Не имеет названия

Я достиг точки сумасшествия с моим проектом. К концу недели просто носился с постоянно включённым диктофоном и записывал всё, что попадалось на пути. Так, отфильтровав совсем негодные звуки, я получил забор, кастрюли, тарелки, стук шарика для настольного тенниса и голос Мартина, которого попросил спеть для демо-версии. Как и говорил Миллер, я отдал весь материал Гарету, который через несколько минут протянул мне дискету. С ней и с надеждой на успех я пошёл наверх к кабинету нашего директора. - У меня всё готово, Дэн. Гарет всё записал. Вот. Миллер поднял взгляд на меня, улыбнулся и сказал: - А поздороваться. - Извини. Привет. Дэн подошёл ко мне, пожал руку и толкнул в спину прочь из кабинета, направившись следом. В комнате стоял постоянный шум резвящихся двадцатилетних детей. Миллер гаркнул всем замолчать (а некоторым вообще выйти) и сунул дискету в один из проигрывателей. Я сел на табуретку рядом и нервно уставился на него. В комнате раздался громкий металлический удар, после чего пошёл трек. Я внезапно ощутил прилив невероятного стыда за то, что сделал. Это звучало так ущербно, что я опустил голову и прикусил губу. За эти пару минут никто не издал ни звука. Дэн слушал, скрестив руки на груди. Дэйв явно не понимал, что вообще происходит. Мартин иногда улыбался из своего дальнего угла. Энди следил за реакцией Мартина, а Гарет довольно улыбался каждому звуку. Наконец, трек закончился, но молчание висело вокруг с напряжением опасным для жизни. Дэн вытащил дискету, положил её на корпус проигрывателя и вытер лоб. Было заметно, как каждый в студии жаждет его слов: - Алан. Я посмотрел на него, стараясь сохранять спокойствие, ожидая, что он сейчас рассмеётся, как и все остальные. Но он был серьёзен как никогда: - Когда я давал тебе это задание, должен признать, я не очень-то продумывал его. Я тебя ценил, но твоя идея казалась мне довольно сырой и, скажем так, не очень-то выполнимой. Чёрт, – он снял очки и закрыл рукой половину лица, уперевшись локтем в стол, на котором покоился проигрыватель. – У меня мысли путаются, не знаю, как это сказать. Это невероятно. Это просто невероятно. Это невозможно, понимаешь? – он засмеялся и тихо пробубнил: – Сумасшествие, сумасшествие. Так ладно! Беру себя в руки, – Дэн встал, взял дискету и посмотрел на меня, – Слушай сюда, парень. Ты – гений. Ты сделал невозможное. Ты просто… чёрт… ты просто взял чёртову кастрюлю и сделал из этого хит! Короче. Этот трек мы выпустим как полноценную песню, только немного доработаем, естественно не без твоего участия. Ты не просто допускаешься к работе отныне. Я ставлю тебя на одну ступень с Гаретом, если не выше, – он обернулся к Джонсу, – Без обид, Гарет. – Гарет кивнул. – И отныне послушайте меня все, – Дэн повернулся к остальным и указал на меня пальцем. – Если кто-нибудь из вас запишет песню без участия и одобрения этого парня, голову сниму. Воцарилась тишина. Мартин понимающе кивнул, Дэйв грыз ногти. Дэн покрутил в руках дискету и приказным тоном, активно жестикулируя, сказал: - Мартин, Дэйв, Гарет, ко мне! Парни подошли и сосредоточенно посмотрели на нас. - Смотрите. И, Алан, слушай. Как ты относишься к идее добавить в песню вокал Дэйва? Совсем немного. У тебя там очень много различных металлических звуков, и его голос хорошо подойдёт и подчеркнёт мрачность. - Отличная идея. Дэйв нахмурился и бросил: - Я не буду это петь. Дэн, склонившийся над бумагой с текстом песни, выпрямился и обернулся на него: - Не понял. - Я вполне внятно сказал. Я не буду это петь. - Почему? - Во-первых, объясните мне вообще, что это? Тут какие-то шлепки, хлопки, там вообще блять кастрюля. Что это? - Дэйв, подожди. - Чего ждать? Во-вторых, я не хочу помогать в чём-то этому придурку. Я в группе давно, и какого, стесняюсь спросить, чёрта я должен считаться с ним? Я тоже могу постучать по батарее и стать многоуважаемым получается? - А ну заткнись, пока не получил! Мартин взял Миллера за плечи и тихо проговорил: - Дэн, Дэн, хватит. Всё. - Да пошли вы! – Дэйв развернулся и метнулся в сторону подсобного помещения. Я отпустил пару-тройку проклятий, растолкал окружающих и побежал за ним: - Дэйв! Дэйв, мать твою, стой!!! – дверь подсобки захлопнулась за моей спиной. Гаан стоял возле кучи швабр с полным сумасшествием на голове и забинтованной рукой. – Что с тобой? - И здесь от тебя не скроешься. Проваливай! - Дэйв, что происходит? Объясни мне наконец! - Я сказал, проваливай! - Я не уйду. - Нарываешься, ублюдок?! – несколькими стремительными шагами он преодолел расстояние между нами и, спустя всего миг, я оказался на полу, завалив живописную пирамиду из банок краски, чувствуя, как из носа течёт горячая кровь. - Ты сумасшедший, Дэйв. - Тебе добавить?! – он сжал руками волосы и отошёл к противоположной стене. Я встал, быстро подошёл к нему, схватил за плечи и прижал к стене: - Слушай сюда, идиот. Или ты сейчас же объясняешь мне, какого хрена ты истеришь, как потёкшая баба, или я сейчас нанижу тебя на эту швабру и подвешу на шкафах. Ты меня понял?! Он опустил голову, и, после долгого молчания, шмыгнул носом и тихо сказал: - Извини за нос. Я не сломал. Просто разбил. Давай посмотрю. - Плевать мне на нос. Просто скажи, чего ты взъелся ещё с того дня. - Просто до этого я считал тебя моим другом. Очень хорошим другом, с которым можно поговорить ни о чём и обсудить вопросы войны и мира с одинаковым успехом. С которым я чувствовал себя собой. С которым мне не нужно было кого-то строить из себя. Я очень дорожил тобой и этой дружбой. Я так боялся это потерять. И когда тебе было плохо. Когда ты был на нервах, ты просто напросто сказал мне в лицо, что у тебя нет друзей. Меня как молнией ударило. Я думал, я также дорог для тебя, но ты, не задумываясь, заявил, что у тебя нет друзей. И я…я не знаю, Ал. На меня такая громадина ярости навалилась. Мне первые дни тебя убить к хренам хотелось. И сейчас я понимаю, как глупо себя вёл впредь до этого момента. Прости меня. Прости за то, что наговорил там, в студии, Дэну. И за это прости, – он поднял голову и указал на мой нос. – Даже если ты не считаешь меня своим другом, я не хочу, чтобы ты считал меня долбанутой истеричкой. Я быстро вспыхиваю и много чего могу натворить, но я умею ценить. Так что прости меня. Я отпустил его, отошёл на пару шагов и облокотился на шкаф, задрав голову: - Дэйв, ты пойми. Я ведь тоже вспылить могу, я тоже человек. Могу и ударить и наговорить дерьма всякого. Ты ведь должен понять, когда ты весь как на иголках, тяжело о чём-то думать и что-либо контролировать. У меня тогда действительно дерьмовый день выдался. - Да уж наверное, если ты так высказался. - Я понимаю, как это звучало. Я понимаю, как тебе было неприятно, и каким склизким упырём я казался. Я всё это понимаю, и ты имеешь право делать что тебе угодно. - И кто мы теперь? Я посмотрел на него и усмехнулся: - В смысле? - Ты считаешь меня другом? - Конечно же считаю, что за глупость, Дэйв? Ты – лучший сумасшедший из всех, кого я встречал. Ты – мой единственный и лучший друг. Я тебе клянусь в этом, – я вытер нос ладонью и показал ему руку. – Вот. На крови. Дэйв рассмеялся, подошёл ко мне, обнял и похлопал по спине. - Кстати, что с рукой? - Пустяк. Свёл татуировку. Помнишь, ту что меня бесила? - С сердечками? - Вот, вот, она! Врач говорил что-то там о важности ухода за раной, но меня это не особенно трогало, так что я забил на это. Вроде как царапина, сама заживёт. А она, сука такая, взяла и не зажила. Инфекция какая-то попала. Микробы, страсть, чуть руку не оттяпали, представляешь? - Да перестань. - Ладно-ладно. Послышался стук в дверь и голос Дэна за ней: - Парни, у вас всё нормально там? - Да, вот только штаны застегнём и вернёмся! – Дэйв ухмыльнулся, я ударил его в плечо и возмутился: - Ты что несёшь?! - Да брось, пускай подумают над этим. И кстати я всё-таки возьмусь за эту песню. - Спасибо за одолжение. - Только для вас. Всегда пожалуйста, – он открыл дверь, и мы вышли из подсобки, поймав на себе массу любопытных взглядов. Итак, в тот день я добился главной своей цели. Я был не просто допущен к работе в студии, я стал там авторитетом и человеком номер один. Дэйв наконец-то начал вести себя как раньше, а Дэн сообщил о гастролях в Японии и Европе.