Доказательство

Аннабет остановилась перед дверью в квартиру мистера и миссис Блофис и сделала глубокий вдох, прежде чем постучать в нее, сражаясь, как и всегда, с ужасным волнением, которое грозило сокрушить ее каждый раз, когда она приходила сюда. Эта квартира, такая знакомая для неё, стала её убежищем в последние месяцы, но в то же время была наполнена болезненными воспоминаниями. Потому что у нее было так много удивительных воспоминаний о визитах сюда раньше, и теперь она не могла войти внутрь, без того, чтобы они все не возвращались к ней снова и снова. И все же, приход сюда дарил ей освобождение, в котором она нуждалась, возможность уйти от всех любопытных глаз и обеспокоенных взглядов. Это было место, где ей не нужно было быть сильной; где от неё ничего не ожидали и не требовали. Здесь она могла поддаться слабости и просто плакать. Она так устала. Не прошло и ночи, когда бы она ни видела его во сне. Во снах, не кошмарах. Они не всегда были плохими. Но худшим из всего как раз и были хорошие мечты о Перси. Потому что они всегда, неизбежно кончались, и вся боль, беспокойство и страх охватывали ее заново каждый раз. Она просто хотела получить ответы; какой-нибудь знак, что они правильно трактовали происходящие события; хоть какой-нибудь знак, что с ним всё хорошо. Прошло шесть месяцев с тех пор, как Джейсон и его друзья появились в лагере и выяснили, что происходит, и все еще не было никаких знаков от Перси. Что-то должно было произойти к настоящему моменту, и с каждым днем, который прошел без единого слова от него, всё сильнее Аннабет приходилось сражаться с голосом в ее голове, который твердил ей, что Перси ушел, что она потеряла его навсегда. Она не могла в это поверить. Она не хотела. Да, возможно, не было никаких доказательств того, что Перси был в порядке, но также не было ничего подтверждавшего обратное, и этого было достаточно, чтобы удержать ее надежду от полного погашения. Перси не мог исчезнуть, повторяла она себе снова и снова. Он не мог. После всего, через что они прошли, как бы нелогично это ни звучало, она могла узнать, жив ли он, она могла почувствовать это. Она знала, что могла. Это не значит, что сейчас она не чувствовала ничего плохого. На самом деле, как раз наоборот. С того самого утра, когда впервые обнаружилось его исчезновение, Аннабет чувствовала, как в ее груди появилась зияющая дыра, как будто кто-то пробил отверстие прямо через нее, прямо там, где было ее сердце, и оставил ее пустой. Потому что ее сердце было у Перси, и он пропал. С тех пор Аннабет приходила сюда каждую неделю. Ей всегда нравилась Салли, задолго до того, как она и Перси стали чем-то большим, чем просто друзьями, но за последние несколько месяцев они с мамой её парня удивительно сблизились. Салли была единственным человеком, с которым Аннабет чувствовала себя комфортно, с кем она позволяла себе быть уязвимой. Миссис Блофис была единственным человеком, который хотел, чтобы Перси вернулся так же сильно, как и сама девушка. Вдвоём они будут говорить и плакать, и Аннабет станет чувствовать себя немного лучше, чем когда она пришла сюда. Салли, Чейз знала, также пользовалась возможностью, чтобы кормить ее хорошей едой каждый раз, когда она заходила, и Аннабет позволяла ей, потому что она знала, что мать Перси наслаждалась возможностью побаловать её немного и потому, что Аннабет не ела особенно хорошо или регулярно в любое другое время. Обычно она приходила два или три раза в неделю, и, возможно, заскочила бы сегодня немного позднее даже без телефонного звонка, который она получила рано утром от Салли, чей голос был более обнадеживающим и оптимистичным, чем Аннабет слышала за долгое время, просившей, чтобы она приехала, как только смогла; было что-то, что Аннабет должна была услышать. Аннабет, ведомая любознательностью, цветущей в ней и уменьшающей общее несчастье, ставшее в последнее время постоянным компаньоном, спросила, что произошло. Салли не ответила ей, кроме как сказать, довольно затаив дыхание: «Он жив», и Аннабет, не нуждаясь в большем поощрении, чем эти два слова, уверила миссис Блофис, что примчится так скоро, как только сможет. Дверь открылась, вырвав девушку из ее мыслей, чтобы показать Салли Блофис, стоящую перед ней. Она выглядела усталой и бледной, что не было необычным в последнее время, но какой-то более легкой, чем Аннабет привыкла видеть ее, как будто какой-то вес и беспокойство, которые она носила с собой, оставили её. «О, Аннабет», - сказала она, сжимая младшую девушку в крепких объятиях, прежде чем последняя смогла сказать или сделать что-нибудь. - Салли, что происходит? - спросила Аннабет, когда мама Перси отпустила её и провела внутрь, закрыв за собой дверь, - Перси ... - Она замолчала, не зная, что именно она собиралась сказать. - Он позвонил, - ответила Салли с улыбкой, по тону которой было ясно, что она сама все еще не могла до конца в это поверить. Она выглядела безмятежно. Аннабет моргнула, обрабатывая слова. Ее мозг работал медленно из-за шока. - К-когда? - через несколько секунд она справилась с собой, следуя за Салли дальше в квартиру. - Прошлой ночью. Аннабет вздрогнула, пока ее дух взлетел. - Что он сказал? Где он? Вместо ответа Салли повела ее в гостиную. Сбитая с толку и слегка раздраженная из-за отсутствия полезности* старшей женщины, Аннабет последовала за ней.. Салли направилась к столу рядом с диваном, и, когда девушка посмотрела, она нажала кнопку на автоответчике. Следующее, что Аннабет знала, голос, который она слышала лишь во снах за последние полгода, наполнил ее уши. «Мама» Аннабет ахнула, когда ее сердце пропустило удар. Голос был жестким и искажен плохой связью, но это не имело значения. Её захлестнула настолько мощная волна облегчения, что она сразу почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. «Эй, я жив. Гера усыпила меня на какое-то время, потом забрала мою память и...» Гера. Мгновенно праведный гнев вспыхнул внутри Аннабет по отношению к королеве богов. Это она сделала. Они предполагали так, основываясь на мнении Джейсона, но только что услышанные слова Перси сделали это фактом. Чейз казалось, что она раньше ненавидела богиню, но это было ничто по сравнению с тем, что она чувствовала к ней в тот момент. Однако ее ярость была недолговечной, когда голос Перси после короткой паузы снова зазвучал в комнате. Облегчение и переполняющая радость слишком поглотили её, чтобы отвлекаться на что-либо другое. «В общем, я в порядке. Извини. Я сейчас в поиске...» Аннабет почти улыбнулась, когда он прервал эту мысль, как будто его мозг осознал его слова, и он понял, что его мама будет волноваться, если он скажет ей это. Вероятно, именно это произошло. «Я вернусь домой. Обещаю. Люблю тебя». Сообщение отключилось, но голос Перси продолжал заполнять голову Аннабет. Я вернусь домой. Обещаю. Люблю тебя. Ее сердце все еще сжималось при мысли, что он где-то там, вне ее досягаемости, но он жив. Он был жив, и он был в порядке, и после стольких долгих, мучительных месяцев, когда она опасалась худшего, это доказательство было всем, что она могла бы попросить, в чём она нуждалась. Он был жив и в порядке. Гера взяла его, как взяла Джейсона, стерла его память и подкинула его, полагала Аннабет, в Калифорнию к римлянам. Где-то в это время он, по-видимому, потерял шесть месяцев для какого-то сна, вызванного богиней, но теперь он не спал и находился в поиске. Эта мысль заставила её сердце рухнуть в пятки. Сама идея, что Перси отправится в поиск без нее, была непередаваемо ошибочна. Она всегда была с ним. Но Перси, она знала, мог справиться с собой, и в тот момент она была слишком рада, чтобы позволить мыслям сосредоточиться на этом ещё больше. Отведя взгляд от автоответчика, на который она смотрела с широко раскрытыми глазами с самого начала сообщения Перси, Аннабет встретила влажные глаза Салли, она улыбалась. Сама Аннабет впервые заметила, что слёзы, наполнившие её собственные глаза в начале сообщения, по-видимому, вырвались наружу, ведь она ничего не сделала, чтобы их сдержать, и стекали по её лицу, пока она прислушивалась. Глубоко потрясенная, дочь Афины не могла пошевелиться, чтобы стереть их даже сейчас. Ей потребовалось еще секунда или две, чтобы вернуть себе голос, и когда она это сделала, Чейз смогла выговорить не более чем: «О, Боги ...» В ее ушах раздался смех Салли, и мать Перси снова обняла ее. «О, мои Боги», - повторила Аннабет, и она снова поняла, что дрожит. С каких это пор она стала такой размазнёй? «Он позвонил посреди ночи», сказала Салли после того, как она, наконец, отпустила ее. «Я просто пропустила его. Я попыталась перезвонить, но никто не ответил, и не было автоответчика». Аннабет могла сказать, что тот факт, что женщина пропустила звонок сына, тяготил Салли, но она тоже казалась слишком счастливой и облегченной этим доказательством существования своего ребёнка, чтобы это слишком обременяло её. В какой-то момент во время передачи сообщения Перси, Пол бросился с кухни и встал в дверях между двумя комнатами, с улыбкой на лице наблюдая за сценой перед ним. Теперь он встретился глазами с Аннабет и улыбнулся шире. Что касается Аннабет, у нее возникли проблемы с воспоминанием, почему она была так несчастна ещё сегодня утром. Прямо сейчас, она чувствовала, что была на вершине мира. Вся работа, которую они делали, чтобы подготовить Арго II для поездки на запад, казалась ей полезной. Она не могла дождаться отплытия. Она почувствовала прилив бодрости. Она так давно была готова бросить всё, убежденная, что всё, что они делали, могло быть напрасным; ведь Перси нашел бы способ сообщить им, что с ним все в порядке, если это действительно было так. Теперь он был. Это было всем доказательством, в котором она нуждалась. Как только корабль будет готов, они отправятся в путь. Перси ждёт их, ждёт её. Аннабет глубоко вздохнула, чтобы удержать себя в руках. «Я действительно ненавижу эту богиню», - сказала она с облегченным смехом. Салли и Пол, знакомые с бесконечной борьбой Аннабет с Герой, также засмеялись. Перси был жив. Аннабет никогда не верила, что могло быть иначе, но с каждым днем ​​ей было труднее и труднее реально убедить себя в этом. Теперь она нашла силы, ей стало легче верить в то, что она увидит его снова, с этим доказательством. Перси был жив. Он был в порядке. Он был где-то там, в поиске, сражался, она не сомневалась, чтобы вернуться к ней, так же, как она так долго сражалась, чтобы добраться до него. И она будет продолжать бороться, пока он не будет с ней снова. Они вместе уже слишком много пережили, чтобы она рассматривала любой другой вариант. Ее мать, скорее всего, предпочла бы умереть, просто услышав эти мысли, ведь она всегда видела себя в своей дочери, но Аннабет не могла найти ее отражения в себе. Она знала, чего она хочет, и она никогда не была той, кто сдаётся. Я вернусь домой. Обещаю. «О, Аид, конечно, ты вернёшься, Рыбьи Мозги», - подумала она. Она не собиралась позволять ему делать что-либо еще.