Не имеет названия

Этой ночью шёл противный липкий снег. Я лежал, сжимая в кулаке край одеяла и смотрел в окно. Джерри, вероятно, думала, что я ещё сплю, потому что, сидя у противоположной стены, пыталась говорить по телефону как можно тише, практически шёпотом. Но часть её разговора я слышал: - Я обязательно приеду. Да, мы все приедем, но только не сейчас. Я не могу никуда сорваться. Ему правда плохо и очень тяжело. Я должна быть рядом с ним… Да, обязательно, обещаю. Но только чуть позже. Я позвоню вам. Хорошо, пока. Брезжил рассвет, и луч выглянувшего солнца упал прямо на моё лицо. Как назло, Джерри подошла к окну и задёрнула шторы. Я выдохнул и зевнул: - Зачем ты это сделала? Девушка обернулась: - Я думала, ты спишь. Доброе утро. - Да уж, доброе. Она подошла к кровати и кончиками пальцев коснулась моей щеки: - Как ты? - Всё хорошо, Джер, – я повернулся на спину и закрыл лицо рукой. Девушка запрыгнула на кровать и села мне на живот, опустившись до лица: - Не ври мне. Никогда. - А то что? - А то я сделаю тебе больно, – с этими словами она сжала мой член, опустив руку под одеялом. Я ухмыльнулся: - Может, ты просто очень неэрудированная девочка и не знаешь всех тонкостей, а мне это наоборот приятно. - В таком случае, я не отступлюсь, – Джерри коснулась носом моего лица, приведя руку в медленное движение. Я зашипел. - Что же, мистер Уайлдер, вы у нас теперь змея? - Только с вами, миссис Уайлдер. Она едва отстранилась, и я тут же взял её за шею и опустил обратно, осыпая поцелуями каждый участок её лица: - Новые духи? - Боюсь, просто гель для душа. Знаешь ли, мой муж не расщедривается даже на духи. - У твоего мужа, боюсь, глубокий эмоциональный упадок. - Почему же этот упадок не отражается на его пизанской башне? Я бы в любой обстановке не выдержал этого. Просто поднялся и заржал, а девушка тут же подхватила меня. Сквозь слёзы, выпалил: - Так его ещё никто не называл. Что, он стоит также криво? - По настроению. - Тогда знай, что сейчас я в ярости! – я бросился на неё, завалив на кровать и загребая под себя. - Чарли, в соседней комнате Ариана. - Ещё совсем рано, она спит. - Она может зайти. - Не зайдёт. - Она увидит. - Не увидит. Мои пальцы орудовали под её шортами, а нос упирался в ароматную бархатную кожу. Ей, конечно же, не хватило сил, чтобы сбросить меня, но я остановился: - Что такое? - Ариана. Я не могу. Я закатил глаза, встал и запер дверь на замок: - Всё. Теперь никто не потревожит тебя. - Хорошая идея? - Прекрасная, – подойдя к кровати, стянул трусы и бросил к чёрту. - Презерватив? - Я успею. - Ты уверен? - Не говори больше ничего, иначе мне придётся заткнуть твой красивый ротик чем-то более массивным, чем мой язык. Она улыбнулась, а я перевернул её на живот и подтянул к себе. За всю мою практику не помню, чтобы я трахал кого-то так бешено. Мне самому казалось, что от меня уже идёт пар, девушка впивалась в простынь так, что рвала её до ниток. Спустя минуту, никто из нас уже не думал об осторожности и тишине. К общим шлепкам прибавлялись постоянные встречи моей ладони с её задницей. В конце концов новая кровать была раздолбанна до основания, бёдра Джер превратились в единый кровоподтёк, в котором читались мои пальцы и ногти. И я всё-таки успел. Через полчаса Джерри не смогла даже держаться на четвереньках и упала подо мной, а я кончил ей на спину. - Кажется… нам… пора… простынь сменить… – едва выдавливая слова, девушка повернулась на спину и тут же со стоном приподнялась. – Боже. Я же теперь даже сесть не смогу. - Иди сюда, – подтащив её к себе, я расположил жену сверху и, наконец, выдохнул сам. – Вот это да, – взгляд сам скользнул по кровавым отметинам на её теле. – Прости. Я не хотел сделать тебе больно. - Это было и правда больно. Но таааак охрененно, что я самой себя застыдилась. Это было так животно. Должна признаться, я считала тебя последним человеком на этой планете, который способен на такое. До последнего считала тебя милым и тихим. - Сам не ожидал от себя такого. Джерри отдышалась, чмокнула меня в губы и с удовольствием положила голову мне на грудь, закрыв глаза: - Что ты чувствовал в этот момент? - Физически? - Морально. - Думаю, это было чем-то животным. Ощущение обладания кем-то, власти. Что-то очень первобытное. - Как кобель, трахающий суку? - Да. Так, – я задумался и тут же спохватился: – Это ужасно. - Мы должны повторить это когда-нибудь. Мне понравилось. - Хорошо. Кислотно-зелёные цифры на часах показывали 6:57. - Давай ещё поспим? - В луже твоей спермы? - Да. - Нет уж. Пойду приведу себя в порядок, загляну к дочери и сделаю кофе. А ты спи. Тебе стоит отдохнуть и после твоей первобытности, и вообще после всего. – Джерри встала, оделась и, отперев замок, вышла из комнаты. 20 февраля 1991 года. Моя деятельность в последующие дни была строго ограничена. Без гастролей становилось скучно, как становилось скучно и во время них. Но когда я был чем-то занят физически, мне хотя-бы не хватало времени на размышления. Лучше бы я занимался сексом. Жаль, я не мог делать это постоянно, а потому время от времени меня одолевал собственный разум. Когда я садился подумать о том, что было, и о том, что предстоит, меня охватывал страх. На самом деле он не отпускал всё это время, но иногда я занимал себя чем-то другим, не замечая собственных демонов внутри. В юности всё это проходит проще. В эти годы ты живёшь, а не думаешь, поэтому тебя не так сильно трогают какие-то куда более фундаментальные вопросы. К чему заморачиваться, ты ведь ещё так молод, у тебя всё впереди. Страх пришёл с осознанием того, что жизнь наша не вечна, и моя собственная уже на своей середине. Он многократно усилился, когда дорогие мне люди начали умирать. Снова то же самое: мы знаем это, но перед лицом реальности оказываемся беззащитны. Меня потрясли эти потери. Я понял, как это ужасно и отвратительно, и ещё сильнее теперь опасался продолжения. Дэйв не отвечал ни на звонки, ни на письма. - Представь, какая груда макулатуры приходит к нему каждый день. Вряд ли он разбирает всё это, – пыталась успокоить меня Джерри, и иногда это даже помогало. Но покоя не давало. Я хотел даже полететь к нему, встретиться, но по многим причинам нашёл эту идею глупой. - Ты волнуешься за него так, будто он твой пятилетний сын, – Джер закрыла книгу и бросила на стол, устремив взгляд на меня. - В какой-то степени это так. - Не понимаю тебя. - Он привязан ко мне. А я к нему. - Стоит так думать, если уж ты ему простату массируешь, – она встала, подошла к холодильнику и достала большую банку сока. - Нет же. В том смысле, что так всегда было. У него хреновое детство было, он не находил внимания к себе. И я чувствую ответственность за него. Дэйв ещё просто ребёнок. Такой же глупый и податливый. И этот ребёнок сейчас в очень большой опасности. Это доведёт его до ужасных последствий. Я боюсь за него. - Сколько твоему ребёнку лет? Тридцать? - Двадцать девять почти. - Почти двадцать девять. И что, Алан? Так и будем его пеленать и соску в рот пихать, чтобы не кричал? - Не знаю. - Я знаю. Ты накрутил себе как всегда. Вот и всё. Я поднял голову от стола и посмотрел на неё: - Но я видел героин у Терезы! - Дорогой, ты видел шприц в туалете в квартире её друга. И следом сказал: «Тереза героинщица». - Но! Но! Так и есть! - Я тебя понимаю. Я даже немного успокоился и наивно вылупил глаза: - Правда? - Конечно, – Джер подошла ко мне и поставила передо мной недопитый стакан сока. – Всем нам свойственно верить в то, во что мы хотим. - Нет, нет. Неужели ты правда… Джерри! – я схватил её за руку, остановив в проёме кухни. - Что ты хочешь от меня услышать? То что Тереза сидит на наркоте? Я могу это сказать, если тебя это успокоит. Но у меня самой нет оснований так считать. Также как и у тебя, Алан, – её голос стал серьёзным до строгости. Она сделала шаг ко мне и нахмурилась. – Хватит этого. Детектив из тебя неважный, а обвинять людей без всяких на то оснований – поступок недостойный тебя. - Но ведь я видел их двоих в тот день. Они были обдолбанны до основания. - И что? Так делают все, у кого на это хватает денег. Ты и сам этим баловался, не помнишь? - Нет, постой. - Слушай! Я уже открыл рот, но ни одного звука так и не сорвалось с моих губ. Я никогда до этого не чувствовал настоящей злости от неё. - Просто слушай и запоминай! Заруби себе на носу, вбей в голову, используй любой фразеологизм! У тебя есть деньги, работа и нормальная семья. И нет никаких проблем. Чёртов Гаан – здоровый мужик, и то что он делает со своей жизнью – его выбор! То с кем он жрёт, трахается и колется – его выбор! К которому ты не имеешь никакого отношения! Ещё одно слово о Терезе, и я отрежу твой грёбаный язык, усёк? – я сглотнул. Убрав руку с моего подбородка, Джерри выпрямилась и вышла. И я замаскировался так, как её устраивало. Делал вид, что меня это не волнует, не говорил об этом и всячески избегал подобных тем. Джер это нравилось, мы быстро помирились. Но даже когда играя с дочерью или просиживая вечера с женой я понимал, что наконец-то действительно счастлив, что-то очень тяжёлое внутри тянуло вниз.