Если не можешь рассмеяться (ты заплачешь)

      В школу вернулся в среду (во вторник все настолько болело, что не хотелось даже вставать); словно воскресенье повторялось снова и снова. Сон, обезболивающие, опять сон — как в тумане. За эту неделю Ричи спал, наверное, больше, чем за весь год; он даже умудрился уснуть в комнате Патрика, несмотря на чувство, будто он пытался дремать в клетке со львом.       Стэн не ждал его на углу Джексон. Эдди не топал нетерпеливо ногой и не проверял часы у ворот.       Билла тоже не было.       Ричи казалось, что он умер и превратился в призрака, он позволил себе безвольно тащиться за толпой по школьному коридору, едва успев свернуть к собственному шкафчику.       Чувство только усилилось, когда он зашел в класс, а знакомые голубые глаза только едва ли заинтересованно мазнули по нему взглядом. Черт. Билл реально обиделся.       Легкие сдавило липким страхом, не давая вздохнуть, когда он вспомнил голос Джорджи из водостока: «Они больше не будут любить тебя. Никто не станет скучать, когда ты умрешь».       О, Боже. Он умер. Патрик убил его. Он так сильно ушел в себя, когда его мозг пытался абстрагироваться от происходящего, что больше не очнулся. Он…       Ричи почти дошел до своей парты, — первой в среднем ряду (его в первый же день пересадили с галерки поближе), — когда учительница подозвала его к своему столу; он облегченно выдохнул — значит живой. Вау, урок еще даже не начался, а у него уже проблемы. Интересненько.       — Да, миссис Прайс? — сказал Ричи, стараясь звучать нахально и жизнерадостно.       «Веди себя как обычно. Веди себя как обычно. Веди себя как обычно».       — С вами хочет поговорить директор Келли, мистер Тозиер.       Ричи моргнул. Что еще за новый круг ада?       — И раз уж у вас проблемы с посещением мест, которые положено, — холодно продолжила она, — я вынуждена попросить Бетти проследить, чтобы вы дошли до кабинета директора.       По просьбе учительницы мелкая Бетти Рипсом тут же поднялась со своего стула, и с серьезным выражением на лице встала около него. Когда Ричи попытался ей улыбнуться, она застенчиво уставилась на свои туфли.       «Что ж. Это должно быть весело».       Пока они шли в главный офис, Бетти молча топала рядом, не обращая внимания на все попытки Ричи разговорить ее, и от вернувшегося чувства невидимости он стал болтать еще больше. Его вдруг посетила глупая и до смешного нелепая мысль: «Ты умер, и директор сейчас скажет тебе, что мертвым детям запрещено ходить в школу». Ричи истерично хихикнул.       — Пойдешь со мной на бал? — внезапно громко спросил он Бетти, которая смотрела на него так, словно у него выросла вторая голова.       — Ч-что?       — Бал. Ну, знаешь: танцы, ужасные хэллоуинские декорации, — он клоунски покружился на месте, схватив невидимую партнершу за талию, и якобы переплел с ней пальцы, — еда, музыка из прошлого столетия, «не подходите друг к другу ближе, чем на метр, побойтесь бога»?       Бетти удивленно моргнула; Ричи ждал, что она посмеется над ним. Может, стукнет его по руке и попросит перестать нести чушь. Вместо этого её лицо залилось краской.       — Я, — она опять разглядывала свои туфли. Ричи посмотрел на них тоже, в надежде узнать, что же в них такого интересного, но тщетно. — Я-я… Я согласна.       Оу.       Ладненько. Этого Ричи не ожидал.       Он решил было забрать свои слова назад, но Бетти выглядела такой счастливой с этой робкой улыбкой на её тонких губах. У нее, наверное, не так уж и много друзей, и… черт; скорее всего у него, Ричи, друзей больше нет тоже. Он бы чувствовал себя последним козлом, если бы посмеялся над ней.       — Круто! — он осторожно, будто бы это Эдди, потянул её за локоть. Почему-то эта девушка казалась ему хрупкой. — А теперь идем быстрее, пока директор Келли окончательно не разозлился.       Робкая улыбка так и не исчезла с её лица: ни когда они дошли до главного офиса, ни когда Ричи отметился у стойки и присел на стул в ожидании, ни когда секретарь подписала Бетти пропуск и отправила её назад в класс.       Хотя долго ждать не пришлось, он все же протянул ноги, упираясь пятками в линолеум. Левое бедро ужасно болело — Патрик точно что-то с ним сделал, и Ричи так и не смог понять, что именно. Потянул мышцу? Это заставляло его хромать, словно он переигрывающий актеришка в зомби-киношке. Остальные свежие синяки и ссадины скрывал пиджак.       — Только не лицо, — пискнул Ричи, опасливо отступая назад, когда они с Патриком тренировались на маленьком заднем дворике Хокстеттеров. — Если ты ударишь меня по лицу слишком сильно, люди начнут задавать вопросы.       — Значит, защищайся лучше.       Сложно было сказать, учил ли его Патрик драться или же просто развлекался с первой жертвой для битья, которая вызвалась сама.       Но какой бы ни была причина, к тому моменту, как секретарь пригласила Ричи к директору, его бедро успело пройти и снова разболеться. Он немножко чувствовал себя стариком, неловко ковыляя к стеклянно-деревянной двери с белой надписью «Д. М. Келли» чуть выше дверной ручки.       Когда Ричи вошел, директор Келли сидел к нему спиной. Услышав открывшуюся дверь, он развернулся на стуле, и его бледное, морщинистое лицо озарила улыбка.       — Доброе утро, Ричард.       — Доброе утро, сэр.       — Пожалуйста, присядь.       Ричи сел. Он, конечно же, бывал здесь раньше. Невозможно иметь такой болтливый рот как у него, и ни разу не побывать в кабинете директора.       Директор Келли уперся локтями в стол и подпер подбородок сцепленными в замок пальцами, внимательно рассматривая Ричи. Ричи смотрел на него в ответ.       — Ричард, — вздохнул старик после затянувшейся тишины. — Ты знаешь, что происходит в Дерри последние несколько месяцев?       Было проще разглядывать вещи на директорском столе, — бумаги, пожеванный карандаш, цветок в горшке, пару семейных фотографий, — чем продолжать смотреть ему в глаза. Он без сомнений имел в виду пропавших детей. Взрослые сейчас только об этом и говорят. Ричи так ему и ответил, и Келли кивнул.       — Да. Пропадают дети. Минимум восемь заявлений в этом году, и это только в пределах границ нашего школьного округа.       Ричи молча сглотнул. Он знал статистику. Хотя, некоторых пропавших детей все же находят. Кого-то мертвым. Кого-то мертвым и расчлененным. Он боялся того неизбежного дня, когда какой-нибудь фермер за тридцать километров отсюда найдет опухшие от воды, сморщенные останки шестилетнего мальчика в желтом плаще.       — Ричард, что мы, по-твоему, должны думать, когда отличник необъяснимо пропускает два дня школы, ни один из домашних телефонов не отвечает, а потом он возвращается в таком виде?       Синяки на лице Ричи сейчас были в основном желтыми. Вероятно, его хромающая походка тоже не осталась незамеченной.       — Я… — Ричи открыл было рот, чтоб хоть как-нибудь оправдаться, но директор его перебил.       — Единственная причина, по которой мы не попросили офицера проверить твой дом, — сказал он, — потому что мистер Урис сообщил нам, что видел тебя, и вы двое недавно подрались, — Келли продолжил смотреть на Ричи, и Ричи знал, о чем он думает.       Правильные мальчики, вроде Стэнли Уриса не ввязываются в драки.       — Послушай, Ричи, я понимаю. Гормоны. Ты запутался, чувствуешь себя в ловушке. Злишься на весь мир. Я в кресле директора уже шесть лет, а до этого двадцать два года был учителем. Думаю, я повидал многое за это время. Но мне нужно, чтобы сейчас ты вел себя лучше своего возраста, ладно? Никаких больше драк. И никаких прогулов без предупреждения родителей. Ты понял меня?       Ричи глупо кивнул, и старик по-доброму улыбнулся:       — Ну, тогда мы закончили. Если, конечно, ты не хочешь мне что-то рассказать.       «Вообще-то, хочу, сэр. Я понятия не имею, где мои родители. Ни один из моих друзей больше даже не посмотрит в мою сторону. Из водостока со мной разговаривают мертвые дети. А еще два дня назад Патрик Хокстеттер засунул член в мой рот, пока за соседней стенкой его родители мирно ели ветчину с картошкой. Он закрыл мне нос пальцами и удерживал в таком положении так долго, что я думал, что очнусь мертвым. Мне до сих пор больно разговаривать. Вы знали, что глаза безбожно, блять, пекут, если в них попадает сперма, сэр?»       Директор надолго замолчал, его седые брови сошлись на переносице, и на секунду Ричи подумал, что сказал эти запрещенные слова вслух. Он внутренне запаниковал. Правда сказал?       — Ты выглядишь так, будто в беде. Просто помни: директор — твой друг.       На ближайшей к Ричи фотографии был директор Келли, обнимающий племянницу на дне её рождения. Они улыбались; её лицо было измазано в голубой глазури, а на его голове красовался праздничный колпак. Наверное, он действительно хороший парень…       — Я в порядке, сэр, — спокойно сказал Ричи. — Больше это не повторится.       Директор кивнул, словно эти слова все решили.       — Хорошо. Тогда возвращайся в класс, Ричард.       — Хорошо, сэр.

***

      Достаточно было одного ледяного взгляда от Билла Денбро, чтобы понять, что за их обычным столиком рады Ричи не будут. Сглотнув, он как ни в чем не бывало продолжил бегло оглядывать столовую, будто и вовсе не заметил Билла, и помахал рукой, словно кого-то приветствует. К счастью, какой-то парень из толпы, имени которого Ричи даже не смог вспомнить, равнодушно помахал ему в ответ.       Спиной Ричи отчетливо почувствовал еще один взгляд, и на этот раз он развернулся, чтобы посмотреть в ответ. Патрик приподнял бутылку клубничной газировки в приветственном жесте, и Бауэрс, Крисс и Хаггинс тут же повернулись в его сторону, словно псы, учуявшие добычу.       Внезапно Ричи почувствовал себя не таким уж и голодным.       Он попятился, отводя взгляд от смеющихся глаз Патрика, и быстро скрылся за дверью столовой; звуки галдящей толпы за его спиной постепенно стихали.       Ричи знал, что Беверли Марш большинство своих обедов проводит наедине с сигаретой, прячась в девчачьем туалете, что возле кабинета рисования, от козлов, которые её достают. Он какое-то время всерьез раздумывал над тем, чтобы разделить с ней тесную кабинку и сигареты, но это, пожалуй, нарушило бы границы их не-дружбы. К тому же, это могло только еще больше убедить народ, что она способна трахнуть любого, кому посчастливилось родиться с игрек-хромосомой.       «Ты не хочешь туда идти только потому, что это туалет», — раздраженно подумал Ричи. И, конечно, это было правдой. Голоса в сливе только ухудшили чувство, что уже и так постепенно становилось фобией. «В туалете не происходит ничего хорошего».       Как бы то ни было, вместо этого Ричи вышел на улицу. В тени раскидистых деревьев группками сидели ученики: кто-то ел, кто-то дурачился, кто-то целовался. Он увидел несколько знакомых лиц, и решил было присоединиться к ним (из-за — или, наоборот, благодаря — его болтовне у Ричи было гораздо больше знакомых, чем у Билла, Стэна или Эдди), но вместо этого ноги сами понесли его на задний двор, где, в конце концов, Ричи уселся прямо на траву.       — Должен сказать-с, — заговорил он голосом Хамфри Богарта, — все мы боремся со своим одиночеством, мальчик мой.       Может, дурацкий глюк клоуна из дома на Нейболт таки придет и сожрет его? Если это будет быстро и безболезненно, Ричи, наверное, не так уж и против. В конце концов, его жизнь так быстро скатилась в чертов Дерьмовилль, что ни один самый херовый момент не длился для него достаточно долго. Он так устал быть, ха, уставшим и грустным все гребанное время.       — Возможно ли ненавидеть-с себя? — поинтересовался Ричи. Наверное, да. Он слышал в новостях о людях, которые вредят или даже убивают себя. Раньше мысль об этом казалась такой дикой; как же сложно. Зачем вообще кому-то делать с собой такое?       Может, те люди тоже чувствовали себя одинокими?       Ричи бездумно перебирал пальцами редкие сорняки, которые местами упрямо прорастали на заднем дворе школы, вырвал один и потыкал им в крошечное, белое перышко. Но стремительно приближающиеся шаги заставили его встрепенуться и притянуть колени к груди в защитном жесте.       Клоун! Затем — Патрик! Страхи всегда появлялись в таком порядке.       Это не был ни один из них. Стэнли Урис показался из-за угла и уверенным шагом направлялся к Ричи, не спуская с него глаз, словно худощавый, лютый воин в шортах цвета хаки и бледно-розовой футболке-поло.       — Давай, — серьезно сказал Стэнли, протягивая Ричи руку, — поднимайся.       Ричи покачал головой:       — Ни за что, Стэн-супермен. Я не вернусь туда.       Стэн еще какое-то время держал руку протянутой. А когда понял, что Ричи не поддастся, одним легким движением уселся прямо на землю напротив него, скрестив ноги. Ричи подумал, что у него хорошо получится танцевать.       Стэн уперся ладонями в свои колени. Ричи чувствовал себя одной из птиц, которых так любит изучать Стэнли, но сидел спокойно, прикрыв глаза, позволяя себя разглядывать. Как и с мистером Урисом, Ричи было интересно, что видел Стэнли, когда смотрел на него.       Стэн подался ближе — Ричи нахмурился и тени под его глазами стали заметнее — и взял обе руки Ричи в свои, подтянул ближе, разглядывая.       У него были разбитые, израненные костяшки. Один из зубов Патрика больно врезался в его левый кулак во время удара, и порез ужасно болел каждый раз, когда Ричи мыл руки, но, не смотря ни на что, Ричи в какой-то мере гордился этим боевым шрамом. Удар получился что надо.       А затем Стэн осторожно огладил кончиками пальцев его ладонь и переплел их пальцы, взяв за руку, как тогда, когда Ричи защищал его от хулиганов.       — Извини, Стэнли, — надломлено сказал Ричи, из-за больного горла его голос казался еще более хриплым, чем обычно, — но мое сердце уже принадлежит мамке Эдди. Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел нас вот так.       — Заткнись, — самое ужасное, что Стэнли даже не звучал раздраженно. Он использовал отцовские «я не злюсь, но разочарован» интонации в голосе. И это было хуже всего. — У них были ножи.       — Что? — Ричи открыл глаза. Взгляд Стэна врезался в самую душу. Казалось, будто он видел его насквозь.       — Когда Бауэрс и Хокстеттер напали на нас в парке, у них были ножи. И ты мог сбежать, но не сделал этого. Почему, Ричи?       Ну, это легко.       — Это потому что я люби-и-и-ить вас, Станли!!! — акцент южной красавицы мог бы заиметь какой-то эффект, если бы Ричи при этом не посылал воздушные поцелуи и не издавал громкие чмокающие звуки. Возможно, советы Беверли по поводу использования этих самых акцентов оказались куда более действенными, чем она ожидала. — Пообещайте, что женитесь на мне и сделаете прилежного мужа из такого нахала, как я?!       Стэн попытался вырвать руку, но Ричи не позволил ему. Вместо этого Стэн уставился на него серьезным взглядом.       — Хотя бы на секунду предположи, что мы все чувствуем то же самое, что и ты, когда пытался защитить меня, — сказал он. — Ты не единственный, кому не все равно, понял? Мы четверо… между нами есть что-то. Можешь отшучиваться, как ты любишь, но ты знаешь, что это правда. Нам не нравится видеть тебя таким, — он взял руку Ричи за запястье и потянул рукав его рубашки вверх до тех пор, пока на бледной коже не показалась череда синяков-отпечатков, словно кто-то грубо и крепко держал его за руку. — И нам не нравится, что ты избегаешь нас, когда мы пытаемся помочь.       Ричи попытался вырвать руку из его хватки и, в конце концов, Стэнли позволил ему. Ричи нервно натянул рукава по самые костяшки и спрятал ладони между своих бедер, где Стэн не сможет дотянуться до них. Конечно, смотреть ему при этом в глаза казалось невозможным, поэтому Ричи внимательно наблюдал за церемониальной процессией муравьев, которые тащили откуда-то кусок чипса. Он надеялся, что сможет стать одним из них и избежать этого дурацкого разговора.       — Билл боится… мы все боимся, что теряем тебя. Эдди целый день едва сдерживает слезы. Как бы ты себя чувствовал, если бы это он пришел в школу в таком виде, как сейчас ты, а?       Образ тут же неконтролируемо встал перед глазами. Эдди, весь побитый, с охрипшим голосом, вздрагивающий каждый раз, когда люди подходят к нему слишком близко. От этой мысли его кулаки непроизвольно сжались. Если какой-нибудь уебок посмеет тронуть Эдди хоть пальцем…       — Видишь, — голос Стэнли оказался неожиданно мягким. — Теперь ты понял? Вот, что чувствуем мы.       Ричи захотел рассказать. Это было сильнее, чем порыв, который он испытал при матери; сильнее, чем доброта и сильное плечо, которое предлагал директор Келли. Ведь это же Стэнли, он знал его едва ли не всю свою жизнь. Умный, надежный Стэн, у которого талант сортировать все самое сложное и непонятное дерьмо мира по простым и понятным полкам. Может он также поможет разобраться и сделает ситуацию хотя бы чуточку проще и для Ричи?       — Что если… — Ричи нервно облизал нижнюю губу. Ему до смешного страшно продолжать, хотя объективно, это было самым простым из всего, что он вообще собрался рассказать. А если он увидит в глазах Стэнли отвращение? — Что если я сказал бы тебе, что… что поцеловал парня?       Стэн удивленно моргнул, без сомнения, выискивая в его лице признаки того, что это очередная тупая шутка. Но когда не заметил в глазах Ричи ничего, кроме искренности, кивнул.       — Я бы поздравил тебя? Правда, ты как-то слишком быстро отошел от расставания с той таинственной девушкой.       — Стэнли, не было никакой девушки.       — Ох.       — И ты не станешь читать мне отрывки Торы о том, как это мерзко и грешно?       — Я бы стукнул тебя, если бы ты уже не выглядел так, будто продержался десять раундов против чемпиона-тяжеловеса. Ричи, ты можешь поцеловать хоть всех парней в школе, и я, конечно, усомнюсь в твоем вкусе и предположу, что ты подхватил мононуклеоз, но я не перестану быть твоим другом. А теперь, продолжай, есть у меня чувство, что это только верхушка айсберга.       Что ж, раз он уже начал…       — Я не просто поцеловал его.       Патрик давит на его затылок до тех пор, пока его нос не утыкается в его лобковые волосы. Заставляет облизать два пальца, и проводит ними влажную дорожку вниз, туда, где… О, боже, не думай об этом. Не надо…       — Больше, чем поцеловал.       — Выглядишь, будто тебя сейчас стошнит, — прищуренные глаза Стэнли снова смотрели ему прямо в душу; прожигали, словно прямые солнечные лучи, но смягчились, как будто беспощадное солнце спряталось за густыми облаками. — Ричи, а ты хотел делать это?       Черт, Стэн был слишком проницательным. Это вопрос на миллион, не так ли?       — Он сказал, что я сам хотел.       — Ричи…       Ричи уткнулся подбородком в колени и прикрыл глаза, которые внезапно наполнились слезами. Одинокая слеза все равно покатилась по его носу серебристой каплей.       — Не важно, хотел я или нет. У меня все равно не было выбора. Мне нельзя перечить ему. И нельзя это прекратить. До конца этого года так точно…       Он рассказал слишком много. Его болтливый рот сыграл с ним злую шутку; разболтал все самое сокровенное, оставив его опустошенным мешком с костями, которому остается только сгнить и высохнуть на солнце. Он с силой сжимал кулаки до тех пор, пока едва зажившие, заскорузлые раны снова не треснули и не начали кровить; пока его ногти не впились в его ладони достаточно сильно, чтобы оставить царапины.       — Это моя вина. Я сам в это впутался. И иногда мне это даже нравится. Все не так уж плохо… Я могу его о чем-то просить и прочее, и иногда это действительно приятно, а еще он учит меня драться. Так что все хорошо. Оно того стоит. Я…       Его прервал Стэн. Серьезный, организованный Стэнли, который сортировал свои книги по фамилии автора и годам печати, резко потянулся к нему и прижал к своей груди. Он крепко обнял его, положив ладонь Ричи на затылок, поглаживая. Стэнли аккуратно подался еще ближе, зарываясь губами и носом в кудрявые волосы на его макушке, и тихо бормотал что-то успокаивающее; Ричи изо всех сил старался не разрыдаться, по-настоящему не разрыдаться прямо на заднем дворе школы.       — Я не знаю, почему плачу, — сказал Ричи сорвавшимся, скрипучим голосом, стараясь успокоиться. — Я сам сделал этот выбор. И я не жалею.       — Он бьет тебя.       — Ну, этого стоило ожидать. В смысле, ты же меня знаешь.       — Заткнись, Ричи, просто заткнись. Помнишь, что я говорил тебе? Представь, что это случилось с Эдди… представь, что Эдди рассказал тебе о том, о чем ты только что рассказал мне. Вот, что чувствую сейчас я.       Ох. Херово, да?       Он боролся со слезами до тех пор, пока истерика не превратилась в один огромный ком в горле, мешающий нормально вздохнуть; до тех пор, пока все что он мог — бездумно обнимать Стэнли в ответ. Рассказ заставил его чувствовать себя еще более дерьмово — типа: «Ну вот, молодец, ты расстроил Стэна-супермена. Ничего не можешь сделать правильно, да, Балабол?» — и он не собирается делать все только хуже, рассказав еще что-то.       — Пожалуйста, пусть все будет как раньше, — тихо попросил Ричи. — Я извинюсь перед Биллом за то, что вел себя, как последний козел. Обещаю, что не поступлю так снова, — никаких больше ошибок; никаких проебов. — Я буду старым-добрым Ричи, обещаю. Только дайте мне шанс, я докажу.       Стэн ослабил хватку, так что у Ричи появилась возможность утереть ладонями от слез свое мокрое, раскрасневшееся лицо. После того, как он протер свои очки концом рубашки и снова водрузил их на свою переносицу, Ричи заметил, что Стэн опять на него смотрит. Не просто смотрит — прожигает взглядом.       — Ты так и не понял, да, Ричи? — гневно спросил Стэн, но было видно, что он старался побороть свою злость. — Это должно прекратиться. Я… Мы не хотим, чтобы ты ради нас вел себя как обычно. Веди, блять, себя так странно, как только хочешь, ты понял? Я не позволю тебе терпеть это, даже если мне придется собственноручно убить этого ублюдка.       Ох, плохой план, просто дерьмовый. Вот об этом как раз таки Ричи и не хотел говорить. Он постарался унять напряжение, фальшиво улыбнувшись.       — Стэн, я не хочу, чтобы ты даже приближался к нему. Он опасен. Он сумасшедший. Он…       «Он может сделать с тобой то, что сделал со мной. Знаешь, Эдди не единственный, о ком я переживаю».       — Я не могу позволить этому продолжаться, Ричи. Друзья всегда стоят друг за друга горой. Как… как ты, когда защищал меня от тех ублюдков с ножами.       Как заставить Стэна понять?! Проще всего прямо сказать, что это Патрик… но нельзя допустить возможность какого-либо возмездия. Собравшись с духом, Ричи уложил свои руки на плечи Стэнли и заглянул ему в глаза.       — Он один из них, Стэнли. И не важно, трахает он меня или пьет пиво в парке с друзьями, у него всегда с собой нож.