Если не можешь рассмеяться (ты заплачешь)

      Самая нереальная из всех ситуаций — нарушив комендантский час, ехать по Дэрри на велосипеде своего врага. Появилось такое чувство, что только они двое были реальными людьми в игрушечном городе.       Они проехали школу, здание муниципалитета, пожарную станцию и полицейский участок. Если они не остановятся, то проедут Дэрри насквозь и выедут на автомагистраль. Ричи тревожился все больше и больше с каждой минутой: Патрик увозит его все дальше от дома, от людей, которые могли бы спасти его.       «Уже слишком поздно», — нашептывал ему зловещий голос в голове, и он чуть не задохнулся от внезапного, всепоглощающего страха.       «Никто, кроме Беверли Марш не знает, где ты. Он тебя убьет. Убьет, точно также, как он убил Джорджи.»       — Патрик, — тихо позвал он, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Он никогда бы раньше не подумал, что назовет Хокстеттера по имени. — Куда ты меня везешь?       — Мы почти уже приехали, — было единственным ответом парня.       Они очень резко повернули, и оказались в так называемом «плохом» районе Дэрри — отдаленные улицы, полные прогнивших домов в плачевном состоянии. Это разве не где-то здесь живет Генри Бауэрс? О, Господи. Ричи внезапно представил, как он горит живьем, а два психа рядом с ним подливают в костер бензина.       — Патрик…       — Мы на месте, — протянул он мелодичным голосом, заставившим холодок пробежать по спине Ричи. Он осмотрелся, а потом издал звук, какой издает мышь, на которую наступили.       — Да ты, блядь, шутишь. Дом на Нейболт?       Если бы Патрик улыбнулся еще шире, у него бы треснуло лицо.       — Что такое? Недостаточно романтично для тебя?       Ричи оцепенел.       — Ты серьезно. Ты это сейчас серьезно. Там околачиваются торчки, Хокстеттер. И… И вообще — он разве не заброшен? Там весь пол прогнил!       — А со мной ничего плохого там не случалось.       Значит, Патрик зависал в самом зловещем доме всего Дэрри. Конечно, он там зависал. Он так делал, потому что был сумасшедшим, или был он таким сумасшедшим, потому что, как оказывается, слишком много дышал вредными испарениями этого дома?       — Я не пойду внутрь.       Если хочешь убить меня, так пусть это будет снаружи. Мысль об огромной вероятности такого события заставила вырваться истерический смешок из груди, который Ричи едва смог подавить.       Патрик пожал плечами и поставил велосипед на подножку.       — Как знаешь.       Видеть его в такой обстановке — в темноте, без своих друзей, школы или города за спиной — только добавляло нереальности происходящему. Это вполне могло быть слишком длинным, кошмарным сном во время лихорадки.       Патрик слез с велосипеда. Ричи тоже пришлось встать, чтобы не упасть плашмя. Он повернулся к Патрику, но сверлил глазами землю. Он никогда её не ценил. Никогда еще земля не выглядела, как самая захватывающая вещь во всей вселенной. Старая добрая земля.       Патрик поднял его подбородок костяшкой пальца, заставляя посмотреть в свои пустые, безжалостные глаза цвета моря.       — Ты опять заставишь меня поцеловать тебя? — прошептал Ричи, понимая, что это все же не сон.       — Было бы хорошим началом.       Ох. Ладно. Ну, все же он догадывался, что так и будет.       Ричи шагнул вперед, и опять потерял чувство контроля над своим телом. Он вспомнил, как в тот раз, в туалете, оцепенело наблюдал за движениями собственного тела. Тело Ричи встало на носки, опустило ладонь на плечо Патрика и поцеловало его. Ричи держал левую руку в кармане, пальцами ощущая холодную деревянную рукоятку стэнова ножа.       Патрик позволил этому невинному поцелую продлиться мгновение, затем вцепился в волосы Ричи, запрокидывая его голову назад. Мальчик вскрикнул от боли, и тогда он впечатался губами в его рот. Клацнули зубы — Ричи почувствовал вкус крови, крови из прокушенного языка Патрика в своем рту. А Патрик, кажется, совсем не возражал.       Это было больше похоже не на поцелуй, а скорее на агрессивные раскопки чего-то. Кровоточащий язык Патрика жадно скользил по его нёбу, заворачиваясь вокруг зубов. Если бы у него был язык длиннее, Ричи не сомневался — он бы засунул его на всю длину в горло, до самого желудка. Тозиер знал: позже, если он сможет выжить, то будет впадать в панику каждый раз, когда чей-то еще язык будет также хозяйничать в его рту. Сейчас же, однако, в его голове билось только любимое слово из пяти букв.       Отдёрнувшись глотнуть воздуха, он едко заметил:       — Я ничего не прячу в деснах, честное слово, — это было страшно похоже на личный досмотр полиции. Он вытер ребром ладони розовую нитку слюны со своего подбородка.       — Тебе не нравится, как я целуюсь? — Патрик не выглядел оскорбленным. Наоборот, раздражение Ричи только забавляло его. — Тогда покажи, как тебе нравится. Хочешь, чтобы я был мягким и нежным?       — Да я никак вообще не хочу, — зло напомнил ему Ричи. — Я просто хочу, чтобы ты оставил меня и моих друзей в покое.       Ему уже пора было перестать так пугаться, всё ведь уже случилось. Он и так уже достаточно пережил за день. И Патрик вряд ли сможет его добить… правда же?       — Так не пойдет, малыш. У нас сделка. Я оставляю Билла Денбро в покое до тех пор, пока ты — моя игрушка, так что не заставляй меня скучать, — он засунул свои длинные пальцы в петли для ремня штанов Ричи, рывком притянув его ближе, а затем неожиданно укусил его в шею.       — Боже, блядь! — вскрикнул Ричи, пытаясь его оттолкнуть. Как же больно! Он что, пытался вырвать его горло? Патрик втянул его кожу между зубов. Капилляры внутри лопались и взрывались, как праздничные салюты, обещая в ближайшем будущем стать огромным синяком. Парень, казалось, не замечал, что Ричи извивался от боли, пытаясь сбросить его руку со своих волос.       Наконец, насытившись, он немного отодвинулся и провел языком от укуса до адамова яблока, где почти незаметно накрыл его зубами.       — Мой, — прошептал он, и это слово будто обвилось цепями вокруг его шеи и запястий. Затем он мягко облизнул его гортань.       — Ох, су-у-у… — Ричи не ожидал, и, конечно, не хотел никак реагировать на ощущения, но их было так много, они были неизведанные, неожиданные, а он все-таки был подростком. «Ничего личного», — отчаянно заверил он себя, когда штаны вдруг стали слишком тесными. Это не из-за Патрика, это просто биологическая реакция. Он уже наполовину паниковал, и, скорее, расплакался бы, а не кончил.       Его огромные руки теперь облапывали Ричи везде. Задирали рубашку, подставляя тело холодному ночному воздуху, пощипывали плоские соски, оглаживали бока, сжимали задницу, скользили между ног, и обратно — перебирать волосы. Слишком, слишком много…       — Что это? — Патрик приостановился, и коленки Ричи едва не подкосились.       — Э-э-э, — он попытался взять себя в руки, чтобы внятно заговорить. — Что «это»?       Затем он заметил, что рука Патрика залезла к нему в карман и обвилась вокруг его собственной ладони, чувствуя гладкое дерево рукоятки ножа. Вот дерьмо.       — Я могу объяснить… — Патрик вытащил наружу руку Ричи с зажатым в ней ножом. Осторожно и терпеливо, как хирург, распутывающий клубок мышц, он разжимал пальцы Ричи, пока не осталось возможности ошибиться, что это не нож.       — Вот оно что, — Патрик улыбнулся, очень довольный. — Ты принес мне подарок.       Это был нож Стэна. И Стэн бы убил его, если бы он его потерял. Но это не означало, что Ричи стал бы отбирать обратно нож у Патрика, его суицидальные мысли не настолько сильные. Парень перекидывал лезвия, играя с наиболее зазубренными. Его глаза сверкали, и выглядели живее, чем когда-либо этой ночью.       — Так тебе… э-э-эм… тебе нравятся ножи, да? — Ричи попытался улыбнуться, но сомневался, что у него получилось. Патрик с ножом пугал точно также, как и Патрик с самодельным огнеметом.       — Мне нравится этот нож…       Что же. Извини, Стэнли.       — Он твой. Я… мы закончили? Мои родители будут беспокоиться, если я не приду домой в скором времени. — откровенная ложь, но нужно было попробовать.       — Закончили… Но у тебя же стоит! — он произнес это так, точно говорил «ты низкий» или «ты носишь очки», и как будто можно было неправильно понять фразу, он погладил эрекцию Ричи сквозь его джинсы. Ричи постарался не покраснеть, но у него не получилось. У Патрика был серьезный вид, но подрагивающий в полу-улыбке уголок его рта подтвердил подозрения Ричи: он насмехался над ним.       — А, ну да. Все в порядке. Правда. Я потом сам как-нибудь.       — О, нет, так дело не пойдет. Почему бы тебе не сделать всё сейчас?       Ричи моргнул в сомнении. Его очки запотели во время «поцелуя», но он не решился снять их, дабы протереть рубашкой. Если на него и нападут, то лучше бы иметь возможность всё видеть.       — Ты хочешь, чтобы я начал прямо тут дрочить?       У Патрика был план унизить его до смерти?       — Ну, я думал завести тебя внутрь дома, но, очевидно, ты эксгибиционист, которому нравится заниматься подобным посреди улицы. Не мне судить.       Посреди улицы. Рядом с участком Бауэрсов. И офицер Бутч Бауэрс, известный своей гомофобией, рассекал по Дэрри, надеясь поймать что-то, что утаскивало детей до тех пор, пока он (она? оно?) не нанес еще один удар. Если их застанут в таком положении… Если он их застанет за всей этой гейской херней… Ричи подозревал, что в таком случае было бы лучше, чтобы Патрик убил его.       — Ладно. Пойдем внутрь.       Внутри дома на Нейболт было также ветхо и грязно, как и снаружи, и даже хуже. Воняло тысячью мышами, жившими, кормившимися и умиравшими здесь полвека назад. И судя по состоянию обгрызенных проводов, так оно и было. Ричи решительно не пошел дальше прихожей. Чем скорее Патрику надоест, тем скорее он сможет отправиться домой. Он повернулся к парню.       — Хокстеттер…       — Начинай, Тозиер. Покажи мне шоу.       Патрик сел на пыльный пол, скрестив руки, и опустил подбородок на кулак, придав лицу внимательнейшее выражение. Другой рукой он продолжал играть с ножом, щелкая разными лезвиями и вновь их закрывая.       Покончи уже с этим наконец. Просто покончи! Унижение жгло внутренности, как кислота. Он оперся спиной на отвратительно мягкую стену, закрыл глаза, расстегивая молнию, и запустил руку в штаны, нащупывая собственный член.       — Ну, достань его, — нетерпеливо взмахнул ножом Патрик. — Мне ничего не видно.       Просто. Покончи. С. Этим. Наконец.       Очень сложно было уловить правильный ритм, но Ричи старался, как мог, вращая рукой каждое движение вниз, пока его бедра не задвигались в такт. Пока он держал глаза закрытыми, он мог притворяться, что находится дома. Потом Патрик двигался или издавал какой-то звук, Ричи вспоминал, где находится, смущался и терял всю эрекцию.       Ричи отважился посмотреть на Патрика. Он выглядел очень заинтересованным в движениях Ричи, но у него был ненормальный, больной вид. Как будто он был пришельцем, посланным на Землю наблюдать за человеческими обычаями. Это многое бы объяснило. Патрик сидя подвинулся вперед, смотря на Ричи снизу вверх, и спустил его штаны еще ниже.       — Дай-ка мне, — властно сказал он и обхватил ладонь Ричи своей.       Боже.       Рука Патрика была гораздо сильнее, и его движения оказались более напористыми и решительными. Ощущения были… настолько пиздецовыми, что даже приятными.       «Это просто биологическая реакция», — напомнил себе Ричи, когда паника волной окатила его. Но он уже был так близко, так близко к…       — Тебе стоит подвинуться, Хокстеттер, — выдохнул он. — Я сейчас…       Ричи застыл, и его кровь будто превратилась в лед. Там, за Патриком, в тени комнаты, что-то стояло, наблюдая. Белое, как снег, высокое, как статуя, и глаза этого нечто светились золотом. Ричи вскрикнул, испытывая больший ужас, чем за всю свою жизнь. Это — чем бы оно ни было… Он попытался оттолкнуть Патрика, изо всех сил вырываясь из его хватки.       Патрик застонал и вздрогнул всем телом. Ричи взглянул на него — его зрачки занимали почти всю радужку, и он приоткрыл губы. Чем больше Ричи кричал и вырывался, тем более возбуждённым казался Патрик.       — О, боже, блядь, Тозиер, сделай так еще раз…       Его заводил испуг Ричи, и это было заметно. Но Ричи даже не испытал отвращения — то, что стояло в другом конце комнаты приковывало внимание.       Когда он отважился посмотреть на это еще раз, то оно исчезло. Патрик, схватив его за бедра, усадил на пол и залез сверху, пока Ричи, подрагивая, неотрывно смотрел на теперь уже пустое место возле двери.       — П-п-патрик, — заикаясь, выговорил Ричи, не зная, чего бояться больше — того, что там стояло или психа по имени Патрик Хокстеттер. — Патрик, там что-то…       — Ты выглядишь, как маленький потерянный щеночек.       Патрик тяжело выдохнул, запустив руку в штаны, чтобы добраться до внезапно каменного члена.       — Знаешь, что я делаю с маленькими потерянными щеночками?       Он начал беззастенчиво толкаться в собственную ладонь, глядя в широко раскрытые от испуга глаза Ричи, и кончил в несколько движений. Горячая липкая жидкость растеклась по животу Ричи, но он все равно не мог прийти в себя. Он видел что-то, он точно что-то видел!       Патрик повалился на Ричи, всем своим весом вжимая его в прогнивший деревянный пол. Ричи не протестовал — он оглядывался по сторонам, готовясь убежать. И все равно… ничего не было.       «Стресс может вызвать галлюцинации», — разумно прозвучал в его голове голос, очень похожий на голос Эдди. «А ты сейчас испытываешь очень большой стресс».       Похоже на правду. Ни единого шанса, что что-то настолько жуткое из больного воображения его мозга могло быть реальным. Да, наверное — все из-за стресса, позднего часа и кошмарной атмосферы заброшенного дома. Ему просто всё привиделось. Настоящей угрозой в данный момент были семьдесят килограмм Патрика Хокстеттера, лежащие на нем, не стоило это забывать.       — Было так прекрасно, щеночек, — пробормотал Патрик. Это могло бы сойти за разговор во время его безумного сна. — Никогда в своей жизни я не слышал никого настолько испуганного. Спасибо.       — Я… к-конечно. Что… э-э-эм… Я… Можно, я уже пойду? — Ричи попытался за плечи столкнуть Патрика, отчаянно желая выбраться из дома. Да какая разница, что по Дэрри гоняет убийца? Если ему придется задержаться в этом чертовом месте еще на одну минуту дольше, то он точно слетит с катушек.       Удовлетворенный и вялый, Патрик только отмахнулся.       — Да, ага. Еще увидимся.       Он лежал мертвым грузом, не делая попыток помочь, пока Ричи выползал из-под его.       Судорожно хватая ртом чистый, свежий воздух, подросток буквально выбежал из дома на подкашивающихся ногах, едва выдерживающих его собственный вес. Ему не верилось, что он остался жив. Дом на Нейболт, вполне вероятно, заполонила плесень, и её споры могли вызвать галлюцинации. Да это вообще могло быть все, что угодно. Существовало миллион объяснений, почему он видел огромного блеклого клоуна, наблюдающего, как до него домогался самый ужасный задира всего города. Должны существовать. Но опять же — его липкий взгляд было сложно стряхнуть с себя.       Одна только мысль о том, что придется одному возвращаться в пустующий дом, казалась невыносимой. Он бы с бо́льшим удовольствием вернулся бы в библиотеку и спал бы на тротуаре рядом с Беверли Марш. Ноги сами понесли его мимо библиотеки в более хороший район — не такой хороший, в котором жил сам Ричи, но он был заселен двухэтажными домами красного кирпича. Он перелез через частокол и взобрался на решетку, на которой росли тыквы. Ему даже не приходилось следить за своими движениями — так много раз он это проделывал.       Окно Билла открылось бесшумно и мягко, как будто прошло по маслу. Ричи мог слышать, как он дышит со своей кровати в левом углу, так что он ступил на его письменный стол так тихо, как только смог, и соскочил на пол, а потом закрыл окно. Он прокрался по полу и лег на коврик рядом с кроватью, сняв очки.       Билл перекатился на бок, поворачиваясь к нему.       — Джорджи? — прошептал он.       Сердце Ричи замерло, а затем ухнуло вниз. Билл видел сон или Ричи только что дал ему неосуществимую надежду?       — Не Джорджи, — ответил он тихо. — Только старый добрый Балабол.       Билл больше ничего не сказал. Его дыхание продолжало быть таким же глубоким и спойконым.       Спустя долгое время, Ричи тоже удалось заснуть. Проснулся он в шесть от пиликанья будильника в форме слона. Когда он открыл глаза, его встретило размытое лицо Билла. В тот миг он чувствовал себя в безопасности.       — Привет, — прошептал он хрипло.       — Здорово, — Билл потянулся и отключил будильник.       — Не хочу сегодня идти в школу, — проворчал Ричи, зарываясь лицом в коврик.       — И я т-тоже. Е-е-есть у тебя одежда? Можешь н-н-надеть что-то моё, — Билл свесился с кровати и протянул ему очки, пока Ричи на них не наступил.       Они оделись и спустились вниз вместе. Билл не спрашивал, почему Ричи решил прийти, он только разбил несколько яиц на сковородку и потыкал в них вилкой.       На диване спала миссис Денбро в тренировочных штанах, повсюду, куда могла дотянуться её свисающая рука с аккуратным маникюром, выстроились пустые винные бутылки. Ричи никогда не видел её в таком состоянии — ей нравились дизайнерская одежда и дорогая краска для волос. Сейчас же она выглядела так, будто проплакала ночь напролет.       Билл наполнил четыре тарелки яичницей, порезанными помидорами и гренками с маслом. Одну для своей мамы он поставил на журнальный столик. Свои и еще одну оставшуюся они принесли в гостиную, где находился мистер Денбро — пустым взглядом смотрел в выключенный телевизор.       — П-п-пап, завтрак, — с надеждой сказал Билл.       Мистер Денбро, моргая, как сова, взглянул на своего теперь уже единственного ребенка.       — Спасибо, сынок, — тихо ответил он и взял тарелку, но выглядел он так, будто не знал, что нужно с ней делать.       «Так, получается, выглядит распавшаяся семья?», — подумал Ричи. Ему казалось, что «распавшаяся» — это то же самое, что и «разведенная». Он никогда не думал, что маленький мальчик, похищенный дождливым днем, может высосать всю душу из стен дома и оставить его обитателей безмолвными, усохшими оболочками. Он не произнес ни слова, пока ел завтрак, чувствуя себя незваным гостем.       — Папа, ты с-сможешь завезти нас в-в школу по дороге на р-р-работу? — спросил Билл. Опять повисла длинная пауза перед каким бы то ответом.       — Нас? — еще одна пауза. А потом: — Ах, Ричи, привет.       — Здравствуйте, мистер Денбро.       — Сын, ты сказал «работу»? Я сегодня работаю?       — Д-да, папа.       — Вот дерьмо, — мистер Денбро вскочил на ноги и взлетел по лестнице. Его было слышно в спальне — шум воды из крана, пока он чистил зубы, стук дверцы шкафа о стену, пока он искал чистую одежду. Он вернулся спустя десять минут, одетый в униформу компании «Сантехника и Электрика Дэрри».       — Так, ребята, запрыгивайте в машину.       Билл и Ричи разошлись по своим делам после стоянки. У Билла первым уроком была физкультура, а Ричи нужно было достать учебники и чистые тетради из шкафчика, потому что все его вещи все еще находились дома в рюкзаке. Не то что бы это что-то меняло, он все равно не сделал ничего из домашнего задания.       У шкафчика его уже ждал Стэн.       — Почему на тебе одежда Билла? — спросил он, сузив глаза.       — Мне нужно было чем-то прикрыться, после того, как я трахнул мамашу Эдди, а одежда Эдди мне слишком мала.       Стэн что-то подозревал, он мог с уверенностью это сказать. Ему нужно было объяснение, любое объяснение странного поведения Ричи, и ему оно нужно было сейчас.       Ричи проигнорировал многозначительные взгляды, набирая код от шкафчика.       — Стэнли, когда ты наконец станешь мужчиной, способным удовлетворить женщину, тогда поймешь, — пафосно сказал он.       Да. Женщину. Психа-убийцу-щенков, которого заводят крики ужаса.       Такой ответ только еще больше разозлил Стэна.       — Ричи, у тебя даже никогда не было девушки. Кто вообще согласится встречаться с таким болваном, как ты? Может, перестанешь лгать хотя бы раз в жизни? Почему это ты так улыбаешься?       Ричи, ухмыляясь, вытащил свою куртку из шкафа. Вчера её там не было. К воротнику была приколота записка, написанная определенно женским почерком.       «Спасибо, Ричи.»       Вместо точки в конце было нарисовано маленькое сердечко.       — Что ты там говорил? — переспросил он потерявшего дар речи Стэна Уриса, перекидывая куртку через плечо. Он направлялся на первый урок, зная, что Беверли тоже пережила эту ночь. Любая победа сейчас хороша.