***
Ричи редко думал о своих родителях. Он их не ненавидел — по крайней мере, так он себе говорил. Как можно ненавидеть того, кого никогда не видишь? Раньше они звонили, когда знали, что не приедут домой. «Прости, дорогой, мы застряли в Бангоре на ночь. Папочка после вечеринки слишком навеселе, поэтому мы решили, что лучше остановиться в гостинице…» Мало-помалу, они перестали звонить. Но всё было в порядке, даже если они и были рядом, то их все равно будто бы и не было. Он вспомнил, как много раз пытался привлечь их внимание — показать забавную передачу по телевизору или школьную контрольную, в которой красовалась оценка гораздо выше средней. — Это прекрасно, милый, — отшивали они и возвращались к телефонным звонкам, бизнес-планам, и организации вечеринок. Неважно, вёл он себя как ангелочек или бунтовал, они все равно редко вспоминали, что у них есть сын. Так что, в конце концов, он и сам решил притвориться, что у него нет родителей. Он сам себе готовил и сам стирал одежду, клеил пластыри на царапины и синяки, а когда ему было одиноко — что случалось часто — он выходил из дома и отправлялся доставать кого-то из других «неудачников» или они вместе отправлялись на приключение в город. Раздражать мамашку Эдди было одно из его любимых времяпровождений. Сама идея, когда взрослый бы по-настоящему отругал его, никогда не теряла своей новизны. В то утро, однако, Ричи не хотелось веселиться. Он обошел свой огромный, пустой дом, проверяя, чтобы все двери и окна были накрепко закрыты, а потом забаррикадировался в пыльной родительской спальне и тупо уставился в телевизор, обнимая свои колени. «Семейка Аддамс» — зернистая, черно-белая картина, которую показывали на канале «Золотая классика» — была его любимым фильмом. Обычно он не мог оторваться, но сегодня с трудом сосредотачивался на странной и любящей семье Гомеса и Мортиши. Сегодня его мозг думал только о том, что ему делать, когда стрелки часов покажут на двенадцать. Он обдумал все варианты. Он мог просто не прийти, но что если Патрик действительно придет и найдет его, как и обещал? Последнее, чего ему хотелось, так это Патрика на пороге, и чтобы он понял, насколько Ричи в действительности одинок. Он мог позвонить Биллу. Сама мысль об этом заставила его рассмеяться. Какой же веселый звонок это будет! «Привет, Билл. Знаю, ты занят своим пропавшим братом, измученными родителями и всей этой фигней, но, э-э-э, я думаю, что самый отбитый хулиган из шайки Бауэрса собирается меня избить и/или изнасиловать, так что если ты мог бы появиться с револьвером твоего папы и не дать меня убить, то это было бы прекрасно». Нет, не вариант. Но… Вот тут он уже серьезно задумался о возможности… Что насчет родителей Стэна? Раввин Урис не один раз говорил, что в их доме Ричи всегда рады. Он много раз спал на раскладной кровати Стэна, съел бесчисленное число ужинов за их столом. Он любил их со скрытой яростью, которую он прятал глубоко в душе, потому что боялся, что если кто-нибудь узнает, то обязательно попытается и рассоединит их. Нет. Даже думать не следовало. Ричи много чего слышал о Патрике. Дома сгорали дотла. С дорожных знаков свисали освежеванные мелкие животные. Перед бойней Хенлона горели кресты. В почтовый ящик Урисов кто-то запихал свиные внутренности. Город уже ненавидел семью Урисов за их иудаизм. Что, если помощь Ричи станет последней каплей, и они очень плохо закончат? Он защищал своих друзей, так что это придется сделать одному. С такой мыслью окончательное решение пришло с удивительно тяжелой усталостью. Не было причины быть настолько утомленным — было всего четыре вечера, а прошлой ночью он спал достаточно. Все равно он смог держать глаза открытыми только до того момента, как заполз в родительскую кровать и прижал мамину подушку к груди. Он едва соображал, когда стащил очки с лица и положил их на ночной столик. Ричи провалился в сон под бормотание старого тв-шоу. Проснулся он спустя несколько часов, разбитый и с головной болью. Взглянув на электронные часы, он понял, что было слегка за десять — он проспал весь остаток дня и вечер. Черт. Теперь уже точно было поздно звонить Стэну. В животе заурчало. Ему не удалось много съесть за обедом, потому что он разрешил Эдди выпить его шоколадное молоко. Что же, ничего не поделаешь. Он спустился на кухню и поджарил себе бутерброд с сыром из остатков хлеба, сделав мысленную заметку зайти в продуктовый «Доллиз» после школы, затем сел на диван. — Вот это бутерброд так бутерброд, сынок, — сказал он вслух удовлетворенным грудным голосом Гомеса Аддамс, и добавил мягким, загадочным голосом Мортиши: — Следы от гриля на хлебе напоминают мне о нашем первом доме. Обычно он взбадривался, когда притворялся ими, но сейчас это не сработало. Ну и глупости. Он сходил с ума. Ричи схватил телефон и, с силой вдавливая кнопки, набрал номер Билла. Исчезновение Джорджи Денбро настолько выбило мистера и миссис Денбро из колеи, что они не очень-то и замечали, что происходило в доме. Ричи мог бы позвонить в два часа ночи, и они бы не заметили. Гудки прошли целых шесть раз, прежде чем раздался сонный голос Билла. — Алло? — Здорово. — Ричи?! — Ага, это я. Разбуженный его звонком Билл сейчас, скорее всего, хмурился, и между его бровей залегла маленькая складка. Ричи закрыл глаза и представил лицо друга — это его успокоило, как ничто другое. — Ч-ч-чем занимаешься, Ричи? — Ем бутер. Разговариваю с тобой. — М-м-м… Ладно? Настала длинная пауза. Ричи даже слышал нечеткое «тик-так-тик-так» огромных напольных часов деда Денбро вдали. — С чем бутер? В таком духе они поговорили некоторое время, достаточное, чтобы Ричи дожевал и лег на бок с закрытыми глазами, прижимая лицом к дивану телефонную трубку. Она двигалась с каждым движением челюсти Ричи. В конце концов Билл перешел к делу. — Ж-ж-жаль, что ты никак не р-р-расскажешь нам, что с тобой. — Нам? — Мне и Стэну. Он т-т-тоже за тебя волнуется. Чертов Стэнли и его чертовы глаза-рентгены, которые видели всё, что он пытался скрыть. — Со мной ничего. Я просто… Ну это так тупо, что моих родителей нет, когда происходит так много херни вокруг. — Было подло разыгрывать сценку с отсутствующими родителями, но ему очень нужно было сбить Билла со следа, пока он не попытался сыграть в героя, и всё не закончилось тем, что они оба отсасывали бы Хокстеттеру. Ричи защитит Билла от такой участи всеми доступными способами. Ему и так несладко. — Ох, — голос Билла понимающе смягчился, и в душе Ричи заворочалась, выбираясь из скорлупы, совесть. — Ты м-м-можешь прийти когда угодно, Р-Ричи. Я о-оставлю своё о-окно открытым. Обычно он бы пошутил на эту тему — про всё то, чем бы он занялся с Биллом, после того, как влез бы к нему в комнату. Но после стычки с Патриком в туалете такие шутки больше не казались смешными. — О, нет, Билл, это не то… Не надо, ладно? Не сейчас, когда столько отморозков шатается по городу. — Да, было очень похоже, что город просто оккупировали шатающиеся отморозки. — Ты меня н-не остановишь. Ему следовало бы дать прозвище Упёртый Билл, а не Заика Билл. Ричи вздохнул. — Мне будет спокойнее, если ты не будешь открывать окно. — Он взглянул на часы: пятнадцать минут двенадцатого. Дерьмище. — Слушай, мне пора. Он пожевал губами. Если бы они оба были девочками, то он мог бы сказать «Я люблю тебя» и не ощущать неловкости. Если бы они по-настоящему были братьями, то ему и не нужно было бы это говорить вслух — это и так бы подразумевалось. — Всегда рядом, только свистни. — Никто и никогда не мог бы подумать, что помогать ему придется таким образом. — Спасибо, Р-Ричи. Я т-тоже. Спокойной ночи… Он почувствовал обречение, вешая телефон. Совершая обыденные действия, — помыть посуду после себя, застегнуть куртку, засунуть скаутский нож Стэна в карман джинсов, залезть на велосипед, — Ричи ощущал себя роботом. Нельзя было ехать по главной улице Дэрри. В городе ввели комендантский час, и это означало, что Буч Бауэрс и другие полицейские патрулируют город на машинах, дабы убедиться, что все сидят по домам. Хорошо, что он знал достаточно других дорог и приехал к темному, запертому на ночь зданию даже раньше, чем нужно было. Будучи неуверенным, где конкретно Патрик собирался встретиться, Ричи отвез велосипед к велосипедным стойкам, и наклонился закрыть на нём замок. Что-то на земле привлекло его внимание. Что-то коричневое, с изгибом… туфля? Ботинок? Он наклонил голову еще ниже. На земле за велосипедными стойками сидела девочка, спиной упираясь к стене библиотеки. Она вся сжалась, будто от холода, но была ужасно неподвижна. Несколько мгновений ошарашенный Ричи смотрел на неё во все глаза. Она что, мертвая?! Она одна из тех пропавших детей? Он осторожно приблизился и тронул её за плечо, а затем вздрогнул — она повернулась и выставила вперед локоть, чтобы ударить его в лицо. — Полегче! — он поднял обе руки в воздух. — Это всего лишь я! И я тебя не трону… Эй, да ты же та самая… Я хочу сказать — Беверли Марш? Это симпатичное веснушчатое лицо и чистые голубые глаза были ему знакомы. В Дэрри не было мальчика, который не знал бы её и её грязную репутацию. Но насколько он знал, она не числилась в списках пропавших. Она взмахнула кулаком во второй раз, но опустила, увидев, что от него действительно не исходило угрозы. — Балабол Тозиер? — Он самый. Господи, какой прекрасный хук правой. Что ты тут вообще забыла?! — Могу тебя то же самое спросить. Здесь, вообще-то, комендантский час. Он решил не скрываться, наблюдая, как она садится, и её голые, покрытые синяками коленки торчат между прутьев велосипедной стойки. — Я кое-кого ищу. — Ну, а я кое-от-кого прячусь. Тут Патрик Хокстеттер рассекает по кварталу. — Она прикусила свою щеку с внутренней стороны, не обращая внимания, как у Ричи живот завязался в узел от такой информации. — Тебе стоит тут спрятаться. Места полно. И, если честно, я думаю, что он виноват во всех этих пропажах детей. Ричи рассматривал такую возможность. Очень в духе Патрика утаскивать маленьких детей вроде Джорджи Денбро, и… И если Патрик действительно стоял за всеми убийствами, то Ричи направлялся прямо ему в руки. Он мог только надеяться, что ножа в кармане будет достаточно. — А ты почему не дома? Она вперилась в него взглядом. Ричи обычно сохранял самообладание, видя красивую девочку, в отличии от Билла или Стэна, которые начинали смущаться и краснеть. Но было что-то в её взгляде, заставившее её замолчать. Она не может провести эту ночь дома. И она не скажет почему. Очевидно — то, что скрывалось дома, было хуже вероятности быть убитой на улице. — Ладно, — сказал он. — Оставайся прятаться здесь. Я возьму Хокстеттера на себя. — Ты что сделаешь?! Её медные волосы спутались, будто она впопыхах вскочила с кровати, из одежды на ней была только легкая ночная рубашка и незашнурованные ботинки даже без носков. Она выглядела настолько жалко, насколько мог выглядеть прячущийся за библиотекой ребенок в полночь. Когда Ричи пришел в себя, он отвернулся и расстегнул куртку. Она была большего, чем нужно, размера, так что даже несмотря на разницу в росте, Беверли она бы прекрасно подошла. Вначале та отказывалась, но её собственная печальная ситуация заставила её протянуть руку за курткой. Ричи в последний раз глянул на Беверли. В её глазах он увидел что-то неназванное, но оно объединяло всех его друзей. Они были детьми, родившимися и выросшими в Дэрри. Они знали, что означало расти со смертью, дышащей в затылок, и взрослыми, которые предпочитали её не замечать. Двигая свой велосипед так, чтобы он загородил её, Ричи задумался — её лицо могло быть последним, что он видел перед смертью. Если вдруг что-то бы случилось, он надеялся, что она бы рассказала кому-нибудь, что случилось. Быть мертвым — одно, а вот быть пропавшим — другое, и это его невыразимо пугало. После не оставалось ничего, как выйти на тротуар, стать под фонарём — не тем, который ближе всего к стойкам; он не хотел, чтобы Беверли видела, что случится, одновременно с этим желая, чтобы Патрик заметил её — и ждать. И ждать долго не пришлось. Шелест приближающегося велосипеда заставил его сердце биться в два раза быстрее, и он с трудом подавил в себе желание вжаться в фонарный столб, как прячущаяся крыса. Наконец, велосипед подъехал. — Эй, незнакомец, — Патрик посветил на него фонариком, его очень, очень широкая улыбка под голубыми глазами безумца испугала Ричи. — Запрыгивай. Ричи зажмурился, глубоко вздохнул, и залез на раму велосипеда Патрика Хокстеттера.Часть 2
24 октября 2017 г. в 23:44
Не было смысла в том, чтобы возвращаться в класс на последние пять минут урока всемирной истории, так что он направился прямо в класс математики, желая добраться до звонка и толпы учеников в коридоре.
Ричи подождал в тени, пока ученики с того урока не покинут класс, потом проскользнул в комнату, занимая место у дальней стены.
— Ты быстро сегодня, — заметила учительница — среднего возраста женщина в розовом спортивном костюме. — Так не терпится начать учиться?
Ричи выдавил из себя улыбку:
— Я умею не только болтать со сверхзвуковой скоростью.
Тозиер смутно припоминал, что по новому расписанию у одного из его друзей тоже есть этот урок, так что он закинул ногу еще и на соседний стул, занимая его.
Послышалось несколько «Привет, Ричи!» и полушутливых «О нет, Балабол Тозиер в этом классе!». Он ухмыльнулся и помахал рукой нескольким знакомым лицам из средней школы, но вяло, и ожил только когда увидел лицо Стэна. Его сердце сжалось. Ну почему это не мог быть Эдди? Стэн, проницательный, трезво мыслящий Стэн, всегда замечал, если что-то было не в порядке.
— Здорово, — пробормотал он, садясь на стул, который Ричи занял для него. — Я думал, тебе нужно сидеть на первой парте.
Он намекал на близорукость Ричи, что было правдой — с этого места белые линии мела казались едва различимыми закорючками с очками или без.
— Все самое интересное случается на задних партах, — объяснил Ричи, вздернув брови. Стэн закатил глаза.
У Стэна было приятное лицо, решил Ричи. Слишком серьезное, будто стариковское. Весь он был такой — начиная от тщательно отглаженных брюк со стрелкой и аккуратно зашнурованных ботинок до самых глаз, чистого карего цвета. Единственное, что разрушало сложившееся впечатление были его волосы: беспорядочные светлые кудряшки, торчащие во все стороны из-под вязанной кипы.
— Что смотришь? — Стэн достал из сумки аккуратную тетрадь и несколько остро заточенных карандашей. Всё выглядело новым и опрятным, в отличии от пожеванных карандашей и помятых папок Ричи.
— Мне нравятся твои волосы, — выпалил Ричи. Прозвучало просто кошмарно глупо, поэтому он понизил голос и хрипло добавил: — Детка.
Стэн закатил глаза во второй раз.
Учительница в розовом спортивном костюме встала у доски и хлопнула, прерывая разговоры.
— Ладно, ребятки, — задорно сказала она. — Меня зовут миссис Тюпиц, некоторые из вас знают меня как футбольного тренера…
Было что-то невероятное в том, как быстро Ричи смог отключиться и не слушать.
Он вспомнил ночь после исчезновения Джорджи. Билл, всё еще не оправившийся от гриппа, дрожал, когда Ричи и Стэн примчались к нему домой. Не так быстро, как хотели — ливень и почти потоп во всей округе заметно тормозил их движения. Родители Билла присоединились к поискам, то же самое сделали и родители Стэна.
Билл покачал головой, когда они застучали в дверь:
— Я б-б-болею, ребят. Не х-х-хочу, чтобы вы…
Стэн, нахмурившись и метая глазами молнии, толкнул дверь и заключил Билла в объятия:
— Заткнись, Денбро.
Билл безвольно уронил руки по бокам, позволяя себя обнимать. Ричи заметил снятую с аппарата трубку телефона и приложил её к своему уху.
— Алло?
— О, хорошо, что ты здесь, — прошептал Эдди на другом конце провода. — Моя мама не хочет меня выпускать. Она, наверное, запрёт меня на несколько недель, если уж дети начали пропадать.
— Забей, — обнадежил его Ричи. — Мы у него. А тебя придем спасти, как только сможем.
Повисла долгая тишина. Ричи наблюдал, как Стэн почти гипнотизерскими движениями поглаживает спину Билла, медленно и успокаивающе, в такт равномерному шуму дождя.
— Ричи?
— Да, Эдс?
— Ты тоже будь осторожен. Не выходи на улицу. — Он так сказал, потому что родители Ричи никогда бы этого не сделали. В тот момент Ричи ощущал восхищение от того, как сильно они любили, да, по-настоящему любили друг друга. Какая-то магия была в этом, и она скрашивала ужасный мир, в котором они жили.
Ричи вспомнил, как это было — они свернулись калачиком на диване, Билл посредине, и Эдди, перезванивающий каждые несколько часов. Должно быть, он в конечном итоге заснул, потому что как только он закрыл глаза, раввин Урис уже тряс его, пытаясь разбудить.
— Как успехи? — поинтересовался он у мужчины и понял, что он и Билл всё это время наваливались на дремавшего Стэна.
— Никак, дорогой, — сказала миссис Урис. Её карие глаза покраснели от пролитых слёз, пушистые волосы были заправлены под насквозь мокрый голубой дождевик. — Ни следа.
Ричи помог раввину Урису мягко передвинуть Билла, всё еще горячего и липкого от температуры, чтобы тот смог вытащить вспотевшего Стэна из-под мальчика. Он так легко нёс своего спящего сына к машине, будто тот всё еще был младенцем.
Стэн щелкнул пальцами у лица Ричи, вырывая его из воспоминаний на урок математики. Он чуть не подскочил на своем стуле.
— Земля вызывает Балабола, — Стэн нахмурился, изучая его лицо. — Всё в порядке? У тебя странный вид.
— А ты знаешь, как очаровать парня, — не задумываясь, ответил Ричи, хлопая глазами. — Что нового, Стэн-супермен?
— Урок закончился, — он мельком взглянул на тетрадь Ричи. Вместо того, чтобы записывать с доски, он целый урок рисовал каракули.
— Какого черта ты рисуешь писсуары и унитазы? — спросил он и наклонил голову набок, изучая его рисунки. — Ты ведешь себя странно.
Кровь прилила к лицу Ричи. Он захлопнул тетрадь и запихнул её в рюкзак.
— У меня очень хорошо получается вести себя странно, — загадочно сказал он и вместе с другими детьми направился к дверям. Стэн схватил его за руку раньше, чем тот смог подойти к лестнице и раствориться в толпе.
— Ричи. — Он был непробиваем, как каменная стена. Без шансов убежать.
Ричи вздохнул, повернув лицо к нему, и вдруг появилось ощущение, что это снова Патрик прижимает его к стене: его губы, его руки, его тело — как будто прикосновения должны были быть видны на его коже, как будто по нему стекала грязь и отбросы. Он не мог смотреть в глаза чистому, нетронутому, хорошему Стэну. Пришлось сбросить его руку.
— Держись подальше от Хокстеттера, — посоветовал он. — Настолько, насколько сможешь. Он точит зуб на нас всех в этом году.
Стэн нахмурился только сильнее.
— Он тебя побил?
Господи, да если бы только побил. Ричи ушел от вопроса.
— Мне пора.
Прежде чем Стэн смог его позвать, Ричи растворился в толпе учеников.