Не имеет названия

Мы отыграли очередной успешный концерт, за которым планировалась грандиозная тусовка. Меня не тянуло к людям и в этот вечер даже к алкоголю. Поэтому я отказался сопровождать остальных в гулянке и решил провести остаток дня в номере. Я смотрел на пузырящуюся в чайнике воду, когда за дверью послышалась ругань, крики и грохот. Открыв дверь, я увидел дико хохочущую Терезу и Дэйва, отливающего на дверь одного из номеров. В ту же минуту по лестнице вскочил парень весьма худощавого телосложения, бешеный и взъерошенный, и заорал: - К хуям, сука! – с этим воплем он бросился на вокалиста, сжимая в руках горлышко от стеклянной бутылки. Заметив это, я сам подлетел к нему и схватил сзади. Он дёргался и всеми силами пытался вырваться, но сил для этого ему просто не хватало. - Это не последний раз! Не последний, вы оба! Я до вас ещё доберусь!!! – парень не собирался униматься, судя по всему, и я счёл это достаточным основанием, чтобы спустить его с лестницы. Дэйв стоял, опираясь о стену и хихикал. Тереза продолжала ржать в диком припадке, к которому ещё и добавился драйв от только что произошедшего. Я подошёл к мужчине и взял его за руку: - Вы что делаете? Кто это вообще был? - Да там один. Из бара, – он посмотрел на меня, и я с трудом сдержал выкрик – я никогда до этого не видел у людей таких глаз. Зрачки занимали практически всё место и сверлили меня огромными чёрными кругами. Я промямлил: - Д…Дэйв? - Что? - Что с тобой? Его лицо перекосила какая-то болезненно странная улыбка, вызывающая мгновенное отвращение и лично во мне страх: - Я в порядке. Я счастлив и окрылён любовью. Правда, дорогуша? Она даже на миг перестала ржать и кивнула, натянув в точности ту же ухмылку. Дэйв развернулся и, пошатываясь, зашагал обратно к лестнице. Я не выдержал, практически подпрыгнул к нему и схватил за руку. Не знаю, что именно его не устроило. Может, я схватил его слишком резко и невежливо. Может, напугал или что-то ещё. Только развернувшись он вмазал мне такой удар, что я не устоял на ногах и тут же оказался на полу. - Ты что, сука?!! – проревел он, выпуская дым из ноздрей. Я не мог ответить, закрывая рукой рот. Дэйв, вероятно, довольствуясь моей капитуляцией, слетел с лестницы и скрылся из виду. Я вернулся в номер, запер дверь и метнулся в ванную, наконец, убрав руку. В раковину спустилась тёмная вязкая струйка крови. Резкий железный вкус во рту вызывал тошноту, я открыл кран и набрал воды в рот. Кое-как остановив кровь, сел на борт ванной и уставился в собственное отражение в зеркале. Всегда так: ты думаешь, что тебе это не страшно, не боишься, считаешь, что знаешь об этом. А когда вдруг в реальной жизни сталкиваешься с этим лицом к лицу бросает в дрожь. Я никогда до этого не видел Дэйва таким, как в этот вечер. Я до этого самого вечера не хотел верить в то, что действительно его таким увижу. И это очень страшно. Сам факт очень страшен, а ещё страшнее становилось, когда я понимал, что это лишь начало. Проворочался в кровати до половины третьего ночи. Было жарко, открытое окно не спасало. Ни дуновения, ни звука. Я спустил одеяло до пупка и сглотнул, уставившись в потолок. За стеной всё ещё явно шёл праздник. Кажется, даже кто-то стонал. Да, точно, ещё громче. Перевернулся на живот и накрыл голову подушкой, ощущая духоту и запах свежевыстиранного белья. Только закрыл глаза, в голове яркой картинкой загорелась банка морфина. Откинув подушку на пол, сел и закрыл лицо руками. Мне нужно было всё узнать и прояснить. Необходимо было. Прямо сейчас, срочно. Но стоит ли мне звонить? Уверен, я всё ещё не смогу говорить об этом с кем-то из родителей даже на таком расстоянии, даже по телефону. Перебрав все возможные варианты, отобрал самый лучший. Включил лампу у кровати, достал из ящика лист бумаги и ручку, сел перед тумбочкой и написал это письмо. Просто рассказал о том, что нашёл, и попросил, ничего не скрывая, объяснить, что происходит в доме. Как однако это было легко. Какая вообще чудесная штука – письмо. Ты можешь написать всё, что угодно, не боясь реакции человека, ведь ты даже не увидишь его. Как там говорят, бумага всё стерпит.       Я отправил это письмо на следующий день, и мне стало действительно значительно легче. Я даже меньше стал бояться ответа, когда выложил всё на бумаге и освободился от этого. Но от ожидания это всё равно меня не спасало.       С каждым днём каждый из нас менялся всё сильнее и сильнее. Энди был уверен в своей неизлечимой болезни, становился всё более отчуждённым и раз за разом просто закрывался от всех окружающих, даже от своих друзей. Мартин пристрастился к алкоголю до опасной границы. При этом вырастив в себе манию, что я хочу сдвинуть его с поста главного светилы в группе, он резко поменял своё отношение ко мне. Не думаю, что в то время мы могли как раньше просто взять и поговорить или сходить куда-нибудь. Но, конечно, больше всех меня (да и не только меня) пугал Дэйв. Не потому что я был к нему неравнодушен, если только в малой степени. Он очень сильно изменился. Его агрессия часто стала выходить за рамки адекватности. Если раньше это могло быть вызвано алкоголем, и сам Дэйв очень быстро затухал, особенно в присутствии поддерживающих друзей, то сейчас это вспыхивало без всякой на то причины. Он мог прийти в ярость просто от того, что кто-то посмотрел на него так, как ему не понравилось. И раз за разом Дэйв становился всё более опасным для всех его окружающих людей. Никто не понимал, что происходит с ним. Все ссылались на обрушившуюся славу и звёздность. Никто не понимал, кроме меня. И только поэтому я был единственным, кто терпел его выходки и не отворачивался.