***
Лэнс точно не может сказать, сколько уже лежит без сна, обнимая Кита. Вдыхая его запах, внимательно рассматривая каждую частичку бледного изящного тела, которую улавливал его взгляд. Он был… Рад, счастлив, потрясен… И… Бесконечно влюблен. Так сильно, как может только он, Чарльз Лэнс МакКлейн. Сейчас вчерашние раздумья о его мрачном будущем с Китом казались такими глупыми…нереальными. Ведь у них всё получается, они любят друг друга, они <s>могут пойти<s> пойдут вперёд вместе. Надежда теплилась где-то в глубине сердца нашего героя, превращаясь в глупую улыбку на губах. У них всё получится. Кит тоже не спал. Но, в отличии от Лэнса, он прекрасно понимал, что его сосед не спит. Брюнет был удивлён, счастлив, потрясен…и… Кажется… Влюблен. Влюблен так робко, так, пока ещё недоверчиво, но определённо точно влюблен. Так, как может любить только он, Кит Когане. Всё случившееся казалось самым сладким сном на свете, сном, который может исчезнуть в любую секунду, оставив лишь разбитое сердце и сладкое послевкусие счастья — этого боялся парень. Но тёплые руки, обнимавшие его так крепко и одновременно так бережно, прогоняли все мимолётные страхи. Брюнет улыбнулся и открыл глаза. У них всё получится.***
— Доброе утро! — невесомый поцелуй в щёку, и улыбка на губах Когане стала шире. Такие поцелуи и в сравнение не шли со всеми другими невесомыми поцелуями его прежних любовников. — Утро, — брюнет сел на кровати, получше укрываясь тёмно-зелёным одеялом, голова закружилась, вырывая из него стон. — Опять болит голова? — издевательски протянул шатен, улыбаясь. Кит сейчас был так прекрасен, что сердце нашего героя просто разрывалось от любви, а губы в сотый раз за утро растянулись в счастливой улыбке. А что же вы хотите? Сейчас Когане был такой растрёпанны, уютный (он же правильно использует это слово? Или так можно сказать только о разной мебели и интерьере?) и тихий. Великолепно. — Мне второе утро подряд нужно идти за стаканом воды и таблетками для тебя, — с этими словами Лэнс встал и быстро ушёл на кухню, что-то напевая. Брюнет только закатил глаза (это движение, кажется, было у него на автомате), после чего быстро встал, игнорируя навязчивую боль в области поясницы, было и хуже. Сейчас срочно нужно найти трусы, иначе Когане просто сгорит со стыда, ведь сейчас он трезвый, а значит и стыд имеет место быть. Благо, он находит их рядом с ножной дивана и быстро натягивает на себя, как раз к приходу Лэнса, который вовсе не загружал себя подобными вещами, оставаясь абсолютно голым. — Твой рыцарь уже тут, — сказал МакКлейн с улыбкой. Вручив стакан соседу, он обнял его, улыбаясь. — А ты уже сбегаешь от меня? — Нет…мы живём в одной квартире… — Тогда зачем одеваешься? — Я так захотел, да и тебе тоже не помешало бы это сделать, — чуть покраснев промямлил брюнет, запивая таблетку водой. — Зачем? Я там всё видел, да и ты вчера подробно изучил, — игра бровями. — Заткнись, — смущение стало расти, с каждым новым воспоминанием о вчерашнем вечере, смешиваясь с таким сладким счастьем. — Почему я должен об этом молчать? Ты был прекрасен, — улыбнулся шатен, крепче обнимая брыкающегося парня. — Да за будь ты уже! — Даже если придёт конец света, я не забуду твоё, — МакКлейн по максимуму попытался скопировать голос Кита, томно вздохнув, — «Лэнс, я так люблю тебя…», — за что ощутимо получил по башке. — Ты меня заебал! Почему тебе так нравится доёбываться до меня? — Потому что… я выбрал тебя. осознанно, чтобы под звёздами среди летающих тарелок и перестрелок как ни в чём не бывало с тобою гулять, — фальшиво протянул Лэнс, прикрыв глаза. — Ты ёбнутый? Это вообще не подходит к ситуации! — буркнул Кит, улыбаясь. Это было глупо, но приятно. Кит внимательно посмотрел в глаза МакКленйна и… Ленс это почувствовал. Реально чувствовал, что кому-то приятно. И от этого ему было хорошо. Ему было… Подобрать бы слово правильное, идеально так. И в ушах у него инфошум перекликается с пением китов. А вокруг море, море, море. В глазах кита море тоже. Космическое. Бесконечное море кое-где помехами черно-белыми подернуто, да немного сливается с горизонтом. И Ленс тонул в этом море, тонул как мальчишка 10 летний, что в шторм купаться полез. Только вот Ленсу не 10, да и на море штиль полнейший. Такой, космический, фиолетовый, безграничный. И утонет он в этом море скоро-скоро, да только он и не против совсем, смешивать свою жизнь пополам с этим, разбавляя разве что горьким табачными дымом. А то концентрация слишком сильная получается. А Кит… Кит небо видит в раскосых глазах шатена. Яркое яркое. Летом такого не бывает, только в день зимний, морозный. И не выбраться из этого неба. Оно как будто затягивает в воздушные петли, искушая за раз муссонами и пассатами. Только вот и в небе штиль полнейший. Разве что где-то высоко, там где сеточка радужки виднеется, темно. Как чёрная дыра в небе, со своими кошмарами, страхами. И эта дыра затягивает, затягивает с абсолютной тишиной в ушах, даже мыслей не слышно собственных. И Кит был не против попать в петлю, искушенный ветрами, да безграничными черно-голубыми просторами наперевес. Они оба были не против. Так столкнулись космическое море и зимнее небо. Слишком высокий уровень радиации получается, насыщенный. С таким долго не живут. Мама всегда так в детстве говорила. Да это и не важно. Важно то, что это зимнее небо, и космическое море только что застыли в вечном обещании всегда рядом быть. И когда целовались, нежно губами прикосаясь, как две вишни на одной ветке, этот голубой и фиолетовый создавали связь. Которая теперь никогда не прервется.***
Они лежали на диване и смотрели какой-то фильм про очередной конец света, который был включён только ради приличия, ведь на самом деле парни целиком и полностью были увлечены друг другом. Ленивые поцелуи, глупый смех и весёлый шёпот — всё это дарило им то счастье, которого, казалось, они никогда не испытывали. Именно в такие моменты прошлые романы кажутся всего лишь фальшью, а человек напротив — истинной любовью. Вера в светлое будущее в такие моменты настолько сильна, что весь мир представляется каким-то сном, кошмаром… Открой глаза, и всё исчезло, всё, кроме такого любимого лица напротив, каждая черта которого такая приятная…родная. Какая-то пара сантиметров, и уже можно почувствовать тепло бледно-розовых губ, которые после растянутся в широкой улыбке, такой заразительной, что самому хочется улыбнуться. Это любовь. И каждый раз она чувствуется по-разному, что всегда удивляло нашего героя, ведь все описывают её одинаково, но если сойдутся два влюблённых человека и начнут говорить о своих чувствах, то выяснится, что любовь у них совершенно разная: у кого-то она нежная, хрупкая, у кого-то эгоистичная, у кого-то…да много какой любви существует, но это совершенно не важно, ведь всегда её, как правило, выражают лишь одним знакомым нам предложением. Будь ты эгоист, жертва или просто счастливый человек, всё равно рано или поздно скажешь… — Я люблю тебя, — улыбнулся Лэнс, гладя по щеке своего парня, который до этого что-то ему нашёптывал, кажется, про свои картины и про то, как бы он хотел написать пейзаж городского парка вместе с шатеном. — Ты это сказал уже раз двести, — усмехнулся брюнет, весело смотря на МакКлейна — И ты всего лишь сто девяносто девять раз ответил мне взаимностью, думаешь, что этого достаточно? — насупился наш герой, вызвав смешок со стороны возлюбленного. — Я тоже люблю тебя, болван. — Так-то лучше, — довольно захихикал Лэнс, начиная щекотать Кита. Заливистый смех Когане сразу же заполнил всю комнату, что просто не могло не завести нашего героя, который стал ещё более энергичным, с лёгкостью отбиваясь от ударов брюнета. — П…прекрати, — на глаза Кита уже навернулись слёзы. Он был очень восприимчив к щекотке, и поэтому сейчас не мог себя контролировать и хохотал как сумасшедший. — Ладно. На сегодня я великодушно помилуют тебя, — сказал Лэнс. Он обхватил Кита со спины всеми конечностями и выдохнул в изгиб шеи. — Ну всё. Я тебе это припомню, — шутливо пригрозил Когане. — Подсыплю тебе, например, слабительного в чашку кофе утром. — О неет. Теперь надо следить за тобой ещё тщательнее, да? Кит рассмеялся: — Именно. Ты же всё-таки мой телохранитель, а не хухры мухры. — Боже мой. Солнце, ты такой смешной, — МакКлейн обнял его ещё сильнее, — Я тебя люблю. — Уже двести один раз, — констатировал брюнет. — ты сказал, что любишь меня двести один раз. — Ахахах. А ты всего двести. Кажется, я лидирую. — шатен подмигнул брюнету, — Ты так не считаешь? — О боже мой, Ленс. Ты скажешь меня с ума раньше, чем наступит весна. — Ну Кииит. Тебе сложно что ли? Давай, скажи. «Я люблю тебя, Лэнс». — Боже мой. Я люблю тебя, Лээээнс. Теперь ты доволен? — Ага, — шатен кивнул и улыбнулся. Знаете. У любви есть цвет, запах и вкус. Любовь может быть острая, красная и пахнуть костром, который разводят в лесу на пикнике. Любовь может быть синяя, скупая на чувства, холодная, как газированная вода — пока не попробуешь, не ощутишь весь спектр вкуса, и пахнуть солёным морем. Любовь может быть жёлтая, едкая. Такая любовь этоистична. Она пахнет как ментоловые сигареты и въедается в память своей кислотой. Любовь бывает и черная, тягучая. Как черная дыра, в которую очень страшно шагнуть. Она не имеет ни вкуса, ни запаха. Но это тоже любовь. Любовь бывает белая. Чистая, почти невозможная любовь. Такая бывает только в книгах. Там, где все хорошо. И пахнет она библиотекой. А на вкус тысячи ярких взрывающихся петард, совсем не под стать благородному белому. Самая распространенная любовь — розовая. Любовь прогулок по парку, сладкая вата на двоих и милые плюшевые мишки. Слишком сладкая и приторная. Слишком счастливая, только что родившаяся любовь. Фиолетовая любовь ленива. Это любовь устоявшихся отношений. Любовь сериалов в постели по выходным. Любовь объятий под теплым пледом. Любовь определенности в будущем. Бывают и другие типы любви. Любовь родительская — оранжевая. Любовь брата к сестре и сестры к брату абсолютно точно зелёная и свежая. А любовь, как уважение и признание — голубая, как летнее небо. У Лэнса и Кита любовь розовая, только начавшаяся, но фиолетовыми полосами подернута. Молодой максимализм плюс богатый жизненный опыт — идеальное сочетание. Они идеальное сочетание друг для друга. У них есть определенность в будущем, но жажда авантюризма никуда не пропала. И это самое лучшее, что могло случиться с ними в жизни. Надоедливое жужжание рекламы с кино сайта заставила нашего героя поморщиться и открыть глаза. Лэнс вздохнул и глянул на часы. Почти обед. Что ж, пора вставать и идти приготовить чего-нибудь, а то парни совсем ничего не ели со вчерашнего вечера, да вот проблемка… Кит лежит на его груди и сопит куда-то в ключицу. Встать нет возможности, а будить его не хочется совсем. Он такой спокойный, милый. У МакКлейна чуть ли не сердечки в глазах летали. Когда он в последний раз был так счастлив? Шатен аккуратно убрал прядь волос с лица Кита и обнял его. Он думал о том, как всё-таки здорово найти свою настоящую любовь в этом мире. На его груди закопошился Когане. — Снова доброе утро, крошка, — хохотнул Лэнс, — Как спалось? — Доброе, — взгляд брюнета был такой рассеянный, а сам он выглядел чертовски мило. — Неплохо, а ты как? — брюнет прильнул к груди шатена и выдохнул. — Детка, ты пытаешься меня завести? Чтож, у тебя прекрасно получается. — Лэээээнс. Давай не сейчас. Не порти атмосферу. — Ладно, хорошо, но пора ли нам вставать? — А что, у нас на сегодня есть планы? — брюнет вопросительно выгнул бровь. — Да нет, вроде. — Ну и куда тогда ты торопишься? Давай ещё полежим вот так. — Кит приподнялся и лениво поцеловал Лэнса куда-то в верхнюю губу. — Лаааадно, убедил, давай полежим ещё немного. — МакКлейн сильнее прижал возлюбленного к себе и зарылся носом в его волосы. — Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — Ага, знаю, — лениво отозвался Кит. — Я люблю тебя настолько сильно, насколько физически и морально не может полюбить никто другой. — брюнет засмеялся. — Нет, я серьезно, детка. — Верю, верю, — Когане тепло улыбнулся.— Я тоже, дорогой. Тоже тебя люблю так, как не может никто. Это могло бы продолжаться вечно, а, может быть, даже переросло бы во что-то более «ощутимое», если бы старенький мобильник шатена не трезвонил, как…да что может ТАК трезвонить? Таких примеров просто нет в природе! И если на первые пару звонков МакКлейн недовольно отмахивался, уверяя, что это не так важно, и он потом перезвонит, то на раз пятый, терпению нашего героя пришёл конец, и Лэнсу всё же пришлось оторваться от своего парня, подлетая к небольшому столику возле окна и хватая заебавший кусок пластмассы. «Пирожок» высвечивалось на экране, и шатен тут же проклял Хапнка всеми известными ему словами. Конечно, этот парень редко сдавался, но чтобы быть настолько надоедливым… Что должно произойти? Его офис сгорел? Его возлюбленная беременна? Он наконец приготовил тот самый пирог, о котором так долго мечтал? Не желая нагружать себя глупыми мыслями ещё больше, тем более в ТАКОЙ ПРЕКРАСНЫЙ день, МакКлейн, закатив глаза, ответил на звонок, приложив телефон к уху. — Привет, Бро! — Ханк был возбуждён. — Ты не брал звонки целую вечность! Неужели ты всё ещё спишь? Не похоже на тебя… — Чувак, я просто устал… Давай ближе к делу. По ту сторону провода возникло пятисекундное молчание, которое напрягло нашего героя. — Как там с выполнением твоего задания? Надеюсь, что ты ещё близок к цели, потому что Широ велел передать тебе, что для выполнения миссии тебе осталась всего неделя. Я чуть позже вышлю тебе координаты смс-кой. В среду ты должен явиться в указанное время и место…тебе выдадут оружие. Лэнсу стало тяжело стоять, дышать, да и вообще быть в этот момент, поэтому он медленно сел на стоящий рядом стул и замер. Вся радость, подаренная сегодняшним утром, улетучилась в один момент, оставив лишь страх. Страх, что скоро всё исчезнет, что он не выдержит всего этого напора, страх, что Киту будет больно. Что умирая, он поймёт, кто его убийца, что возненавидит и проклянёт шатена до того, как его прекрасные серые глаза навсегда обернутся тусклым пеплом. Почему он вообще должен его убивать? Может, есть выход… Может, он отдаст эти грёбаные данные, а сам с Китом уедет на край света, где они будут только вдвоём, где их все забудут. На секунду надежда яркой звездой вспыхнула где-то в глубине МакКлейна, но тут же угасла. Всё слишком херово, чтобы стараться исправить. Всё уже потеряно… -…прости, я старался, но, — продолжал бормотать Ханк, явно волнующийся за своего друга. С первого дня отсутствия шатена, друзья постоянно созванивались, делились новостями, и брюнет прекрасно понимал, как тяжело сейчас Лэнсу. — Ничего, — наш герой удивился, каким хриплым стал его голос. — Я благодарен тебе… Похоже, что Ханк хотел сказать что-то ещё, но МакКлейн не дал ему этого сделать. Откинув телефон в сторону, парень с трудом поднялся со стула и, шатаясь, вернулся к Киту, который всё это время внимательно наблюдал за своим возлюбленным. Он тут же обнял рухнувшего на диван брюнета и поцеловал в макушку, потрепав того по волосам. Лэнс выдавил из себя слабую улыбку и крепе обнял Когане, уткнувшись носом в его грудь. — Котёнок, — брюнету было неудобно теребить своего парня, но волнение брало верх, — что случилось? Настало минутное молчание, которое выжимало из Кита всё, что только могло, но, наконец, МакКлейн ответил, но так тихо, так хрипло, будто он выбивал из себя эти слова силой. — Моя сестра серьёзно заболела… Семья не знает, что делать дальше, и я…тоже не могу им помочь, в нашей стране нет таких врачей, которые могли бы сделать операцию такой малышке, а заграницу мы выехать не можем… Кит тяжело вздохнул, продолжая гладить своего парня по голове. Вдруг он оживился. — Я помогу тебе, — на этих словах Лэнс поднял голову, устало смотря на брюнета. — Я помогу деньгами…и что там ещё нудно, слышишь? Мы с делаем это, не бойся. Я поговорю с родителями и… На лицо Лэнса обрушился просто град поцелуев, заставляя его поморщиться. — П-прекрати, — чуть слышно промямлил шатен, хватаясь за футболку возлюбленного, но Кит не прекращал, а наоборот: только ускорялся. — Прекрати, — снова взмолился МакКленй, шмыгая носом. Холодные и солёные слёзы, текущие из таких прекрасных голубых глаз, сразу же исчезали на горячем языке брюнета, что только ухудшало ситуацию. Утро начиналось слишком хорошо, чтобы верить во что-то действительно светлое. Глупо было забывать про реальность и кормить себя надеждами в лучшее. Если бы он не обнадёживал себя, если бы не поддался своим эгоистичным желаниям, если бы не сорвался вчера, если бы… Мысли смешивались, создавая в голове до жути противную грязь, которая убивала нашего героя, заставляя его выть и всё крепче хвататься за одежду Кита, который всеми силами хотел хоть как-то избавить шатена от боли, нашёптывая ему что-то хорошее, светлое…но это не помогало. Лишь разрывало сердце Лэнса на ещё более мелкие кусочки, принося понимание того, что скоро этот шёпот навсегда исчезнет… Может, ещё можно всё исправить, может, МакКлейн сможет это сделать, а, может, лучше просто сдаться… Шатен уже ничего не понимал и не знал, в его его сердце застыла боль, в его глазах застыли слёзы, а в его голове застыла слишком лживая фраза «У нас всё получится»