Сказки, рассказанные на ночь

— Подожди-подожди, сейчас помогу, блин, да что же это такое, почему ни хрена не получается? — Теплые пальцы мягко ложатся на запястья, покрытые красными пятнами расчесанной экземы. На твои руки падает тень лохматой головы с торчащими как два острых уха прядками на макушке. Припекает солнце. — Ничего, все хорошо, само заживет, — на ранки от экземы ложатся витки тонкого пропитанного мазью бинта, и лохматая тень исчезает, а ты одергиваешь рукава коричневой водолазки и, отряхнув джинсы от прилипших травинок, поднимаешься на ноги. — Пойдем-ка лучше, я еще не все тебе показала. В ответ — возмущенное упрямое фырканье и бормотание. Ласково взлохматив вихрастую макушку с торчащими «ушами», сжимаешь теплую ладонь в своей и мягко, но настойчиво тянешь в нужную сторону. Подошвы кроссовок шуршат по теплому неровному асфальту, а в воздухе пахнет мокрым пляжным песком, сиренью и самую каплю — подтаявшим сливочным мороженым и хот-догами из передвижных тележек. Солнце припекает все сильнее, и в конце-концов, плюнув на все, стягиваешь водолазку, осторожно высвобождая из рукавов перемотанные бинтами и унизанные брякающими феньками запястья и остаешься в любимой голубой футболке с пестрыми граффити. Идущий рядом следует твоему примеру и снимает тонкую черную кофту. Его футболка тоже пронзительно-голубая, но вместо буйства неоновых красок на ней изображено огромное солнце, в самый центр которого спускается на тонком темном кожаном шнурке резной деревянный амулет. Вы снова беретесь за руки, привязанные к браслетам-шамбалам веревочки с бусинами переплетаются между собой, издавая тихое позвякивание и постукивание. Спустя еще несколько метров сворачиваешь с асфальта на траву, из которой тут и там выглядывают бело-желтые ромашки. Пройдя еще несколько метров, не сговариваясь сбрасываете обувь и с удовольствием идете вперед, чувствуя под ногами утоптанную, прогретую солнцем землю и мягкую траву. Углядев впереди островок особенно буйно цветущих ромашек, бросаетесь к нему, хохоча во все горло, и падаете в траву, поднимая вихрь лепестков, но не ломая при этом хрупкие цветочные стебли. Солнечные лучи впитываются в висящие на ваших шеях амулеты, отчего вырезанная на деревянном бруске Кано* начинает сиять и пульсировать, согревая тебе грудь сквозь футболку, а деревянное солнце выбрасывает множество золотистых и цветных лучей, которые сами собой свиваются в длинный и прочный переливчатый шнурок. Нащупав в кармане серебряные маникюрные ножницы, собираешься было разрезать его на две равные половины, но тебя мягко перехватывают за запястье, прося отдать свежесплетенную кумихимку и перевернуться на живот. Пепельно-русые с выгоревшим на солнце голубовато-зеленым оттенком волосы рассыпаются по твоим плечам и пускают тебе в лицо крошечные облачка пропитанной солнцем пыли. Через секунду ты уже морщишь нос и смеешься, потому что пушистая радужная кисточка щекочет щеку и ухо, оттого что шнурок вползает в твои волосы пестро-радужной змейкой, извиваясь под ловкими пальцами. Убедившись, что все манипуляции с твоими волосами окончены, переворачиваешься на бок и, со смехом бросив лежащему рядом в лицо пригоршню ромашковых лепестков, начинаешь вплетать вторую половину шнурка ему в волосы. Закончив с этим и закрепив кисточку, отодвигаешься немного в сторону. Улыбаясь, опускаешь руку, позволяя коварным травинкам обвивать ладонь, и, нащупав теплые пальцы, мягко сжимаешь их. Какое-то время спустя, устав просто лежать, приподнимаешься на локтях и, нарвав небольшой ромашковый букет, начинаешь задумчиво переплетать тонкие стебли. Спустя двадцать минут у тебя в руках появляется ажурный венок. Надев его себе на голову и сплетя по такому же принципу второй, отдаешь его лежащему рядом и поднимаешься на ноги. День уже медленно катится к обеду, так что, не сговариваясь, решаете вернуться на набережную, где в изобилии растут мелкие, но очень вкусные красные яблоки. Нарвав полные карманы кисло-сладкой, чуть вяжущей рот дички, время от времени закидываете плоды в рот, откусывая их от черенков. Теплый асфальт приятно покалывает босые ноги, лепестки ромашек, кружась, падают на асфальт, а мороженое тает на языке сливочной сладостью. Лучи заходящего солнца подсвечивают водную гладь оранжевым, розовым и красным и пускают по ней танцующие огоньки. Размотав бинты, подставляешь запястья под теплый ветерок и, внезапно осененная спонтанной идеей, бросаешься к спуску на пляж. Неровные ступеньки царапают ноги, поэтому спускаешься длинными прыжками, слыша, как позади ритмично шлепают две другие босые ноги. Наконец, вы оба спрыгиваете на теплый песок, подворачиваете выше колена джинсы и, разбежавшись, влетаете в теплую воду, поднимая тучи сверкающих, переливающихся всеми цветами радуги брызг и выискивая на дне красивые камушки и ракушки. Джинсы и футболки моментально покрываются художественными разводами, мокрые волосы прилипают к щекам и шеям, а изнутри переполняет сияющее золотистое счастье. Вдоволь набегавшись на мелководье и повалявшись на теплом песке, глядя на медленно загорающиеся в бледно-сиреневом небе звезды, поднимаетесь на набережную и, болтая ногами, садитесь на нагревшийся за день парапет, разделив на двоих большую шоколадку, предусмотрительно купленную бутылку красного вина и полпачки ментоловых сигарет. Звезды мерцают над вашими головами, постепенно разгораясь все ярче. Стоящие вперемешку с яблонями фонари заливают дорогу теплым оранжевым и призрачно-голубым светом. Звезды путаются в сигаретном дыму, отчего он кажется светящимся. За вашими спинами тихонько шумят речные волны, накатывающиеся на песок с тихим плеском. Несколько раз за вашими спинами даже проплывают большие пароходы, сияющие множеством огней. Разговор то начинается, разбавленный короткими стихами и строчками из песен, то затухает, сменяясь уютным молчанием. Неожиданно мальчуган поднимается на ноги и, подойдя к стене, роется в кармане влажных после вашего забега на мелководье джинсов. Найдя прямоугольную коробочку с мелками, ставит ее на парапет и, достав один из них, быстрыми точными движениями рисует что-то на сероватом камне. Когда он отходит, становится видно большое забавное солнце с треугольными лучами и растянувшихся на траве девушку с бирюзово-зелеными волосами и в голубой футболке с граффити и высокого парнишку с растрепанными русыми волосами, двумя задорно выбивающимися из них прядями на макушке, пухлыми щечками и открытой теплой улыбкой. На нем ярко-голубая майка и забрызганные от колен почти до самых бедер джинсы. Над головой у странной парочки летают ушастый солнечный заяц и бумажный самолетик с большой прописной буквой «М» на крыле. Закончив рисовать последние завитушки, мальчик кладет мелки в карман, возвращается к тебе и, взяв за руки, кружит в импровизированном танце. Два смеющихся голоса сливаются в один и взлетают в небо россыпью искристо-серебристых звезд. Натягивая водолазку, в упавшем на запястье луче от фонаря видишь гладкую светлую кожу без единого следа экземы, а амулеты испускают ровное теплое свечение. Снова беретесь за руки и, выйдя на дорожку, ведущую к твоему дому, задираете головы, привлеченные шелестом бумажных крыльев над головой. Солнечный самолетик взмывает в небо сверкающей стрелой, нарисованное солнце сияет и переливается, ваши нарисованные копии держатся за руки и улыбаются, а вас самих в обозримом будущем ждёт уютный вечер с какао и сказками и следующий за ним ещё один длинный день, наполненный крошечными чудесами.