***
Стэн должен был признать, что танцы — не его конёк. Он знал, что всё делает правильно — после того как Ричи сказал ему, что придет с Бетти Рипсом, он весь день перед танцами убил на тренировки с матерью, которые, казалось, длились вечность. Затем пришлось попотеть: найти пару, купить цветы, уговорить Эдди и Билла прийти, несмотря на их стойкое нежелание. Он не мог позволить Ричи пойти одному. Оставить Ричи одного — означало бы потерять его… может быть, навсегда. Девять пропавших детей (а может и больше), и ты знаешь, чьих это рук дело, малыш Стэнни, о, да, всё ты знаешь. Каждый день он убеждал себя рассказать-таки родителям про все те ужасы, что натворил Хокстеттер. Но сделать это — значит потерять Ричи, ведь с таким же успехом можно было сразу преподнести его Патрику на блюдечке с голубой каемочкой. Ричи никогда бы не простил его… Он понимал, что это жалко, по-детски и эгоистично. И его душила вина. Если он не получит Ричи, то просто заберёт кого-нибудь другого, и во всём будешь виноват ты — потому что промолчал. «Расскажу завтра», — обещал он себе каждую ночь, наблюдая, как вздымается и опадает грудь Ричи на соседней кровати. Просто дай мне провести с ним еще несколько часов, пожалуйста… Не дай мне потерять моего друга. Песня закончилась, и Ханна отстранилась от него, убирая с лица волосы. — Хочу пить, Стэнли, — сказала она, сбрасывая его руки с себя, и направилась к столику с напитками. Он почувствовал облегчение, наблюдая, как она уходит. Он знал, что был не очень хорошим партнером, и это только добавляло вины. Ему нравилась Ханна; она всегда была добра к нему, всегда шепотом подсказывала, как правильно произносить то или иное место в Торе, когда они читали вместе. Она заслуживала времяпровождение получше… но, к сожалению, танцы были последними, о чём Стэн мог сейчас думать. Он обернулся; туда, где прежде заметил стоящих у стены друзей, но увидел там только Эдди. Нахмурившись, он быстро подошел к другу. — Где все? — спросил он. — Билл танцует с Беверли, — ответил Эдди, указывая на них пальцем. Точно, он мельком заметил Билла в толпе, раскрасневшегося, но улыбающегося, как влюбленный идиот, с Беверли Марш в его объятиях. Стэн сомневался, что Билл заметил бы и взрывающийся на его голове салют — настолько глубоко он был в своем влюбленно-розовом мирке. — А Ричи убежал за Бетти в ту сторону, — продолжил Эдди, показывая на задние двери; он выглядел гордым, что делился такой нужной информацией. — Она плакала. Стэнли уставился на него; ледяные пальцы подступающего ужаса поползли по его спине, отдаваясь мурашками и спазмами в животе. — Он э-эм. Он что? — спокойно, спокойно. — Почему она плакала? Эдди пожал плечами. — Этого не знаю. Она пошла в туалет, а потом, как я и сказал, убежала, рыдая. Ричи побежал за ней. Это всё. Стэн покрутил головой, осматриваясь вокруг. Возле столика с закусками стоял Рыгало, лапая какую-то выпускницу. Крисс слонялся рядом с динамиками. А возле парадных дверей — крепко стиснув зубы и растянув губы в скупую линию, стоял Генри, выслушивая нравоучения отца. Где Хокстеттер?! — Приведи Билла, — сказал Стэн, гордясь тем, что его голос не задрожал и не дал петуха. — Скажи ему, чтобы шел за мной. Потом позвони моему отцу. Скажи ему… Расскажи ему всё. Глаза Эдди расширились. — Ты же не думаешь… Стэн уже мчался к дверям. Он не думал. Он знал.***
Патрик оправился довольно быстро. Не то чтобы ему было больно от удара, — он ощущал боль не так, как другие люди, — но невозможность вдохнуть слегка его раздражала. Сейчас же его злость возвращалась. Он хотел — ему просто нужно было — что-то сломать. Чтобы увидеть кровь. Ричи показал себя героем в глазах той девчонки; это было мило. Хотя, гораздо веселее было бы заставить его плакать. Патрик позволил руке, зажимавшей его волосы, потянуть его голову назад, вздрогнул от удовольствия, когда мелкие острые зубы Ричи впились ему в губы, а его язык прошелся по свежей ране. Он любезно приоткрыл рот, позволяя Ричи все контролировать. Глаза он не закрывал, наблюдая за Бетти поверх головы Ричи. Она пялилась на них так, будто её ударили клюшкой для гольфа, и она больше не доверяла тому, что видит. Всё еще наблюдая за ней, Патрик опустил руки вдоль спины Ричи ему на бедра, подхватывая его под колени, заставляя обвить ногами его талию. Ричи дернулся назад, испуганно вскрикнув — это, очевидно, не было частью его плана — и Патрик легко отнес его к Транс-Аму, прижал его тело к кузову машины, выуживая ключи Рыгала из кармана. — Подожди… — возразил Ричи. — Я не хочу садиться в… Не такой смелый сейчас, да? Когда Ричи дернулся, Патрик впечатал его в машину еще сильнее, пока он не начал напоминать пойманного жука, которых Патрик так любил протыкать иголками, а потом с нездорово горящими глазами наблюдать, как те умирают. Патрику удалось открыть пассажирскую дверь, и он практически швырнул Ричи на сиденье, словно тряпичную куклу. Он захлопнул дверь и навалился на неё спиной, чтобы Ричи не смог открыть её и сбежать. Ему хотелось поболтать со щеночком вот уже которую неделю; теперь-то он точно не ускользнет. — Тоже хочешь поехать? — спросил он у Рипсом. — Места полно. Правда, не обещаю, что привезу тебя обратно… По крайней мере, не всю. Пожалуй, я сохраню кусочек для твоей мамаши. Это было против правил… немного. Патрик был уверен, что она не расскажет — не после того, как он схватил ее и мягким, почти сочувствующим шепотом во всех красках описал, что сделает сначала с ее кошкой, а затем и с матерью — чтобы не болтала лишнего. Но это — то, что он делал сейчас… было новым уровнем. И это приведет его в болото, в котором он еще не был, и из которого он вряд ли сможет выбраться. (Некоторые в Дерри подозревали, что он делает с животными, но не имели достаточно доказательств, чтобы что-то предпринять. Будут ли они молчать после того, что он собирался сделать? Скорее всего). Если он не станет привлекать к себе внимание, все в городе более чем счастливы делать вид, что ничего не замечают. И Патрик предпочитал, чтобы так и оставалось. И, боже, как она убегала. Тренер может гордиться — он бы точно настоял, чтобы она присоединилась к команде бегунов, учитывая то, как быстро она сорвалась с места, позабыв свои туфли в мокрой траве, как какая-то недоделанная Золушка. Он рассмеялся, когда снова открыл дверь и уселся в машину, придавив собой Ричи так, что его спина болезненно уперлась в подлокотник, а макушка уткнулась в водительское сидение. Ричи в полном дерьме, это очевидно, он панически всхлипнул и уперся руками Патрику в плечи, в попытке оттолкнуть. Патрик на это только хмыкнул, и одним легким движением завел его руки за голову, сжав в кулаке тонкие запястья. — Тебе идет эта поза, — заметил Патрик, наблюдая, как на раскрасневшемся лице Ричи отражается паника и разочарование, а затем ткнулся губами в его шею и вгрызся зубами в нежную кожу так сильно, что почувствовал железный привкус во рту. Ричи боролся, как мог, издавая недовольные, протестующие звуки, хоть и не очень долго. Когда Патрик снова взглянул на Ричи, его очки перекосились и почти сползли с переносицы. — Давай-ка помогу, — предложил он, стянул оправу с его носа и, приоткрыв окно ровно настолько, чтобы поместилась рука, вышвырнул их на футбольное поле. В этот момент Ричи отчаянно дернулся, высвободив руку, и потянулся к карманам Патрика, в поиске ключей от машины. За это Патрик его и любил: решительность и отважность. И что бы он себе ни фантазировал — Ричи всегда был наравне с Генри Бауэрсом за право быть его любимчиком. У Ричи получилось схватить ключи, но Патрик с легкостью отобрал их обратно и насмешливо помахал ими прямо перед его лицом. Ему было интересно: Ричи собирался выбросить их через окно или отчаялся достаточно, чтобы попытаться проглотить их. (Краем сознания Патрик задумался, сможет ли однажды заставить Ричи проглотить ключи; его член дернулся при мысли, как зубчатый металл проталкивается вдоль нежных стенок горла). — Неужели ты не хочешь прокатиться? Избавиться наконец-то от своих приставучих друзей? — его снисходительная улыбка переросла в рык. — Потому что, мне кажется, они и так слишком долго не подпускали меня к тебе. И меня это нисколечко не радует. У нас был уговор, ты помнишь, щеночек? Каждый раз. Каждый гребанный раз, когда Патрик собирался поразвлечься со своей любимой игрушкой, в надежде отвлечься или развлечься, Ричи оказывался окружен остальными: этим педиковатым еврейчиком с недоверчивым взглядом; заикой, что ведет себя, словно рыцарь в сверкающих доспехах. «Попробуй, отними его у нас» — с вызовом говорили их глаза. Что ж, вызов принят. — Они прикасались к тебе? — спросил Патрик, расстегивая пуговицу на парадных штанах Ричи. Сжал его опавший член через белье, давая понять, что имеет в виду. — Трогали то, что мое? — сжал сильнее; достаточно сильно, чтобы в уголках карих глаз Ричи показались слезы. Патрик тут же наклонился и провел широким мазком языка по веку, слизывая соленую влагу, чувствуя очертания глазного яблока под тонкой кожей. Ричи яро помотал головой, закусив губу. — Н-н-нет! Никогда! — заикаясь, вскрикнул он с полуотвращением, в ответ на действия Патрика. — Они не-не-не трогай их, пожалуйста… — Хм, — Патрик поднялся с Ричи, отталкивая его, когда садился на водительское сидение (Ричи почти свалился на пол; Патрик улыбнулся, радуясь, что не забыл заблокировать замки, когда Ричи, поднявшись, потянулся к двери). Этому щеночку сегодня не сбежать! Ричи вскрикнул, когда после короткого поворота ключа, зарычал двигатель. Под этим капотом немало лошадок; для мистера Реджинальда Хаггинса и его друзей все только лучшее! — Пожалуйста, выпусти меня, — прошептал Ричи. — Давай останемся на поле? Я отсосу тебе. Сделаю все, что захочешь, чувак; только не увози меня… — Нам нужно поговорить, где-нибудь, где нам не помешают, — Патрик взглянул в зеркало заднего вида (у него еще не было прав, но он хороший водитель; намного лучше, чем Генри, потому что он понимал правила и знал, как следовать им, когда ему это было необходимо) и вырулил на дорогу, в противоположную сторону от школы в направлении к неизбежному месту назначения. — Я очень зол на тебя, знаешь, — дружелюбно заявил Патрик. — Но уверен, что мы придем к соглашению. Он почти жалел, что это последний раз, когда они вместе. Он не может настолько нарушать правила, и надеяться избежать психушки, если у кого-то вдруг появятся доказательства. Так что, как бы не было прискорбно, ему придется сломать эту игрушку, чтобы она не смогла разболтать все его секреты.