Не имеет названия

Я выпроводил Мартина и Дэйва из дома и сел перед телевизором. Было далеко за полночь, мы славно отметили Рождество. В приличном смысле. Выпили, поужинали, обменялись поздравлениями и скромными подарками, и снова выпили. В итоге Мартин загнал Рича под кровать, а Дэйв размахал мою ёлку. Собственно, несмотря на совсем нерождественскую погоду, я остался крайне доволен этим праздником. По телевизору крутили очередную затёртую до дыр новогоднюю оперу. Я терпеть не могу такие штуки, но в эту ночь смотрел это всё с огромным удовольствием и теплом в душе. Хотя это была не заслуга телевидения. Меня отвлёк неоднозначный стук в дверь. Я довольно удивился, заметив, что уже два. Если бы кто-то из парней что-то забыл, они вернулись бы раньше. А я никого больше не ждал. С большим любопытством подошёл к двери и открыл замок. Вместе с порывом ветра, который принёс море мокрого снега, в коридор влетела Аделайн Аддерли. Я не успел среагировать, когда девушка мгновенно упала на колени и обхватила мои ноги. Увидев за ней кучу багажа, я закрыл дверь. Она рыдала и бурчала что-то нечленораздельное. Иногда мелькало нечто вроде извинений и признаний в любви. Я взял её за руки и потянул вверх: - Встань, противно. Она посмотрела на меня заплаканными глазами и бросилась мне на шею: - Прости, Алан. Я умоляю. Пожалуйста. Прости. Я люблю тебя. - Постой, – я слабо оттолкнул её и осмотрел. - Ты простишь меня? - Ты вся промокла и замёрзла. Раздевайся, давай, – я помог девушке раздеться и развесил вещи. – Иди в ванную. Брось всю одежду сушиться, а сама пока что надень мою рубашку. Там найдёшь. Я сделаю чай. А то заболеешь. - Ты позволишь мне остаться? - Потом поговорим. Иди грейся. - Какой же ты святой человек. Как я могла не замечать этого? - Иди, – она молча кивнула и направилась в ванную. Я на кухню, пробурчав себе под нос: – Подарок блять на Рождество. Чай был готов. Я повернулся к столу с кружкой и увидел в проёме Аделайн в моей рубашке: - Заходи, садись. Раз уж пришла. Она села за стол и притянула к себе кружку, смотря в пол. Я повернулся к ней и упёрся ладонями в столешницу кухонной панели. Никогда не видел её такой, правда. Она всегда была для меня сумасшедшим пламенем, а сейчас в ней не было ни искры. И это было честно. Словно воздушный шар без воздуха. Гитара без струн. Я нехотя поймал себя на том, что мне её жалко. - Ты, наверное, хотела поговорить. Она не подняла головы. Говорила тихо, так, что я едва различал слова: - Я хотела извиниться. - За что? - За то, чем была раньше. - А чем ты была? - Я даже не знаю, какое имя этому дать. Я была просто слепой и жестокой идиоткой. Я пожал плечами и потянулся к пачке сигарет возле раковины. Сунув одну в зубы, вполне внятно для понимания проговорил: - Хочешь извиниться, сделай милость, посмотри мне в глаза, – я закурил и зажал сигарету между пальцами. – И совет на будущее: если хочешь показать человеку, что этот разговор для тебя важен, и ты говоришь честно, смотри ему в глаза, – Аделайн посмотрела на меня и сглотнула. – Ты пей. Заболеешь, повесишь на меня. Она послушалась. За окном раздался громкий хлопок. Я отодвинул штору и выглянул во двор. Двое сыновей соседа – мальчишки семи и десяти лет, взрывали петарды возле моего забора, уже зажигая следующую. Я открыл окно и заорал: - Сейчас я заткну их вам в задницы и подожгу! Спустя минуту, двор оказался совершенно пуст. - Алан, ты можешь выгнать меня, я тебя пойму. Закрыв створку, я в очередной раз осмотрел это ничтожное создание: - Ты уже притащила вещи и в то же время спрашиваешь, можно ли тебе вернуться. Странно, верно? У меня вроде как нет выбора. - Ничто не помешает мне их забрать. Я сел напротив и положил свою руку на её: - Мы все делаем ошибки, Эд. - Я делала слишком много ошибок. Грубых ошибок. - Согласен. Надеюсь, это чему-то тебя научило. - Ценить и любить. Я ухмыльнулся, не сдержался. - Если ты хочешь, оставайся. Я не против. Но давай договоримся сразу, нам с тобой скрывать нечего, мы друг другу ничем не обязаны. Так что давай говорить правду. Между нами никогда не было ничего, кроме влечения. Просто признай это. - Я не знаю. - А я знаю. Мы хотели друг друга, но никогда не любили, и в этом все наши отношения. - Можно ведь всё изменить. - Нельзя. Не нам с тобой. Что бы мы ни делали, у нас не выйдет ничего, кроме похоти. Ты хочешь этого? - Да. Я встал, подошёл к девушке и взял её за подбородок, приподняв её голову: - Ты любила меня когда-нибудь? По-настоящему. - Это как? – я улыбнулся: - Можешь не отвечать. - И что теперь? Моя судьба в твоих руках. - Не говори так романтично, здесь романтикой и не пахнет. Иди разбирай вещи. - Спасибо, – она встала и вышла из комнаты. Я осмотрелся, отстучал пальцами по столу что-то непонятное и направился в коридор. Аделайн вышла за очередной сумкой и, увидев, как я застёгиваю куртку, спросила: - Куда ты? - Пойду погуляю. - Половина третьего. - Тебе какое дело? - Будь осторожнее. Я взял кожаные перчатки и вышел на улицу. В такую погоду гуляние было бы последним, чего мне хотелось. Но сейчас это было неважно. Я натянул перчатки и направился вдоль по улице. Проходя мимо ярких магазинов, гремящих салютов и смеющихся людей, я даже начинал вливаться в эту волну, забывая о погоде. Свернув в сторону Вэст-Энда, зашёл в ближайший бар. Как ни странно, он был переполнен до треска. С трудом обнаружив свободное место у стойки, я устроился там. Бармен принял заказ и вскоре поставил передо мной стакан с виски. Вот стало теплее. Погода уже совсем не волновала, скопление людей не казалось таким отвратительным. Ещё стакан, и жизнь моя превратилась в красочный рай. Я посмотрел на сидящих неподалёку байкеров, повернулся в другую сторону и столкнулся взглядом с миловидной девушкой, которая стояла у входа. Она улыбнулась мне и вскоре села рядом: - Привет. Я приветственно кивнул и позвал бармена, приказав ему изобразить один коктейль. Девушка улыбнулась ещё шире, и её улыбку я нашёл до безобразия приятной и открытой. Напоминающей мне что-то или кого-то, чёрт знает, сейчас уже не помню. - Я ведь даже не просила выпивки. - Я обязан тебя угостить. - Быть может, я не пью. - Именно поэтому топчешь линолеум в баре? Бармен подал коктейль, и девушка с удовольствием за него взялась: - А ты? - С меня довольно. Хватит на сегодня. Она довольно улыбнулась и покосилась на меня: - Чувство меры, значит. Классное качество в людях. Особенно пьющих. - Я не пьющий. - Именно поэтому просиживаешь штаны в баре? Я усмехнулся и осмотрел её. Шатенка лет девятнадцати, приятная на внешность, незамороченная в характере. Из тех, кто живёт одним днём, и плевать, если он последний. Людей я не любил. Очень не любил, но видел насквозь. Многих знал, со многими общался и доверял своему опыту. - У тебя красивые глаза. Тяжело оторваться, – она сделала глоток и опустила стакан обратно на стойку. - Ты тоже…славная. Мне нравишься, в общем. Девушка осмотрелась: - Ты ведь один? А то сейчас выскочит какая-нибудь и начнёт драть мне волосы. - Я совершенно свободен, а был бы занят, для тебя освободился бы. Она внимательно и серьёзно посмотрела на меня и обратилась к бармену с просьбой о двух виски. Я тут же спохватился: - Нет, милая, честно. Мне хватит. - Успокойся. Если что, я тебя донесу. Я осушил стакан и тут же почувствовал, как мощно и быстро ударило в голову: - А я тяжёлый. - Да ладно. Вроде, лишним весом не страдаешь. Я подался вперёд и гаркнул ей в ухо, указывая на промежность: - Мой основной вес сосредоточен там. Она рассмеялась: - Да, ты был прав, тебе хватит. Я улыбался ей в ответ, силясь сфокусировать взгляд: - А я прав. Я всегда прав. Всегда. Прав. - Меня зовут Кэтрин. Кэт. - Алан. Алан. Алан, Алан, Алан. Как там ещё? Алан. - Я уже поняла, Алан, – она подняла руку и потрепала меня по волосам. – Они охрененные. Ты красишь? - Кого? - Волосы. - Кому? - Себе. - Где? - На голове. Я медленно замотал головой и тут же опустил её на руки, сложенные на стойке: - Ты, Кейт, хорошая. - Я – Кэтрин. - Ты, Кэтрин, хорошая. - Ты тоже. - Я тебя люблю. Девушка, казалось, некоторое время помедлила, но после уверенно сказала: - Так, ладно. Пойдём, – она встала и потянула меня за руку. Я замычал. – Пойдём, пойдём. Проветришься. Только мы вышли на улицу, как под моими ногами взорвалась петарда. Я подпрыгнул и закричал. Кэт рассмеялась: - Вот ты и протрезвел. - Ненавижу детей. - Не будь таким критичным. Все мы когда-то ими были, – она взяла меня за руку и мы направились прочь от невзрачного шумного здания. – Кем ты работаешь? - Я – музыкант. - Вау. Классно. Гитарист? Ударник? Или, быть может, вокалист? - А знаешь, всё сразу. - Это как? - Я всё умею. - Гений, значит. - Ага, тот ещё. - А с девушками как? - Обычно они убегают в панике. - Вот какой ты. Я сверху вниз посмотрел на неё: - Какой? - Интересный, – она остановилась. Мы были в переходе между двумя улицами. Фонари скрывались за домами, и освещение было совсем никудышным. Люди сосредотачивались в центре района, и это место сейчас пустовало. Я тихо повторил: - Интересный. - Да. Интересный. Я взял её за талию, прижал к себе и ударился губами о её губы. Было трудно передвигаться, не отрываясь друг от друга в прямом смысле, и едва мы добрались до стены дома, как я подхватил девушку и прижал к ней. Она выдохнула: - Нет, нет, только не на улице. Я отпустил её: - Пойдём ко мне. - Здесь далеко? - В том то и дело, что нет. У меня там правда девушка, но какая разница. - В смысле девушка? Ты же сказал, что свободен. - В смысле просто девушка. Мы не встречаемся. - А… плевать, идём скорее. Мы практически бежали. Проносясь мимо небольшого круглосуточно работающего магазина, я схватил Кэтрин за руку и сказал: - Подожди. - Что ещё? - Буквально полминуты. Я сейчас. Никуда не уходи, – я метнулся к дверям. Моё счастье – ни одного покупателя, все уже давно спали. Верно, сейчас должно было быть около пяти. Бросив кассиру ком купюр, даже не считая их, я выбежал из магазина и облегчённо выдохнул, увидев девушку у небольшой парковки. Я с трудом попал в замочную скважину. Судорожно дёргал ключ внутри, пытаясь открыть долбаную дверь, когда девушка уже буквально висела на мне. Мы чудом всё-таки оказались в коридоре и сбросили верхнюю одежду, не включая света. Проще всего было просто двигаться вперёд. Так мы и оказались на кухне. Я не видел ничерта, сбивая кастрюли и разбивая посуду. В конечном итоге я завалился на пол, ощущая её вес на себе и сжимая в руке презерватив.

***

Я вжался в подушку и втянул свежий утренний воздух. Тело болело. Открыл глаза, приподнял одеяло и осмотрел себя. Будто после боя, с синяками и ссадинами, но чувствовал я себя прекрасно. Я лежал всё в тех же джинсах. Сунув голову под струю холодной воды, попытался связать фрагменты воспоминаний в единую картину, но из этого ничего не вышло. Я зашёл на кухню и увидел Аделайн, которая ставила на стол разные вкусности: - Проснулся наконец-то. Я опустился на стул и сжал руками голову: - Какое сегодня число? - Двадцать шестое. Декабрь. Восемьдесят второй, если что. - Надеюсь, работы нет, – я подпёр ладонью лоб и зашипел. Аделайн поставила передо мной стакан с водой и положила рядом таблетку. – Что это? - От боли. Я же вижу. - Спасибо. - Ешь, если сможешь. Я проглотил таблетку и осмотрел стол. Вид даже самой приятной пищи вызывал тошноту, я отвернулся. - Кстати, Ал, – девушка села напротив и взяла со стола клочок бумаги. – Это было на тебе утром, – я взял бумажку, на которой наспех был нацарапан номер с подписью «Если захочется секса, общения или бессмысленных прогулок. Кэтрин P.S. У тебя очень вкусный». Я положил её рядом с тарелкой. Аделайн осмотрела меня и продолжила: – Я знаю, что это не лучшее время для выяснения отношений. Можешь реагировать как угодно. Но, Чарли, – она взяла меня за руку и посмотрела мне в глаза, – ты трахал незнакомую девушку за стеной нашей спальни. Я ничего не требую, но мне бы хотелось, чтобы мы были в устоявшихся отношениях. Мне неприятно выбрасывать за вами презервативы. - Я перебрал. Извини. Это был идиотский поступок. - Ладно. Забудем. Как ты? - Думаю, мне лучше ещё немного полежать. - Вы точно не будете выступать на новогодних праздниках, поверь. - Уверена? - Да. Иди ложись. - Да, пожалуй, – я встал, сжал в кулаке записку и вернулся в спальню. Сбросив с себя джинсы, упал на кровать и отключился моментально.