Долгая дорога домой

Поместье Вудхаус, расположенное близ Челмсфорта, графства Эссекс, раскинувшееся на зеленых английских равнинах, всегда славилось своими гостеприимными хозяевами. Фасад старинного здания с его дубовыми перилами и ступеньками, окнами с высоким и частым переплетом, с лестницей и длинной галереей, на которую выходили двери спален, был более уместным для собора, чем для жилого здания. Буйная растительность огромного сада, медленно переходившая в аккуратно очерченные цветники с азалиями, барбарисом, форзициями, гортензиями, сиренью и розами поражала каждого, кто впервые посещал этот дом. Внушительное и величественное сооружение, потемневшие каменные стены которого повидали не одну смену поколений, в зимнее время, обдаваемое суровыми английскими ветрами, становилось сосредоточением спокойствия и безопасности, погружаясь в долгий и умиротворенный сон; в весеннюю же пору, ласкаемое теплым солнцем, оно, подобно пробуждающемся силам природы, расцветало и преображалось, принимая толпы гостей, бесконечно прибывавших в поместье до наступления первых холодов. Его теперешний хозяин, маркиз Джонатан Дэнси с супругой Сарой и их единственным наследником, больше десяти лет назад перебрались сюда из шумного Лондона сразу после рождения сына. Сэр Дэнси, с детства состоящий в теплых дружеских отношениях с Его Величеством Георгом III, всегда был желанным гостем при дворе, а потому все фамильные и церковные праздники их семьи проводили вместе. Миссис Дэнси, урожденная Бирли, чьи юные годы прошли в живописном Стаффордшире, слыла одной из самых образованных и красивых женщин в высшем английском обществе. Ее достопочтенный муж, впервые увидев ее танцующей полонезу на юбилее своего ныне покойного отца, был поражен ясностью ее голубых глаз и с тех пор вот уже как пятнадцать лет любовно именовал ее Ma turquoise*. Их долгожданный наследник, появившийся на свет жарким июньским днем, ознаменовал собой новую главу в истории четы Дэнси. Став родителями, они поклялись друг другу, что непременно сделают все от них зависящее для благополучия их сына, и с тех пор сложно было найти более любящую мать и более заботливого отца, словом, пожалуй, во всем графстве Эссекс не было семьи счастливей. *** Это случилось в конце весны. В воздухе пахло зеленью и едва расцветшей глицинией. Подарок королевского двора, преподнесенный в знак долгой и крепкой дружбы, это удивительное и требовательное растение, пустив свои корни в холодную английскую почву, каким-то чудесным и необъяснимым образом, то ли по воле Проведения, то ли под умелыми руками садовника, смогло взойти и укрепится в своих правах на жизнь и теперь радовало жителей поместья своим сладко-медовым ароматом. В доме только-только стихли звуки шумного праздника, перейдя в едва уловимые перешептывания и приглушенный смех изредка переходящих из комнаты в комнату слуг, где-то наверху в последний раз чуть скрипнул пол, затворилась дверь, и дом, наконец, полностью погрузился в тишину. За окнами стрекотали сверчки, легкий весенний ветер доносил их убаюкивающее пение из сада прямо в детскую. Хью лежал с открытыми глазами, обеими руками прижимая к себе смятый уголок одеяла, словно обнимая и убаюкивая живое существо. Детское воображение, раззадоренное общей атмосферой веселья, рисовало ему картины далеких путешествий, наполненных опасными приключениями, битвами на шпагах и грандиозными открытиями. Будучи еще совсем мальчишкой, он научился от отца правильно держать шпагу - большой и тяжелый клинок в усердных детских руках превращался в искусное орудие боя, способное наносить быстрые и меткие удары - и вот теперь на протяжении уже четырех лет они каждый воскресный день, едва закончив вечернюю трапезу, со всех ног бежали в сад упражняться. Матушка его в это время, по обычаю отложив вязание в большой деревянный стол, шла в библиотеку, и, выбрав книгу, присоединялась к ним, располагаясь в уютно покачивающееся кресло, укрытое от солнца ветвями старого дерева. Засыпая, Хью думал об утренних вафлях и сладком сливовом джеме, которые непременно будут ждать его завтра с утра, о парном молоке, первый стакан которого он выпьет залпом и тут же побежит к кухарке за вторым, о родителях, которые, спустившись к завтраку, непременно будут долго о чем-то говорить, смеяться и шутить, а потом, взявшись под руки, пойдут кататься на лошадях. Он уже почти уснул, подоткнув перьевую подушку маленькой рукой, как вдруг услышал непонятный шум, словно что-то очень грузное упало на пол. Хью тут же испуганно открыл глаза и прислушался. Его друзья рассказывали ему про привидение принца с рыцарским шлемом на голове, которое ходит по домам и пугает их жильцов. По легенде старый итальянский князь в день запланированной свадьбы своего сына нашел того раздавленным гигантским рыцарским шлемом, и, не сумев пережить горе, сжег свой замок. И теперь призрак, не в силах найти свой дом, бродит по всему свету, стараясь отыскать новое пристанище. Хью не верил в подобные легенды, но все же ему стало не по себе. Звук повторился, в дальнем крыле дома, там, где гостиная с большим мраморным камином плавно переходила в лестничные подъемы, послышались быстрые шаги. Мальчик спрыгнул с постели и, едва собравшись сделать шаг по направлению к двери, услышал крик. Жуткий, душераздирающий крик нарушил тишину уснувшего дома, он эхом пронесся по каждой комнате и достиг ушей Хью. За ним последовал второй, уже мужской, более сдавленный, но не менее отчаянный. Прозвучал выстрел, и весь дом погрузился в хаос. Юный Дэнси слышал крики и топот ног едва проснувшихся слуг, мужские голоса смешивались с криками женщин, на верхних и нижних этажах неразборчивые звуки то затихали, то начинались вновь. Когда дверь в его комнату резко открылась, Хью, испугавшись, попятился назад, но узнав свою гувернантку, хотел было спросить, почему все кричат, но та, зажав его рот рукой, уверенно прошептала: «Я спрячу тебя в твое любимое место, сиди там, как мышка, будто мы играем в прядки. Хорошо?» Хью непонимающе посмотрел на нее. Пенни или Пен, как мальчик ее называл, всегда такая спокойная и строгая, сейчас она едва не плакала, крепко сжимая его плечо. Девушке было всего восемнадцать, когда она, впервые покинув отчий дом, приехала в поместье Вудхаус, чтобы обучать Хью грамоте и языкам. С тех пор они не расставались больше, чем на неделю. Не дождавшись его ответа, она взяла мальчика на руки и, обойдя кровать, подошла к грузному книжному шкафу. Там, в маленьком зазоре, скрытом от чужих глаз тяжелыми жаккардовыми шторами, Хью любил прятаться во время послеобеденных игр. Укромный угол, куда никогда бы не поместился взрослый человек. Забираясь туда, Хью всегда представлял, будто он изведывает тайны старинного подземелья. Пэнни опустила его вниз, заставляя сильнее прижаться к прохладной стене: «Стой здесь, хорошо? Не издавай ни звука, просто стой тут.» Она быстро задернула штору и ушла, закрыв дверь в его спальню снаружи. Сквозь шум он все же расслышал, как стихли ее шаги. Раздался еще один выстрел, а потом еще один и еще один. Крики превратились в хрипы и плачь. Хью в страхе рухнул на колени. «Стой здесь» Ручка двери дернулась, но не поддалась. Хью закрыл уши руками, спрятав лицо в коленях. «Не издавай ни звука» В нос ударил едкий запах дыма, тяжелый, горький, обволакивающий. Вокруг все поплыло, комната будто закружилась, пол под ногами ощущался мягким и неустойчивым. Хью сполз ниже, теряя сознание. Последнее, что он помнил, это ощущение животного страха, разлившегося в его груди. Будто он уходил под воду. «Просто стой тут» *** Хью резко открыл глаза и закричал. Ему показалось, что он закричал, но из горла вырвался только слабый хрип. Вокруг было темно. Абсолютная, поглощающая все темнота. В голове гудело и хотелось пить. Но он был жив. Почему он был жив? Юноша огляделся. Ничего. Он не видел абсолютно ничего. Он почувствовал что-то мягкое под собой и попытался приподняться. Правую руку мгновенно пронзила страшная боль. Хью беззвучно застонал и согнулся пополам, стараясь укрыться от нее. По спине пробежали капли пота. С минуту он сидел неподвижно, а затем пошевелил левой рукой, убеждаясь, что она в порядке. Он осторожно подвигал ногами. Ничего. Его здоровая рука нащупала одеяло. Он полулежал на кровати. Почему он жив? В воздухе пахло сыростью и едва различимой плесенью. Собравшись с силами, он попытался встать. Пол под ногами качнулся вперед, и Хью не устоял. Он рухнул, всем своим весом прижимая поврежденную руку. Из его груди вырвался болезненный крик. В этот раз отчетливый и громкий. Прежде чем снова отключится, он почувствовал, как кто-то поднимает его.