23:45

      Чонгуку бы хотелось дышать полной грудью. Да так, чтобы зубы начинали чесаться. Он хотел бы сейчас поупражняться на тренажерах, хотя секс с Тэхёном тоже сойдет. Вот прямо сейчас ему хочется разговаривать, но глупая неудобная маска даже лишний раз не позволяет вдохнуть. Ещё из окна немного дует, и пить ужасно хочется, но Тэ только что ушел. Хотя даже если бы был здесь, всё равно бы не понял Чонгука. Сидел бы и ревел, как делал это последние полгода. Он сказал как-то, что на роботе отпуск взял. И вроде машину их продал. Чонгуку за это очень неловко, особенно за машину — Тэ очень много работал (правда, не всегда чисто), чтобы заработать на ту малышку Киа. Не брутальную, а комфортную. Не большую, а уютную. Маленькую, и с Чонгуком на переднем сидении. Тэ, наверное, думает, что Чонгук ничего не понимает, но врачи рекомендовали с ним разговаривать — так он скорее придёт в себя. Он в коме. Гук очнулся после операции всего раз, чтобы сказать Тэ короткое «прости», но Тэ был в кабинете Юнги, говорил ему тихое «ты так часто был на моих лекциях». Вообще-то, Тэ тогда соврал доктору Мину по поводу замужества. Но именно в тот момент хотелось верить, что всё действительно так. И доктор Мин поверил. Подыграл несчастному, без кольца на безымянном пальце.       — Не собираешься домой? — Юнги уже и не помнит, когда у него были выходные. А эта палата… Если бы вы только знали, сколько раз на день, да что там, на час он заглядывает в эту палату, хотя каждый раз наблюдает одну и ту же картину: Тэ читает Гуку. Совсем не интересную и скучную литературу. Хотя Гук очень любит такое. Читает, потому что так сказал доктор Мин. Читает, чтобы не плакать. Читает, чтобы прогнать сон. Это совсем не о личности Дюррера или жизни Пикассо. И даже любимый Ван Гог здесь ни при чём. Текст просто тупо пролетает мимо глаз, и Тэ читает как бы на автомате, при этом впихивая в междустрочие свои мысли.       — Я ещё не закончил, — Мин делает всё возможное, но Тэхёну этого мало. Он с каждым днем всё сильнее и сильнее злится на доктора, на самом деле просто срываясь на нем. Ким устал. Спать спокойно не получалось, Гук дышал ровно 18 вдохов/выдохов в минуту, Мин всё так же исчезал без предупреждения. Как и сейчас.       Дочитав главу о феноменах гештальт-терапии, Тэ, по уже сложившейся привычке, поставил книгу в тумбочку. Взял стакан с утренней водой и вылил её в умывальник. Налил чистой. На случай, если Чонгук проснется, а никого не будет рядом (хотя такое скорее всего Тэхён не допустит, хотя и Чонгук вряд ли сможет дотянуться до стакана). Надевая куртку, он ловит себя на мысли, что снова пропустил закат (последние закаты в этом году — скоро выпадет снег, на днях), а сегодня он планировал рассказать Гуку о нём. Гук давно не видел солнца. Значит завтра. Если только небо не затянется серой непроглядной плевой. Натягивает шапку с длинными смешными завязками на уши и решает зайти к Мину, забрать его. Целовать безответно уже пришло в привычку, как и получать ответный поцелуй от Юнги. Зайдя в кабинет доктора, он закрывает за собой дверь. Бросает свой рюкзак в сторону, куда-то в область дивана, а сам, не спуская разозленного взгляда с оторвавшегося от работы доктора, подходит ближе и, упираясь руками в стол, снова начинает свою лецию, только не о Леонардо:       — Почему? Почему он всё ещё спит? — Тэхён говорит на удивление тихо в этот раз и, наверное, даже не разнесёт кабинет Юнги, как примерно полгода назад. Шипит сквозь зубы, сдавливает кулаки, но держится.       — Тэхён, это не зависит от меня. Всё, что я могу — наблюдать, — Юнги снимает очки, отставляя их подальше (видимо, на сегодня с работой покончено). Он тоже устал, поэтому поводится, упираясь руками в стол, подобно Тэхёну, наклоняется к нему и тонко касается своими губами воспаленных губ Тэхёна (опять вернулась старая привычка кусать губы). Тэ не сопротивляется, но совсем скоро опускает взгляд, разрывая столь нежные и совсем не похожие на поцелуй прикосновения.       — Прости, — он ищет свой рюкзак, а найдя, направляется к двери, где останавливается, держась за металическую ручку, — я подожду тебя в машине, давай быстрее.       Мин не медлит ни минуты: оставляет все документы и откровенно радуется, что у него сегодня не ночная. Вещи уже сами собираются на автомате. В спешке закрывает кабинет, а Кима догоняет уже возле лифта, ловя того за лямки рюкзака, а потом дергая за завязку странной голубой шапки, которая так забавляет Мина последние несколько недель. Это он доктор, который курит и ходит зимой без шапки. Тэ не такой. Тэ не курит. Тэ носит шапку. Тэ любит Чонгука и искусство. И живет с Юнги.       — Слушай, — начинает Тэ, когда за пять этажей до выхода они остаются одни в лифте, — тебе не кажется, что наши отношения странные?       Юнги тяжело вздыхает, он не очень любит разговоры на подобные темы. Тэхён слишком часто задает этот вопрос, а Юнги всё ещё не придумал на него ответ. Возможно, Мин здесь лишний, но что сейчас ему мешает? Он всей душой хочет, чтобы Чонгук, наконец, проснулся, и Тэхён снова начал улыбаться, как при их встречах в галерее. Да, Юнги всё ещё помнит улыбку Тэхёна. И он, наверное, сделает всё, чтобы увидеть её снова. Правда, если это «всё», будет в пределах его гордости и разума. Звезду с неба он уж точно не собирается доставать ради Тэхёна. Это как бы слишком наивно и глупо. По-детски, что ли.       — Не кажется. Там кимчи скисло, ты выбросил?       — Да.       Немного всё странно, да? Чонгук всё ещё в коме, а эти уже месяца два живут вместе. И, главное, всё всех устраивает. Разве что только Чонгук не отвечает на вопросы Тэ. Он спрашивал, но Гук молчал, наверное, был против. Их кромешная любовь с Юнги перевернула всё с ног на голову. Трагичная, трепетная, тайная, грустная… Чонгук наверняка не поймёт, когда проснется, но и парни об этом никогда не думали. Нет, не о том, что Чонгук может не проснуться, а о том, как они должны поступить. Тэхён, наверное, тут же бы вернулся в свою квартиру, завозя Чонгука на коляске, и думать бы забыл о том страшном романе с галерейным гостем. Он бы готовил ему завтраки, а идя домой с работы, приносил его любимые лимонные пирожные с кондитерской, что недалеко от галереи. Он бы по прежнему читал ему про эту странную гештальт-терапию, а потом и про эволюцию личности. А ещё через полгода Гук бы сделал первые шаги, правда не без помощи Тэхёна, хотя тогда из него помощник был бы не очень (он бы полюбому прыгал и смеялся, радовался, что их совместный труд, наконец, даёт свои плоды). Тогда Тэ смог бы выйти на работу и каждый час набирать один и тот же номер телефона — «Любимый». Они бы и дальше продолжали свою счастливую жизнь. (Пока смерть не разлучит их). А Юнги? Наверное, так бы и не забыл вкус терпких губ и замученное изнемождённое тело Кима, что доставляло так много болезненного счастья. Ближе к полуночи раздался телефонный звонок, Юнги молился, чтобы не с работы, Тэхён молился, хоть бы из больницы. «Доктор, я звоню… это… мы ждем вас… Я записала время смерти, но объявить должны вы… И ещё… мне… мне позвонить… Ким Тэхёну?»