Если не можешь рассмеяться (ты заплачешь)

      Ричи согнулся пополам, защищая внутренние органы. На его спину посыпался град пинков, тяжелый ботинок раз за разом попадал ему по почкам.       Патрик смеялся — это первое, что он услышал, когда к нему вернулись чувства. В горле жглось алкоголем, выпитым вчера, и ему пришлось очень постараться, чтобы не блевануть им обратно. Патрику бы слишком понравилось, если бы он не сдержался.       Патрик оставил его задыхаться, пока Ричи пытался вспомнить, как дышать заново, потом переступил через него, поставив ноги по обе стороны его содрогающегося тела, и присел на корточки перед ним. Он подождал, пока Ричи осмелится вновь взглянуть на него, и нанёс свой последний удар — прямо в лицо, от чего его очки отлетели в сторону.       В ухе Ричи зазвенело, перед глазами заплясали черные точки. Патрик, продолжая посмеиваться, провел большим пальцем по его разбитой губе, вытирая текущую на подбородок кровь.       — Ох, Тозиер, — протянул он и двинул бедрами — крошечное движение, незаметное для других, но Ричи почувствовал в каком возбуждении находился Патрик. — Тебе лучше знать. Я ведь оказываю услуги не бесплатно.       Неудивительно, что этот мудак не трахнул его в душевой — у него, наверное, не встанет, если его партнер не истекает кровью и кричит. Значит, вот для чего он всё это устроил? Покопаться в мозгах Ричи, заставить его ослабить бдительность, а потом…       — Иногда я думаю, что ты почти настоящий, щеночек, — прошептал Патрик в его ухо, посылая холодок по спине Ричи. — Но ты не можешь. Ты слишком идеален. Должно быть, я тебя сам придумал. И в один день мне придется убить тебя, — он засмеялся, не закрывая огромных глаз, в которых прыгали искорки безумия.       — Хватит читать ему стихи, Хокстеттер, — прорычал Генри. Его голос звучал очень далеко. — Этот еврейский педик — твою же блять мать! — хочет сбежать!       Воздух взрывом вернулся в легкие Ричи, и он задергался под весом Патрика, ощущая головокружение от внезапного кислорода. Он вроде как мог двигаться снова, но удар Патрика приземлился прямо на солнечное сплетение, а каждый вздох ощущался как новый пинок из-за непрекращающейся боли в костях.       — Секунду, Генри, — нежно ответил Патрик, поднимая взгляд от Ричи. — Я почти закончил.       Ричи попытался использовать его отвлечение, чтобы вылезти из-под него — он перевернулся на живот, и, двигая конечностями, начал ползти — но за его лодыжку схватилась рука и притащила назад.       — Наша игра еще не закончена, Тозиер.       — Пацаны, — позвал Рыгало со стола, — Вам не кажется, что это…       Ричи поднял голову, успев заметить, как очень размытый Генри борется со Стэном. Тот достойно сражался, потому как у Генри из носа ручьем текла кровь. Ричи почувствовал яростную гордость за него – вот это мой Стэн. Эта мысль поддержала его, и он вдруг нашел в себе силы на ответный пинок. Его кроссовок встретился с чем-то — с лицом Патрика.       Драка началась, как еще одна возможность запугать Неудачников, но переросла в нечто большее, потому как мальчики дали отпор. Для Генри это перестало быть шуткой — это был прямой вызов его гордости.       — Оставайся на месте! — крикнул он кому-то — Стэну? Рыгалу или Виктору? Стэн почти зарычал.       Патрик оправился от пинка в лицо за рекордное время: Ричи успел только встать на ноги, как рука обвилась вокруг его шеи и потащила обратно.       — Тебе стоит сопротивляться почаще, — выдохнул он, даже не стараясь понизить голос, звучавший теперь хрипло, возможно, из-за разбитого рта. — Гораздо веселее, когда ты так делаешь.       Ричи решил, что с него хватит. Каждое слово, покидавшее рот Патрика, ощущалось липким слоем грязи на коже. Договорились они или нет, но он хотел заставить его умыться кровью. Если бы напали только на него — одно дело, но Стэн тоже попал под раздачу, а это было неприемлемо.       Он начал бить Патрика локтем во все места, куда смог достать.       — Пошел ты нахер! — проскрежетал он. — Катись к черту, ты, ебанный… — он вдруг застыл.       Потому что Генри засунул два грязных пальца в рот Стэну, дергая его лицо в сторону, будто тот был рыбой на крючке, а потом он со всей силы хлопнул открытой ладонью по уху Стэнли.       Крошечное движение, выглядевшее довольно безобидно со стороны, но, учитывая враз остекленевшие глаза Стэна, оно оказалось совсем не безобидным. Он упал на землю, будто нажали на кнопку отключения электропитания. Генри разжал руки и подошел ближе к нему.       Ричи забился, как сумасшедший в припадке, в руках Патрика, с одной только мыслью в голове: «Добраться до Стэна. Добраться до Стэна, прежде чем Генри сделает что-то похуже!».       — Не очень-то и вежливо обращать своё внимание на других людей, пока я стою прямо рядом с тобой, — Патрик, казалось, не ощущал боли от укусов Ричи, хотя его хватка слегка ослабела от истеричных движений. Еще один резкий пинок — и Ричи удалось вырваться и прыгнуть между Стэном и Генри. Он скалил зубы, чуть ли не рыча, его ноги увязали в грязи, когда он пытался оттолкнуть Стэна подальше.       — Если ты еще раз его тронешь… — рявкнул он, придя в ужас, когда его голос дрогнул на третьем слове. Он ведь был просто ребенком, а у Генри, хотя тот и был ненамного старше, в глазах светилось что-то, похожее на смерть.       Патрик подошел к Генри, положил подбородок ему на плечо и улыбнулся, как чеширский кот, а в его глазах зажегся новый огонь. У Генри был свой нож. У Патрика был нож Стэна, тот, который он забрал у Ричи в доме на Нейболт. И Патрик пялился на Генри с таким выражением, что Ричи мог был назвать его влюбленным, если бы оно не было таким кровожадным. Хотя Патрик, наверное, разницы бы не увидел.       Рука Стэна нашарила руку Ричи, и они переплели пальцы, покрытые размокшей землей. Если они хотели добраться до Стэна, то им сначала нужно было убрать Ричи. И, кажется, это могло бы случиться в любое мгновение.       Умолять было бесполезно. Он это уже понял. Их только раззадорило, но он бы все равно сделал бы это ради Стэна, если бы только Генри, ослепленный яростью, смог услышать его.       Что-то позади Патрика привлекло внимание Ричи, и он заметил Беверли Марш. Она мчалась по парку, напоминая молнию — её тонкие ноги двигались со страшной скоростью, а огненные волосы развевались, как знамя. Она пробежала позади парней, незамеченной, будто за ней гнался сам дьявол, и скрылась за домами на той стороне улицы.       — Смотри на меня! — потребовал Генри. Его лицо было так близко, что Ричи мог бы сосчитать каждую веснушку; капельки его слюны попали на щеку Ричи, и он перевел глаза на его лицо. — Вы, неудачники, думаете, что вам тут всё принадлежит. И сколько же раз мне нужно будет повторить, чтобы вы запомнили… — он вдруг замолчал, когда позади Ричи раздался звук открывающейся двери автомобиля.       — Парни!       — Вот же блядь!       — Офицер Бауэрс…       Виктор и Рыгало заблеяли, отступая подальше от сцены драки и бутылок пива, но поступь приближалась к Генри, не заботясь о других.       — Это мой нож, сынок? — спокойно спросил мужской голос.       — Я… Да, папа, — за все те годы, что Ричи знал его, Генри Бауэрс выглядел по-настоящему испуганным. Он побледнел и сложил нож, протягивая его отцу.       — Хокстеттер, убери эту дрянь подальше. Ты нарушаешь общественное спокойствие, — офицер Бауэрс появился в поле зрения Ричи, подойдя поближе, чтобы забрать лезвие из руки Генри. Патрик, заработав предупреждающий взгляд от Генри, спрятал свой нож в карман.       — Так-так. И что же тут у нас? — Бауэрс наклонился, заглянув Ричи в лицо своими голубыми глазами, в которых читалось явное раздражение от потасовки. Его сын удивительно напоминал отца, когда тот стоял так близко.       — Мальчишка Тозиеров, да? А кто этот дрожащий малыш? — он смахнул кудри с лица Стэна, разглядывая его. — Ты ведь тот еврейский пацан? Сын Донни Уриса?       Очевидно, он не ждал ответа, и это было прекрасно, потому что Ричи не смог бы ответить ему, даже если бы и захотел. Бутч Бауэрс уже все равно сменил своё внимание на то, что его действительно волновало.       — Господь правый, Генри, — мягко сказал он. — Ты правда думаешь, что избив этих сосунков, ты станешь мужчиной? — он фыркнул, заметив текущую из носа Генри кровь. — Ты даже этого не можешь сделать правильно. Меня от тебя тошнит.       «Как», — подумал Ричи, не веря своим ушам, — «было бы „правильно“ нас избить? Генри нужно было нас по-настоящему искалечить, прежде чем попасться?»       Надвигались другие голоса, знакомые, и в конце концов Ричи позволил себе закрыть глаза, выдыхая. Они были в безопасности.       Беверли Марш шла впереди, за ней едва поспевали мистер и миссис Урис. Так значит, её пробежка в парке была не просто гимнастическими упражнениями, она бежала за помощью.       — Стэнли! — вскрикнула миссис Урис, и Ричи скатился с него вбок, давая ей возможность сжать сына в крепком объятии. Ричи заводил руками по траве, пока не наткнулся на очки. Он недовольно заворчал — из дужки очков выпал винтик, и теперь они сидели совсем криво на его лице.       — Стэнли, зайчик, что случилось?!       — Моё ухо, — объяснил Стэн матери. Он почти кричал, хотя все прекрасно его слышали. — Он что-то сделал с моим ухом.       Ребе Урис взял сына под руку, ведя его по направлению к дому. Бутч схватил Генри и Патрика за локти, впихивая их в патрульную машину. Генри не осмеливался посмотреть на отца. Он ссутулил плечи, принимая его слова за закон Божий. Патрик только изредка моргал, совсем не выглядя испуганным.       — Следите за своим сыном! — крикнула миссис Урис, когда Бутч захлопнул дверь машины и повернулся к другим. Её лицо порозовело от злости, и она сжимала кулаки. Она едва доставала головой до плеч офицера, но в какой-то момент Ричи подумал, что она его ударит. — Ваш сын — хулиган! Вы только посмотрите, что он сделал с моими малышами!       Бутч усмехнулся, осмотрев её презрительным взглядом. — Мэм, — сказал он с таким видом, будто назвал её грязным словом, — вы используете агрессивный тон, разговаривая с представителем закона. Я слежу за своим сыном, и он будет наказан.       — И как же вы его накажете — может, выпорете?! — заметив, как изменился в лице полицейский, Андреа продолжила. — Да, Бутч, мы все знаем, как вы обращаетесь с мальчиком. Вы никогда не задумывались, что, возможно, он отражает поведение своего отца?       Бутч излучал то же настроение, что и Генри. Настроение, которое предполагало, что он будет чувствовать себя очень уверенно с заляпанным кровью ножом в руке, и поэтому Дэрри, конечно же, выдало ему полицейскую форму, блестящий значок и пистолет. Ричи хотел бы оттащить Андреа подальше от него, но едва ли сам мог двигаться.       Ребе Урис припарковал машину прямо за углом, на заднем сидении безмолвно сидел Стэн, опустив глаза. Ребе вышел из машины и направился к жене, что-то негромко ей нашептывая в ухо. Она ожгла Бутча последним взглядом, и поспешила к сыну.       — Просто небольшая потасовка, ребе, — сказал Бутч мужчине. Его губы изогнулись в улыбке. — Без сомнения, мальчикам это пойдет только на пользу — и, откровенно говоря, их не помешало бы закалить.       — Боюсь, здесь я не соглашусь, — ответил ему ребе, выпрямляясь в полный рост. Он смотрел на полицейского поверх очков с таким же отвращением, что и его жена. — Мы воспитываем в наших детях доброту и любовь.       — Хм-м, — протянул Бутч, скривившись так, будто учуял запах гнилого мусора. — Остаемся при своём мнении, в таком случае, Донни. Хорошего дня.       Он развернулся к патрульной машине, где все еще сидели Патрик и Генри. На лице Генри было написано смятение. Лицо Патрика оставалось абсолютно пустым, будто ничего и не происходило в его сознании. На его щеке подсыхала кровь Ричи.       Ребе сел на колени, застонав как от внезапно навалившейся на него тяжести, и посмотрел в глаза Ричи. Позади заворчала машина, выезжая на главную улицу. Она явно оставила без внимания все дорожные знаки, увозя дальше в город источник ночных кошмаров Ричи. Никаких наручников и сирены: это было не задержание. Это был просто шлепок по руке и бесплатный автобус до самого дома.       — Ты обязан пойти с нами, Ричи, — сказал мягко мужчина. — Ты в ужасном состоянии. Мы оплатим врача, просто…       Ричи уже мотал головой.       — Нет, сэр. Я не хочу. Думаю, я просто пойду домой.       — Ричи, — Дональд Урис снял очки, протерев их полой рубашки, и водрузил обратно. Он выглядел гораздо старше обычного: седые волосы на висках, темные круги под глазами. — Будь же благоразумен. Просто иди к нам домой. Мне жаль, что твои родители… Хм. Мне жаль, что они такие. Но давай не будем терять времени. Мы не можем допустить твоих страданий из-за их безответственности. Ты ведь знаешь, что я считаю тебя…       Если бы Ричи услышал, что он говорит «считаю тебя своим сыном», его сердце могло бы по-настоящему разбиться на мелкие кусочки. Он не смог бы этого вынести.       — Сэр! — перебил он мужчину, и видимо Дональд услышал, как дрогнул его голос, потому что надолго замолчал.       — Ричи, — попытался он достучаться до него еще раз. — Мы поговорим об этом позже, просто сядь сейчас в машину. Позволь нам позаботиться о тебе хотя бы раз.       Они уже и так достаточно позаботились хотя бы тем, что накрывали обеденный стол и на него, смеялись над его шутками, слушали его рассказы (и неважно насколько глупые), одергивали, когда он ругался. Позаботились уже тем, что Андреа целовала его в лоб перед сном в точно такой же манере, как и Стэнли, будто она совершенно не видела между ними разницы.       Патрик Хокстеттер собирался его убить — так он сам пообещал, и Ричи ему поверил. Неважно, в каком доме он бы остановился на ночь. А если бы еще и другие дети стали бы у него на пути… Что же, тем хуже для них.       — Нет, сэр, — сказал он твердо. — Нет. Я иду домой.       — Но ты не можешь уйти в таком состоянии! — Дональд был в шаге от того, чтобы начать рвать на себе волосы от отчаяния. — Как же ты не понимаешь! Какой-то псих разгуливает по городу и крадет детей, и если ты окажешься следующим, тогда я… я просто…       — Я пойду с ним, — внезапно вклинилась в разговор Беверли. Она целенаправленно прошла мимо Ричи, нетерпеливо взглянув на него. — Давай, двинули.       — Ричи, ты точно уверен? — спросил ребе Урис. В его глазах затухла последняя искра надежды. Его крупная теплая ладонь на плече подростка почти что обжигала. Ричи подавил в себе желание отдернуться и просто помотал головой.       — Не переживайте вы так, я прекрасно держусь, — он едва смог выдавить улыбку. — Только проверьте, чтобы со Стэном было всё в порядке.       Ребе порывисто схватил его за плечи и крепко обнял, и это было даже более внезапно, чем неожиданное появление Беверли. Он никогда его раньше не обнимал.       — Спасибо за всё, что ты сделал, Ричи, — прошептал он дрожащим голосом. — Я знаю, что мой Стэнли всегда в безопасности, если ты рядом.       Ричи стиснул зубы, чтобы не показать как болели его ребра от объятий. Хотелось бы, чтобы слова ребе оказались правдой. В действительности же он просто доказал Стэну и другим, насколько же он негодный друг.       — Я закапаю кровью всю вашу одежду, — тихо пробормотал он, заметив, как разбитая губа оставила багровые пятна на воротнике мужчины. Ему не хотелось, чтобы его обнимал взрослый, обнимал мужчина, которого он иногда, стыдясь, представлял своим отцом. Он не заслуживал такого отца.       Ребе Урис коротко глянул на него. Интересно, что же он увидел? Тощего, острого на язык очкастого мальчишку, лицо которого так и кричало «ударь меня»?       — Ты ведь знаешь, что можешь прийти ко мне с любой проблемой, Ричи, — сказал ребе. — Андреа, Стэнли и я очень, очень сильно о тебе переживаем.       Пока Ричи стоял, замеревши, не зная куда деть себя от неловкости, он осторожно отстранился от мальчика, поднялся на ноги и пошел навстречу жене и сыну, сидевшим в машине.       Ричи не посмотрел ему вслед. Его переполнял стыд, до такой степени, что он чувствовал: вот-вот — и он скоро польется изо рта, ушей и глаз, перемежаясь с ручейками крови. Сзади прогрохотал железнодорожный вагон, а потом вернулась Беверли и потянулась взять его за руку.       — Не трогай, — сказал он, хотя и не остановил бы её, потому что силы были на нуле. Еще один человек тронет его прямо сейчас — и он просто рассыплется в пыль, но когда вообще хоть кто-нибудь прислушивался к его просьбам оставить его в покое?       По-видимому, это сделала Беверли Марш. Её рука упала вниз, лишь слегка мазнув кончиками пальцев по подолу его рубашки. Беверли молча смотрела, как он с трудом встал на ноги и захромал к велосипеду. Она зажгла сигарету, и протянула ему, первая сделав затяжку. Её красный блеск для губ оставил кольцо вокруг фильтра, но Ричи всё равно вдохнул едкий дым и едва слышно кашлянул, пытаясь не разбередить ноющие кости.       — Если ты искала парня на потрахаться, то я сегодня немного занят, — проворчал он, опираясь на свой велосипед, как на костыль.       — Если ты искал кого-то, кто может тебе еще раз разбить лицо, то не закрывай рта, — ответила она, с полуухмылкой. — Быть может, некоторые люди и правда хотят тебе помочь, Балабол. Как тот священник.       — Ребе.       — Да, я про него.       Он переваривал эту мысль, пока они оба брели по дороге — на проезжей части машин больше не появлялось — и добрели до улицы, усыпанной магазинами. Люди странно поглядывали на подростков, когда те появились в главной части города. Ричи знал, что его лицо просто месиво, а вот Беверли Марш всегда выглядела слегка побитой, из-за этого обладая не самой хорошей репутацией, и сигарета в зубах ничуть этому не помогала. Но никто им так ничего и не сказал.       — Эй, Балабол! — высунувшись из окна потрепанного грузовика, прокричал какой-то мудила, выглядевший едва старше выпускника. — Осторожнее с этой штучкой, она тебе насажает мандавошек!       Не сговариваясь, Ричи и Беверли выставили ему средние пальцы и продолжили идти, не отвечая.       — Ты вообще-то не обязана меня провожать до самого дома, — заметил Ричи, когда грузовик, ускорившись, завернул за угол и исчез из виду. — Просто нужно было показать мистеру Урису, что я не один.       — Я знаю, — она помолчала. — Но я проведу.       Он немного поворчал себе под нос, но его покрытые синяками губы непроизвольно растянулись в кривой улыбке. Вот же упрямая идиотка. Он почти полюбил её, только за одну эту её черту характера. Почти.       Остаток пути до самой подъездной дорожки они прошли в молчании. Увидев его дом, Беверли присвистнула.       — Я и не знала, что ты такой богач.       — А ты не только шлюха, как все считают, но еще и охотница за чужими деньгами?       Взгляд, которым она одарила парня, был таким ледяным, что Ричи впервые захотел замолчать по собственной воле.       — Пытаясь меня задеть, ты все равно не избавишься от своих проблем, Тозиер, — прорычала она.       Велосипед Билла исчез, как безрадостно заметил Ричи. Видимо, тот проснулся и уехал, пока никого не было дома, чтобы покормить хомяка и узнать, покончили ли с собой родители за время его отсутствия.       — Да что ты можешь знать? — он перецепился об подножку велосипеда, пытаясь её выставить, и упал бы, не подхвати его Беверли.       — Ох-х, бля… — всхлипнул он от внезапной боли, когда девушка дернула его наверх, ухватив за грудную клетку. — Бев, стой, пожалуйста, отпусти, я сейчас умру, о-о-о…       Она встревоженно и аккуратно расслабила руки, опуская его на поросший травой склон, и потом опустилась на колени перед ним. В её длинных спутанных волосах прыгали настоящие солнечные зайчики, заметил Ричи сквозь пелену слёз.       — Ты что, хочешь, чтобы я тебя тут лежать оставила, Тозиер? — она звучала крайне рассержено, но он мог бы с уверенностью сказать, что злостью она всего лишь скрывала свою растерянность.       — Ну, сегодня прекрасный теплый день, — ответил он с умоляющей, как ему показалось, улыбкой. Её яростный взгляд красноречиво дал понять, что она не купилась.       — Гони ключи, — сказала она, вытянув руку в безапелляционной манере. — Я зайду в дом и вызову тебе скорую помощь. Тебе нужно поехать в больницу. Этот кусок говна Хокстеттер явно тебе что-то сломал…       — Нет, — сквозь сжатые зубы прорычал Ричи. — Больницы для людей таких, как Стэнли или Эдди Каспбрак. Для тех, у кого есть родители, которые буду следить, чтобы никто из взрослых не пытался достать тебя или расспрашивать, чего не просят, и вообще хотя бы рядом, — он опять не смог вовремя закрыть рот. Очень сложно было сказать себе «бип-бип», но он постарался.       Ричи удивился, увидев, что его бессмыслица возымела какой-то эффект на неё — её глаза заметно смягчились. Она закусила губу, раздумывая.       — Тогда я понесу тебя, — решила Беверли, и его глаза чуть не вылезли на лоб, потому что она звучала крайне серьезно.       — Вверх по склону?! — фыркнул он. — Он же крутой! А ты не настолько и больше меня!       Но Господь милосердный тому свидетель — он видел в её глазах то же упрямство, что и время от времени в глазах Билла. Теперь-то её точно не отговорить.       — Я сильнее, чем выгляжу, — вот и все, чем она подкрепила своё решение.       Она обошла его кругом, примериваясь. Ричи слегка приподнялся, обхватив её руками за шею. Оба посмеивались от абсурдности ситуации. Всего один полный боли для парня рывок вверх — Беверли подхватила его ноги и понесла наверх. Усмешка не сходила с лица Ричи даже когда он положил правую щеку — она болела меньше — ей на плечо, закрыл глаза и перестал о чем-либо думать.       Она открыла дверь ключом, полученным от Ричи, и, зайдя в дом, наиболее аккуратным образом стряхнула парня на ближайший стул, сама падая рядом.       — Не против, если я закурю? — спросила Беверли, уже вытащив из кармана шорт пачку «Карнавала» и коробок спичек.       — Беверли, милочка, — сказал он в манере выходца из южных штатов, — Сожги ты весь этот чертов дом дотла — я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя остановить.       Она, сощурившись, смерила его взглядом.       — Ты всегда говоришь голосами, когда не хочешь, чтобы люди поняли, что у тебя на уме? Тебе кажется, что «ха-ха, просто шучу» сделает всё ненастоящим?       Беверли заставила его замолчать уже второй раз за день. Она казалась виноватой, наверно заметив, как перекосило его лицо.       — Извини, — пробормотала она. — Это у меня постоянно так. Вот почему у меня нет друзей.       — Скорее всего, — протянул Ричи, расплываясь в еще более широкой улыбке — Беверли показала ему язык. — Хватит меня смешить, мне страшно больно!       — Так тебе и надо, жопошник.       Она положила голову ему на плечо, и парень не возразил этому — Беверли напоминала ему Билла, но то, что она была девушкой, абсолютно ничего не значило для них обоих. Ричи знал, что её жест не нёс в себе никакого подтекста. Какая бы у неё ни была репутация, сейчас он мог бы сравнить её с Джорджи по невинности. Ричи закрыл глаза и вдохнул странно-приятный запах сигаретного дыма и ягодного блеска для губ.       — Бев, почему ты ночевала рядом с библиотекой той ночью? — спросил он.       — Почему ты уехал с Патриком Хокстеттером? — спросила она в ответ.       Ответ за ответ. Казалось честным.       — У нас такой уговор. Чтобы защитить одного человека, — ответил он. Это было самое полное объяснение в данную секунду, которое он мог дать. — Твоя очередь.       Она укусила губу, неосознанно хрустнув костяшками пальцев. — С моим отцом… лучше не находиться рядом, когда он выпьет, — сказала она осторожно.       Это могло означать всё, что угодно. Может быть, он орал. Может быть, он её бил.       Ричи догадывался, что был еще третий вариант.       Он вдохнул и выдохнул. Беверли крутила в пальцах ключ от дома Тозиеров, так что Ричи протянул руку и сжал её пальцы в кулак. Себе он возьмет запасной из кухонного шкафа.       — Не шатайся по городу в следующий раз. Приходи сюда. Можешь меня даже не предупреждать или не разговаривать, если не хочешь, просто заваливайся в любое время.       Она неверяще моргнула, попытавшись открыть ладонь.       — Твои родители…       — … никогда не бывают дома. А когда бывают — то пьяны в стельку. Когда трезвые — то им на всё насрать. Протанцуй ты мимо них в одном только флаге Мэйна — и они все равно не заметят, я клянусь.       Она засмеялась, потом вернула серьезное выражение лица.       — Мы даже друг друга не знаем. Я ведь могу быть сумасшедшей.       — Да я и так знаю, — тут он получил тычок. — Правда. Разбей тут все. Укради каждую серебряную ложку. Оставь одно пепелище вместо дома. Ты права — я не шутил. Мне. Теперь. Всё. Равно.       У Беверли остался только один вопрос, перед тем, как она окончательно приняла ключ.       — Ты точно не хочешь просто залезть мне в трусы? Обычно, парни ведут себя хорошо со мной только в таком случае. А когда я говорю «нет», то они сразу становятся уродами.       Он ухмыльнулся, не обращая внимания на боль в лице.       — О, нет, Беверли, ты меня насквозь видишь. Что же я буду делать, если в моих любящих объятиях я не найду твоё похотливое тело? Клеопатра, Елена Троянская, Афродита — все они не смогут сравниться с твоей красотой. Я засыпаю в слезах каждую ночь, потому что жажду тебя. Возлежи со мной, мадемуазель, потому что я…       Видимо, этот тычок под ребра он всё же заслужил. Он всё равно смеялся, хотя и сжался в комочек.       — Запомни только одно: мы не друзья.       — Ну, это очевидно