***
Отвесив очередную нецензурную колкость, Хидан залпом выпил стопку с прозрачной жидкостью и даже не поморщился. Алкоголь никогда не брал его быстро, чем бессмертный так бессовестно пользовался. Поймав на себе холодный взгляд Итачи, идеально сочетавший в себе полное равнодушие и одновременное раздражение ситуацией, Хидан лишь усмехнулся. - А не рано ли пить? - поинтересовался Кисаме, а я, только взглянув на жреца, которому в сущности было плевать на мнение остальных присутствующих, улыбнулся - повода-то нет. Победа пока не твоя. - Он бухает по поводу и без - спокойно подстебнул я друга, улавливая взглядом движение на лестнице мини-столовой. Сначала взгляд цепляется за придурка Тоби, а затем и за девушку, которую он тащит за собой, удерживая за запястье. Русая с первых же секунд привлекает всеобщее внимание, ведь на ней красуется одежда, в которой меня все так привыкли видеть в нашей скромном преступном кругу. Мое лицо озаряется сначала удивлением, а затем коварной, скрытой полуулыбкой от разворачивающейся перед глазами сцены. Хидан же наоборот немного напрягается, что не уходит от внимания остальных Любимая синяя футболка, которая значительно больше размеров ее тела, сейчас была завязана на узел под грудью, тем самым, открывая взору ее подтянутый живот. И если тогда, в комнате, мне удалось выхватить взглядом лишь очертания спины, ног и попы девушки, то сейчас я бесстыдно разглядывал весь ее передний фасад. Против воли замечаю, что синий цвет очень идет ее светло-русым, практически блондинистым волосам, которые сейчас завязаны в высокий хвост, струящийся по спине. Черные свободные штаны она решила подкатить до колена, но не оголив лодыжки, замотанные белой материей, которую шиноби обычно используют для того, чтобы предотвратить растяжения во время боя. Одним словом, выглядит очень аппетитно. И я сейчас говорю совсем не об омлете, одиноко оставленном на тарелке. - Тоби, подожди!- громко говорит русая, едва поспевая за ним, ибо этот идиот практически волочит ее за руку. Они вместе подходят к небольшим блюдам в другом конце зала, где брюнет наконец находит свое обожаемое лакомство: - Да-а-а-анго! - кажется, он почуял его еще у входа, раз сейчас так радостно вопил. Девушка же, видимо не разделяла его восторга, а потому остановилась на омлете. Все это время наша четверка наблюдает за этим мини-представлением, в открытую смеясь над парочкой, как вдруг неожиданный вопрос повисает в воздухе: - Что, Дейдара? Уже успел ее оприходовать? - Кисаме как всегда не стесняется в красочных выражениях, отчего я только усмехаюсь, а Хидан с интересом и хитрецой в глазах ожидает моего ответа. Можно было бы конечно сделать это. Но зачем? Какой толк от этого насилия? Гораздо приятнее, когда девушка сама идет к тебе в руки. Просит и умоляет, чтобы ты сжалился над ней. За мои долгие годы опыта общения с дамами, я четко усвоил этот идеальный механизм. Я буквально упиваюсь тем, как они мучаются не получая от меня внимания или желаемого секса. Однако, в этой ситуации неожиданно для самого себя появлялось совсем другое, непривычное ощущение - желание взять ее здесь и сейчас, даже вопреки ее воли, но.... Пари, есть пари. - Я дождусь, пока она сама прыгнет ко мне кровать - голос мой спокоен, чем жрец Джашина и решает воспользоваться, желая раздражить меня, испортив настроение еще с самого утра. - Умрешь, пока будешь ждать - смеется он, пока Итачи внимательно и не стесняясь разглядывает девушку. Взгляд его становится чуть более темным и холодным, чем обычно. Ониксовые глаза будто погружены сами в себя. Пролистывают воспоминание одно за другим, не останавливаясь и не прекращая. И это логично, ведь Учиха пропустил через себя все мысли и ощущения русой, погружаясь в самые ужасные моменты ее детства: - Интересно, она уже знает, что для вас лишь игрушка? - Итачи, отвел взгляд от девушки, останавливаясь на мне. Перемещаясь на Хидана. Будто корил и всячески презирал наше развлечение, так ловко придуманное в пылу азартного интереса. - Он всегда думает только нижним мозгом - хохотнул Кисаме, хлопая меня по плечу - держу пари, захотелось попробовать неопытных. Разрядил обстановку, нечего сказать. А ведь и правда. Она наверняка все еще девственница. В памяти всплыли ее полные страха глаза, при видя меня, осматривающего юное тело. Ее смущение и румянец на щеках, едва дрожащие от напряжения пальцы. Она пока не представляет как это бывает, не знает, что все может быть совсем по-разному: резко, нежно, сладко или болезненно. Итачи не смог оставить наше пари без внимания, конечно, он уже обо всем догадался. Ему было плевать на нас, на наши игры, но эта его фраза...Брошенная в воздух так быстро и вскользь, зацепила мое внимание, словно крюк. Интересно, она расстроится, если узнает? Какова будет ее реакция? Злость или гнев? Отвращение? Может отрешение? Я мог только догадываться, но одно знал точно. Обида. Стопроцентная и едкая, которая быстро въедается в кровь и оттого вызывает не менее противное чувство вины. Жрец хмыкнул, когда девушка направилась к нашему столу, но вопреки моим прогнозам, села за соседний, расположившись напротив Тоби, уплетавшего данго уже на ходу. Под взглядом испытующих глаз ей становится неловко, однако, она не теряет осанки и стати. Ей нет до нас никакого дела. Но это обман. Я вижу, как она наблюдает за нами, кидая в сторону еле заметные косые взгляды. - Что ты здесь делаешь? - я задаю вопрос, удерживая себя в руках, чтобы не уколоть ее дерзкой фразой, крутящейся на языке. Тройка акацуки рядом со мной лишь внимательно наблюдает за развернувшейся сценой. Хидан опрокидывает еще одну стопку, едва слышно стукая ею о стол. Кисаме старательно смотрит на Тоби, которому плевать на все, кроме еды. Итачи молча анализирует мое поведение и слова, подмечая детали. Я видел это, даже не смотря его в сторону. Учиха всегда был крайне проницательным и сейчас, мне казалось, что он знает обо мне, даже больше чем мое собственное сознание. Русая и бровью не повела, даже головы не повернула. Аккуратно отрезала маленький кусочек омлета, отправляя его в рот, и прожевала. Ее наигранная медлительность и спокойствие начинали раздражать. - Я не умею питаться воздухом, если ты не знал - дерзость вперемешку с усмешкой просвистела у самого моего уха. - Акасуна дает тебе пищевые таблетки. Этого достаточно - я изо всех сил, старался сохранять елейное звучание собственного голоса, но в нем все же звякнуло напряжение. - Вот сам и ешь их, сколько влезет. Мне же нужны силы, чтобы сегодня сразиться с этим - девушка специально не стала заострять внимание на Хидане, сделав ударение на последнем слове, показывая свое фи. Внутри меня шевельнулось самолюбие. Оно должно быть сейчас довольно улыбается и облизывается, точно сытый кот, ведь Хидан, сидящий рядом, медленно закипает от ярости. Я знал, чувствовал, что мои шансы растут. Ее ненависть ко мне постепенно угасала, даже неприязнь, раньше исходящая от нее особенно остро, понемногу испарялась. Сейчас нас разделяли лишь взаимные колкие фразы и резкая, почти до смеха предсказуемая злость. То, что разделяло ее и Хидана, было же совершенно другим чувством, глубоким, как бездонная пропасть. Презрение. Она презирала его так сильно, что порою становилось страшно, а не осядет ли в ней эта эмоция навсегда? Не превратится ли она в него самого, вечно усмехающегося, надменного и холодного? - Не заговаривайся, милашка, иначе станешь очередной жертвой во имя Джашина - Хидан еле сдерживался, чтобы не убить девушку на месте. Он ненавидел, когда о нем говорят в третьем лице, будто он напрочь отсутствует. Голос его был тихим и низким, похожим на шепот. - Я тебе не милашка - голос девушки больше напоминает шипение - и можешь затолкать себе куда поглубже своего обожаемого бога. И тут Хидана накрыло. Я знал, что это произойдет, но не желал мешать процессу, ведь мне это на руку. - Лучше я затолкаю поглубже тебе! - двусмысленная фраза разрывает горло криком, а затем жрец почти срывается с места, когда рука Итачи предостерегающе и грозно сжимается на его рукаве: - Оставь это - Учиха поднимается с белой скамьи и смотрит на религиозника уже сверху. Его глаза наполнены окутывающим мраком, который тут же остужает пыл напарника - бой уже совсем скоро. Там и увидим, кто кидается пустыми словами. Итачи неслышно шагает к лестнице, ведущей к выходу из помещения, будто не принимая возражений. Хидан понемногу унимается. Злость его перерастает в нервное ожидание. Нетерпение. Он рассчитывает выместить свою злость во время боя, и если раньше, он просто хотел унизить девушку, то сейчас он всем сердцем желал уничтожить ее за нанесенное ему оскорбление. Буквально раздавить прилюдно, жестоко превратив ее в посмешище. Он и Кисаме встают из-за стола и следуют за Итачи, не желая возвращаться, в то время, как я смотрю на девушку, словно она уже мертва. Она оскорбила Хидана. Причем смертельно ранила его самолюбие и веру, которой он так яро придерживался. Веру в Джашина. Как бы ей это не вышло боком. Хидан никогда не обращал никого в свою религию насильно. Но тех, кто рискнул открыть рот на бога смерти, он карал незамедлительно и крайне жестоко. Не церемонясь и не ища предлогов. Она совершила ужасную ошибку, о которой пожалеет уже совсем скоро во время боя со жрецом. - Очень зря ты все это затеяла. Хидан не оставит твои слова безнаказанными - я говорю это, прикрыв глаза, ведь сейчас девушкой управляет злость. Объяснять ей что-то просто бесполезно, так что я просто ставлю ее в известность. - Мне плевать, что думает этот самодовольный кретин. Он... Я перебиваю ее, не дав закончить. Эта упрямица начинает бесить, ведь еще не понимает, в какое дело ввязалась, а слушать все равно не желает: - Лучше бы заткнулась и послушала меня. Ты по уши в дерьме. Русая больше не острила, не ерничала и не скалилась, увидев мое выражение лица. Видимо, только сейчас до нее дошло, что она перешла все мыслимые и немыслимые границы. Все возможные грани дерзости по отношению к Хидану. Так, как говорила с ним она, могли отвечать ему только его друзья. Им он прощал все колкости, едкости и стеб, за которые незнакомцы давно бы уже лишились головы. Я поднимаюсь, не желая продолжать разговор. Пусть думает, что хочет. В любом случае, все последствия своих слов она будет разгребать самостоятельно. Вернее, огребать. - Хидан тебе не по зубам. Будь осторожна в своих высказываниях. И просто ухожу, не сказав ничего более.***
Трибуны будто дрожат от нетерпения. Кажется, я могу кожей почувствовать их предвкушение. Их ожидание и лихорадочный блеск в глазах. Они ждут этот бой. Каждый занял свое место и готов к красочному представлению. А оно, как раз-таки и будет таким. Основным цветом будет, конечно же, красный. Яркий и будоражащий. Поражающий воображение. Кровь будет повсюду, я уверена. Весь пол будет буквально измазан ею, залит лужами, которые постепенно будут засыхать, оставляя на камне отвратительную корку. От одних этих мыслей, хочется плеваться. Мой враг опасен, силен и хладнокровен. Крайне жесток, а еще кровожаден, и стал таковым по моей милости. Черт, кто тянул меня за язык? Тсукури прав. Я в полном дерьме. Хидан не станет сдерживаться, и уж тем более щадить меня. Он попытается убить, предварительно наслаждаясь моими мучениями, кромсая меня на мелкие куски во имя Джашина. Нужно уметь вовремя затыкаться. Жаль, что понимаю я это только сейчас, когда уже поздно что-либо менять. Зал, в котором состоится бой, мне уже знаком: именно здесь я дралась с Сакурой. Однако, если тогда я была почти уверена в своей победе, то сейчас... Хотелось гомерически смеяться от всей этой ситуации, ведь шансы на победу уменьшались с катастрофической скоростью. Падая ниже уровня плинтуса. Хидан был готов. Это видно даже невооруженным глазом. Его злость постепенно переросла в болезненную, почти маниакальную уверенность в себе и острую, как оскал, улыбку. Коса за спиной, плащ все так же небрежно распахнут. Рука проводит по волосам, как жест напускного спокойствия, а сердце рвется из груди от нетерпения. Я смотрю в сторону и обнаруживаю небольшой каменный выступ, похожий на стол, а на его поверхности: ножи, лезвия, копья, мечи, кастеты. Бесчисленное множество клинков и другого оружия устрашающего вида. Акацуки хотят уравнять шансы. Видимо, сейчас намеченный бой им кажется неравным именно из-за опасного оружия жреца. Как благородно. Умереть не встать. Мне позволили выбрать боевой инструмент и себе, чтобы весы наших сил были хоть немного уравновешены. Мой взгляд сразу цепляется за двойной клинок с изогнутыми лезвиями, довольно длинными, так что он больше походит на копье. Очень изящное оружие. Надеюсь, что в поединке оно не менее элегантно перережет Хидану глотку. Ведь если не я его, то он меня. Других вариантов нет. Смущает только одно: разве мне позволят вот так спокойно убить члена Акацуки? Попахивает скрытым подвохом. Мои пальцы сжимаются на рукояти клинка до белизны костяшек. Сердце бешено бьется, кровь несется по венам, пропитываясь адреналином. Постепенно превращаясь в жидкий огонь. Ощущение такое, будто все мое тело вскоре воспламенится. Шаг. Один. Другой. Еще и еще, пока не окажусь напротив жреца, смотря в его безумные малиновые глаза. А затем тишина. Замерло все. Кажется даже воздух застыл без движения. Повис мертвым грузом, давя на легкие свинцовой тяжестью. - Готова умереть красиво? - религиозник заводит руку за спину, вытаскивая ту самую косу, которую я так давно наблюдаю. Оружие достаточно массивное и неудобное, как же он намерен им пользоваться? Мой голос, который и так не предвещает ничего хорошего, вышел каким-то замогильным: - Еще посмотрим, кто и как из нас умрет. Я не успеваю обдумать это. Времени катастрофически не хватает. Его просто нет. Мгновение и Хидан выхватывает косу и несется прямо на меня, готовясь нанести первый и последний фатальный удар, разрубив меня пополам Я чудом ускользаю в сторону, желая нанести ему ответный. Может его коса и массивная, но орудует он ею просто шедеврально. Отражает атаки достаточно быстро для того, чтобы еще успевать наносить собственные. Удар приходится совсем близко от меня. Жрец едва не превратил в месиво мою ногу, которую я так вовремя успела вытащить из под его атаки. Отпрыгнула на шаг от него и обомлела: на каменном полу образовалась трещина. Господи, насколько же крепкое лезвие у его оружия? - Блять, немного промазал - он с легкостью вытащил косу, застрявшую в трещине, из пола, а затем указал ею прямо на меня - может ты просто смиришься с тем, что быстро сдохнешь? Я заебался бегать за тобой. Его слова задели. Черт, да он же даже не воспринимает меня всерьез! Держит за цирковую обезьянку. Что ж. Злость просыпается как-то слишком быстро и рвется наружу. А что если специально вывести его из себя? - Кто ж виноват в том, что ты слепой? У тебя же глаза на затылке! - говорю я, наблюдая, как Хидан меняется в лице - интересно, если пришить тебе голову затылком вперед, ты начнешь лучше видеть? - Гребаная сучка. Ну держись. Он не дожидается моего ответа, а лишь снова несется мне навстречу, желая уничтожить меня, подогреваемый собственным гневом. Он смертельно хорош в сражении один на один. Помимо этого, необходимо не забывать о его странных способностях. О них мне ничего толком неизвестно. Ничего себе! Я и не знала, что это копье в моих руках - совсем необычное. Взяв, его двумя ладонями, я сумела разъединить два клинка. Отчего два серповидных лезвия сразу стали проще в использовании, будто потеряли в весе. Или мне так показалось? Посмотрим, что можно сделать ими. Блок. Хидан решил отрубить мне голову, но натолкнулся на что-то прочное. Звон металла резанул слух, когда два серповидных клинка прочно врезались в холодную сталь косы, не подпуская ее ближе. Секунда. Выдох. Вдох. Затем еще несколько быстрых ударов, и я понимаю, что сдерживать силу религиозника становится все сложнее. Он сильнее меня физически, а значит, его нельзя подпускать к себе. Так мне никогда не выиграть. Ближний бой - заранее проигрышная позиция. Я стараюсь оказаться как можно дальше от него, вне зоны его досягаемости, и похоже, что это мне удается. - Что, страшно? - Хидан весело оскалился, опираясь на рукоять косы. Похоже он ничуть не устал, ведь поза его была показушно-расслабленной. Кричащей о том, что я в сравнении с ним просто ничтожество. - Нисколько. Беспокойся лучше за себя - в моем голосе опасно чистый яд. Усмехнулся. Прикрыл глаза. Не верит в мои угрозы. Считает их пустым звуком, так же, как и меня. Его коса вырывается из рук совсем неожиданно и резко, будто действует самостоятельно и без указов своего властителя. В руках Хидана остается только рукоять, а лезвие, насаженное на плотный металлический шнур, летит прямо в меня, намереваясь если не убить, то как минимум оттяпать одну из частей тела. Я ускользаю от удара, рассчитываю, что сейчас лезвие снова воткнется в пол, оставляя очередную отметину, что этого не происходит. Коса резко меняет траекторию атаки и я не успеваю полностью увернуться. Она оставляет на руке чуть выше локтя неглубокую но ощутимую царапину. Неприятная боль быстро распространяется по нервам, а рана начинает немного саднить. Черт, он все-таки сумел достать меня. Но почему он не нанес более серьезную травму? Отбрасываю клинки в сторону. Они бесполезны, ведь чтобы пользоваться ими нужна сноровка, а я отродясь не держала в руках ничего сложнее сюрикена или кунаев. Так что... Выход должен быть другим. Трехлезвенное оружие быстро возвращается в руки к его обладателю, а вот что происходит потом остается для меня загадкой. Хидан высовывает кончик языка и с упоением слизывает мою кровь с острия косы. Его кожа приобретает угольный цвет, кое где выделяясь белыми пятнами, в конечном счете образующих образ скелета. Мое оцепенение невозможно передать обычными словами. Я будто не могу сдвинуться с места, не могу думать ни о чем, ведь перед глазами стоит та самая картина. Мой кровавый сон, о котором я еще не скоро забуду. Хохот разрывает тишину зала, отскакивая от стен, почему-то пробирая до костей. Он больше напоминает безумный рев, а отнюдь не смех. Он становится все более ужасным, пока наконец не перерастает в сжирающий мысли крик. Жрец окончательно сошел с ума? Несколько капель моей крови падают на пол, а затем Хидан с грацией убийцы, рисует какой-то символ, размазывая багряные бусины по полу. Эти линии создают красивый геометрический узор, в центре которого и стоит мой главный соперник. Сразу ясно, что ничего хорошего ждать не стоит. Нельзя позволить ему сделать еще хоть что-то, иначе я рискую нарваться на большие неприятности. Сейчас освежим тебя, дружок. - Стихия воды. Пасть зла - руки моментально, давно выученными движениями, складывают печати, желая остановить жреца, как можно скорее, и из ладоней вырывается мощный поток воды. Он принимает очертания дракона, который в ту же секунду грозно нависает над Хиданом, открывая огромную пасть. Посмотрим, что ты сделаешь теперь. Внезапно мое правое бедро пронзает острая, нестерпимая боль. Мой вскрик слышен всем, и даже в моем собственном сознании расходится гулким эхом. Хватаюсь за ногу, но кажется что, колотая рана не смертельна. По крайней мере, артерия не задета. Радует, что в ближайшие несколько минут я не умру от кровопотери. К сожалению Хидан застал меня врасплох. Ранив меня, он отвлек меня от контроля над водяным драконом, который сейчас буквально лопнул где-то под потолком зала, заливая весь каменный пол огромным озером. Жрец просто в ярости: его одежда и волосы промокли до нитки, а он еще не успел отомстить за столь странный прием. Я хотела погрузить его в водную пасть, тем самым прикончив, а не просто обмочить штаны. Он заносит копье снова и пронзает живот с левой стороны. Я ожидаю новой болевой вспышки, но ничего не происходит. Видимо, его ритуал действует только при целостности знака Джашина, а мой неудавшийся водяной дракон нарушил его, и теперь использовать свою технику вуду жрец не в силах. Черт, как же больно! Эта рана на ноге чудовищно болит и мешает двигаться. Но как же мне драться, если я не в состоянии уходить от его ударов? Хидан прожигает меня взглядом: уже понял почему не работает его дзюцу. Рассчитывает добить меня старым проверенным способом: - Вот же тварь! Успокоишься ты когда-нибудь? Я не могу стоять, а потому просто опускаюсь на колени. Плевать, что все мои ноги и одежда промокнут, главное - что мне не придется с трудом удерживать равновесие. Меня окутывает волна ярости. От его слов, насмешек и прочих унизительных действий. Злость вырывается быстро, бьет неконтролируемым потоком, желая уничтожить все на своем пути, а на языке крутятся одни оскорбления. Дурак. Идиот. Тупица. Синяя искра проскочила сначала один раз, а затем и второй, когда я сжала кулаки от безысходности. Мразь. Тварь. Скотина Кулаки начали светиться холодным синим светом от исходящих электрических разрядов. Они, словно перчатки полностью окутывают мои ладони. Гандон. Мудак. Урод. Молнии охватывают уже все мои руки, полностью поглощая их в своем свете. Так вот что, это было тогда. И во время боя с Сакурой, и в драке с Дейгараши, я использовала стихию молнии. Но как? Ведь моя чакра приспособлена только к стихии воды, по крайней мере, так говорил сенсей Какаши. Нужно будет разобраться с этим позже. А пока... Я что есть силы бью кулаками прямо по воде, которая затопила весь зал, фактически все поле нашей битвы с Хиданом, и наблюдаю, как атака достигает цели. Жреца бьет отменным зарядом электричества. Уж не знаю, насколько мощным был мой удар, но я отчетливо вижу, как религиозника трясет и бьет крупная дрожь. Коса выпадает из его рук, а затем и он сам падает на залитый водою пол. Его похоже вырубило, раз сейчас он совершенно не двигается. Опираюсь ладонями в пол, но руки отказываются держать меня. Все мои ощущения будто смешались в адское месиво из боли, злости и усталости. Этот чертов идиот и правда вывел меня из себя, но нужно признать, что он - сильный и достойный соперник. Даже несмотря на его показушность, колкости, которые тоннами срываются с языка и отборные трехэтажные маты. Последнее, что я чувствую - прикосновение щеки к влажному полу, а затем только темнота и полное изнеможение.***
Вот же ебанутая, иначе не скажешь. Походу она совсем не в курсе, что я бессмертен, раз применяет такие дешевые трюки. Меня ими не возьмешь. Я всего пару секунд нахожусь без сознания после удара током, но быстро отхожу от его воздействия. Это было неплохой встряской, но какого хера? Зачем применять это на мне, если после такого удара бахнешься в обморок, нарываясь на скорую смерть? Окей. Ты сама сделала свой выбор. Коса идеально ложится в ладонь и кажется самым изумительным оружием, которое я когда-либо держал в руке. Уверенной походкой направляюсь к девушке, чтобы наконец-то всыпать ей по-полной, пока она не очнулась: - Ну что ж, я говорил, что вставлю тебе. Аривидерчи, сучка - заношу косу над русой для последнего фатального удара. Сейчас ты наконец заплатишь за свои слова. Джашин слишком долго ждал возмездия. Предвкушение портит лишь громкий и властный голос Пейна. Этот приказ заставляет меня клацнуть зубами от досады: - Достаточно, Хидан. Демонстрация силы окончена. Я жалею, что мне не позволили убить ее. Думал сделать вид, что не услышал, но тогда Пейн сделает так, что я больше не вернусь в этот мир, поэтому лучше выполнить его безапелляционную просьбу. В конце концов, я еще успею с ней рассчитаться.