***
Мотор затих, остановив машину возле моего родного дома. Я открыл дверь, выпуская девушку, подошёл к крыльцу и постучал. Мама распахнула дверь и, ничего не говоря более, бросилась мне на шею. Мы все сидели в гостиной, расположившись вокруг маленького столика, заваленного книгами и кассетами. Отец в кресле, напротив него я, мама и Джерри, старающаяся незаметно придвинуться ко мне, вдвоём устроились на старом диване. - Это первый раз, когда ты привёл с собой девушку, – мама перевела взгляд с меня на Джер, которая тут же опустила голову. Я потянулся к ней и, коснувшись её руки кончиками пальцев, взял её. - Вы должны будете о ней знать. Мы решили закрыть вопрос со знакомствами быстро. Поэтому знакомьтесь, это – Джерри. Мы учились вместе. Лицо отца затронула какая-то эмоция, угасшая настолько быстро, что я не успел понять, что именно это было. Мама улыбнулась и, как и положено, взяла в обе руки руку девушки. Я отпустил её. - Мне так приятно! – она светилась от счастья, хоть я не говорил ей даже попросту, кто это вообще. Типично материнское поведение, когда она видит тебя, забирающим газету у девушки-почтальона, и уже готовится к свадьбе. – Алан, кажется, говорил о тебе…а может и нет. Но ты мне уже нравишься! – Джерри слабо улыбнулась, немного отходя от первоначальной зажатости, но ещё явно чувствуя некий дискомфорт. - Мам, ты её смущаешь. Она отдёрнула обе руки и прикрыла ими рот: - Прости! Я не хотела тебя напугать! Прости. - Ничего страшного, – Джер посмотрела на меня и кивнула. – Всё хорошо. Мама поправила длинную юбку и сложила руки на коленях: - Насколько я понимаю, если ты решил познакомить нас с такой милой особой, у вас серьёзные намерения. - Да. У меня серьёзные намерения. Мы встречаемся и не собираемся разбегаться. Так что отныне вам придётся как-то мириться. - Зачем нам мириться? Мы итак уже друзья, – она повернулась к отцу и взяла его за локоть. – Правда, дорогой? В ответ он кивнул, промолчав, но быстро спохватился, посмотрев на Джерри: - Мне очень приятно видеть тебя в нашем доме. Не хочу показаться грубым, – отец потянулся к ней, взял её руку и поцеловал. Мама вернулась к ней: - Вы с Аланом давно знакомы? Она робко кашлянула и тихо ответила: - Практически десять лет. - Вот это срок. А тебе сколько сейчас? Я встрял: - Это некорректно, мам. Джерри дёрнула меня за рукав: - Всё хорошо, – она вернулась к сияющей матери. – Мне двадцать шесть. Мы с ним ровесники. Он старше на несколько месяцев. - Ну это ничего. Главное что пара хорошая. Свадьба-то когда? Девушка замялась. Я подхватил, не давая тишине разрушить столь тёплую атмосферу: - Мы не думаем об этом пока что. - Как это не думаете? Обоим под тридцать. Как не думаете? - Не думаем, мам. Просто не думаем. - А дети когда? - Не сегодня. Она напыщенно взглянула на меня и обернулась на отца в поиске поддержки, не получив её. Так, чуть помолчав, она спохватилась: - А почему без чая? Как это мы так допустили? - Не надо. Мы уже завтракали. - Вы уверены? Я нервно добавил: - Да. - Ладно, ладно, – мама устроилась поудобнее, с корыстной ухмылкой, что говорило только о плохом. Придвинувшись к Джерри чуть ближе, она накрыла её ладонь своими и сказала: – Как он вообще? В семье, в быту? - Всё хорошо. Он хороший. - Помогает? - Да. Он никогда не оставляет меня без внимания. Всегда сам спрашивает, что сделать, как помочь. Не позволяет перетруждаться в общем. Позавчера он не дал мне толком посуду помыть, потому что счёл, что её слишком много для меня. Мать перевела взгляд на меня и расплылась в улыбке, погладив меня по щеке. Однако не прошло и минуты покоя, когда она вернулась к девушке: - А знаешь, он и в детстве был хороший. Такой заботливый, добрый мальчик. Никогда никого не оскорблял, не дрался. Такой хороший, такой хороший… – она всхлипнула и приложила к щеке голубой платок. Я посмотрел на отца и прочитал в его взгляде свои же мысли. Джерри осторожно положила руку на плечо мамы и сказала: - Ну что вы? Он ведь здесь с вами, и он такой же хороший. - Ой, а я тебе сейчас покажу, каким он был! – от её слёз не осталось и следа. По моей спине пошли мурашки, я выпрямился и заёрзал. С этой фразы всегда начиналась страница моего позора в этой никчёмной жизни. Сейчас она встанет, уйдёт в их спальню и вернётся с альбомом. Ну вот точно, уже встаёт. - Мама, не надо. - Ты что это? Стыдишься меня? - Нет, я просто… - Стыдишься себя? - Нет же. - Вот и всё, – она вышла из-за баррикады мебели у столика и скрылась на лестнице. Я посмотрел на отца, потом на Джерри и вздохнул. Воцарилась тишина, которую нарушил я сам: - Ты ведь будешь меня любить после этого? Послышался смешок отца. - Буду. Не волнуйся. Мне самой стало интересно, и я ко всему готова. В очередной раз шумно выдохнув, я упёрся локтями в колени и закрыл лицо ладонями, при виде возвращающейся матери с альбомом в руках. Я не поднимал головы всё то время, пока слышал её восторженный голос, сменяющийся треском слипшихся страниц: - Вот видишь – здесь он совсем маленький. Четыре месяца. Такой толстый. Должна признать, он был самым толстым из всех моих сыновей, – я раздвинул два пальца, высвободив один глаз: Джерри смотрела с неприкрытым интересом и прикрытой улыбкой. Вернувшись в своё укрытие, я снова вздохнул максимально демонстративно и громко, но никто кроме посмеющегося отца не обратил на это внимания. - А здесь ему восемь месяцев. Мы только сделали обрезание, и он долго ещё плакал, как будто что понимал, – она на миг замолчала, моментально добив: – Видишь, здесь ещё не зажил. Я встал и уже хотел выпалить что-то очень неприятное, когда отец сказал: - Мы пойдём покурим. Мама лишь молча махнула рукой. Мы зашли на кухню, где тишина не нарушалась ничем, кроме разговоров людей на улице. Он сел за стол, достал из нагрудного кармана свежую пачку сигарет, открыл её и протянул мне вместе со спичками. Я вытащил одну, закурил и положил коробок между нами, сев напротив. Отец затряс рукой, туша спичку, выпустил дым и наконец заговорил: - Крепись. - Что теперь мне остаётся делать? Он покрутил пачку и отложил в сторону: - Это из-за неё ты чуть из окна не вылетел? Меня передёрнуло. Я уставился на кусок жёлтой стены и, не выпуская из зубов сигарету, как-то болезненно усмехнулся: - Забавно вспоминать это сейчас. - Забавно? Думаешь, это забавно? – отец подался вперёд и нахмурился. – Забавно, Алан? Я промолчал, чувствуя себя ребёнком перед наказанием. - Плохо же наверное тебе тогда было, да? Мысли всякие в голову лезли? – он отложил сигарету, и я воспользовался возможностью спрятать взгляд, направив его на тлеющий пепел. – А ты можешь себе представить, какие мысли посетили меня? Можешь представить, что я почувствовал, когда увидел собственного сына, стоящего на карнизе второго этажа? – его голос превратился в шёпот, я сглотнул. – Можешь? - Вряд ли. - То-то же. Отец встал и подошёл к окну, отодвинув штору: - Что у тебя с работой? - Ничего. Хорошо. - А эта девушка. Что думаешь на её счёт в ближайшее время? – он повернулся ко мне и облокотился о подоконник. - Ничего такого. Мы живём вместе, нам хорошо. Потом посмотрим, поженимся, а дальше будет видно. - Не спеши с этим. - Я не спешу. Всё, что идёт на ум сейчас – это свой дом. Его строгость наконец исчезла, превратившись в добрый интерес: - Дом? - Да. Большой дом. Так чтобы никто не мешал. Чтобы лес, тишина, покой. - Уже присмотрел? - Я хочу его построить. С нуля. Отец улыбнулся и вернулся на свой стул передо мной, докурив первую сигарету и вытаскивая вторую: - Вот как. И что с участком? Я поднялся и налил в стакан обычной воды, смочив горло: - Пап, я не знаю. Я не брался за это серьёзно. Я даже не обсуждал это с Джерри пока что. - Поверь мне, вряд ли девушка не будет в восторге от собственного дома, построенного добротно и красиво. - Ты думаешь, я смогу? Он повернулся ко мне и усмехнулся: - Шутишь? Конечно, ты сможешь! Ты ведь мой сын! – миг спустя, я оказался в его объятиях, несомненно, наслаждаясь этим. Отпрянув, он шмыгнул носом и выдавил улыбку. - Ну ладно. Как думаешь, мать уже закончила? - Нет. Точно нет, – я замолчал, но тут же спохватился: – Я ведь купил машину! - Серьёзно? - Да, идём, покажу. Миновав гостиную, в которой нас никто и не заметил, мы вышли на улицу.***
Я положил очередную пачку денег в то же хранилище, пока никто не видел, и вернулся в машину. Джерри сидела рядом, упираясь ногой в торпеду (с её ногами это было возможно, в отличие от меня), вырисовывая на джинсах странные узоры. Я повернул ключ и посмотрел на неё: - Как ты? Она, не отрываясь от своего бедра, ответила: - Твои родители очень классные. Мы выехали со двора, и повернули в сторону Кинг-стрит. На небе сгущались тучи – слишком типичное для этих мест явление, чтобы обращать на него внимание. Солнце скрылось, и на вечно унылый Лондон опустился мрак. Джерри посмотрела в окно, и я почувствовал прилив ностальгии. Она часто делала так, когда я возил её куда-нибудь ещё много лет назад. Могла долго-долго что-то рассказывать, смеяться, а потом вдруг поворачивалась к окну и погружалась в свои собственные мысли, становясь невозможно серьёзной и милой. - Так странно, когда, казалось бы, чужие люди относятся к тебе лучше, чем твои родители, – кончиками пальцев она коснулась стекла, за которым начинал накрапывать дождь. - Брось. Твои родители не такие уж плохие. - Ты многого не знаешь, Алан. Поверь. Я повернул и тихо сказал: - Я верю. Девушка посмотрела на меня, и я вдруг содрогнулся от неожиданного прикосновения к виску. - Прости. - Ничего. Я просто задумался. Она погладила мою руку от плеча до запястья и вздохнула. Быстро снова повеселев, девушка с удовольствием откинулась на спинку сиденья и сказала: - Знаешь, я не хочу заниматься обедом сегодня. - Пороемся в холодильнике в поисках каких-нибудь полуфабрикатов. - Действительно. Я заглушил мотор и выключил стеклоочистители, гоняющие потоки холодной воды из стороны в сторону. От машины до двери дома было около семи метров. Я посмотрел на Джерри, снял куртку и набросил ей на плечи: - Так лучше. - Мы ведь уже дома. - Верно, зачем промокать? Девушка улыбнулась и вышла из машины, придерживая куртку на хрупких плечах.