Не имеет названия

Ну что же… Вот, собственно, и всё. Вот моё жалкое существование, сотканное из противоречий, состоящее из сплошных тонких граней. И, если первое можно отнести к индивидуальности, то второе свойственно каждому. Неважно, где и кем он или она родился, и где и кем он или она умрёт. Тонкие грани – это всё, что нас окружает. Это всё, что внутри и снаружи. Всё материальное и нематериальное. Тонкая грань между любовью и ненавистью – случай. Тонкая грань между уважением и презрением – поступки. Тонкая грань между добром и злом – окружение. Тонкая грань между рождением и смертью – жизнь. Все эти годы я ходил по граням и срывался. Срывался. Моя любовь превращалась в ненависть, дай только повод. Те, кого я когда-то уважал, теперь стали мне противны. От тех, кому я отдавал душу… они отплатили мне только издевательством. Я родился и рос, не зная, не предполагая, что будет со мной через десятки лет. Я не думал об этом. Я не думал о том, как течёт время. Вот, я сижу здесь и понимаю, что сжёг свою жизнь. Всё к чему стремился, я забросил. Всё чего достиг, растворилось. Практически всех, кого искренне любил, я потерял. Я стал жалок и презренен себе самому. Думая сейчас о том, как могла бы сложиться моя жизнь, не будь я таким идиотом, я теряю малейшее желание существовать. Просто существовать. Я каждый день слышу голос жены: «Ничего не бойся, просто умей ждать». Закрываю глаза и встречаюсь взглядом со своей дочерью: «Почему ты нас убил, папа?» Я жмурюсь, трясу головой. «Зачем ты это сделал, папа?» Хватаюсь за голову и сжимаю виски, что есть сил. «Разве мы тебе мешали, папа?» Кричу и бью по первому, что попадается под руку. Один раз этим «первым» оказался Дэйв. Я попал ему прямо по лицу и испугался, что что-то ему серьёзно повредил. А он сказал: «Ничего, я понимаю. Ничего, Ал». Ничего, Ал… После этого меня часто посещала мысль о том, что я живу ради него одного. Стэн… Я люблю его всей душой, если от неё ещё что-то осталось, ведь он – всё, что напоминает мне о прекрасном человеке, которому я отдал половину своего сердца. Эта половина ко мне так и не вернулась, она осталась с ней. А вторая сгнила до мельчайшего сосуда. Стэн пытается показать мне свою заботу, но я знаю, он винит меня во всём, что случилось, и я его понимаю. Он это и сам понимает, а потому поспешил отдалиться в прямом и переносном смысле. Иногда присылает рождественские открытки и фотографии. «Дорогому отцу». Дэйв – единственный человек, который, несмотря ни на что, остался тем же. Когда мне становится плохо до воя, я думаю о нём. Думаю о том, как бы он отреагировал на мою смерть. У него своя семья и своя жизнь. Пойми это, идиот. Всем плевать на твои выдуманные проблемы, и он в ответ на твою смерть лишь вздохнёт, а через день забудет.. Ты прав. Ты совершенно прав. Я опустился на пол и вжался в угол, притянув колени к груди и обхватив их руками. Почему ты нас убил, папа? Почему ты нас убил? Почему ты нас убил, папа? Почему? Я захныкал и до боли сжал между пальцами пряди волос, упираясь лицом в колени. Разве мы тебе мешали, папа? Разве мы тебе мешали? Зачем ты это сделал, папа? Зачем ты это сделал? Зачем ты это сделал? Зачем ты это сделал? Зачем? Зачем? Зачем? Медленно сполз на паркет и повалился на бок в абсолютно той же позе. Зажмурившись, боясь открыть глаза, боясь увидеть их. Твоему Дэйву плевать. Плевать, плевать, плевать! Он забудет. Он УЖЕ забыл. В комнате раздался совершенно животный вой. Какой же ты уродец. Посмотри, во что ты превратился. Жалкий, ничтожный, слабый. Спрятался от всех, да? Ты не заслуживаешь даже такого крысиного существования. Я не мог держать себя в руках. Я трясся в рыданиях и ненависти, лёжа на полу собственной спальни. Я – только лишь ничтожество.