Не имеет названия

       Я снова возвращаюсь к стандартам в таких ситуациях. Время от времени попадается такой период, который мне ни к чему описывать. Что-то попросту не трогает меня, а что-то я уже не помню. Хотя, мне кажется, тут прямая пропорция. Так всё снова сливалось. День за днём, концерт за концертом. Постоянные переезды, встреча с действительно ненормальными фанатами, набранными Антоном. Визиты на радио, фотосессии и снова отсутствие времени. 3 декабря 1987 года. Холод ловил капли дождя прямо на ходу, превращая их в ледяной град, стучащий о стекло музыкального магазина, в котором мы с Джоном пережидали бурю. - Что там говорил Нейл? Что говорил Дэн? Невероятный успех? Крупный тур по США? Кесслер, и сам прекрасно понимая ситуацию, уныло выдохнул: - Видимо, не всё сразу, Ал. Я приложил ладонь к стеклу и выдавил: - Не всё сразу. Да. Три тысячи, Джон. Три грёбаных тысячи зрителей. Ради этих трёх тысяч мы мотаемся по всей стране, да? - Всё ещё будет. - Да, конечно. - Мне жаль. - Бьюсь об заклад, это самый грандиозный ваш провал, – я убрал руку со стекла и взялся за ручку двери, когда Джон заставил меня остановиться: - Наш провал? - Ваш. - Но ты ведь тоже в группе, Уайлдер. Что значит ваш провал? - То и значит. Я в группе, а провал ваш, – толкнув дверь я вышел на улицу. Моментально обдало нестерпимым холодом, а ветер оказался настолько силён, что умудрялся трепать столь качественно залакированные волосы. Мне стоит уточнять, что предыдущий концерт в Бостоне на тридцатитысячной арене набрал из тридцати три? Видимо, это на самом деле результат нашего грандиозного успеха в США.

***

Дэйв впустил меня в номер и запер дверь. Я осмотрелся, сбросил пальто на диван и застыл на месте. Гаан подошёл ко мне и поцеловал. Оторвавшись, он внимательно меня рассмотрел и поводил рукой по плечу: - Ты весь холодный и мокрый. Лезь в душ, заболеешь. - Нет. Мне нужно выпить. - Ладно, – Дэйв развернулся и открыл тумбочку возле кровати, достав бутылку скотча. – Я схожу вниз за стаканом. - К чёрту стакан, – выхватив сокровище из его рук, я сорвал пробку и приставил горлышко к губам. - Оу. Ну ты полегче, эй, слышишь? Не налегай так, – Гаан дёрнул бутылку и прижал её к себе, возмущённо нахмурившись: – Хватит. Ты что творишь? - Прости. Не хотел тебя напугать, – я сел на кровать и подпёр голову рукой. – Со мной что-то не то происходит. Дэйв звякнул бутылкой, поставив её на место, то и дело озираясь на меня, и, наконец, устроился рядом, расположив свою руку на моём плече: - Что не так? - Я и сам не знаю, что. Как будто какие-то мелочи, совсем зачастую незначительные, собирались, копились, слипались друг с другом и сейчас превратились в какой-то непонятный огромный ком. И он давит, давит. Просто на грани фатального исхода. - Я понимаю. Это просто усталость, Алан. Все мы устали. Но сейчас на носу праздники, нас точно отпустят на пару-тройку дней. - И как ты будешь смотреть в глаза жене? Сыну? После всего, что мы сделали. Гаан усмехнулся и встал: - Мы ничего не сделали толком. - Считаешь это ничем? - Если бы я стыдился всех поцелуев, адресованных не им, я бы сгорел. А когда и с кем я обнимаюсь – моё дело, – вот он достаёт спичку, зажимая зубами сигарету, прикуривает. Да, вот оно – хмурится. Он всегда делает так, когда втягивает первую порцию никотина, и выглядит это невероятно красиво. - А любовь? - Что с ней? - Разве тебя не останавливает мысль о том, что ты любишь этого человека, и он просто не заслуживает такого отношения к себе? Он только пожал плечами и, перебирая журналы на полке, пробурчал: - Не задумывался. - Как можно так жить? - С удовольствием. Мало кто понимает, как рамки приличия сдерживают людей, отбирая самый сок. - Рамки и нужны для того, чтобы сдерживать. - Давай закроем тему. Не хочу философствовать, – с громким звуком захлопнув толстую книгу, он повернулся ко мне. – Давай попробуем секс. - Что? - Говорят, ты слышишь, как ругаются мухи летом, так что не вижу смысла повторять. - Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Тебе мало? - Чего мало? Поцелуев? Мы ведь ограничились ими и дрочкой. Тебе бы этого хватило? Мысли спутались в единый ком, застряв на языке. Так всегда бывает перед чем-то очень важным для тебя. Ты репетируешь, репетируешь, а потом не можешь выдавить и слова, когда дело доходит до кульминации. Я сухо проговорил: - Я не могу тебя понять. - Как ещё прямее тебе объяснить? - Нет, я не об этом. Ты же знаешь, я не могу. Да и как вообще? Ты что? Это же дико! - Это не считается изменой. Ты ведь не девку трахнул. Кстати, как тебе Тереза? - Как все. Не знаю, Дэйв. - И знать нечего. Давай попробуем. Я готов к этому. Говорят, это невероятное наслаждение. И я хочу почувствовать это, хочу, чтобы ты отымел меня, – он говорил медленно и серьёзно, заставляя меня глотать слюну и практически краснеть. - Ты говоришь глупости. - Я цитирую желания. - Нет. Гаан подошёл ко мне, не понимающему ничерта, что здесь происходит, и взялся за ремень. - Нет, Дэйв. Не делай этого. Он приложил палец к моим губам и ухмыльнулся: - Себя не обманешь, – его рука скользнула по моему лицу до шеи, зацепилась за пуговицу рубашки и расстегнула её. Я задержал дыхание и, крепко схватив его за талию, опустил на свои колени. Яркий вкусный прилив взбугрил штаны. Миг, и я почувствовал его слюну во рту. Пальцы просто божественно скользили между этими плюшевыми синими прядями. - Прошу, нет, – это сорвалось с моих губ как последний стон перед смертью. - Себя не обманешь. Миг, на нём уже не было одежды. Новые ощущения. Никогда не было так горячо и приятно до боли. Миг, прикосновение грудью к его спине с каждым возвратным движением. Несколько минут. Десять, двадцать, полчаса. Миг, его руки, эти пальцы, эти блестящие кольца на них. Эти пальцы, до треска ткани сжимающие простыню. Судорога, сводящая каждую мышцу тела. На его коже отпечатались мои пальцы, от следов которых шли кровавые дорожки ногтей. Я сидел, всеми силами стараясь поверить в то, что это просто сон. Дэйв едва ли мог подняться. Он просто лежал ничком, голый и отчасти живой. Страх окатил меня огромнейшей волной, которой я не мог противостоять. Руки затряслись, я закрыл лицо и замычал. - Успокойся. Это не испортит твою жизнь. Никто не узнает об этом. - Лучше бы я ничего не менял. Сторонился бы тебя, и ничего бы этого не было. Теперь я погряз с головой. И нет выхода. Что ты сделал со мной, ублюдок?! – в ответ крику он тихо засмеялся. - Ты сам трахал меня. Никто не управлял тобой, как куклой. Или марионеткой? - Ненавижу тебя. - Ты привыкнешь. Я ушёл как можно скорее из этого дьявольского места. Как же я его боялся, и теперь всё пошло крахом, всё просто разрушилось. Я редко напивался до такого состояния, как этим вечером. Мне ничего не оставалось. Я чувствовал такую безысходность, что видел только один единственный путь, может, самый глупый из всех возможных. Только я оказался в номере и свалился на пол, как поспешил дотянуться до телефона и позвонить домой: - Я переспал с Дэйвом. - Ты пил? - Да, но говорю совершенно серьёзно. Это не шутка, это не пьяная выходка. Ты должна знать, я переспал с Дэйвом. Она долго молчала, а я прислушивался к звону в голове. - Если ты скажешь, что отныне твоё сердце принадлежит ему, и ты гей, я попрошу тебя сохранить нашу дружбу после развода. - Я не хочу. Я люблю тебя. По-настоящему. А что происходит между мной и Дэйвом, я не знаю. Мозг просто отключается. Такое бешеное желание, и я просто не могу себя контролировать. - Может, это просто влечение, обострённое воздержанием? - Да. Думаю так. - Что же. Всё лучше, чем левая девка. Веселитесь. Но у меня к тебе сейчас очень серьёзная просьба. - Всё, что хочешь. - Ты обязан приехать на Рождество. Просто обязан. Сделай что хочешь, освободись, но приезжай. - Что-то случилось? - Нет. Но это семейный праздник, и для меня это очень важно. Я перевёл взгляд с пола на потолок и закрыл глаза: - Хорошо. Ты правда не закатишь истерику из-за Дэйва? - Я ещё успею это сделать. Жду тебя на праздники. Люблю тебя. - И я тебя, – раздались гудки. Я бросил трубку на пол и прижался затылком к каркасу кровати. Ещё один день.