ее щеки вспыхивают румянцем благодарности. – Это фиолетовые сапфиры, – хвастается своей небывалой щедростью Креспо, – столь же прекрасны и редки, как и твоя красота, – он в нетерпении хватает ожерелье и надевает на шею служанки, осыпая девушку торопливыми горячими поцелуями. – Ты будешь купаться в роскоши, моя королева. У нас всё получилось, – его распирает от желания рассказать о настигшей их великой удаче, сулящей огромные деньги. Но еще больше ему хочется сорвать с Хинаты ненавистное кимоно. Он остервенело дергает то за подол, то за пояс, смачно облизывая шею брюнетки, ныряет ладонями в отвороты кимоно, норовя порвать прочную ткань. – Позвольте мне, господин, – тихо останавливает его нелепые попытки Хината и ласково касается кистей мужчины теплыми ладонями. Он замирает, наслаждаясь слишком умелыми для скромницы ласками, откидывает голову, гортанно вздыхая и прикрыв глаза. Хината поворачивается к нему, обнимает нежно за шею, запуская пальцы в жесткие волосы, смотрит в его расслабленное, полное истомы лицо и мило улыбается. – Какая же ты нежная, бархатистая, – шепчет Креспо. – Расслабьтесь, мой господин, – страстно, с придыханием, шепчет Хината, обволакивая мужчину дурманящим запахом, навевая буйные фантазии. – Позвольте сделать вам приятное. Он замирает, балдея от ее ласк и тихого елейного голоса. Тянется к ее пухлым губам, на которых застыла доверчиво-обольстительная улыбка. И когда момент истинного наслаждения так близок, он неожиданно замирает, выпучивает глаза и медленно сползает вниз, хватаясь на края плотной ткани кимоно. Два коротких, прицельных удара, нанесенных умелыми пальчиками точно в жизненоважные области шеи и затылка в доли секунды обрывают его жизнь. Хината никогда не задается ненужным вопросом, а чувствуют ли что-либо в этот краткий миг ее жертвы. Обычно на их застывших посмертных масках нет ни удивления, ни озлобленности, ни радости, лишь загадочное умиротворение и покой. Сложив руки и склонив голову, она горячо и торопливо шепчет слова покаянной молитвы, прося прощение за содеянное. Затем с присущей ей детской невинностью смотрит на распластавшегося у ее ног сластолюбца, привычным жестом одергивает кимоно и, поправив пояс, с невозмутимым видом переступает через мертвое тело, не удостаивая жертву пленительных чар и мимолетным взглядом сожаления. Как всегда безукоризненно и идеально. Свою часть задания она выполнила и теперь торопится за остальными. Она тихо, почти незаметно минует кухню, где практически безвылазно торчит повариха, мимоходом отмечая, что ее тоже не мешает убрать, как ненужного свидетеля. Но позже. Есть задачи и посложнее. И летящей походкой движется по первому этажу, идя по оставленным Ино трупам, точно по указателям. Надо убедиться, что здесь всё в порядке, и идти за Сасори. Она, как никто другой, способна подобраться близко к нему. Сейчас он в онсене, и она явится туда, как ни в чем не бывало, как делала это неоднократно, прислуживая ему. Конечно, было бы гораздо проще и легче убить его заблаговременно, чтоб минимизировать опасность. Например, вчера, когда они были в онсене вместе с Сакурой. Но смерть личного телохранителя навлекла бы подозрение: Оота и Креспо залегли бы на дно и отменили все сделки. Сегодня. Всё свершится сегодня. Она слышит шум из-за двери обзорной комнаты. Возня с хрипами и тихим рычанием, будто борются два диких зверя, и хватает с первого ближнего трупа короткий арбалет. Пинком отворив дверь, Хината с долю секунды вникает в обстановку и делает выстрел. Прямо в голову. Ино отползает от рухнувшего горой отмирающих, бесполезных мышц и нервов мужчину и торопливо, с лихорадочной тщательностью стирает цветастым рукавом вязкую жижу с лица, будто этим простым жестом может искупить взятый на душу грех человекоубийства. Замирает, затаивается, прижавшись к стене, тихо подрагивая и боясь проронить и звук, чтобы любой мало-мальски слабый стон не пробудил лежавшего рядом мертвеца, чтобы душа его умчалась прочь, не задержавшись рядом с ними. А легкие разрываются от бешеного крика. Осознание того, что они выиграли схватку, приходит не сразу, ей еще какое-то время мерещится, что стражник пытается повернуть голову, чтобы взглянуть на своих палачей кровавым месивом опухших век. – Вставай, вставай, – торопливо шепчет ей Хината и тянет вверх ее дрожащую руку. Ино прикладывает гигантские усилия, чтобы заставить себя подняться. И дело вовсе не в раненой ноге или перебитой ладони, страх накрывает ее, страх самой себя, страх того, что они творят, убивая так заученно просто, оправдываясь высокими целями. Держась рукою за стену, Ино распрямляется и нетвердым шагом пробирается к двери, стараясь не смотреть на остывающее тело. Сработано до безобразного плохо и грязно. Ранение, онемевшие конечности – будь Ино здесь одна – печальный финал очевиден. Но она не одна, потому они идут, собранные и решительные, без тени переживаний на лицах. Другие мысли занимают их головы, заставляя упорно шагать вперед. Возможно, прямо сейчас кто-то отчаянно нуждается в их помощи. Хината мысленно произносит молитву и бросает последний взгляд на стражника. Тот лежит, свернув на бок простреленную голову, вцепившись обеими руками в катану, и смотрит на девушку пустыми глазницами с запекшимися темными кляксами, будто кто-то залепил ему веки комьями вязкой, растекшейся грязи. Надтреснутые, окровавленные гэта валяются рядом. – Тц, – неопределенно цыкает брюнетка, сжимает губы, прикусывая их изнутри, и отрешенно отмечает, что при жизни, когда его глаза еще были на месте, а висок не превратился в сплошную одутлую гематому, Какузу был не так уж страшен. Ино нервно улыбается и тяжело отдувается, ощущая нездоровый жар во всем теле. Хината встревоженно смотрит в ее бедное лицо и трогает ее трясущуюся руку. – Что с Креспо? – тихо спрашивает Ино, ковыляет вперед, придерживая одеревеневшими пальцами окровавленный разрезанный подол, и собирает по дороге иглы и сюрикены. Они ей еще пригодятся. Теперь надо подняться на второй этаж, в спальню Оота, уничтожить по пути охрану и помочь при необходимости двум другим куноичи. – С ним всё, – кивает Хината, запасаясь стрелами. – Отлично, – криво улыбается Ино, не видя встревоженного взгляда подруги, буравящего ее спину. – А Сасори? – В онсене, как обычно в это время. – Да, – усмехается Ино, – всегда пунктуален. – У нас не так уж много времени, – напоминает Хината, успевшая досконально изучить режим всех обитателей особняка. С Сасори было проще всего – пунктуален во всем. – Предлагаешь навестить его там? – Ино останавливается у подножия лестницы, вцепившись со всей силы в перила. Ее качает, и трудно дышать и говорить. – Я во двор и за Сасори, – сообщает Хината, видя, что Ино больше не боец и справляться со Скорпионом ей предстоит самой. Яманака кивает, отпуская ее, и тяжело поднимается на второй этаж. Еле доползает, хватаясь на стену, до спальни Оота, спотыкается от неожиданности и обреченно сползает вниз на дрожащих ногах. Поздно.