Встреча.

Парень завёл машину и через минут 15 остановился где-то в лесу. Девушка вышла из автомобиля, хлопнув дверцей. — Блять… Блять! Блять! Блять! — ругался Годфри, долбя руль. Выскочил из машины и скользнув с разбега на завороте, схватил Т/и за руку. — Слышь, милая. — Что? — равнодушно спросила она, чувствуя на себе капли дождя. Тучи сгущались на небе, а через них, виднелось солнце, впрочем, оно единственное, что могло вызвать улыбку на данный момент. — Если тебе наплевать, так докажи. Докажи это, и я отстану от тебя. — шипел он, сжимая сильнее её руку. — Запросто. — Ударь. — Чего? — Т/и усмехается, крутя пальцем у веска. — Спрошу и тебя: Ты придурок? — Не только я на тебя руку не поднимаю, но и ты никогда в серьёз не ударишь. А сейчас, ударь. Вложи в своё «оружие» силы, сука. — Либо тебя Питер заразил долбоебизмом, либо ты его. Он между прочем, не лечиться. Я то тут при чём? — Ударь! — проорал он, дёрнув её за локоть. — Мне больно… — пищит, смотря на палец, перекрывающий вену на изгибе локтя с внутренней стороны, дальше, лишь посиневшая кожа. — Роман, отпусти… — в его глазах злость. Одна ярко выраженная злость, гнев, ярость. Какое слово чётче описывает его состоянии? — Только и умеешь, что языком плести. — Ты бы знал, как я тебя ненавижу! — девушка вырывает руку, махая ею вверх-вниз. — Я думал, что ты единственная, кто нормальный в этом городе. Но нет, оказывается ещё есть и Дженни. — она с размаха бьёт его в нос, от чего он запрокинул голову и засмеялся. — Нормальная потому что она не цыганка?! — заорала Руманчек, сжимая больной кулак. — Извини пожалуйста, Роман, что я не красивая, не богатая. Извини, что такая паскуда не достойна такого красавца как ты! — слёзы проливаются вместе с каплями дождя, смешиваясь воедино. — Извини пожалуйста, что я доверила тебе свою девственность, что доверила тебе целый год своей жизни, рассказывая о проблемах в поисках поддержки. Извини меня пожалуйста за то, что я влезла в твою ёбанную жизнь! Извини меня за то, что я мешаю тебе жить До сих пор! — Роман поднимает голову, разрешая каплям дождя попадать на верхнюю губу, смывая с собой кровь. — Я старался для тебя. — Ты сукин эгоист, который никогда не будет счастлив, пока не перестанет покупать всё за деньги и пока не почувствует на своей шкуре душевную боль. — Годфри резко хватает Т/и на затылке за волосы и дёргает назад, приближаясь к губам. — Я пытался измениться ради тебя. — зашипел теперь он, смотря её в глаза. — Слышишь?! Ради тебя! А ты стоишь и предъявляешь мне что-то?! — Руки убрал, пока я тебе пальцы не переломала. — она пытается убрать руку, но тщетно. — Что-то новенькое… — облизнул он мокрые губы, смотря в карий омут, затем скользя взглядом по носу, верхней и нижней губе, подбородку, кадыку и на вырез в кофте. — Шл… — Договаривай. Чё остановился? — усмехается она, следя за взглядом. — Шлюха. — Для справки, — она всё-таки приближается к уху и, тихо произносит: — я ни с кем не спала после тебя. — Роман отпускает Руманчек, перехватывая запястья её рук, давя на вены. — Врёшь. — его ноги впиваются в её кожу, а её пальцы впиваются в футболку. — Мы спали с тобой не больше 10 раз за…год, да? — задевает висок ногтями при замахе, — А знаешь почему? — он снова поднимает взгляд, только уже на пухлые губы, нежно-розового цвета. — Потому что ты мне изменял. — Нет. — Да. — Нет! — Да! — бьёт её по лицу, за что получает удар в живот, но терпит, дёрнув девушку и упав вместе с ней. — Если бы я изменял, то ты об этом явно бы не узнала. — садится поверх неё, прижимая запястья рук к сырой земле и кучи грязи, образовавшейся из-за сильного дождя. — Не думай, что ты святая и я тебя не трону! — снова замахивается, за что его валят на землю в лужу грязи поближе и седлают теперь его. — Никогда ко мне больше не подходи! — бьёт его по щеке, за что получает ладонь в нос. Девушка выгибается назад, держа ладонь на носу, чувствуя кровь во рту. Годфри принимает сидячие положение, и воспользовавшись моментом, рвёт на ней кофту, снова повалив на грязь, прижимая к земле руки коленями. — Слезть с меня! — Руманчек брыкается, пытается выползти из-под него, но тщётно. Бьёт коленкой ему спину, на что он резко срывается на ней лифчик, смотря на открытые груди, которые видел последний раз 8 месяцев назад. — Не смей! — Оу, прости, но я так хочу. — снимает с себя кофту, затем стягивает с себя уже не белую, а чёрно-коричневую, футболку, склоняясь над лицом Т/и. — Ты же понимаешь, что я всё равно бы это сделал с тобой, заяц? — расстёгивает ремень, за что получает лёгкие удары в спину коленями. — Кто-нибудь! Насилуют! — закричала она начиная биться в истерике. — Ты в самой чаще леса, Т/и. Кто тебя услышит? — переворачивает девушку на спину, заводя её руки за спину и связывая их её кофтой, приподнимая и стягивая с неё джинсы. — Отвали! — боль в кулаках и локтя давно не чувствуется, но из ран кровь струиться, окрашивая под Т/и листья в алый цвет. — Роман… — начинает плакать, понимая, что если этот парень чего-то хочет, он не остановится. А они оба знают чего он хочет. — Отвали. — Прости, но нет. Так ты мне сказала, когда я просил? — стягивает свои джинсы до колен и переворачивает кареглазую на спину. — Не хочу! Отстань, пожалуйста! — завопила она, когда увидела что он приступил рвать последние элементы нижнего белья на её теле. — Не кричи, иначе на жопу сесть не сможешь больше месяца. Ногти девушки впиваются в сырую землю, а вены на шее напрягаются. — Давно не делал этого в лесу. — он склоняется, сжимает её челюсть и целует, стягивая свободной рукой трусы девушки, затем резко проникая в неё двумя пальцами, от чего она выгибается и начинает ещё сильнее рыдать, ощущая каждую каплю дождя на своей коже, что быстро нагреваются от исходящего тепла тела. — Ну же, Т/и, расслабься. — Не надо… — темп пальцев ускоряется, а слез, просто не остаётся. Лишь мычание слышится. Ненависть и возбуждения борятся между собой. — Ну, Т/и, — ласково зовёт он её, склоняясь к губам, еле касаясь их своими при каждом слове. — Не говори, что ты этого не хочешь. — Слезь с меня! — снова выгибается, когда чувствует в себе уже 3 пальца. — Всегда знал, что моя девочка упёртая как баран. — склоняется вниз, целуя левый сосок, выводя вокруг него и на нём узоры. Снова касается губ, прося простонать один разок, на что получает мат в свою сторону. — Хорошо. Не хочешь по хорошему, значит будет по моему. А ты знаешь что это значит, заяц. Переворачивает её на живот, приподнимая за бёдра и бьёт по правой ягодице ладонью. Руманчек отчаянно бьётся, пытается вырваться. Роман наматывает её волосы на кулак, дёргает за них, заставив девушку выгнуться, и касается её шеи, прижимаясь возбуждённой плотью к её запретному месту. — Один разок простони для папочки. — трётся об неё, возбуждая и себя, и её, но та держится как может и всё ещё старается вырваться. — Т/и, не упрямься. Я знаю, что ты этого хочешь… Проводит пальцем вдоль, чувствуя её смазку на своих пальцах. Стягивает с себя боксеры, и вводит в неё только головку, несколько раз входя и выходя. И всё-таки добивается своего. Резко разворачивает Т/и на спину, пристраиваясь между ног. И так же резко входит, не нащупав тот самый женский запретный «вход», слыша стон боли и удовольствия. Годфри склоняется к губам и целует Руманчек. На губах чувствуется грязь с привкусом крови. Парень буквально вдалбливается в девушку, трогая её за груди, по которым соскучился за столь долгое время. Зачем какие-то шлюхи, когда есть своё, приносящие намного больше удовольствия, зная что когда-то, ты был её первым парнем и ощущала она запретные плоды только с тобой з всю жизнь? Т/и обхватывает талию Романа ногами, прижимая к себе, громко постанывая. Какая разница, ведь всё равно никто не услышит. Выгибается в спине, навстречу поцелуям парня. — А ты вправду… ни с кем не трахалась после… меня. — мнёт грудь, задевает пальцем розовый сосок, который когда-то, когда они были под кайфом, проколол ей. Он замедляется, оставляя многочисленные засосы на шее, ключице. Входит вновь резко во всю длину, впиваясь ногтями в её нежную кожу спины. — К-кон… — не успела она договорить, как снова выгибается в спине, вырывая почву земли. — Я тоже. Он успел выйти девушки перед тем, как выпустить свою жидкость куда-то в сторону. Роман ложится рядом и усаживает на себя девушку, проводя пальцем по идеальной белой коже, родинкам, которые он знал наизусть, чувствуя её половые влажные губы у себя на прессе. — Кто-то говорил отвалить, не делать этого. — выдыхает и схватив в кулак волосы на затылке, склоняет девушку к себе, нежно покусывая губы, чувствуя привкус крови во рту. Чуть приподнимает её за талию и снова насаживает на мужское достоинство, наслаждаясь протяжным её стоном. Т/и откидывает голову назад, чем парень успевает воспользоваться и макнув палец в маленькую лужицу грязи, ведёт указательным пальцем от кадыка до ключиц. Её руки связанным за спиной, а ногти так и хотят впиться в грубою кожу Годфри. Парень придерживает её за талию, активно двигая бёдрами вверх-вниз, любуясь её идеальным телом, которое достанется какому-то чмошнику.

***

Выхватывает из его рук грязную кофту, попутно одевая джинсы. Роман сидит на капоте машины, покуривая сигарету и смотря на объёмную задницу Т/и, которая как шарик, опускается вниз при приземлении и приподнимается вверх при прыжке. Мокрые и грязные штаны еле натянулись, а ширинка вообще не застегнулась. В длинных мокрых и грязных волосах запутались сухие листья. — Ну ахреть. — встряхивает руками и схватив своё рваньё с земл, направляется в сторону леса. — И куда ты? — выкидывая окурок в сторону, спросил он. — Домой. Не хочу, что бы меня ещё раз трахнул бывший. — выкидывает, маша ручкой. — И всё? — она оборачивается, а-ля «Что?». — Ты вот так тупо уходишь, не проронив ни слова? — А что я должна сделать, Роман? — усмехается она, жмурясь от боли во всём теле. — Мы с тобой впервые в жизни дошли до драки. Никакая измена не встанет на одну ступень вместе с дракой. Что было бы, если бы снова сошлись? Что было бы после драки, какая ступень? Убийство из-за ревности? — выдыхает, закуривая сигарету, которая еле-еле осталась не тронутой. — Прощальный секс. — наиграно крутиться и продолжает путь. — В каком смысле? — Я переезжаю.