Свобода

Нареку было что рассказать о мире, в котором он вырос — хотя он и сам не ожидал этого. Как оказалось, жители Айюра не представляли себе судьбу братьев-изгнанников. Не имели права представлять — считали их мёртвыми с того самого момента, как те теряли связь с Кхалой. В каком-то смысле Нарек для них тоже был мёртв, что не могло его не ранить. Как и то, что, несмотря на обретённый островок безопасности в виде эксцентричной судящей и её сына, его будущее в этом мире так и оставалось неясным. Сахива тоже не оказалась в долгу, с энтузиазмом и в подробностях рассказывая не только о жизни на Айюре, но и о его истории, открывая уже известные ему события под иным углом. Она также не возражала против его присутствия, когда давала наставления сыну — так Нарек узнал, что жизнь высшей касты сложнее, чем показалась на первый взгляд. Множество противоречивых вопросов, которые они обсуждали, часто касались того, на что тёмные братья просто закрывали глаза, позволяя каждому решать их лично внутри себя. Но в Кхале всё личное рано или поздно становилось общим и влияло на всех, и далеко не каждый умел ответить на сложные вопросы правильно. Общество Кхалы оказалось сложным и противоречивым при своём кажущемся порядке. Одни совершенно не интересовались и не замечали присутствия падшего, другие прекрасно помнили то, что произошло в день его прибытия, кто лично, кто увидев образ, размноженный в Кхале, и желали унизить его ещё раз. Поначалу Нарек почти решился прибегнуть к недавно освоенной технике побега в тень, чтобы не привлекать внимания, но Сахива придумала нечто более простое и эффективное — ещё один наряд с большим капюшоном, скрывающим его самое очевидное отличие от окружающих. Цвет глаз и кожи всё-таки проще было списать на болезнь или генетическое отклонение. Сезон коротких дней в Лаци был холодным, но Нарек не упускал ни одной возможности выйти за пределы города и прогуляться по облетевшим лесам. На удивлённые замечания Такотоса он отвечал, что выпавший снег приятнее ногам, чем колючий песок, и демонстрировал новые и новые картины из своей памяти. В один из дней он попросил отвести его на тренировочную площадку храмовников, изъявив желание узнать, насколько сильно он отличается от воинов Айюра, связанных в водовороте Кхалы и действующих в бою объединенной волей. Сахива проводила его лично — она не оставляла надежду, что её гость сможет найти своё место среди храмовников, где нередко встречались те, что так или иначе потеряли узы в бою. Она верила — стремление Нарека остаться на Айюре с её поддержкой могло перевесить любые предрассудки и перековать падшего в его самого преданного воина. Когда они прибыли, молодые зилоты как раз отрабатывали манёвры под руководством претора. Их движения больше походили на танец, устрашающий и в то же время изящный. Сбросив тёплые одежды, они каждую секунду выстраивались в новые геометрические построения, выверенными движениями атакуя воображаемого врага. Заметив приближение судящей, претор приказал им выстроиться в прямую линию и поклониться. — Эн таро Адун, судящая, — сказали воины почти в унисон. — Эн таро Адун, претор Ксатал, — Сахива недовольно махнула рукой. — Прекратите это. Мы пришли смотреть на бой, а не на подобострастие. Претор послушно выпрямился и перевёл взгляд на Нарека. — Я совершенно не чувствую того, кто пришёл с тобой, мудрейшая. — Этот юный воин недавно утратил связь с Кхалой. Но он, как и вы, ищет битв и готов жить и умереть за Айюр. — Ты желаешь, чтобы мы его испытали? — Именно. Нарек поразился столь неожиданному повороту. Несмотря на все увещевания Сахивы и Такотоса, встреча с Кам'уком была слишком яркой в его памяти. Судья был против любого его контакта с жителями Айюра — а теперь ему предлагали вступить в настоящий дружеский поединок. Однако помощник прокуратора отлично знала своё дело — она угадала его желание ещё до того, как он посмел подумать о нём. — Что ж, — претор критично осмотрел Нарека и без спросу расцепил плащ с капюшоном, скрывавший почти всё его тело. — Юн, ловко сложен... определённо не так прост, как кажется. Откуда он? — Просто сделай то, что я сказала, Ксатал, — Сахива неодобрительно опустила надбровные дуги. — Конечно, мудрейшая, — претор ещё раз виновато поклонился, и на этот раз она не стала возражать. Он повернулся к шеренге зилотов, замершей в ожидании приказов. — Син'Кхера, выйдешь с новеньким на бой. От построения отделилась девушка с голубой кожей и глазами, из-за генетической аномалии имевшими разный цвет. Остальные воины встали ровным полукругом, освободив место для спарринга. Сахива жестом предложила Нареку взойти на платформу, а сама поднялась на нижний ряд амфитеатра. Нарек окончательно скинул тёплый плащ, оставшись лишь в лёгкой тунике. Холодный воздух взбодрил его и придал уверенности — бой был неожиданным, но желанным. Он отметил, что воины Айюра даже во время тренировок носили боевую броню, а это значило, что, чтобы пройти испытание на высоте, ему нельзя было давать себе послаблений. Храмовница дождалась, когда он оказался перед ней, и бросила ему тренировочный посох. Он отметил, что конструкция не отличалось от того, что он использовал на Шакурасе. Иным был лишь медно-золотой металл, из которого на Айюре, казалось, делали абсолютно всё. — Скажешь своё имя? — резко спросила воительница. — Я Нарек из клана Тул'э. Тот, кто видит конец пути. — Я Син'Кхера ке Саргас. Свет изменчивой луны. И я сейчас тебя побью, — она усмехнулась и поиграла посохом в руках. — Начинайте! — приказал Ксатал, и храмовница мгновенно бросилась вперёд. Не ожидавший такой скорости, Нарек едва успел уклониться от мощного удара, выбившего крошево из камня тренировочной платформы. Перекатившись в сторону, он вынужден был снова отскочить — Син'Кхера догнала его в один прыжок, и снова её посох рассёк воздух там, где только что была его голова. Со стороны других зилотов, наблюдавших за боем, раздались возгласы одобрения. — Тебе не кажется, что силы не равны? — хмуро заметила Сахива. — Эта девушка чемпион. — Мудрейшая, поверь мне как бывалому воину, — Ксатал довольно хмыкнул. — Этот калека может больше, чем показывает. А если нет — ему не место среди храмовников. Понемногу привыкнув к скорости нападавшей, Нарек смог отразить следующую атаку. Физически Син'Кхера определённо превосходила его, и, ощутив силу её удара, пусть и перераспределённую посохом, он чуть не потерял равновесие. Но при этом он не мог не заметить, что она уступала ему в ловкости. Энергия Пустоты разлилась по его телу. Как только их посохи вновь разошлись и Син'Кхера замахнулась для очередного удара, он совершил подпространственный прыжок и появился у неё за спиной. Зилот на миг застыла в изумлении, снова ударив пустое место и чуть не оступившись из-за неудачно направленной энергии. Резко развернувшись, она успела нетвёрдо выставить защиту — Нарек обрушил на неё серию быстрых ударов, большая часть которых достигали её, но приходились на броню. — Что это за техника? Не помню такого за воинами Канимай, — претор вопросительно взглянул на Сахиву, которая в свою очередь не спускала глаз с поединка. — Ты спрашиваешь меня о боевых искусствах, претор? — судящая довольно приподняла надбровные дуги и сложила руки на парапете. Она надеялась, что юный тёмный не постесняется использовать все свои таланты и припугнёт окрылённых успехами храмовников. Вскоре Нарек наметил на теле соперницы несколько уязвимых мест и сосредоточил все атаки на них, предсказывая векторы её движений. Войдя во вкус, теперь он успешно избегал всех её ударов, и с каждым прыжком ему удавалось задеть посохом её плечи — эти удары были неэффективны, но распаляли её ярость. Атаки храмовницы стали стремительнее и смертоноснее — их силы хватило бы, чтобы проломить черепную кость. Вокруг посоха заискрилась чистая пси. Наблюдавшие за происходящим зилоты сделали несколько шагов назад, чтобы удалиться на безопасное расстояние. Приняв посохом очередной удар, Нарек уже знал, как закончит этот бой. Его глаза ярко сверкнули зелёным, и он снова исчез из виду. Син'Кхера ударила пустое место и резко развернулась, исполнив посохом смертоносный вихрь. Но ей так и не удалось его задеть — скрытый в пульсациях тёмной пси, Нарек отбежал достаточно далеко, чтобы все её удары пролетели мимо. Храмовница озиралась, пытаясь разглядеть или почувствовать его, но тщетно. Клокотавшая в ней ярость достигла пика и, не находя выхода, понемногу начала спадать. Дождавшись подходящего момента, Нарек разогнался и нанёс точный удар по её обнажённому животу. Всё ещё неспособная его увидеть, Син'Кхера вскрикнула и обрушила серию ударов туда, где он мог бы находиться, но он заблаговременно переместился в противоположном направлении и, когда она остановилась, выхватил посох из её руки. Успев уловить движение энергии, скрывавшей попавшее в его руки оружие, она изо всех сил набросилась на него, и в этот раз ей удалось успеть. На лету схватив Нарека голыми руками — наощупь за что смогла — воительница швырнула его на камни и придавила коленом. Но тут же её шеи коснулся металл скрещенных посохов, и вскоре сами они показались из тьмы вместе с ним. Их взгляды встретились, а сознания соприкоснулись смесью бурлящих в них эмоций. — А ты хорош, падший, — объявил Ксатал. — Син, ты держалась достойно. — Мы не закончили, — Син'Кхера подняла на претора глаза, ставшие равномерно красным. — Это мне решать. Храмовница неохотно встала. Тёмный поднялся следом. — Воины! — претор вышел на середину тренировочной платформы и положил руку на плечо Син'Кхеры. — Судящая преподала нам жестокий, но необходимый урок. Этот падший — всего лишь ребёнок, однако он почти одолел лучшую из вас. Только представьте себе, на что способны другие! От учеников Ксатала повеяло негодованием, но ничто не могло перекрыть ярость храмовницы, от которой даже без Кхалы ощущалось желание немедленно отделать падшего, подвергшего её унижению. Нарек смотрел на неё со смесью восхищения и торжества — наставники сейчас гордились бы им. Он чувствовал в себе силы бросить вызов другим зилотам, даже, возможно, сразу нескольким, но Сахива короткой телепатемой приказала ему следовать за собой. Весь следующий вечер он с гордостью расписывал Такотосу о том, как почти одолел превосходившую по силе соперницу. Судящий с интересом кивал, хотя и так видел весь бой через Кхалу. Видели его и все прочие, включая Ка'мука и самого прокуратора. Сезон коротких дней подходил к концу, и всем в Лаци было известно, что среди них ходит падший. *** Нарек снова встретил Син'Кхеру, когда вышел на прогулку по лесу, ещё голому, но уже почти избавившемуся от снежного покрова. Он изучающе смотрел на оттенки коричневого, доминировавшие в красках природы, приготовившейся к пробуждению, и размышлял о том, что неслучайно именно этот цвет избрало племя, населявшее эти земли. Коричневой была и его тёплая туника, подаренная Сахивой взамен того, что осталось от одеяний, прибывших с ним с Шакураса. Из медитативного покоя его выбил толчок — без церемоний и приветствий воительница набросилась на него и впечатала в сухую колючую кору старого дерева. — Мы не закончили, — Син'Кхера крепко сжала его плечи. — Если это тебя удовлетворит — ударь меня ещё пару раз. Я не буду возражать. Вместо ответа она снова толкнула его, уронив на землю и снова придавив коленом. — Я могу одолеть любого из учеников Ксатала. Я была на состязаниях в Антиохе и в Ахет-Адуне и стала молодым чемпионом племени. Но ты... — она спустила колено с его груди и нависла над ним, упершись руками в землю. Сегодня на ней не было брони — её тело скрывала светлая накидка с меховым воротом и поясом, — я ещё никогда не чувствовала себя такой уязвимой. Ведь ты можешь снова сбежать и атаковать меня со спины прямо сейчас. Можешь убить любого из нас во сне, но не делаешь этого. — Для чего мне убивать своих братьев? — Ты имеешь право ненавидеть нас всех. — Вы — часть Айюра. Любить его — значит любить всех вас. Каким бы ни было моё прошлое, я хочу быть единым с вами в будущем. — Значит, ты будешь любить меня? — Син'Кхера наклонилась лицом к лицу Нарека и запустила пальцы в распустившийся пучок его нервных отростков. Он удивлённо распахнул глаза, но не стал сопротивляться. Храмовница могла бы причинить ему много боли сильными руками, но сейчас её прикосновения оказались нежны, как тёплый ветер. — Назови мне хоть одну причину не делать этого, — он провёл ладонью по одной из толстых кос, спадавших на её плечи. — Я некрасивая, — сказала она нечто противоположное тому, о чём он думал, любуясь её разноцветными глазами и гладким лицом. — А я падший. Мне вообще нельзя к тебе прикасаться. — Кем бы ты ни был... — она перехватила его руку, которую он только хотел отнять от её уз, — ты брат моей души, и я хочу только тебя. Её аура полностью подтверждала её желание. Пламя, похожее на пожар битвы, было пламенем страсти, вновь окрасившим её глаза в равномерный красный. Син'Кхера распахнула полы своей накидки, и задрала подол его туники. Нарек никогда не испытывал ничего подобного рядом с девушками, обучавшимися с ним на пути Тьмы. Словно эта могучая воительница, способная голыми руками ломать кости, оказалась именно той, что была назначена ему судьбой, и это почти его не пугало. Она практически лежала на нём, обнимая живот горячими бёдрами, требовательно лаская основания уз. Разум Нарека застилали противоречивые чувства. Ему было бесконечно больно от того, что когда-то, пойдя на поводу у окружавшего его общества, он принял отсечение, не задумываясь о последствиях, и теперь не имел шанса ощутить её так, как ощущали друг друга те, кто были едины в Кхале. Но также он был бесконечно счастлив, что ей это было совершенно безразлично. Едва его член показался достаточно, она ухватила его и прижала обеими руками к животу, изгибаясь и обтираясь шероховатой чешуей. Нарек закрыл глаза и потянулся к ней сознанием по долгому пути прямого контакта. Её душа была полностью раскрыта перед ним, со всей глубоко затаённой болью и одиночеством, которое терзало её, несмотря на Кхалу. Их чувства переплетались в стремлении соединиться — хотя бы так — и создавали единую картину неожиданного счастья. Син'Кхера потянула его к себе, и Нарек вошёл в неё, подчиняясь естественной инерции. Она изогнулась, вбирая его в себя физически и ментально. Он обхватил одной рукой её талию, другой накрыл копну нервных отростков, вплетаясь меж них пальцами и заставляя вздрагивать от прикосновений когтей к их упругой чувствительной оболочке. Она двигалась на нём так легко, словно была невесома, и от каждого движения по её телу пробегали искры, проникая в него и заставляя выгибаться в экстазе, входя в неё глубже, яростно вжимаясь в скрытые в ней чувствительные точки. Тело Син'Кхеры засияло, выбрасывая в эфир созидательную энергию. Она касалась земли, пробуждая спящие в ней семена прорастать раньше срока, и наполняя корни деревьев. Нарек закрыл глаза, чувствуя, как его тоже наполняет этот свет, заставляя тени отпрянуть в самые глубокие уголки его сути — словно именно это было единственно правильным с самого начала. Боль, никогда не покидавшая его, сменилась удивительным покоем в миг, когда воительница легла в его объятия, зарывшись лицом в его разбросавшиеся по земле короткие узы. — Возьми меня с собой в свой тёмный дом, — прошептала она, обвиваясь руками вокруг него. Нарек помрачнел — Шакурас был последним, о чём он желал думать в этот момент. — Я поклялся не покидать Айюр тысячу циклов, — сказал он нетвёрдо. — Здесь мы оба погибнем. Мои братья хотят убить тебя с того дня, как впервые увидели. А меня казнят за то, что связалась с падшим. Мы даже... не сможем попрощаться. — Я верю, Сахива не даст этому произойти. — Она не всесильна, брат души моей. Если прокуратор отдаст распоряжение самолично... — Значит, мы оба погибнем на священной земле Айюра, — он протянул руку и коснулся молодых стеблей травы, поднявшихся из-под сухих листьев. — И эта земля будет хранить память о нашем коротком счастье.