Не имеет названия

Я взгромоздил на себя все рюкзаки и сумки и поплёлся к нашему автобусу. Только что мы сели в Токио. Рассветом ещё и не пахло, вынужденное пробуждение и долгий полёт сделали своё дело, поэтому каждый из нас походил на не до конца прихлопнутую муху. Закинув вещи на полку, я устроился возле окна и взглянул на часы: четыре пятнадцать. Глаза закрывались сами, и я с удовольствием прижался щекой к холодному стеклу. Слышались шаги и отдалённый говор – парни понемногу подтягивались к автобусу. Кажется, кто-то уже тут. Но о них я не думал. Не думал и о ближайшем концерте. Мне нужно было позвонить Джерри. Просто необходимо. В сознание меня привёл голос Нейла где-то совсем рядом: - Минутку внимания все, пожалуйста! – верно, он сидел прямо передо мной, выжидая, когда остатки этого внимания обратятся к нему. – Спасибо. Дэн уже говорил мне о моей прямой обязанности – следить за фронтом. У меня есть пара слов о США. Не буду тянуть, это прорыв. Крупнейший прорыв группы в Америке наравне с Some Great Reward. Так что выдыхайте и набирайтесь сил – там вы звёзды. Миллер повернулся на месте коленями к проходу между рядами сидений и добавил: - И поэтому крупный тур по США неизбежен. Кастинг будет открыт, фильм будет снят, и нам нужен агент в этой стране, – выслушав объявление, я снова отключился. 12 октября 1987 года. Яркий луч света за окном отразился, крепко ударив по глазам. В номере стояла абсолютная духота, и я знал, на улице не лучше. Это Финикс, и ожидать чего-то другого попросту глупо. До окончания знакомого номера, номера телефона в моём собственном доме, оставалась пара цифр, но дверь комнаты трагически распахнулась, и её заполнила суровость лица Гора: - Дэн собирает всех внизу. Срочно. Я обернулся на него, зажав трубку между плечом и щекой. В ней уже раздавался треск, предвещающий гудки: - Сейчас. Мне нужно поговорить. Это очень серьёзно. - Встреча с Миллером, абсолютно уверен, куда более серьёзна. И если тебя придётся ждать, он снимет голову сначала тебе, потом мне, – Мартин скрылся за дверью, и она захлопнулась. Я прорычал что-то непонятное даже для себя самого и бросил трубку на начале дозвона. Накинув на себя рубашку, взял ключ, запер номер и спустился в холл на первом этаже. Дэн уже собрал всех, я как всегда оказался последним. Сам он стоял, оперевшись на стойку ресепшена, и осматривал присутствующих. Что сразу бросалось в глаза – девушка рядом с ним. Я никогда не видел её раньше, и она явно не была подружкой кого-то из присутствующих. Пока. Своим видом она немного напоминала мне Аделайн: лет двадцать с небольшим, светлые волосы, миниатюрное аккуратное личико, стройная фигура, довольно высокий рост. Одета она была в рваные джинсы с заплатками, широкую футболку и джинсовую жилетку поверх неё. Белые пряди накрывала шляпа, а тонкие кисти украшало множество браслетов. Девушка не подавала виду, просто молча стояла рядом с нашим хозяином, который проследил за тем, чтобы я нашёл для себя место и сел, устремив взгляд на него: - Итак, парни. Если кто ещё не понял, мы в Финиксе, – Дэйв одобрительно качнул головой и выставил большой палец. – Не ёрничай, Дэйв. В общем это отправная точка наших гастролей по США. Крупнейших за всю нашу текущую историю. Мы набрали сумасшедших фэнов и выделили для них целый автобус. Они будут ездить за вами и нередко с вами встречаться, Антон построит на этом целый фильм. Гаан оторвался от разглядывания пальцев и недоумённо поднял голову на Дэна: - В смысле ездить за нами? - В прямом. Какие ещё смыслы ты видишь в этом? - Мы будем ездить по Америке на автобусе? Серьёзно? – Миллер опустил глаза в планшет и чиркнул что-то ручкой, пробурчав себе под нос, но вполне слышно: – Если ты хочешь, сделаем исключение специально для тебя. - Конечно, хочу! Что за абсурд, колесить по всей стране на автобусе?! - Хорошо, уговорил, – оторвавшись от планшета, Дэн поправил очки и громко произнёс: – Внимание, отныне все мы будем трястись в автобусе, кроме Дэйва! – Гаан сложил руки на груди, задрал голову, откинулся на спинку дивана и демонстративно ухмыльнулся. – Дэйв, в отличие от всех остальных, будет передвигаться со своими вещами пешком, вслед за нами! – раздался дружный хохот. Дэйв хотел было возмутиться, но только насупился и вжался в своё место. Девушка возле Дэна улыбнулась. Миллер помолчал с минуту, листая свои каракули, после кашлянул и, наконец, продолжил: - Мы отыграли очень маленькую европейскую часть тура, побывали в Азии. Но ничто, я повторю – ничто не сравнится с масштабностью этого витка гастролей. Здесь завтра мы их начнём и здесь же они закончатся. Всего нам предстоит около восьми месяцев работы и пребывания здесь. Тысячи интервью и пресс-конференций, а также в общей сумме сто один концерт. Поэтому я и обязан перейти к самой важной части нашей встречи. Я уже говорил, что в таких условиях агент в США для нас, как воздух. Потому я нашёл само дарование специально для вас, – девушка покраснела, а Миллер положил руку ей на плечо и сказал: – Пожалуйста, встречайте – наш новый агент, Тереза Конрой. – послышались аплодисменты, Тереза заулыбалась. – Спешу напомнить, что Тереза – единственная девушка в нашем коллективе. Так что относитесь к ней с уважением, вниманием и нежностью. Иначе я вас накажу. – Дэн посмотрел на девушку и обратился к ней: – Внимательно посмотри на них и запомни эти лица, – он подвёл её ближе к нам и указал на каждого. – Это наше юридическое дарование, Энди Флетчер. С ним не должно быть проблем, он тихий и скромный. Тебе кстати может помочь. Это Джон, любит считать денежки, умеет их считать и этим в принципе и занимается. Если возникают вопросы финансов, выгоды и прочего, тебе к нему. – Тереза пожала Кесслеру руку и перевела взгляд на Мартина. – Это наш сонграйтер, вечно грустный и вечно романтизирующий поэт, Мартин. Когда он пьян, может раздеться догола, но не стоит его бояться, он безобиднее воробья. Идём дальше. – Миллер сделал несколько шагов в сторону, таща агента за собой, и поравнялся с грызущим ногти Гааном, чьи ноги покоились на подлокотнике кресла: – Это, в принципе, единственный элемент, которого тебе стоит опасаться. На деле славный малый, Дэйв, – вокалист тут же вскочил с кресла и, поклонившись, поднёс руку девушки к губам. Я закатил глаза. – И вот Алан. Алан бог всего и вся, из чего можно извлечь хоть какой-нибудь звук. Его можешь не бояться и всегда обращайся к нему, если что-то не так. Я выпрямился и поприветствовал девушку. Дэн снова осмотрел всех нас и добавил: - На всякий случай, к сведению, Дэйв и Алан женаты. У Дэйва к тому же есть сын. Если кто-то из присутствующих тебя обидит или, того интереснее, начнёт приставать, свистни мне, мы его кастрируем, – Тереза усмехнулась, тараня взглядом то Гаана, то меня. Дэн пожелал нам удачи и утащил девушку знакомиться с остальными. Все медленно начинали расходиться, я немного задержался на месте, переваривая этот новый элемент в давно устоявшемся коллективе. Она была славной, но мою натуру в этой девушке что-то очень тревожило. Что-то так не нравилось и даже пугало, что я сам не понимал себя. Всё казалось оболочкой. Сама Тереза казалась оболочкой, за которой кроется что-то неважное. Но, в конце концов, меня это вовсе волновать не должно. Эта мысль и подняла меня с места. - Не хочешь прогуляться по новому городу? – Дэйв облизнул губы и провёл рукой по внушительному хохлу на голове. - И сгореть заживо? Нет, спасибо. - В номер? Выпьем? - Дэйв, не сейчас. Мне нужно решить некоторые свои вопросы, – мы миновали последние ступеньки лестницы и оба свернули к моему номеру. - Разговаривал с женой? - Нет. Именно этим я и хочу сейчас заняться, – остановившись у двери я посмотрел на него, ожидая прощания. - Ладно. Если что, заходи. Удачи, – Дэйв ударил меня по спине, развернулся и устремился прочь. Я провернул ключ в замке и открыл дверь. Заперев номер, я бросил ключи на кровать и, не раздумывая, схватил телефон. Невероятно долгое ожидание, эти проклятые гудки. В определённый момент я обнаружил, что стук собственного сердца в висках заглушает телефон. Он едва не заглушил долгожданный ответ: - Слушаю. - Джерри, господи. Воодушевления в ответе хватило и на поднятие моего собственного духа: - Алан! Не представляешь, как я рада тебя слышать! Почему ты так долго не звонил? Я ведь жду. - Знаю, но сама понимаешь. Нас тут гоняют, как стадо, с одной поляны на другую. Я не всегда успеваю нормально поесть и отдохнуть. - О боже мой, ты вообще живой? - Как слышишь, да. Но… – я посмотрел на мучительно громко тикающие часы на стене и, понизив голос, продолжил: – я хотел поговорить не обо мне, а о тебе. - Как тебе угодно. - Ты свободна сейчас? - Если расчёсывание кота можно считать работой, то занята. Я улыбнулся: - Нет, не думаю. - В таком случае, всё что ты хочешь. - Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь. - О, прекрасно. - Точно? - Конечно. Думаешь, я не понимаю, как себя чувствую? - Не тошнит? Воцарилось молчание, и я уже видел, как она хмурится, считая меня сумасшедшим: - Что ты хочешь, Алан? - Помнишь, я тебя забирал от какой-то подруги, или кого там, неважно. В Лонгфорде. - Да. - А теперь я прошу тебя, не прикидывайся дурочкой. Мне итак нелегко об этом говорить, потому что это действительно меня волнует и это очень важно. - Ты говоришь о сексе? - Да. О нём. И ты знаешь, почему я говорю о нём. - Я знаю. Я сама долго думала об этом. Я и сейчас думаю, – она запнулась, я завалился на кровать и закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Девушка будто ждала, когда я это сделаю. – Но ты не заговаривал об этом, и я не хотела начинать, – снова молчание, только теперь Джерри не добавляла ничего. Я и сам понимал, это просто ожидание моего ответа: - Джер, ты можешь сейчас просто взять и сказать, что беременна? - Нет. Я не проверяла, я ничего не чувствую. Что бы там ни было, пока что я не могу сказать подобное. Я снова не отвечал, не знал что ответить. Она снова ждала, но не выдержала первой. Голос её соприкоснулся с шёпотом, а интонация помрачнела до соприкосновения со слезами: - Алан. Алан, я знаю, у тебя работа. Я знаю, ты человек публики. Это твоя жизнь. И ребёнок… он будет так отягощать тебя. Если я беременна… Я знаю. Я могу это прервать, – голос её надорвался. Я вскочил на кровати и прижал трубку со всей силы, быстро заговорив: - Нет! Нет, нет, Джерри, не смей, слышишь?! Не смей делать это, если он действительно будет, поняла?! Не публичность, не работа, не всё это моя жизнь. Ты. Только ты – вот что важно. Вот ради чего я живу. И если у нас будет ребёнок, он не станет для меня отягощением. Он станет лишь ещё одной причиной жить. - Ты хочешь этого? - Мы поженились. Я хотел этого. Я хотел семью с тобой. И, конечно, я хочу, чтобы у нас были дети. Да, я испугался сначала. Я и сейчас боюсь такой ответственности, но всё это пройдёт. Я хочу этого ребёнка, слышишь? Я надеюсь, что он будет. Я очень надеюсь на это. - Ты хотя-бы понимаешь ответственность, если её боишься. - В отличие от Дэйва. Она усмехнулась: - Да. Как он кстати? - Порезал шею бритвой и расколотил её о стену ванной позавчера. - Значит всё в порядке. Послышался стук в дверь. Я обернулся и сказал: - Спасибо за этот разговор. Думаю, мы оба немало вынесли. И всё решили. Так ведь? - Да. У меня нет вопросов. - Я ещё позвоню тебе, сразу как смогу. Сейчас кто-то опять ломится в номер, так что мне нужно идти. - Береги себя. Пока. - Пока, – я положил трубку, подошёл к двери и впустил, как оказалось, Дэйва. – Что тебе нужно? Парень подошёл окну и достал из кармана штанов пачку сигарет: - Почему сразу так грубо? Хочу с тобой потусоваться. Что удивительного? - У тебя есть множество людей, с кем ты можешь потусоваться. - Но множества друзей на одном уровне с тобой у меня нет. Я бы сказал, ты один. Я почесал затылок и осмотрелся, задержав взгляд на двери ванной: - Я пойду в душ. Думаю, мне это не помешает. - Я же могу остаться здесь? А то я уже глубоко сомневаюсь, что в последние дни ты рад меня видеть. - Как хочешь, – взяв полотенце, я включил свет в ванной и прикрыл дверь. Когда она открылась за моей спиной, я успел раздеться только наполовину. - Алан, я понимаю работу, понимаю семью, но ты действительно стал другим. Ты отдалился. И пусть это и звучит, как сопливое нытьё, но чёрт, я не понимаю, что такого я сделал. Чем я провинился, что теперь ты относишься ко мне вот так? Я повернул кран и расстегнул ремень. Дверь захлопнулась, но он всё ещё стоял за моей спиной. Я его чувствовал. - Скажи мне. - Я боюсь. - Чего ты боишься? - Тебя. Дэйв усмехнулся. Я подставил руку под струю и замер, прижав её к груди. - Почему ты боишься меня? Что я тебе сделал, скажи наконец, сукин сын?! - Я боюсь тебя, потому что я люблю Джерри. - Ты, верно, сошёл с ума. Если ты попросту не можешь объяснить всё это, так и скажи. Скажи: «Мне стало плевать на тебя». И всё. Я-то пойму. Хотя нет. Сначала не пойму, но хоть буду знать. День шёл вполне неплохо. Я решил один из самых серьёзных вопросов для меня, и, честно, никак не думал, что заявится он и как-то странно ненавязчиво поставит передо мной ещё один серьёзный вопрос. Или испытание. Вода мелкими каплями падала на холодный кафель и стекала в отверстие. Невесомая холодная пыль касалась моего лица и тела. Я чувствовал её и всё ещё прижимал мокрую руку: - Мне не плевать на тебя, Дэйв. Мне очень, слишком не плевать на тебя. Вот в чём проблема. Вот чего я боюсь. - Я… не понимаю, Алан. Я не знал, как объяснить ему проще. Не был уверен, стоит ли объяснять вообще или стоит так всё и оставить. Не был уверен в том, что мне действительно стоит это делать. Обернувшись, я сделал шаг к нему, положил ладонь на его затылок и толкнул к себе, ударившись губами о его губы. Я каждой клеткой своего тела ожидал крайне крепкого удара куда-нибудь в районе живота, куда-нибудь, куда ему было удобно ударить. Но Дэйв не бил. Прошла секунда, не больше, когда он взял меня за плечи и ответил. Итог привёл к тому, что я сам был вынужден толкнуть его. Задыхаясь от всего этого, я выдавил: - Вот чего я боюсь. Я очень люблю Джерри. Я не хочу, чтобы что-то или кто-то стоял между мной и моей семьёй. Но ты. Ты каждый раз снова и снова вызываешь во мне страх. Вызываешь что-то, что я не могу контролировать, – я обернулся на шуршащий душ и закрыл лицо руками. – Ты нравишься мне. Ты вызываешь во мне желание. И ты не представляешь, как сильно это меня пугает. Пугает само по себе и пугает, когда я понимаю, какие могут быть последствия. Он долго молчал, опираясь спиной на закрытую дверь. Круглые глаза следили за каждым моим вздохом и не выражали ровным счётом ничего, когда он прохрипел: - Я представляю, – Гаан посмотрел куда-то на пол перед собой и так застыл, проговаривая каждое слово настолько отчётливо, что оно отлетало от стен комнаты холодным низким звуком. – Пугает само по себе и пугает, когда я понимаю, какие могут быть последствия. Да, – снова тишина. Я осмотрелся, успокоился и выдохнул: - Ладно. Мы объяснились. Теперь давай сотрём всё из памяти и заживём, как жили. Впереди работа. Дэйв поднял взгляд на меня, выпрямился и, взявшись за майку быстро стянул её и подошёл ко мне. - Что ты делаешь?! - Молчи, – взвизгнула молния моих собственных штанов, и его холодная рука оказалась там. Я вздрогнул. - Что? Что ты делаешь, боже… - Молчи. Всё виделось, как резкие, отдельные кадры. Резкие, отдельные ощущения. Я ощущал его руки, жёсткие, грубые и слишком властные. Его зубы на своей шее. Его громкое учащённое дыхание. Шум воды отдалялся. Шуршание капель заменило шуршание одеяла. Я ощущал его вес на себе. Его тело. Знаете, как резко всё чувствуешь оголёнными участками кожи? Знаете, каково чувствовать кожей кожу другого человека? Я чувствовал каждое прикосновение его тела. Ощущал покалывание его волос. Ощущал его запах. Не запах духов, не запах дезодоранта. Запах Дэйва. Я помню его. Мало кто может похвастаться таким воспоминанием (с другой стороны, вопрос очень уж спорный). Но я помню. Да. Такой терпкий и горький. Такой свежий и абсолютно сносящий крышу. Я долго думал, что это. Как такое может быть. Долго думал, с чем можно сравнить его. И понял только потом. Только в будущем осознал, что за запах я чувствовал каждый раз, когда кожа Дэйва оказывалась так близко. Это был запах секса. Поиск ответа на вопрос «Пахнет Дэйв сексом или секс пахнет Дэйвом?» я предоставлю любому другому человеку или божеству. Никто из нас тогда не делал ничего запретного или того, что требовалось сделать. Я имею ввиду, что самого секса впрочем то не было. Ни анального, ни орального. Я кончил, когда он в очередной раз коснулся моего члена. А он повторил мою судьбу. Так мы и валялись на теперь уже смутном подобии постели. Голые, взъерошенные, измазанные спермой, старающиеся отдышаться. Это было ужасно до рвоты и нравилось мне настолько, что я не просто хотел повторить, не хотел, чтобы это прекращалось вовсе. Пугающе нравилось. Я опять боялся. А в ванной текла вода. - Мы не должны были этого делать, – я оторвался от потолка и повернул голову к лежащему рядом Дэйву. - Не должны, – он поднялся, нагнулся за куревом, и я снова почувствовал, как приливает кровь. Гаан в свою очередь сел на край кровати и принялся дымить. – Однако мы сделали. - Давай больше никогда не вспоминать об этом и тем более повторять. Я не хочу этого. Кого ты обманываешь? Себя? Можешь же ты наломать за грёбаных десять минут. - Не хочешь? - Не надо. Не усложняй, итак натворили. Не думал вот и всё. В ответ он неоднозначно хмыкнул: - А никто не думает. Знаешь, Ал. Контролировать свои желания – настоящий дар, редкий и прекрасный. Я думал, ты обладаешь им. Но я ошибался. Я приподнялся на локтях и прислушался к воде за стеной: - Лучше бы ты не приходил. - Мне все так говорят. «Лучше бы ты не приходил». «Лучше бы молчал». «Лучше бы ты не рождался». Да, я знаю. - Я не об этом. Ты должен понять. - Никому я ничего не должен, – Дэйв встал, быстро собрался и приоткрыл дверь номера. – Краем уха узнаю, что пустил хоть намёк – сожру. – Замок щёлкнул. Я поднялся и направился в ванную.